Sex, drugs and criminals

G Ангст, драма, мистика. Смерть персонажа. -Джим, это, блять, вообще не смешно. Моран уже перестал считать, в какой раз повторяет эту фразу. Вернувшись домой с очередного задания, снайпер внезапно обнаружил, что на его приветствие никто не реагирует. Абсолютно. И это при том, что босс был дома, сидел в своем кресле и спокойно пил свой любимый черный чай. У него не то что палец, даже веко или бровь не дернулись, когда Себастьян демонстративно откашлялся, стоя на пороге комнаты. Хотя тому факту, насколько мастерски Джим мог играть определенную роль, снайпер уже давно перестал удивляться. Поэтому, решив, что это очередная прихоть взбалмошного босса, мужчина просто ушел в свою комнату. -Хватит разыгрывать этот спектакль, можешь считать, что я оценил. Эта фраза была сказана ледяным тоном спустя пару часов, когда Мориарти вдруг начал весьма демонстративно ходить по комнате, сжимая в руках мобильный телефон. Сначала он молча ждал ответа, сбрасывал, вновь набирал номер и вновь ждал. Потом в ход пошли шипение и мат. «Да возьми же ты трубку, дубина». Несложно догадаться, кто был вызываемым абонентом, особенно если учитывать, сколько раз Себастьян слышал такое обращение непосредственно к себе. Однако вопрос о том, где же находится его телефон и почему не слышно звонка, его не беспокоил. Да и мало ли где он может быть? Выпал из кармана, разбился, оставил на сидении такси. Это вообще не важно. А вот то, что Джеймс настойчиво игнорировал наличие в квартире блондина, а так же его все более разгоряченную брань, изрядно выводило из себя. В конце концов, Моран резко сделал шаг навстречу, желая просто взять и вжать худое тело в стену, чтобы выбить всю эту актерскую спесь из его дурного мозга. Блондин уже протянул руку, готовый сжать ее на остром плече, как Джим резко кинулся в другую сторону, избегая соприкосновения. Телефон. Просто позвонил домашний телефон. Который в следующую секунду уже разбился о стену. «Театрал» - процедил Себастьян сквозь сжатые зубы. -Да ты заколебал уже! Можешь продолжать в том же духе, я в этом не участвую. На этом Моран ушел из их дома. Просто одно дело, когда тебя игнорируют. Другое, когда ходят по комнатам и при этом истерично орут в телефон: «Его не могли убить!» Ни одной фальшивой ноты, ни одной наигранной эмоции, ни грамма лжи. Даже мать-его-Мориарти не без греха и временами перебирал с актерским мастерством, но сейчас… Да, сейчас явно была его лучшая роль, за которую Станиславский не просто бы похлопал, он бы упал в ноги и попросил взять себя в рабы. Но вот сам Себастьян как-то не горел желанием и дальше смотреть сие театральное представление. Он ушел, потому что так проще убедить себя, что все в порядке, что это просто глупая театральная постановка. Когда не видишь актеров, можно легко доказать, что они плохо играют. -Прекращай. Эту. Хрень. Впервые голос по-настоящему дрогнул. Непросто вернуться домой и обнаружить босса на полу с бутылкой виски. Хотя нет, такую картину Себастьяну приходилось видеть нередко. И хорошо, если рядом с Джеймсом были просто бутылки, а не использованные шприцы. Но тот вид, в котором теперь находился мужчина… Это действительно пугало. Стеклянные и неживые глаза обездвижено уставились куда-то перед собой, и без того бледная кожа приобрела какой-то холодный синий оттенок, обычно мягкие губы стали сухими и жесткими, слегка сжатыми. И никакой реакции на появление блондина. Вообще. Абсолютно. Никакой. Спустя минуту он только поднял ко рту бутылку, жадно впуская в себя большими глотками обжигающий алкоголь. Даже почти не поморщился. Откинул голову назад, ударяясь затылком о стену. Рука заметно дрожала, опускаясь вниз. Так он провел еще около часа, пока не провалился под действием виски в забытье. -Когда тебе это надоест? Моран сидел на диване, устало наблюдая за тем, как босс перемещается из комнаты в комнату. Его движения рваные, резкие, никакой присущей ему грации или изящества. Джеймса сейчас нельзя узнать. Лицо осунулось, пальцы дрожат, часто роняет предметы, дергается от каждого звука, глаза судорожно бегают по пространству, будто бы что-то ища. Он постоянно бубнил себе что-то под нос, что-то монотонное и повторяющееся, словно какую-то мантру. Первое время Себастьян пытался разобрать хоть что-то, но кроме своего имени и различных вариаций слова «смерть» так ничего и не понял. Бросив вскоре это занятие, он просто стал ждать, к чему ведет все это представление. Оно ведь должно чем-то закончиться, верно? -Ты... издеваешься? Нет, серьезно. Это же ни в какие рамки… Похоже, это была кульминация шоу. Перед снайпером лежал труп. И все бы ничего, к ним Себастьян давно привык. Все бы ничего, если бы не жетоны на шее, если бы не татуировка на плече, если бы не шрам на щеке, если бы… это не был он. Сам Себастьян. Он лежал в гробу, обитом дорогим черным шелком. На нем такая родная военная форма. Вместо цветов в руках – винтовка. Очень иронично, Джим, очень. Вот только сам брюнет не смеялся. Он только все больше входил в свою роль. Похож на каменное изваяние, которое не реагирует ни на холодный ветер, ни на собачий лай, ни тем более на слова Морана. Молча стоит и смотрит, как уже закрытый гроб опускают в землю. Сам бросает первую горсть земли. Видно, что у него еле хватает сил, чтобы выпрямиться вновь и не упасть туда, в эту черную яму. Себастьяну, собственно, тоже хочется просто рухнуть. Потому что отрицать происходящее становится все сложнее, пазл постепенно складывался. -Почему ты так себя ведешь? Хватит уже себя мучить. И меня… Они оба устали, даже вопрос еще, кто сильнее. Мориарти сутками работал, загружая себя все новыми и новыми планами. Он не спал, редко ел. Такое с ним тоже случалось, однако раньше он был воодушевлен идеями, полон энергии. Сейчас же это была машина, которая просто запустила свой в мозг в режим автопилота. Ни эмоций, ни азарта. Лишь желание занять свою голову хоть чем-то, не оставить в ней места для посторонних мыслей. Моран же просто не мог на это смотреть, слишком… больно. Уйти он тоже не мог, даже от одной мысли оставить Джеймса в таком состоянии одного по спине пробегал скользкий холод. Блондин следовал за ним тенью из комнаты в комнату, молчаливо наблюдая за каждым действием. Он напоминал ему, что чайник остыл, что пора выключить плиту, что нужная папка лежит на второй слева полке, что не следует отвечать на звонок с неизвестного номера и так далее. Правда, его никто не слышал. Поэтому Мориарти пил холодный чай, ел подгоревший омлет, несколько часов не мог найти документы, получил лишнюю мороку в виде преследователей. Хотя его мало это волновало. Точнее вообще не волновало. Что пугало еще больше. Их дом вообще насквозь пропитался страхом. Иногда, когда Джим просто шел по коридору, он видел в отражениях зеркал какие-то тени. Порой он останавливался и приглядывался . Тогда казалось, что он смотрит прямо на Морана. Но чаще брюнет не на шутку пугался, одновременно делал шаг в сторону, но при этом не мог отвести взгляда, пока видение не исчезало. После этого он всегда шел за новой дозой «успокоительного», запрещенного почти во всех странах мира. -Остановись, идиот! Ты не должен делать этого! Шприцы валялись в коридоре, рядом с туалетом, на кухне, под подушкой кровати, на подоконнике. Сам Джим лежал в наполненной ванне, из крана которой бурным потоком лилась вода. Она уже давно начала переливаться через края, но кому было до этого дело? Брюнет безразлично вертел в руках наполненный шприц, равнодушно наблюдая за движениями своих пальцев и за тем, как поблескивает стекло. Внутри - бесцветная жидкость, которая обещала избавить от страданий. Но кто избавит от них Себастьяна? Он не может ничего сделать. Никакие слова не помогают. Он исчерпал весь свой матерный запас, перепробовал все уговоры и средства манипуляции, срывался на крик и переходил на умоляющий шепот. Бесполезно. Абсолютно. Себастьян даже попытался выбить шприц, но рука прошла сквозь него. И в первый, и во второй, и в десятый раз. Снайпера трясло от осознания ситуации. Он мертв. Он действительно давно мертв, нет смысла отрицать это и дальше. Уже вообще ни в чем нет смысла. Выбившись из сил, блондин оперся руками о бортики ванной поперек тела Джеймса, нависая над ним и смотря прямо в карие глаза, которые ничего перед собой не видели. Он молча наблюдал за тем, как мужчина уже привычно затянул жгут, держа его зубами, как ввел под кожу иглу, как надавил на поршень… На виски непереносимо давило осознание, что именно Моран довел его до такого состояния… Через минуту полностью пустой шприц упал на мокрый кафель; Джим откинул назад голову. Он облегченно выдохнул и прикрыл глаза, словно чего-то ожидая. Все его лицо впервые за долгое время расслабилось, пропала напряженная складка между бровей, грудная клетка стала двигаться менее заметно и ровнее. Но эти преобразования отнюдь не радовали Себастьяна, он отчаянно повторял имя босса, хотя прекрасно осознавал, что это уже ничего не исправит. Бессильно опустив голову, снайпер коснулся его лба своим... Внезапно Мориарти распахнул глаза, в немом ужасе смотря перед собой. Но не так, как раньше, когда он ничего не видел и взгляд был устремлен в пустоту. Нет. Сейчас он смотрел именно на Себастьяна. Смотрел прямо в его глаза. Это длилось всего мгновение, резкая вспышка искры, которая тут же погасла. В следующую секунду веки дрогнули и расслабились, радужка незаметно посерела, а глаза заволоклись дымкой. Это конец. Финальная развязка. Представление окончено… *** -Скучал по мне?- раздалось вдруг с привычными переливистыми интонациями из-за спины Себастьяна.