Эрик, что ты делаешь?

Эрику Леншерру не нравилось делиться. Воспитанный войной, он сделался жаден, забирая себе всё без остатка. Он доедал кашу на завтрак, дочитывал газету до сводки некролога, дослушивал программы по радио до конца. Поэтому появление в особняке нового жильца, который сразу стал любимчиком всех учеников, но особенно — Чарльза, самого Эрика не воодушевило. Куда бы Леншерр ни пошёл, везде был он — тощий бело-рыжий кот. — Я подобрал его у ворот, — сказал Чарльз, когда отмытый и сытый гость сидел у него на коленях, довольно облизываясь и мурлыкая. — Завтра дам объявление в газету. Наверняка он потерялся. Но хозяева почему-то не отозвались. А Персиваль — Эрик звал его Парцифаль — остался жить в школе, быстро набирая вес и не принося никакой пользы. Эрик спотыкался о кота, когда выходил на утреннюю пробежку, нёс чашку с горячим кофе в гостиную или относил пустые тарелки на кухню. Целуя Чарльза и пытаясь его обнять, Эрик снова натыкался на Персиваля — тот запрыгивал на колени в самый неподходящий момент и отталкивал ладони, бодаясь и нахально урча. Чарльз лишь посмеивался и ластился к новому любимцу, отвлекаясь от поцелуев и растрачивая свою нежность на животное. Когтистый и вредный комок шерсти. А ведь Чарльз стал брать его в постель. — Почему он не может спать в корзине? Рейвен купила ему уже двадцатую подушку, скоро мне некуда будет сесть. — Эрик. Ему одиноко. Ничего страшного не случится, если он поспит сегодня в ногах. Говорят, животные лечат, а у меня ужасно ноют суставы. Эрик скрипел зубами. Вместо того, чтобы привлечь Чарльза к себе, он наблюдал за тем, как тот гладит Персиваля, развалившегося между ними. И всякий раз, когда Эрик пытался проявить дружелюбие, кот начинал шипеть. Однажды он вообще разодрал ладонь Эрика в кровь, за что получил увесистый пинок. Чарльз, бинтуя его руку, прочитал целую лекцию о том, что обижать животных нельзя — это подло. Но война продолжалась. Пихая Персиваля поутру, сталкивая с кровати, Эрик привычно пробирался под одеяло Чарльза. Персиваль в ответ прыгал Эрику на спину и начинал громко мяукать. Чарльз, обнимая Эрика, ласково шептал, чтобы тот не сердился, а сам чесал кота за ушком. — Эрик, прекрати. Это всего лишь домашний питомец. Который смотрел на Леншерра так, будто всё понимал, будто нарочно отбирал его Чарльза. По крупицам — чтобы никому не достался. Эрик мог поклясться, что видел на самодовольной, отъевшейся морде ухмылку. Но Эрик Леншерр не был стальным. В отличие от металлических клёпок на ошейнике, что позволили вытащить Персиваля не только из объятий Чарльза, но и из их общей постели. Выкинув животное за дверь и в очередной раз поддав ему пинка, Эрик обернулся — точно дьявол во плоти. Он хищно улыбнулся, запирая замок и сминая засов, чтобы никто не смог открыть дверь без его непосредственного вмешательства. — Эрик, что ты делаешь? — Возвращаю всё на круги своя, Чарльз. Парцифаль будет спать у себя. Как и я. Чарльз с усмешкой откинул одеяло, и Эрик устроился рядом, положил голову ему на грудь. Он прикрыл глаза, стоило пальцам Чарльза зарыться в его волосах. Это было его место, его подушка. И никакие коты с дурацкими именами не заберут его Чарльза. Никогда.