Штабная крыса

На картах этот город обозначался как Ржавчина. Местные называли его попросту Ржа. Шумная, грязная и пыльная, Ржа пряталась за высокими, облупившимися стенами темно-оранжевого цвета. Выжидала, когда на севере утихнут раздоры. Там, на полуночи громыхала война — Госпожа и свора Десяти Взятых против мятежников и их легендарной Белой Розы. Которая не спешила объявиться преданным сторонникам, оставаясь недосягаемым символом Сил Добра. Мятежники не теряли надежды в поисках духовного лидера, пока их нынешние вожаки увлеченно строили козни друг другу и Взятым. Ржа надеялась сохранить нейтралитет. Пока ей везло. Город был слишком далеко от полей сражений. Вдобавок между Ржавчиной и полыхающим Севером лежало несколько сотен миль Равнины Страха. Древней, жуткой, выжженной земли, населенной мерзкими, зубастыми и исключительно недружелюбными тварями. Вечерами, поднявшись на городские стены, можно было увидеть отблески дикой, неприрученной магии — бури перемен. Зубчатые молнии беззвучно вспарывали небеса, горизонт переливался радужными сполохами. В круговерти теней и вспышек перепуганные зеваки различали чудовищные силуэты летающих тварей. Ржавчина жила настороженным ожиданием. Бургомистр всякий день таскался на Староновую рыночную площадь, до хрипоты призывая отстаивать родной город. Вербовщики рыскали по улицам и трактирам, хватая молодых мужчин для полка самообороны. Дозорные бдительно таращились со стен в ночную тьму. Провизия немедля вздорожала. Крестьяне из окрестных деревень наживались, требуя серебряный фельс за десяток яиц и золотой — за мешок дурно просеянной муки. Городская знать и торговцы побогаче задумались о том, нет ли у них каких срочных дел на востоке провинции, подальше отсюда. В начале весны город затопил мутный поток беженцев с севера. Оборванные и ободранные, голодные, страдающие от лихоманки и кровавого поноса, полубезумные от пережитых ужасов. Принесенные беглецами слухи взбудоражили всех. Никто не сомневался, что следом вскоре явится армия под командованием Взятых. В сухом, прокаленном воздухе испуганными птицами метались имена — Костоглод, Повешенный, Буреносец. Кто из спятивших от собственного могущества колдунов первым обрушится на бастионы Ржи? Затравленно озираясь через плечо, беженцы полушепотом твердили об огненных дождях и смерчах. О плавившихся стенах замков и призрачных монстрах, заживо пожиравших солдат. Возможно, говорливые рассказчики были лазутчиками Взятых, а их россказни должны были вселять страх в сердца горожан. Результат получился обратным. В кои веки обыватели Ржи объединились, дав клятву защищать город до последнего человека, способного держать оружие. Караульные на стенах подняли тревогу, завидев колыхающийся над горизонтом и быстро приближающийся огромный столб пыли. Потрепанная армия пришла со стороны Равнины Страха, плотным кольцом обложив город. На желтых знаменах завоевателей была начертана фигурка с искривленной ногой — символ колдуна по прозвищу Хромой. Того самого, что считался безумным даже по меркам Взятых. Для начала Хромой предложил горожанам сдаться по доброй воле. Те ответили со стен отказом и личным пожеланием Взятому поскорей сдохнуть в выгребной яме. Колдун пожал плечами и ушел, и впрямь подволакивая ногу. Спустя пару часов начался штурм — который длился, и длился, и длился. Без перерыва, днем и ночью, выматывая силы защитников. Катапульты и баллисты вели стрельбу по крепостным стенам и домам. Город пылал, но не сдавался. Сквозь осаду прорвался гонец с вестью о том, что на выручку осажденной Ржавчине направляется армия повстанцев. Ее ведут генералы Твердец и Шепот, лучшие из лучших. Армия всего в трех дневных переходах и спешит изо всех сил. Да, горожанам придется нелегко, однако во имя свободы от тирании Взятых они должны продержаться. Явить собой пример мужества и твердости тем, кто усомнился. Кто готов добровольно сунуть тупую башку под ярмо этой безумной суки из Чар, Госпожи. Так орал защитникам стен закопченный, охрипший и наполовину оглохший бургомистр. Уверяя изнуренных бойцов в том, что помощь идет. Ржа не обманет надежд повстанцев. Город никогда не склонит своих знамен и не вручит Хромому ключей от ворот. Ива ничего этого не знала. Когда пропитанный горючим маслом снаряд упал по соседству с ее домом и Пергаментный квартал заполыхал, она опрометью бросилась в погреб. Уронила тяжелую крышку, шмыгнула за полки и съежилась. Зажала уши ладонями и зажмурилась, не желая ничего видеть и слышать. Над головой испуганно содрогалась земля, что-то бухало, словно великаны лупили по Рже огромными башмаками. Ива раскачивалась из стороны в сторону, мелко трясясь и скуля. Она не задавалась вопросами о том, уцелела ли ее родня и их книжная лавка. Она хотела стать одним из кирпичей в стене – таким же безмысленным и никому не нужным, в тупости своей не ведающим страха. Она не знала, сколько времени провела в подвальной темноте. Сквозь цепенящий ужас пробилось желание пить и есть. На ощупь она отыскала кувшин с забродившим вином и мешок вяленых яблок. Ива жевала, проваливалась в дремоту, наполненную огнем и вопящими демонами, и просыпалась, давясь криком. Не кричать, вот что было важно. Не кричать, иначе ее заметят. Найдут, выволокут из убежища и убьют. Сверху в подвал протекли тонкие струйки едкого дыма. Ива уползла в дальний угол, но вонь горящего дерева достала ее и там. Перекрытия над головой зловеще потрескивали, грозя вот-вот обрушиться. Оказавшись перед выбором: задохнуться или быть похороненной обломками собственного жилища, Ива отважилась высунуться наверх. В дом угодил снаряд из баллисты, разрушив второй этаж и опрокинув старое здание внутрь себя. Магазин сгорел, ветер теребил обугленные страницы разбросанных по двору книг. Ива выглянула на улицу, не признав знакомый с детства вид. Половина зданий в квартале исчезла. Уцелевшие стояли, накренившись и привалившись друг к другу, как пьяницы в праздничный день. Небо окрасилось в болезненно-желтый цвет и скукожилось. В воздухе кружил серый пепел и алые снежинки. Опускаясь на камни мостовой, они с тихим шипением растворяли булыжники. В дальнем конце аллеи яростно полыхало. Не привычным глазу оранжево-черным пламенем, а лиловым чародейским огнем. Посреди улицы билась запутавшаяся в постромках опрокинутой телеги лошадь. Она вытягивала шею и пронзительно ржала. Издалека долетал то отдалявшийся, то становившийся громче слаженный гул, слитный многоголосый вопль ужаса и гнева. Звук походил на стон самой земли, от него ломило в висках и сердце начинало колотиться с перебоями. Ива торчала посреди обезлюдевшего квартала, дрожа и не зная, что делать. Оставаться рядом с горящими домами опасно. Может, около магистрата ей посчастливится найти помощь? На перекрестке мимо, сломя голову, пробежал с десяток солдат в изодранных мундирах полка самообороны. Один на бегу проорал, что Пустынные ворота пали, враг ворвался в город. За отступающими с лязгом и топотом промчались всадники под желтым знаменем с черным силуэтом Хромого. Спасительная армия, на которую так рассчитывали осаждённые, не пришла. Их всех изловят и уничтожат. Лучше бы она угорела в подвале. Ива захныкала, размазывая слезы по лицу. Ноги подламывались, отупевший рассудок молчал. Она даже не могла заставить себя спрятаться в развалинах. Вечером на нее наткнулся отряд захватчиков, рыскавший в поисках трофеев, фуража и пленных. Иву не убили и не поколотили, просто сгребли за шиворот и велели шустро топать, куда велят. Угодивших в бредень общей облавы горожан, словно овец, сгоняли на пустырь в западной части города. Там выставили оцепление и приказали сидеть смирно, ожидая, когда у победителей найдется время заняться участью побежденных. За ночь Ива окоченела, к утру – проголодалась до урчания в желудке. Кричали и стонали раненые, прося воды. Голосили дети, плакали женщины. Вокруг шептались перепуганные люди. Твердили, мол, завтра Хромой прикажет убить всех пленных во имя Госпожи. Порхали слухи о том, якобы молодых и здоровых погонят в Чары, строить великую Башню. Кто-то клялся, будто своими ушами слышал – присягнувших Госпоже оставят в живых, но придется вступить в ее армию... Никто не собирался заботиться о пленных. Солдаты Хромого в ответ на расспросы огрызались и замахивались алебардами. Пошатываясь, Ива бродила по пустырю, убеждая себя, что все это – не кошмарный сон. У зазевавшегося старика она стянула кусок черствого хлеба, и тот с хриплым клекотом погнался за ней. Ива бросилась бежать. Мечась по пустырю, она выскочила к оцеплению. Гвардеец лениво заехал ей по ногам древком копья. Она не успела увернуться и шлепнулась, запутавшись в юбках. Караульный уставился на нее. Холодея и елозя задом по щебенке, Ива поползла назад. Она не раз читала и слышала о том, какая страшная участь ждет женщин в покоренных городах, но никогда не задумывалась, что с ней может случится подобное. Ржа давно не ведала никаких войн. Она, Ива, была дочерью уважаемого семейства, никто не смел тронуть ее и пальцем. Вдобавок боги поскупились наделить ее привлекательностью. Мужчины редко уделяли ей внимание. Разве что им позарез требовалась редкая книга, имевшаяся только в ее лавке. О, тогда они мигом становились удивительно галантными и разговорчивыми. Но забывали о ней, стоило им захлопнуть за собой дверь. Солдат было четверо. Им не составило никакого труда втащить ее в заброшенный дом. Ива визжала и отбивалась, но ей быстро скрутили руки и швырнули лицом вниз на старый, продавленный матрас. Рывком задрали платье на голову, тяжелая ладонь с оттяжкой хлопнула по заду. Ива заблажила, подавившись криком и слезами. Никогда в жизни ей не было так больно и противно. Её дергали взад-вперед, пока промеж ног не захлюпало липким и влажным. Что-то отвратительно холодное потекло вниз по бедру. Сопя и довольно пыхтя, насильник отодвинулся. Ива упала, рыдая и умоляя прекратить, но ее сгребли за волосы и опять вздернули на четвереньки. Второму явно понравилось вынуждать жертву орать благим матом и корчиться. Остальные, ждавшие своей очереди, давали советы и гоготали над ее беспомощностью. Спустя вечность ее отпустили. Отталкиваясь связанными руками и хрипя, Ива поползла вперед, не сознавая, что убежать не удастся. Она навсегда останется в этом полуразвалившемся доме. Умрет на гнилом, расползающемся матрасе, истекая кровью под бодрое солдатское ржание. Ее мучители вскоре притащат сюда другую девушку. Которую изнасилуют рядом с остывающим трупом Ивы. От этой картины ее стошнило. Солдат раздраженно выругался, пихнув ее кулаком в бок. Ива мешком скатилась с матраса, дергаясь, точно наполовину раздавленное насекомое. Поблизости вскрикнули, донеслись звуки ударов. Похоже, в доме прятался еще кто-то. Теперь его обнаружили. Валяясь на грязном полу, Ива мечтала о быстрой смерти. Ее хлестнуло по лицу порывом влажного, свежего ветра, которому было совершенно неоткуда взяться в затхлом доме. Кто-то заорал, крик перешел в сдавленный в хрип – и рядом с Ивой тяжело рухнул солдат. Судорожно трясясь, он драл ногтями собственное горло. Его лицо налилось дурной кровью, глаза выкатились и остекленели. Даже до барахтавшейся в озере собственной скорби Ивы дошло – что-то не так. Она с трудом подняла голову. Еще один солдат, явно мертвый, скорчился на матрасе. Третий полз к выходу, задыхаясь и сипя. Четвертый гонялся за невысоким, но шустрым парнишкой в зеленых лохмотьях, пытаясь рубануть его мечом. Парень увертывался, прыгая через уцелевшие предметы обстановки. Он быстро взмахивал руками, точно пытаясь затянуть невидимую петлю на шее преследователя. Ива собралась с последними силами и, застонав, толкнула солдату под ноги табурет. Тот споткнулся и грохнулся, багровея лицом. В агонии он прокусил себе язык, и теперь его разбухший мясистый кончик торчал изо рта. Парень в зеленом подобрал упавший меч и воткнул его в спину пытавшемуся уползти. Лезвие проскрежетало о кости. Ива перекатилась на спину, равнодушно глядя в нависающий над ней потолок. Облупившаяся краска свисала лохмотьями. Запястий коснулась холодная сталь. Перерезанная веревка ослабла и поползла. – Подъем, – парень протянул ей руку, помогая сесть. Голос у него был хриплый и тонкий, как у подростка, а ладони горячие и сильные. Еще у него были взъерошенные темные волосы, перемазанное в саже узкое лицо и серые глаза. – Не могу, – просипела Ива. Ее спаситель дернул плечом, шагнув прочь. Спохватившись, она взвыла: – Нет, пожалуйста, не бросай меня! Я боюсь!.. – Ну и бойся дальше. А я намерен поскорей свалить отсюда, – заявил ей парень. – Если не будешь ныть и путаться под ногами, могу прихватить с собой. – У меня все болит... – застонала Ива, встав на дрожащие ноги. – Заболит еще больше, когда дружки этих вояк решат узнать, куда это они запропастились, – хмыкнул парень. – Как думаешь, что они решат, застукав тебя в теплой компании четырех покойников? – Но они... Но я... Но так нельзя! – А им не наплевать ли? Так идешь или нет? – Иду, – всхлипнула Ива. Ее знакомец и неожиданный спаситель был колдуном. Не из сильных и могущественных. Так, деревенский чародей, освоивший с десяток простейших заклинаний. Зато городские закоулки он знал как свои пять пальцев. Куда лучше Ивы, редко покидавшей лавку. Оцепление они миновали, проскочив под самым носом у сменяющихся дозорных. Едва достигнув городских кварталов, парень спихнул Иву в сточную канаву, забитую грязью и палой листвой. – Ты чего? – прошипела она. – Зачем? – Придержи язык, – огрызнулся парень. – Я знаю, что делаю. Шевелись! Стиснув зубы, Ива поплелась следом. Подол платья намок и отяжелел, между ног словно прижгли раскаленной кочергой. Они протиснулись сквозь погнутые прутья решетки, спустившись в канализационный туннель. Хлопнув в ладоши, парень запустил к потолку шарик темно-желтого огня. Ива взвизгнула, увидев метнувшихся в разные стороны крыс, и зажала себе рот ладонью. Парень огляделся и решительно зашагал по узкой кромке парапета. Бочком-бочком Ива семенила за ним, робко заикнувшись: – Ты хоть знаешь, куда идти? – Ржавчина взята. Теперь Хромой начнет рвать, метать и казнить направо-налево, – откликнулся парень-чародей. – Надо выбираться из города. Глядишь, встретим армию повстанцев. – Они не пришли, – шмыгнула носом Ива. – Придут, – уверенно заявил парень. Помолчал и добавил: – Я Перо. – Ива. Ива Линн. Они брели по вонючему хаосу подземного лабиринта. Ива устала вздрагивать и пугаться. Они миновали скелеты, прикованные ржавыми цепями к стене. Объеденные крысами останки непонятного существа, похожего на огромную собаку, но с верблюжьей головой. Сложенные аккуратной горкой и отполированные до блеска черепа. Уводящие невесть куда темные проходы, из глубины которых долетали вязкие сосущие звуки. Перо несколько раз сбивался с пути, ругался, лупил кулаками по стенам крошащегося песчаника. Ива терпеливо ждала, когда чародей придет в себя. Очухавшись, Перо решительно заявлял: «Нам туда!» и снова шагал по колено в липкой жиже. Вымотанная по самое не могу Ива напрочь позабыла о пережитом насилии. Думала о том, что повстанцы примут их за две ходячие навозные кучи и брезгливо объедут стороной. Может, плюнут в их сторону, чтоб ветром нанесло. Мечтала о чистой одежде и горячей ванне. Она даже не заметила, когда впереди тусклой полосой забрезжил дневной свет. Перо невнятно заорал. Схватил Иву за руку и поволок за собой. Она запуталась в платье и едва не упала лицом в грязную жижу. Пол под ногами резко пошел под уклон. Они заскользили, теряя равновесие, и покатились вниз в брызгах желтой взбаламученной пены. Цепляясь друг за друга, Перо и Ива выпали из жерла старой кирпичной трубы и шлепнулись в болотце сточных вод – неглубокое, но удивительно грязное. Стены Ржавчины высились в полулиге у них за спиной. Оттуда долетал тяжкий грохот и размеренное уханье катапульт. Оскальзываясь, они выбрались на берег. Ива попыталась отжать насквозь вымокший подол платья. Перо беспокойно крутился на месте, как собака, ловящая запах близкой дичи. – Вон там проходит Пепельный тракт, – махнул он рукой влево. – А там разбит лагерь Хромого, – теперь он указал направо. – Будем держаться заката. Может, проскочим незамеченными. Он не спросил о том, каково Иве и не хочет ли она передохнуть, прежде чем идти дальше. Ива открыла было рот, пожаловаться на тяжкую участь, но не решилась. Скажи она хоть что-нибудь, что придется чародею не по душе – и он бросит ее на произвол судьбы. Выкручивайся, мол, как знаешь. Я и так сделал для тебя больше, чем кто другой на свете. – Тогда вперед, – Ива решительно поддернула юбки. За полосой шуршащей высохшей осоки беглецы налетели на конный разъезд. Или наоборот, шарившие по окрестностям лазутчики со всего размаху выскочили на них. Ива немедля заслабла в коленках, обморочно понимая, что от конных им не скрыться. Перо грозно нахмурился и размашистым жестом закрутил вокруг себя невидимую веревку, взметая пыль и сухие листья. Всадники остановились, замкнув их в неровное кольцо. Старший осведомился: – Вы из Ржи? Деру даете? Что город, еще держится или уже взят?.. – Мы ничего не знаем, – отчеканил Перо. Ветер свирепым псом метался вокруг него, бросая песок в глаза лошадям и людям. Кони ржали, пятились, приседая на задние ноги, всадники ругались. – Мы просто хотим выжить. Ива икнула от ужаса, заметив в руках у одного из всадников взведенный арбалет. Покачивающийся кончик стрелы выцеливал Перо. Достанет ли чародею силенок отбросить летящий болт? Усугубляя неразбериху, из-за пригорка вынырнул второй отряд. Около дюжины верховых сопровождали высокого рыцаря в кольчуге, ехавшего на серой кобыле. На наброшенной поверх доспехов красной накидке сияла кривовато вышитая белая роза. Рыцарь ехал с непокрытой головой, его шлем болтался у луки седла. Таращившаяся снизу вверх Ива моргнула, сообразив, что рыцарь – женщина. Долговязая, широкоплечая, с жестким лицом, вооруженная до зубов, но все-таки женщина. – Перец, что стряслось? – раздраженно осведомилась женщина-рыцарь. Глубокий, медовый голос больше подходил юной красотке, а не закаленной в передрягах воительнице. В этот голос можно было влюбиться за одно его мелодичное звучание. – Я вроде как отправляла тебя на разведку, а не устраивать загонную охоту. Кого изловил на сей раз? – Говорят, беженцы из Ржи, – хмуро доложил Перец. Смерч, вызванный Пером, улегся. Чародей скосился на даму-рыцаря. Кони фыркали и звякали уздечками. Вдалеке с натугой рявкнула баллиста. – И как оно там, в Ржавчине? – спросила женщина с гербом Белой Розы. Перо выпрямился во весь свой невеликий рост. Его прорвало, точно затычку вышибло из забродившей бочки. Он высказал повстанцам все, что о них думают за городскими стенами. Помянул обещанную помощь, не пришедшую армию и лживые призывы в едином порыве встать против Взятых. Перо брызгал слюной и орал. Его не перебивали. Женщина на серой лошади и ее спутники молча слушали. Когда чародей выдохся, женщина-рыцарь невозмутимо кивнула: – Воздух ты сотрясать умеешь, это и глухой поймет. Ничего не хочешь добавить? К примеру, нам очень бы не помешало знать, какие ворота и кварталы в Рже уже захвачены, а какие еще нет. Остались в городе очаги сопротивления? Бургомистр жив или убит? – Э-э... – Перо несколько утратил в красноречии. – Бургомистра убили на Ржавом бастионе, – робко подала голос Ива. Воительница чуть повернула голову в ее сторону. – Так говорили солдаты из полка городской обороны. Пустынные врата взяты. Конские тоже. Пергаментный квартал горит, оттуда все убежали... – Мальк, – женщина щелкнула пальцами, подозвав одного из верховых. – Отведи девчушку в сторону и запиши все, что она скажет касательно дел в городе. Каждое слово. Если ее болтливый дружок добавит что-то толковое, запиши тоже. Доклад – мне лично в руки, да быстро. Девочку потом доставишь к Рыбачке, пусть отправит ее в безопасное место. – Я не хочу в безопасное, – Ива могла поклясться остатками чести, что не собиралась говорить ничего подобного. Поздно – слова выпорхнули. – Можно мне остаться... остаться с вами? – Ты умеешь ездить верхом? Сражаться на мечах? Ну, хотя бы стрелять из арбалета? – воительница криво усмехнулась. – Боюсь о заклад, нет. Твой приятель вроде как способен ворожить. Он бы нам здорово пригодился, но ты... – У меня хороший почерк, – осмелела Ива. – Я знаю форсберг и наречия Самоцветных городов. Умею читать и вести счета. И еще... – она замялась, – я должна отомстить. За мой город и за себя. – Вот как, – женщина-рыцарь глядела на нее без тени насмешки. – Это меняет дело. Мальк, приставь ее к штабу. Авось на что сгодится. Добро пожаловать в армию Белой Розы, девочка. Этот болтун – он как, с тобой или сам по себе? – Это Перо. Он со мной, – сказала Ива. Парень-чародей украдкой ткнул ее острым локтем под ребро. Ива не поняла, был его жест одобрением или порицанием решения, принятого им за них обеих. – А меня зовут Ива. – Так я жду доклада, – коротко бросила хмурая воительница, явно пропустив их имена мимо ушей. – Перец, к городу. – Она шлепнула кобылу поводьями по шее и умчалась вслед за разведчиками. Драный красный плащ вился у нее за плечами. Лихим налетом повстанцы разгромили лагерь Взятого и сумели отбить Ржу. Иве хотелось думать, что это произошло благодаря ее отчету. Однако по здравом размышлении она сознавала: ее слова были всего лишь крохотным дополнением к сложным расчетам Шепот. Генерал Шепот, вот кем была хмурая воительница на серой кобыле. За минувшие полгода Иве довелось много чего о ней услышать. Болтали, Шепот вполне могла оказаться второй Белой Розой. Она тоже вроде как из простых, дочка крестьян не то странствующих торговцев, с рождения наделенная талантами к волшбе и стратегии. Другие говорили, якобы Шепот – байстрючка одной из благородных семей Юга. Ее называли по-всякому. Шепот боялись и уважали, перед ней трепетали и заискивали. А Ива – Ива просто хотела быть ей полезной. Из-за разницы в силах Шепот приняла решение укрепить Ржавчину, оставив в ней гарнизон в помощь местным, и уйти. Хромой оттянул свою потрепанную армию на север, к Стуже. Мятежники пошли на юг, через Руту к Таннеру. Где-то на военных дорогах тихо и незаметно скончалась Ива Линн из Ржи, скромная владелица книжной лавки на Ильмовой аллее. Ива остригла жидковатую косу, утомившись возиться с гребнем и лентами. Она выбросила свою безнадежно испорченную одежду, предварительно искромсав платье в лоскуты. Ходить в мундире и мужских штанах поначалу было неловко, но уже на третий день Иве стало наплевать, как она выглядит и кто о ней что подумает. В штабе армии Шепот трудилось не меньше трех десятков человек, и все равно там царил редкостный бардак. Никто ничего толком не знал, никто ни за что не отвечал. Донесения терялись, запросы лежали в ожидании ответа, карты противоречили друг другу, а писари воровали чернила и перья. Ива решила навести здесь порядок. За въедливость и стремление раскладывать все по полочкам ее очень скоро прозвали Занозой. Она хмыкнула и решила, что Заноза звучит куда внушительней, чем Ива Линн. К тому же Шепот оценила ее старания, назначив старшей над штабом. Капрал Заноза разогнала дармоедов и принялась набирать новых людей – толковых и преданных, а главное – хоть немного разбирающихся в бумажной работе. Вскоре Заноза могла с точностью ответить, сколько человек служит под началом Шепот, кто из них новички, кто ветераны, каково число взятых в последнем бою трофеев, провианта, стрел, годных под седло лошадей и которую из маркитанток нужно гнать из лагеря поганой метлой. – Кто бы мог подумать, – ехидничал Перо. – Кому война, а кому мать родна. Полюбуйтесь, человек обрел место в жизни! – Зато ты все болтаешься, как цветок в проруби. Не знаешь, на каком дереве повеситься, – в тон откликалась Заноза. – Мантию сам сшил или ободрал с кого? Перо отчаянно старался выглядеть настоящим чародеем, устрашающим и грозным. Он во множестве цеплял на себя оккультные безделушки, звеневшие при каждом шаге. Добывал где-то наряды из скрипучей черной кожи и широченные бархатные плащи, в которых путался при каждом шаге. Занозе такие сорочьи повадки казались весьма странными и раздражающими. Глядя на Перо, она порой задавалась вопросом: какого вообще пола это создание? В Рже он казался юнцом двух десятков лет от роду. Сейчас больше напоминал вертлявую и капризную девчонку. Опять же, тонкий голосок и сложение отнюдь не как у пацана. Ага, а генерал Шепот выправкой и манерами один в один смахивает на панцирного пехотинца. Люди всякие бывают. Заноза никогда не заставала Перо без штанов, а спросить напрямую «Ты парень или девица?» у нее язык не поворачивался. Юный колдун никак не мог найти себе подходящего занятия. Дела штабные казались ему крайне скучными. К обсуждению тактики и стратегии в обществе Шепот и ее командиров его не подпускали. Его магические способности были не настолько велики, чтобы на равных противостоять Взятым. Выгоняемый отовсюду, Перо маялся и злился. Единственное место, где его соглашались терпеть, было штабом Занозы, да и та частенько указывала чародею-недоучке на дверь. Генерал быстрым маршем вела армию к Лошади. Тамошнее воинственное подполье ожидало только появления мятежников, чтобы совместно с ними разгромить имперский гарнизон. Запланированной блистательной операции не вышло. Шепот встретили головы мятежников, развешанные на кольях вдоль городской стены, и войско под командованием Повешенного. В последовавшей стычке Шепот потеряла треть солдат и была вынуждена отступить через Полые холмы. Ей давно не доставалось такого удара по самолюбию. Разъяренная Шепот рвалась отомстить, но ее гнали и гнали, не давая передохнуть. Городишко Плюнь вообще не открыл ворот, заявив, что хранит верность Госпоже и Империи. Шепот пообещала вернуться и стереть Плюнь с лица земли. Ловким маневром и пожертвованным обозом она увела армию от преследования, оставив Повешенного с носом. На общем совещании было принято идти на Таннер – но и там мятежников поджидала неудача, едва не завершившаяся полным разгромом. Глядя на исчерченные стрелками карты, Заноза видела, что Взятые пытаются захватить повстанцев в клещи, прижимая их к границам Равнины Страха. – Даже Шепот, при всем ее безумии и отваге, не сунется на Равнину, – Перо, в кои веки серьезный и горевший искренним желанием помочь, явился в штаб. – Тамошние зверюшки нас сожрут и не подавятся. – Тогда я ничего не понимаю. Нас атаковали здесь, здесь и вот здесь, – Заноза провела карандашом, указывая. – Лазутчиков хватает с обоих сторон, но мы были крайне осторожны. Мы должны были оторваться в Полых холмах, но... такое чувство, что у Взятых глаза повсюду. – А может, так оно и есть? – зловещим шепотом предположил Перо. – Ты уверена в своих людях? Во всех без исключения? Заноза хотела огрызнуться, но прикусила язык. Она хорошо усвоила железное армейское правило «Доверяй, но проверяй». Люди слабы, в этом Перо совершенно прав. – Нет, не уверена, – признала она. – Предложения? – Чтобы поймать крысу, нужно сперва расставить ловушки, – с глубокомысленным видом изрек Перо. – С вкусной наживкой. Так они и поступили. Заноза нарочно оставила на столе несколько бумаг с планами вероятного продвижения армии. Болтун Перо на привале поделился ужасно секретными новостями с теми, кто вызывал у Занозы подозрения в неверности делу освобождения от гнета Империи. Шепот, с крайне недовольным видом выслушав идею своих штабных, спустя несколько часов выслала несколько летучих эскадронов с заданием провести разведку боем. В Ольховом распадке один из разъездов угодил в тщательно подготовленную засаду. – Это не совпадение, – сказал Перо. Занозе пришлось с ним согласиться. Но ей было до зубовного скрежета досадно, что предателем оказался Алей. Этот уроженец Виста пришелся ей по душе. Всегда жизнерадостный, всегда готовый помочь. Он пытался сбежать, когда понял, что разоблачен. Его утащили в генеральскую палатку. Заноза слышала, как он полночи орал, уверяя, якобы его оболгали. А потом просто блажил до самого рассвета – на одной низкой, завывающей ноте. Перо звал ее поглядеть на казнь Алея, но она отказалась. Довольный собой Перо красовался рядом с Шепот, стараясь внушить генералу, что поимка изменника – целиком его заслуга. Капрал Заноза в одиночестве сидела за колченогим походным столом и размышляла. Отныне она будет трижды проверять всякого, допущенного к работе с документами. Она создаст паутину соглядатаев, не знающих друг о друге, и поручит им следить за настроениями в армии. Очистит войско от лазутчиков Взятых и от тех, кто до сих пор сомневается, верную ли сторону принял. Те, кто в эти темные времена сражается на стороне света, должны быть сами чисты помыслами. В армии Шепот никогда не будет перебежчиков, изменников и двурушников, уж она об этом позаботится. Дотла выжжет любую дурную траву. К Шепот вернулось ее умение побеждать. Шепот приблизила Перо к себе. До слуха Занозы долетел легчайший шепоток о том, что молодой чародей завоевал благосклонность воительницы. Заноза пожала плечами – какое это сейчас имеет значение? Если Шепот приглянулся колдун, так может, генералу удастся совершить невозможное: заставить Перо перестать бездельно шататься по лагерю. Война с Империей зла тянулась и тянулась. Штабс-капитан Заноза порой бралась сосчитать, сколько лет она провела в строю под знаменем с белой розой. Цифры всякий раз не сходились. Выходило то четыре с небольшим года, то целых шесть. Они кружили по миру, побеждая и терпя поражения, всякий раз еще на шаг приближаясь к великой цели. Давно уже сошли в могилы те, кто помнил испуганную девочку Иву из города Ржи. Теперь она – штабс-капитан Заноза, правая рука генерала Шепот, руководитель шпионской сети мятежников, недреманное око и воплощенная бдительность. Перо взялся за ум и тренировки, наловчившись на удивление мастеровито колдовать. На днях его собирались принять в Круг Восемнадцати – сообщество волшебников, наконец-то способных достойно противостоять Девяти Взятым. «По два наших на одного ихнего – глядишь, через десяток лет и затопчем», – невесело острили в войсках. Перо все-таки оказался девицей. Из тех, у кого при рождении мозги слегка набекрень – и кому проще выжить в облике мужчины, нежели натянуть юбку и родить ребенка. О его секрете мало кто знал. Заноза знала, но по давней привычке обращалась к чародейке, как к парню. В койке у Пера и Шепот ничего толком не сложилось. На войне не до чувств. Выжить бы. Протянуть еще один день. Но генерал по-прежнему доверяла ему, и чародей оправдывал это доверие. И вот сегодня он и Шепот обманом заманили Занозу в палатку на жутко тайное совещание. На котором присутствовали только они трое, плюс бочонок темного борского пива. – У нас есть идея, – многозначительно заявила генерал, наполнив кружки. – Тебе она не понравится. Но сперва хотя бы выслушай. Сидевший слева от нее Перо держался загадочно. Заноза мысленно посоветовала ему остричься – с длинными растрепанными лохмами он изрядно смахивал на девушку. – Ты заметила, что в последние месяцы мы все чаще побеждаем? – заговорил Перо. – Взятые совсем распустились. Они куда больше грызутся промеж собой, чем пытаются достать нас. А Хромой после поражений у Форсберга и Весла совсем вышел у Госпожи из чести. – Очень познавательно, – согласилась Заноза. – Но переходил бы ты к делу. Шепот и Перо переглянулись. В точности парочка заговорщиков. Или нашкодивших ребятишек, давно не получавших розгой по заднице. – Вот бы сманить Хромого на нашу сторону... – мечтательно протянула Шепот. С ее вкрадчивым голосом это прозвучало так, что любой мужчина с восторженным воплем ринулся бы к ее ногам. – Вы оба чокнулись, – не колеблясь, заявила Заноза. – С Пера спрос невелик, он с рождения пыльным мешком по башке вдаренный. Но от вас, мадам, я подобной ерунды не ждала! Хромого они вербовать собрались в ряды Белой Розы. Вы еще Госпоже письмецо под дверь засуньте. Мол, так и так, не желаете присоединиться к нашему правому делу?.. – Зато какой камешек в огород Взятым! – подпрыгнул Перо. – Весьма даже обидные ваши слова, – булькнула в кружку генерал. – Ты подумай сама, умной своей головой. Мы могли бы рискнуть с ним договориться, имейся у нас в рукаве козырь, чтобы его подкупить. Или пригрозить. – Так, я поняла, – перебила Заноза. – Истинные имена и прочая колдовская заумь. О загадочном чародейском помешательстве на именах в той или иной степени знали все в мире. Поверье гласило: коли разузнать истинное имя мага и суметь назвать его ему в лицо, да еще и уцелеть при этом, то колдун навсегда лишится своей волшебной силы. Оттого любые колдуны, даже деревенские знахарки, всячески скрывают подлинные имена. Тот же Перо, к примеру, вовсе не Перо. Заноза понятия не имела, как чародея зовут на самом деле. Может, он открыл свою тайну Шепот – а может, и нет. – Ну, и как мы узнаем истинное имя Хромого? – едко вопросила штабс-капитан. – Этот гад родился лет семьсот назад. Такой изворотливый и хитрый хрен, как он, наверняка позаботился о том, чтобы надежно упрятать любые концы в воду. Перо торжественно воздел указательный палец: – Даже Хромому не по силам обрубить все хвосты. Когда-то он был живым человеком из плоти и крови. Человек всегда оставляет за собой след. Где-нибудь что-нибудь да уцелело. Записки современников. Налоговые перечни. Фамильные архивы. Кодексы провинций по родившимся и умершим. – Бумажное море, – подытожила Заноза. – Мы захлебнемся в нем, – она приложилась к кружке. Шепот смотрела на нее. Прищуренные карие глаза генерала повстанцев были красноречивее всяких слов. – Да я даже не представляю, с чего начать, – пробормотала Заноза. – Можно с Лордов, – с готовностью предложил Перо. – По слухам, тамошние герцоги сами не свои до книг и всяких летописей. Они сохраняют любую бумажку, нацарапанную их предками, и едва не разорились на пополнении библиотеки. Вот бы нанести им визит. Тихо вошли, забрали, что нужно, тихо вышли. А, Заноза? Что скажешь? Тихого и быстрого налета не вышло. Стражник, которому полагалось мирно дрыхнуть на посту, очнулся и заголосил. Пришлось ломать двери, а потом долго трясти хранителя архивов. Прижатый к стене, тот прохрипел, что ключ от личной родовой библиотеки есть только у старого герцога. Герцог ключ отдавать не желал и упирался, пока Заноза не приставила нож к горлу одного из его внуков. Забрав несколько сундуков с бумагами, мятежники подожгли замок и растворились в ночи. С тех пор штабс-капитан Заноза заимствовала архивы отовсюду, куда забрасывала ее переменчивая военная судьба. Вскоре их набралось столько, что пришлось отвести под них отдельный фургон. Медленно и вдумчиво Заноза рассортировывала бумаги, отсеивая ненужное. Многое было написано на языках Владычества, нынче вышедших из употребления и наполовину позабытых. Заноза не знала этих наречий и разыскала пару словарей и учебник былых времен. Ее небогатых познаний хватало для того, чтобы уловить основной смысл текста, но тонкости языковых конструкций оставались недосягаемыми, как сверкающие горные пики. Она читала и переводила, вычерчивала генеалогические древа, прослеживала брачные союзы и судьбы наследников. В свое время даже Взятые были обычными людьми. Где-то на берегах пергаментного океана должны были сохраниться их следы. Перо по мере сил помогал ей. В Сделке Шепот разыскала мирового судью, на досуге увлеченно занимавшегося расшифровкой древних текстов. Генерал обещала судье сохранить жизнь его жене и двум сыновьям, и он присоединился к изысканиям. Чуть позже в фургоне поселилась старая бордельмаман, свободно болтавшая на пяти языках. Компанию ей составлял наполовину выживший из ума профессор исторических наук из училища в Весле, помешанный на эпохе Властелина. С этим пестрым зверинцем разбор бумаг продвигался чуть быстрее, но Заноза по-прежнему точно не знала, что именно ищет. Зацепка ускользала из рук. Ей снились огненные письмена, насквозь прожигавшие бумагу и сталь. Но в один из дней она ухватила кончик ниточки. Осторожно, затаив дыхание и опасаясь спугнуть удачу, Заноза потянула за него. Спутанный клубок имен, прозвищ, записанных с чужих слов воспоминаний упал в руки, разматываясь и приоткрывая тайну за тайной. – Ты поймала их за жабры, – сдавленно ликовал Перо, нависая над ее плечом и вглядываясь в пожелтевшие, ветхие страницы дневника придворной дамы давно умершего короля. – У нас на прицеле не только Хромой, но и его дружки. Заноза, ты наше солнце во тьме и наша Белая Роза во плоти! – Перестань молоть языком, – ответила на это предполагаемая Белая Роза. – Я не гожусь в спасители мира. Давай лучше думать, как нам связаться с Хромым. Когда война идет столько лет, волей-неволей между враждующими сторонами завязываются отношения. Мелкие уступки тянут за собой неписанные договоры. Лазутчики Взятых и Белой Розы встречаются на нейтральных территориях и заключают соглашения. Разоблаченных агентов выкупают либо обменивают, любезно сдавая противнику тех, чья полезность исчерпалась до дна. Кровь солдат хлещет на полях сражений, удобряя землю – здесь же, в замкнутом мирке конфидентов, обильно проливаются чернила и ломаются перья. Занозе не составило труда найти посредника для доставки послания Хромому. Уже свернув конверт, она замерла, задавшись простым и безответным вопросом – что я делаю? Армия Хромого сожгла Ржавчину и разрушила ее жизнь. Когда-то она поклялась мстить, а теперь собственными руками готовила переговоры своего генерала с Хромым. Это ненадолго, пообещала себе Заноза, бывшая Ива. Все во имя победы над Империей Тьмы. Он все равно предаст нас, ибо предательство растворено в крови Взятых. Главное, не упустить мгновения, когда Хромой замыслит измену, и нанести удар первыми. Мы расправимся с ним. Но сейчас Хромой будет полезен. Его могущество, его знания, его сила. Мы воспользуемся ими и избавимся от него. Это правильное, верное решение. Белая Роза одобрила бы нас. «Белая Роза никогда не заключала сделок с врагами, – безжалостно напомнила память. – Она всегда твердила: зло многолико, шаги его легки, а речи сладки. Стоит сделать всего лишь крохотный шажок навстречу злу, и сам не заметишь, как станешь верным его слугой». – Мы не такие, – штабс-капитан Заноза вдавила печать в расплавленный сургуч. – Злу никогда не покорить нас. Это просто... просто тактический ход. Посланцы шныряли между армиями. Письма, исполненные многозначительных намеков, порхали туда-сюда. Шепот сулила попавшему в опалу Взятому поддержку. Обещала возможность порыться в забытых архивах. В этих бумагах, как ей точно известно, скрывалось не только подлинное имя Хромого, но и имена других Взятых. Хромой не заставил долго себя упрашивать. Местом встречи было выбрано заброшенное святилище древних людей в Облачном лесу. Перо из шкуры вон лез, уговаривая Шепот прихватить его с собой, но генерал приказала чародею оставаться в лагере. Заноза тоже осталась – Шепот уехала в сопровождении отряда разведчиков. Хромой выдвинул в качестве непременного условия встречу один на один, и разведчикам предстояло засесть в засаде в полумиле от древнего святилища. Солнце добралось до зенита и медленно покатилось к горизонту. В огромном лагере на опушке Облачного леса кипела жизнь. Дымились костры, белели выстроенные ровными рядами палатки. До слуха Занозы долетали зычные вопли сержанта, гоняющего новобранцев. Судя по ярости воплей, сегодня муштрой занимался Старый Медведь. Дела повстанцев шли неплохо. В начале компании они мастерили оружие из крестьянских кос и топоров, а на трех солдат приходилась одна ржавая и драная кольчуга. Теперь они стали серьезным противником... вот только Белая Роза не сыскалась. Иногда Заноза раздумывала о том, что давно уже надо было плюнуть на давнее пророчество, путаное и невнятное. Объявить возрожденной Белой Розой генерала Шепот. Многие поверят в это. Ну, или захотят поверить. Люди привыкли видеть Шепот во главе армии повстанцев. Они наслышаны о ее громких победах. А если перешедший на сторону мятежников Хромой подтвердит, что Шепот и есть воплощенная Белая Роза... Ох, только бы все прошло удачно. Крики в дальнем конце лагеря стали громче и настойчивей, смешавшись со звоном оружия. Заноза выглянула из штабной палатки, увидев на фоне темных деревьев высоко взметнувшееся пламя и мечущиеся фигурки. – Нападение! – заорала штабс-капитан. Ее подчиненные вскакивали с мест, опрокидывая столы. Бумаги разлетелись встревоженными белыми птицами. – Враг в лагере! К бою! Она так и не наловчилась обращаться с мечом или копьем, корпя над картами и донесениями. Штабной крысе ни к чему оружие. Она ведет свой поединок, фехтуя с противником планами и замыслами. Но сейчас остро заточенный кусок железа вполне мог спасти ей жизнь, и Заноза помчалась к стойке с мечами. Клинок оттягивал руку. Она бежала по изрытому ямами полю, скликая людей. Из пламени и нарастающей паники выскочил Перо. Вокруг колдуна ливнем сыпались ослепительно желтые и пунцовые искры. – Там Черный отряд! – проорал он в ухо Занозе. – Наемники! Надо отступить к лесу и рассыпаться! – Перо метнул пригоршню колдовских огней в солдата с оскаленным черепом на кирасе, тот с воплем опрокинулся. – Давай, не стой столбом, командуй! Заноза кричала и распоряжалась. К ней пробились сержанты, им удалось организовать отход под защиту леса. Заноза бросила меч, схватив знамя с белой розой и отчаянно размахивала им, призывая испуганных и растерянных новобранцев. Скалящийся Перо исчезал и появлялся, запуская по полю сражения хаотически мечущие смерчи. Что-то тяжелое больно ударило Занозу в плечо, закрутив вокруг собственной оси. Она грузно упала на знамя. Мимо нее бежало множество ног, падали люди, метались ржущие лошади с запутавшимся в гривах искрами. Скосив глаза, Заноза увидела торчащий из плеча короткий арбалетный болт. Спустя мгновение по ней проскакала лошадь, и она услышала хруст собственных ломающихся костей. – Заноза, – Перо чудом отыскал ее в кровавой сумятице. – Подъем. Время сматываться. Они давят нас. – Не могу, – с усилием выплюнула она. Перо ругнулся, помянув Взятых и демонов. Попытался вскинуть ее на плечо и уронил. Постоял, растерянно озираясь по сторонам. Сверху вниз глянул на нее и развел руками. Мол, прости. Так вышло. Еще пару ударов сердца Заноза видела стремительно удаляющегося колдуна, прежде чем перед глазами все подернулось багровой пеленой. Она беззвучно попросила небеса послать удачу Шепот и сохранить тех, кто сумеет добраться до леса. А потом Ива Линн из Ржи втянула воздух в последний раз, поперхнулась кровью и умерла. Она не узнала, что Шепот и Перо угодили в ловушку противника. После долгих мучений и пыток, пройдя чудовищных ритуал, в котором они лишились своих душ и сущностей, они обе стали новыми Взятыми. Преданными и верными слугами Госпожи. Тело Занозы не было похоронено, оставшись гнить на месте бывшего лагеря мятежников. Черный отряд обыскал палатку Шепот, по прихоти судьбы наткнувшись на собранный штабс-капитаном Занозой архив. Костоправ, отрядный летописец и лекарь, осознал важность найденных бумаг и захватил их с собой. В конечном счете обнаруженные им сведения послужили ключом к падению Взятых. Так что на весах мировой истории смерть штабс-капитана Занозы, одной из четверти миллиона павших в этой войне, не была такой уж напрасной.