Сиренита

Волны захлебывались в пене, бились об скалы. Они становились на дыбы, отливая темной синевой, какая бывает только в шторм. Белоснежные барашки гребней сталкивались и превращались в россыпь соленых брызг. Некоторые волны пробовали достать до небес - они с силой вздымались на несколько метров, и, расстроенные, что не достали до облаков, плюхались обратно в морскую пучину. Другие, более скромные волны, полагали, что смогут обрушить мертвенные скалы. Они грозно поднимались у верхушки и с шумом обрушивались на скалистый брег, оставляя на нем лужицы пены, а потом медленно стекая вниз. Корабль шатало из стороны в сторону, а палуба уже давно была вся в холодной воде. Немногие уцелевшие матросы цеплялись за что попало, а потом, под натиском очередной волны, падали в воду. Некоторым удавалось вынырнуть на несколько секунд, и, вдохнув, закричать о помощи, прежде чем окончательно и навсегда погрузиться в пучину темных вод. У тех, кто еще по счастливой случайности не упал за борт, насквозь промокла и пропиталась солью одежда. Они громко откашливались после каждой обрушившейся на корабль "пенистой смерти", изо всех сил стуча по груди. На скалы нарочито медленно выплыли сирены, со смехом ударяя по мутной воде длинными хвостами в зеленовато-синих, местами медных чешуйках. Волосы их не были убраны, а небрежными локонами спадали на обнаженные груди. Глаза у них были цвета новопробившейся мартовской зелени, большие, в обрамлении длинных пушистых ресниц. Они были божественно красивы, все на подбор, с идеальными чертами лица. У некоторых на голове были венки из бурых водорослей, украшенные белыми жемчужинами. И лишь у одной, с волосами как ночь, - темно-синими, - на голове была корона из красных кораллов и черного жемчуга. Глаза у нее были черные, бездонные - она была краше всех. Она забралась на самую высокую скалу и подставила блестящий хвост морским брызгам. И протяжно, на высоких нотах запела. Эта песня напоминала перезвон небесных колокольчиков, предвещающих падение воздушного лепестка ангела на землю. Остальные подхватили эту волшебную песню без слов одна за другой. Спустя минуту по всему морю раздалось многоголосое ангельское пение. И были в этом пении нотки мечты, надежды, даже нотки звезд и луны, что сейчас сияли далеко наверху. Нотки жизни и смерти. Матросы, как зачарованные, стали слушать. Несколько из них бросились в воду, пытаясь любым способом добраться до сирен. Один из них, еще совсем молодой, смог кое-как доплыть до рыжеволосой. Последняя сначала окинула его взглядом, словно оценивая, а потом приблизилась к его лицу и запела громче. Под конец она взяла особенно высокую ноту, перекрыв других сирен, и впилась ему в губы. Смачный поцелуй длился несколько секунд, а после этого рыжая отпустила матроса. Тот мгновенно ушел под воду. Пение сирен заставляло мужчину всеми способами добраться до исполнительниц, а поцелуй лишал жизни. Матросы кидались и кидались в бурлящую воду, пока на судне не остался один человек. Он специально заткнул уши винными пробками и стал с твердым лицом вести корабль по направлению к сирене-королеве. Видимо, захотел ее уничтожить. Ну или как там еще. Но сирены как ни в чем не бывало продолжали громко петь. Когда корабль, пробравшись сквозь высокие волны, почти достиг берега, королева протянула руку к штурвальному и стала петь выше. Иди к ней, иди. Не медли. Он изменился в лице, но все еще пытался контролировать себя. Но и главная сирена не уступала. Наконец, она взяла самую верхнюю ноту, как в опере. Остальные сирены почтительно затихли. Штурвальный стал странно дергаться, а потом резко спрыгнул в пенящееся море. Сирена-королева замокла, а потом пропела что-то на средних тонах, своим обычным голосом. Прочие сирены стали возвращаться в воду. Когда на скалах синеволосая осталась одна, она взмахнула бледной ручонкой - корабль ушел под воду. Довольно улыбнувшись, королева слетела прямо с верхушки скалы в темно-синее, подобно ее волосам, море.