Пусть горит

Все палочки выброшены и разобраны визжащими фанатами, готовыми боготворить полученный артефакт, лобызать его и поклоняться. Они наверняка сейчас лежат на чьём-нибудь алтаре, а «бедненький помешанный» молится Богу за ниспосланный ему дар и бережёт его как зеницу ока. Хотя, быть может, той же самой зеницы не было бы жалко лишиться за барабанные палочки Джо. Мог ли Майкл понять ярое идолопоклонство безумных фанатиков? Их бесконечные визги, пожирающие взгляды, отчаянные стремления? Не мог. Чем он и его группа отличаются от других людей? Ничем. Они просто играют музыку. Многие играют музыку. Но не многими восхищаются и не многим орут вслед слова обожания. Однажды, после концерта, Майкл увидел, как одна счастливая обладательница волшебной палочки Джо робко и неуверенно просила подписать её бывшего хозяина автограф на самом инструменте. И Джо высокомерно проигнорировал её. А теперь Джо нет. Некого отчитывать. На его месте Майкл с удовольствием бы расписался на палочке. Но так ничего и не сказал. Барнса, наглядевшегося на безрассудных вопящих девиц, удивила эта скромная девчушка, просящего, казалось бы, не так уж и много. Просто сувенир, безделушка. Дорогая, по правде сказать, за неё можно кучу денег отвалить, но слишком драгоценная, чтобы с нею расставаться. Майкл уже забыл, как давно и по какой причине Рикард ушёл. Кажется, спустя некоторое время после того случая. Мужчина чиркнул зажигалкой. Голубое пламя, мелькающее прямо перед самыми глазами, источало жар. На маленькой кухоньке это был единственный источник света. Темень пожирала пространство. Из окна были видны неяркие точки фонарей и соседних окон. Иссиня-чёрный небесный океан не выражал ничего, кроме холода и пустоты. Его пожирала грусть. И желание сочинить новую песню. Неизвестно пока о чём, но хотелось чего-то глобального, со смыслом. Чтобы она дошла до Джо и заставила его обо всём жалеть. Он подпалял краешки исчирканных листков и тут же тушил их резкой струёй воздуха изо рта. Получалось довольно красиво. Без музыки сочинять было трудно. Можно было б опираться на мотив. А без этого на ум приходили только старые песни. И в висках стучал отбиваемый Джо ритм. «Выскочи из моей головы!» – рассвирепел Майкл и, скомкав бумажки, порвал их надвое. Но отделился только малюсенький кусочек. Подойдя к окну, он посмотрел вниз. Там зияла чернота. Поднёс горящую зажигалку к смятым листкам. Пламя перенеслось на бумагу и начало её емедленно сжирать. Прохлада скользнула по лицу, а зажжённые черновики полетели вниз. Загоревшийся, как и тексты, идеей, Майкл притащил всю бумагу, что имелась в доме, и проделал с ней то же самое. Он наблюдал, как листки разлетаются, ежесекундно уничтожаясь. Один из них приземлился на дерево, и листва переняла на себя огонь. Горящий салют на длинной палочке. Точь-в-точь бенгальский огонь. Где-то уже тлела трава. Деревья передавали языки пламени один за другим, будто эстафету. Без конца, без финиша, без повторных и штрафных кругов. От листьев загорались занавески, а там уже огонь переносился на внутреннее убранство квартир. Видишь, Джо, что ты натворил? Так пускай горит.