Покуда будут силы

Минхо и сам не знает, что несет, когда Томас проходит мимо него, уверенно идя к Терезе. Взгляд скользит по татуировке на его шее, и Минхо ощущает, как кишки начинают медленно выкорчёвывать скальпелем. Внутри закипает ярость. Спина Томаса всё продолжает и продолжает отдаляться, а он ничего, мать его, не может с этим поделать! — Мы забираем его с собой! — кричит Тереза. — Если кто-нибудь попробует увязаться за нами, я опять двину его, а мои подруги откроют стрельбу. Настильную, целиться не будем. Пусть стрелы летят, как им заблагорассудится. Минхо пробегает быстрым взглядом по противникам, он и до этого убедился, что оружия у тех предостаточно, но хотел проверить данный факт ещё раз. Быть может, тогда получится хоть что-то придумать. Хоть что-то сделать! — Тереза! — внутри Минхо бурлит кровь. Он сжимает кулаки, не зная, куда ещё направить сейчас всю свою решительность. — Что-то тебя Вспышка больно быстро сожрала. Мозги у тебя точно как у тех психов, что уже давно за Чертой! Где-то в глубине он надеется на ответную реакцию, на перехват инициативы, но всё что происходит - это сухое и быстрое действие, тут же объяснявшее, что в захватчице нет и доли сомнения. Тупой конец копья ударяет по затылку Томаса с такой силой, что тот падает на землю. Минхо вскидывается, ему уже хочется сорваться на бег. Всё тело, натренированное за долгие годы в Лабиринте, кричит об этом, но всё что он может - это сцепить зубы до судороги в челюсти, душа в зародыше новые проклятия и угрозы. — Я не шучу! — орет Тереза глэйдерам. — Если сделаете хотя бы шаг за нами — стреляем без предупреждения! Минхо в этот момент уже практически трясёт, перед глазами залегает красное марево, он в бешенстве! Гнев дрожью пробегает по телу, и юноша не сдерживается, начинает сыпать проклятиями и матами, не разбирая слов. Кричит, что найдёт каждую из них лично, и перережет глотки, и что это будет ещё самой милосердной с его стороны смертью, если с головы Томаса упадёт хоть волос. И что он отыщет последнего, во чтобы то ни стало, из-под земли достанет, даже если они отправят его в саму преисподнюю. Минхо всё кричит и кричит, не желая признавать страшную правду, которая обрушивается, когда Томаса вновь огревают палкой за его оры. Минхо делает несколько шумных вдохов, слыша, как сердце набатом перегоняет кровь по телу. Горло дерёт от долгих неистовых криков. Осознание произошедшего утягивает на самое дно, лишая кислорода, словно он провалился в зыбучие пески. Он не уберёг его. Не уберег Томаса. Его Томаса. Отчаянье вперемешку с безысходностью затапливают сознание. Он не замечает, что стоит уже на коленях и бьёт в сухую почву, обдирая костяшки в кровь, причиняя боль лишь себе одному. Внутри всё бурлит, и Минхо заходится криком: долгим, протяжным, до сипа и бессилия в конце. Если бы он имел право, то точно свихнулся. Но он не имел, покуда оставался лидером. Минхо загнанно дышит, переводит дыхание, как будто пробежал несколько миль на пределе возможностей. Встаёт на ноги и несется на север, в эту чёртову Мирную Гавань. Всё его лицо перекашивает, с щёк срывается солёная жгучая влага. Он плачет, не сбавляя темпа. Бежит, вспоминая, как несся так же с Томасом, бок о бок в Лабиринте. И тут Минхо останавливается, настолько резко, что едва не падает, грозясь пропахать собой с десяток метров. Хватает ртом воздух, на лице застывает нечитаемая маска. Томас не так прост на руку. Он не какая-то там горочка плюка. Он смог бросить вызов гриверам и спасти Алби, оставшись один на один в западне на ночь. Минхо обтирает слёзы и выпрямляется. Уж кто-кто, а этот шенк уж точно сможет выкрутиться, и Минхо будет до последнего, покуда у него будут силы, делать всё, чтобы у него это точно получилось.