Феникс

Еще ребенком Александр усвоил одну простую истину. Есть люди – и есть терраисты. К первым относились разумные советы родителей, воспитателей, учителей и просто уважаемых людей вроде личного секретаря главы СБ. Фанатики заслуживали того же обращения, что и бешеные животные. С возрастом деление только крепло. И в остальном добрый спокойный юноша зверел, слыша о колыбели человечества. Причина такого отношения была понятна любому. Заключалась она в самом ярком воспоминании детства. День смерти отца. Человека, который завоевал и объединил галактику. Человека, рядом с которым Алек всегда чувствовал себя защищенным. В детских воспоминаниях папа казался чем-то вроде солнца, к нему хотелось тянуться, трогать золотые волосы, словно бы светящиеся изнутри, слушать похвалы и утешения, засыпать, прижавшись к шелковистой ткани халата... Отец погиб, прикрывая его от осколков бомбы, взорванной терраистами на мамином дне рождения. Солнце погасло. Этот день возвращался в кошмарах, раз за разом, и Александр просыпался, обхватив себя руками за плечи. Так удавалось чуть дольше удержать ощущение от последнего прикосновения. Неизменная деталь из воспоминаний – отец держит его, не разжимая пальцев, очень крепко, но он уже мертв. По шее и подбородку стекает кровь. Глаза закрыты – это во сне они иногда распахнуты, остекленевшие и серые, как лед. Но в них смотреть не так страшно, как считать падающие капли. После третьей чужие руки оттаскивают его от тела отца и уводят прочь. Кто-то уговаривает не оборачиваться, не смотреть, вытирает лицо носовым платком и проверяет, не ранило ли наследного принца. Который очень хочет обратно к папе. Живому папе. Алеку было шестнадцать, когда он смог прочесть официальный отчет о том дне. И понял, что действительно успел увидеть кое-что. Черное на золотом... осколок, вонзившийся в затылок. Кровь текла вниз, на волосах ее было немного. Кажется, он рисовал это, много раз, и все рисунки, на которые ушли десятки желтых и черных карандашей, куда-то девались. Потом Алек начал рисовать другое. После того, как тетя Аннерозе прочла ему сказку о фениксе и рассказала, что он родился после пожара, устроенного терраистами, принц увлекся изображением фантастических огненных птиц. Конечно, рисунки были кривыми, а настоящий огонь намного ярче... Александра Зигфрида не только тетя сравнивала с фениксом. Другие тоже замечали, как сильно он похож на отца. Иногда Алек боялся, что не удержит вес чужих ожиданий. Так много людей думают, что в нем должен проявиться дух Райнхарда, его гениальность, его умение выбирать то, что лучше для других... Этот страх помог прогнать только профессор Ян, никогда не сравнивавший своего ученика с покойным кайзером. Впрочем, Ян точно не одобрил бы того, что Александру давно хотелось сделать. Того, что он собирается сделать теперь, обладая властью. Конечно, отца это не вернет. И уже совершенного зла не исправит. Но из соображений гигиены стоит сжигать старые колыбели. Отражение в темном экране, так похожее на молодого Райнхарда с портрета, медленно кивает, соглашаясь. Эту историю замалчивают, но когда-то давно отец не успел помешать злодеям сжечь планету. Позже его обвиняли в этом. Конечно, ему тоже сложно теперь... только иначе нельзя. Люди на сей раз не пострадают. Это ведь главное? Он просто уничтожает символ. Из пепла возрождаются только фениксы. Зло можно очистить огнем. Жаль, что это всего лишь сон. И отражение бездумно повторяет то, что делает он сам. Протирает заспанные глаза, выключает будильник и смотрит в направлении картины, которая с этого ракурса в зеркале не отражается. Огонь... просто лесной пожар, талантливо нарисованный в процессе. Некоторые думают, что это осенний пейзаж. Алеку рисунок помогает не считать дни до коронации и не мечтать о несбыточном. Когда-нибудь он покончит с терраизмом. Но как-то иначе.