Глоток свежего воздуха

Златан сидел на кровати, всем своим видом показывая, что сложившаяся ситуация его ни капли не нервировала. Наоборот, он был доволен жизнью, и его совершенно не беспокоило, что его агент отдавал предпочтение Максвеллу. Подумаешь, досада какая. Целью обоих была «Барселона». Однако Максвелл был на шаг впереди – даже хуже, он был в шаге от перехода, а перед Златаном дверь в «Барсу» будто закрывалась. Максвелл же не мог спать, он сутками висел на телефоне: всё готово? Так готово или нет? Это действовало Златану на нервы. Без остановки: «Барса» там, «Барса» тут, «Барса» то, «Барса» это. День и ночь, день за днём. По крайней мере, так казалось. Со всех сторон его окружало это жужжание, а о своём будущем он не слышал почти ни слова. Это злило ещё больше. Златан срывался на Мино – чёртов Мино, для Максвелла всё на блюдечке, а для него… В итоге Златан позвонил ему. — Значит, на него ты работаешь, а на меня – нет? — Пойди-ка ты на хуй, – только и ответил Мино. Это было незадолго до того, как Максвелл перешёл в «Барселону». Златан злился. Он срывал свою злость не только на агенте, но и на самом Максвелле. Каждый раз, когда они оставались наедине, он с остервенением вжимал его в стену, кусая и тут же покрывая свои укусы поцелуями. Каждый раз, слыша задушенный стон Максвелла, который сходил с ума от этих прикосновений, Златан, казалось, злился ещё больше. Ему хотелось сделать ему больно, и он сам не знал, почему. Но каждый раз входя в него, он надеялся его порвать. Чтобы хоть на секунду унять беспорядочный гул в голове. Чтобы хотя бы на миг заткнуть тысячи и тысячи колокольчиков, звеневших в мозгу громче набата. А Максвелл, похоже, возбуждался от грубости ещё больше. Она подстёгивала его. Она доказывала, что Златану не всё равно. Ему всегда было не наплевать на него, но в моменты, когда тот грубо разворачивал Максвелла к себе спиной, нагибая, — казалось, что особенно сильно. — Ты так психуешь из-за перехода, — улыбнулся он после очередной вспышки то ли страсти, то ли гнева, а то и обоих чувств сразу. — Потому что «Барселона» — моя мечта, не твоя, — буквально каждым словом припечатывал он. — Ну, значит, — Максвелл обвёл пальцем ушную раковину Златана, и, приблизившись к ней, горячо зашептал: — Тебе предстоит замечательная возможность смотреть на своего любовника, играющего в клубе мечты. — Иди на хуй, — злобно сказал Златан, отпихивая от себя смеющегося Максвелла. Когда их отношения только зарождались, всё казалось проще. Максвелл был скромным парнем, которому было комфортно в тени Златана. Нет, он и сейчас там находился, трогательно смущаясь, когда на него обращали внимание журналисты, но в самих их отношениях что-то поменялось. Максвелл раскрывал себя, удивляя тем, каким он может быть на самом деле. И порой Златану остро хотелось, чтобы он просто молчал, а не пытался отточить на нём своё грёбаное чувство юмора. Но Златан об этом никогда не скажет. Потому что он — Златан. И он выше всякого нытья. Шли дни, а его положение так и оставалось неясным. Переговоры о переходе Максвелла удавалось сохранять в тайне, что, в общем-то, не удивляло. Просто никто не верил, что он мог бы стать игроком «Барсы», а Максвелл не спешил их в этом разубеждать. Он вообще говорил, что людям проще показать конечный результат, чтобы возникало меньше вопросов. Златан этого искренне не понимал. Каждое своё действие он всегда волей-неволей превращал в фарс. Либо самостоятельно, либо с помощью дотошных журналистов. Как и ожидалось, одноклубникам Максвелл всё сказал в последний момент. Он просто зашёл в раздевалку и, поймав паузу между разговорами о новых громких трансферах и машинах, произнёс на одном дыхании: — Я перехожу в «Барселону». Со всех сторон посыпались воодушевлённые поздравления и слова о том, что это большой шаг вперёд. — Ой, блядь, а то он не знает, — пробормотал Златан, на что получил тычок в бок. Складывалось впечатление, что ребята из команды состязались в том, кто скажет более очевидную банальность. — «Барселона» — великий клуб. — Охуеть, он будто сам не догадывался. — Они недавно выиграли Лигу чемпионов. — Пиздец, реально? Вот это новость. — Да угомонись, — зашипел Максвелл. Это мельтешение начало раздражать Златана. Он бросил взгляд на Максвелла и увидел, как тот, красный и смущенный, запихивал вещи в сумку. — И мои бутсы захвати, — громко сказал Златан. — Я еду с тобой. Все засмеялись, дескать, молодец, хорошая шутка: всем казалось, что он был слишком дорогим игроком для трансфера. Что отчасти являлось правдой. — Да сядь ты, угомонись! — сквозь хохот пытались осадить его парни. Максвелл не смеялся, он прекрасно знал, что в конце концов Златан либо замучает всех, либо всё-таки перейдет в «Барсу». *** Вечером того же дня они сидели в гостиной, выключив свет. — Ты хоть для приличия сделаешь вид, что будешь по мне скучать? — спросил Максвелл, перебирая его отросшие волосы. — Зачем? Я же еду с тобой. В темноте не было видно, но Златан знал наверняка: Максвелл закатил глаза. — А если нет? Ты же сам слышал, что тебя не хотят отпускать. — Отпустят. «Барселона» — это моя мечта. — Ты злишься на меня из-за того, что я перехожу именно туда? — Чтобы злиться на тебя, мне не обязательно искать настолько глубокие причины. Златан никогда не завидует. Златан действует. Максвелл коротко рассмеялся и потянулся к его губам с поцелуем, прижимаясь к нему как можно ближе. — Я люблю тебя, — прошептал он, разглаживая пальцем морщинку на переносице. — Как баба, честное слово, — проворчал Златан, но не оттолкнул от себя Максвелла. — Я надеюсь, что ты перейдёшь в «Барсу» вместе со мной. — Ну да, а то трахать потом некому будет. Максвелл снова закатил глаза. Конечно, это же его величество Златан. — Именно поэтому, конечно. Он позволил стянуть с себя футболку и уложить на диван. Голова кружилась от ощущения тяжести тела Златана. Хотелось слиться с ним, не потерять контакт. Он водил руками по разгоряченному телу, лаская живот, бока, задевая соски. Максвелл дрожал, не сдерживая стонов, стараясь прижаться к нему как можно ближе. Златан медленно раздевал его, целуя, стараясь не упустить ни один участок горячей кожи. В темноте комнаты было слышно только горячее дыхание и шорох снимаемой одежды. Обнажённые тела сплелись в единое целое. Тишину разорвал стон Максвелла, когда Златан вошёл в него, крепко прижимая к дивану. Каждый толчок был маленьким взрывом. Он выгибался, чувствуя в себе член Златана, и изо всех сил старался не царапать спину. Но на самом деле хотелось впиться ногтями, разрывая кожу, чтобы чувствовать его кровь на своих пальцах, слышать его протяжный стон, зная, что ему тоже это нравится. Златан начал двигаться быстрее, с каждым толчком буквально впечатывая Максвелла в диван. Его член терся об их животы, и этого хватило, чтобы кончить с именем Златана на выдохе. Опустившись на локти, он стал целовать лицо Максвелла и с почти не свойственной ему лаской обвёл пальцем контур его губ. — И кто из нас сентиментальная скотина? — счастливо засмеялся он. — Иди на хуй, — беззлобно ответил Златан, скатываясь на бок, чтобы окончательно его не придавить. Он не произнёс это вслух, но было очевидно, что если с «Барсой» не сложится — он будет скучать. Чуть больше, чем «очень». *** Мино Райола был не просто хорошим агентом. Он был настоящей акулой. Ещё не было ситуаций, с которыми он не мог справиться. За каждого клиента он готов был рвать глотки, готов был пойти на многое, чтобы добиться своей цели. Так было и в этот раз. Мино всё-таки дожал, подобрал нужные слова, действия, аргументы — не важно. Важно то, что именно Златан стал новым приобретением«Барселоны». Стоя в аэропорту и наблюдая за бесновавшуюся толпу, он наконец понял, что на самом деле значил его переход. Сотни фанатов и журналистов ждали его, впиваясь глазами в каждого проходящего человека. Пожалуй, ещё ни один новичок не вызывал такого ажиотажа. Его закрутило в калейдоскопе событий: поездка по городу, улаживание формальностей, конференция. Златан слово находился в прострации, одновременно ликуя и теряясь от такого потока информации и вереницы мероприятий. Даже в раздевалке он не мог осознать, что это происходило с ним. Что его мечта осуществилась. Что все эти фанаты действительно пришли посмотреть именно на него. Несколько минут Златан просто смотрел на футболку с девятым номером. — Как у Рональдо, — прошептал он, не в силах сдержать улыбки. Ему предстояло играть за клуб мечты под номером, который раньше принадлежал его кумиру. На официальном представлении на стадионе Златан и вовсе растворился в ревущей толпе. Кто-то скандировал его имя, кто-то протяжно пел гимн клуба. Трибуны ликовали. Он только и мог делать всё, что говорил ему пресс-атташе, не находя в себе сил на самостоятельные действия. И даже когда всё закончилось, в голове всё ещё стоял гул стадиона и восторженные голоса болельщиков. *** Первое, что делал Златан после возращения со стадиона, — отправился к Максвеллу. Он знал, что тот смотрел презентацию. К тому же, ему было просто необходимо увидеть кого-то близкого. Максвелл открыл сразу. В его новой квартире ещё не всё напоминало его итальянский дом, но в ней уже потихоньку зарождался уют, особенный, который мог быть только у него. Максвелл молча впустил Златана, взглядом провожая его до дивана в гостиной. — Видел твою презентацию. — Ой, блядь. Играем в очевидное и невероятное? — поморщился Златан. Максвелл молча сел рядом и по привычке потянулся заправить прядь Златана за ухо. Казалось бы, простое движение, но оно дарило какое-то неуловимое ощущение спокойствия. — Ты поцеловал эмблему, зачем? Златан застыл и весь напрягся. Он сам до конца не отдавал себе отчета в том, что сделал. — Поцеловал и поцеловал, — зло сказал он. — Я был в шоке и делал то, что мне говорили. — Смотри, как это не вышло тебе боком. — Отъебись, — прорычал Златан, грубо притягивая Максвелла к себе. Тот словно и не обратил на это внимания. Очень сложно было понять, что могло вывести его из себя вне футбольного поля. — Ты хочешь свернуть мне шею? — поинтересовался он. — Нет, я хочу, чтобы ты мне отсосал. Максвелл улыбнулся и слез с дивана. Кто бы мог подумать, что такой скромный и тихий человек мог творить своим ртом такие вещи. Оказавшись на коленях, он развёл ноги Златана, поглаживая его бедра и смотря в глаза. Что-то, отражавшееся в них, очень напоминало преданность. Потянув штаны вниз, он стянул с него их вместе с бельём, оголяя ещё до конца не возбужденный член. Обхватив его рукой, он несколько раз провёл по нему, обводя большим пальцем головку. Златан ахнул, чуть шире разведя ноги и закусив губу. Наклонившись, Максвелл провел языком по всей длине члена, заставляя Златана протяжно простонать и чувствуя руку в своих волосах. Она не давила и не направляла – просто давала понять, что он тут. Спустившись ниже, он обхватил губами яички, слегка втягивая и самым кончиком языка выводя лишь одному ему понятные узоры. Рука в это время жёстко водила по всему стволу. Златан уже не сдерживал стонов: он откинул голову и прикрыл глаза. От этих ощущений сильно кружилась голова. Максвелл обхватил губами головку, и Златан бросил на него взгляд, настолько пошлый, что это казалось немыслимым. Максвелл вобрал в себя член до самого конца и сглотнул, заставляя Златана вздрогнуть и с шипением сжать его волосы. Ни с чем не передаваемое возбуждение уносило их вдаль от всех проблем. Златан продержался недолго. Когда Максвелл в очередной раз обхватил губами головку, он кончил, простонав что-то нечленораздельное. Казалось, что с оргазмом он отпустил себя и свои проблемы. Максвелл приподнялся, устраиваясь рядом со Златаном поудобнее и сплетаясь с ним пальцы. — Ну вот, новый клуб, и мы снова вместе. — Да, от тебя хуй отвертишься, – лениво подтвердил он. — Вообще-то, в «Барсу» ты пришел за мной, — подчеркнул Максвелл. — Всё, заткнись. Так они и сидели, полуголые и счастливые. *** Перед раздевалкой Златана охватило заметное волнение: новый клуб, новые люди. Но всё прошло даже лучше, чем он ожидал. — Ибрагимович, чёрт, и ты тут, — засмеялся Жерар, хлопая его по плечу. – А мы с ребятами всё гадали, один Максвелл перейдёт или как всегда. Златан закатил глаза, а Максвелл залился краской. Всё как обычно. — Видно, дела у вас идут неважно, раз вы следите за нашими переходами. — О, душечка, когда везде об этом пишут, можно и последить. — Иди уже на хуй, — от души посоветовал Златан. Меньшее, чего ему хотелось, — это чтобы его жизнь волновала ещё и одноклубников. Дальнейшую дискуссию прервало появление тренера, который поздоровался со всеми и отдельно поприветствовав новичков, а затем сказал всем идти на поле. Сама тренировка прошла в расслабленном режиме, и у игроков было вдоволь времени, чтобы совмещать упражнения с дурацкими играми и приколами. Больше всего доставалось, конечно же, новеньким. Однако все быстро успели понять, что цепляться к Максвеллу бесполезно: он будет только улыбаться в ответ, окончательно сбивая окружающих с толку. Но Златан вёл себя совершенно иначе: он не переставал злиться и шипеть на каждую шутку в свой адрес. И это приводило Жерара в восторг. — Ты похож на ежа, — со смехом взъерошил он ему волосы. — Этот ёж откусит тебе яйца. Съебись и не беси меня, — прошипел Златан. Максвелл засмеялся. За ним всегда было забавно наблюдать, особенно когда тот злился. Тренировка закончилась быстро, и Златан даже не успел устать. Его с самого начала раздражал Жерар: прицепился как банный лист и никак не отстанет. Вздохнув, он направился к душевым, закинув на плечо полотенце. Ребята веселились, будто бы им было по пятнадцать, и они мало походили на игроков лучшего клуба Европы. Жерар, главный заводила, прыскал водой в самых, похоже, спокойных и скромных членов команды — в Максвелла и Лионеля, но увидел Златана и радостно бросил свою затею: рядом находилась ещё более интересная жертва. — Я сломаю ему нос, — негромко сказал он, злясь непонятно на кого: то ли на себя самого за то, что в очередной раз поддался на провокацию, то ли на Жерара, у которого свербело в одном месте. — Воспринимай это проще, — Максвелл, как обычно, был невозмутим. — И ты съеби, — Златан не скупился на слова и пожелания. Максвелл только засмеялся. Он не имел привычки обижаться на каждую глупость, сказанную ему. Иначе бы это все затянулось слишком надолго. Одно было ясно наверняка: отношения Златана и Жерара обещали быть бурными, и если тот его не убьёт, то они могли бы стать неплохими друзьями. *** Жерар не понимал, почему ему было так принципиально важно вывести Златана из себя. Может быть, это было следствием его магнетизма? Одно он знал точно: отстать от Златана, пытаться не выводить его из себя было выше его сил. К тому же, Жерар сам стал замечать, что волей-неволей тянулся к нему. И он отчаянно завидовал Максвеллу – и сам не мог до конца понять, почему. Возможно, потому что на него обаяние Златана не действовало, или наоборот, действовало, но на взаимных обязательствах. Жерар долго силился понять, что между ними – какие-то отношения (хотя умом он понимал, что всех под одну гребенку не ровняли) или простая дружба. — Максвелл, — он подсел к нему, улучив момент, когда на них не смотрели. — Да? — улыбнулся он. Сложно было встретить человека более дружелюбного. — Скажи мне, как ты выносишь Златана? — Я просто не выбешиваю его, — пожал он плечами, шнуруя бутсы. — Ой, ладно тебе, — засмеялся Жерар. — Я видел, как он грозился тебе свернуть шею, если ты не прекратишь. Максвелл улыбнулся, вспоминая ту ситуацию. Златан был достаточно импульсивным человеком и мог начать злиться по любому поводу. В тот раз Максвелл, не желая поддаваться на провокационные комментарии насчет его отвратительной игры, напомнил, что он, в отличие от того же Златана, хотя бы вышел в основе. И всё. Златан рвал и метал, и можно было подумать, что с бешеного пса сняли намордник и дали наконец-то пролаяться. — Поверь мне, — Максвелл вынырнул из раздумий, — если бы я промолчал, он психовал бы ещё больше. Жерар не до конца улавливал логику, но очень хотел её понять. Так же сильно, как он хотел раз за разом выводить из себя Златана. Правда, для этого много сил всё равно не надо. *** Тренировка всегда проходила по одному плану: они играли, а Златан как заведённый разжёвывал всем и каждому, как нужно делать правильно, кому отдавать пасы. Причём чаще всего он говорил это просто для галочки, и вовсе необязательно было следовать «законам Ибрагимовича», достаточно просто было пасовать именно на него. Жерару было скучно. Не то, чтобы тренировка не забирала должное количество сил – просто ему не хватало азарта. — Златан, а Максвелл тебя терпит, потому что ты его ебешь? — спросил Жерар, предвкушая бурю. — Да, — невозмутимо ответил он, и было непонятно, шутит он или всё-таки нет. — Хочешь, и тебя выебу? Жерар на секунду оторопел, но решил пойти до конца: — А хочу. Он почему-то заранее знал, что Златан рассмеётся и пошлёт его куда подальше. Или не пошлёт, а просто оценит оригинальность шутки. Но Златан, чуть задумавшись, пожал плечами и выдал: — Ладно, приезжай ко мне в шесть, если не боишься. Вот так просто. «Приезжай в шесть». И ведь была вероятность что Златан не шутил. Жерар не мог сказать, чему он бы обрадовался больше. — Я же приеду, — вздёрнув нос, сказал он. — Хуй с тобой, приезжай, — пожал плечами Златан, отходя от него. Жерар вздохнул, бросив взгляд на Максвелла, который, ничего не подозревая, даже не смотрел на него. Значит, всё-таки отношения – если считать, что Златан говорил серьёзно. Правда, он больше надеялся, что Златан его обманывал. Но у него будет время узнать. По крайней мере, вечер в любом случае обещал быть интересным. *** Жерар не верил, что у них действительно будет секс. Он не верил в это даже тогда, когда обнаружил сообщение с адресом у себя в телефоне. Он продолжал сомневаться, пока принимал душ. И не прекращал придерживаться своего мнения даже по дороге к нему домой. Когда Златан открыл ему дверь, непривычно-расслабленный и в домашней одежде, Жерар всё ещё не верил. — Неужели ты встречаешься с Максвеллом? — не удержавшись, с порога спросил он, скидывая куртку. — Неужели ты приехал сюда за тем, чтобы обсудить этот вопрос? — Нет… — Жерар все ещё пребывал в растерянности. — Так всё-таки струсил? Почему в ситуации, в которой Златан тоже должен испытывать неловкость, неудобно было именно ему? Жерару продолжало казаться, что это просто игра и что Златан только и ждал, чтобы подловить его на чём-то. Проверить, как далеко он мог бы зайти. — Не струсил, — с вызовом ответил он. То, что произошло в следующий миг, было полной неожиданностью. Златан резко прижал его к стене, да так крепко, что на миг показалось, будто бы сейчас треснут рёбра. Жерар в миг пожалел, что они не прошли дальше прихожей. Потому что крючок, на котором висели ложки для обуви, больно впился ему в ногу. Златан, не давая опомниться, сдавил ладонью его подбородок, горячо целуя. Жерар застонал, опешив от такого напора и страсти, он и представить не мог, что поцелуй может быть настолько жарким. Настолько на грани. Запустив обе руки в его волосы, Жерар со страстью отвечал на грубые собственнические поцелуи и совершенно не возражал, разве что слегка удивился, когда его грубо развернули лицом к стене. Теперь крючок упирался прямо в колено, от чего пришлось расставить ноги чуть шире. Жерар почувствовал крепкие руки Златана и задрожал. — Давай не тут, иначе я завтра на тренировке умру, — просьба получилась куда менее мужественная, чем он хотел. Всё-таки сложно было не стонать, когда крепкие руки скользили по телу. — Заткнись, — оборвал его он, но всё же отпустил от стены, утягивая вглубь квартиры. — Не смей меня затыкать, — прошипел Жерар, кусая его губы. Златан только завёлся от такой непокорности и нетерпеливо толкнул его на кровать. Это было так необычно чувствовать в своих руках не Максвелла. Так запретно. Жерар стонал не так, как он. Он стонал отрывисто, вцепившись в кожу. Златан бы назвал его бешеным. Жерар хотел получить всё и сразу. Вбивая его в кровать, Златан не думал ни о чём больше. Только тело под ним имело значение. Единственная мысль, которая билась в его голове — это не Максвелл. Это был глоток свежего воздуха. Они кончили вместе. К тому моменту Златан заставил его кричать в голос. Это определённо было чем-то новым и необычным. *** Максвелл шестым чувством ощущал, что что-то шло не так. Он не мог понять, что конкретно, но у него создавалось впечатление, что его обманывали. Златан был непривычно миролюбив с Жераром. Впрочем, это можно было понять: обстановка в клубе постепенно накалялась, и уже все понимали, что отношения между ним и тренером были обострены до предела. А Жерар был одним из немногих, кто с ним разговаривал. Но всё равно казалось, что дело было в чём-то другом. Златан теперь чаще срывался, их секс стал грубее. Намного грубее. Максвелл до сих пор вспоминал, как чуть не порвал простыню, цепляясь за неё. Было действительно больно. И если раньше, когда Златан его имел в таком темпе, это несло в себе страсть напополам со злостью, то теперь от всего этого сквозило безразличием. На все вопросы он отвечал односложно, как будто ничего не происходило, намекая, что если что-то не нравилось, выход был очевиден. Максвелл списывал его состояние на проблемы. Он терпел, хотя и мучился от того, что секс у них стал не таким частым. Но одной вещи он всё же не понимал: почему с Жераром у Златана всё наладилось, а с ним всё пошло наперекосяк? *** Уже давно Златан не испытывал такой эйфории. У него будто бы открылось второе дыхание. Жерар оказался невероятным любовником, который был готов заниматься сексом всегда и везде. Однажды, когда они ездили на выездной матч, а Максвелл слег с простудой, Златан сел в автобусе рядом с Жераром. Тот делал вид, что спал, и на какую-то секунду Златан даже поверил в это. Пока не почувствовал горячую руку на своём члене. — Что ты делаешь, идиот? — прошипел он, оглядываясь по сторонам, боясь, что их заметят. Но ребята вокруг либо спали, либо сидели слишком далеко. — Я дико хочу тебя, — прошептал ему на ухо он, забираясь рукой под ткань штанов и белья, сжимая член. — Я бы хотел тебе отсосать прямо сейчас. Златан откинул голову, облизывая губы и чуть расставляя ноги, давая свободу действиям. Протянув руку вверх, он снял с полки плед, укрывая их колени. — Ты бы согласился трахнуть меня в туалете? — словно змей-искуситель, шептал Жерар. — Ты придурок, там места не хватит, — слова давались не сразу, больше хотелось просто стонать, толкаясь в руку. Жерар улыбнулся, наклонившись к шее Златана, припадая к ней и одновременно с этим проводя пальцем по головке, растирая выступившую смазку. — Ты кажешься таким уязвимым сейчас. — Когда же ты, блядь, заткнёшься, — прошипел он,вскидывая бёдра. Жерар не собирался молчать. И, к счастью, останавливаться он тоже не планировал. Очень скоро рвущиеся наружу стоны стало скрывать всё сложнее. Закусив ладонь, Златан плотно прикрыл глаза, наслаждаясь Жераром. Ему приносила удовольствие острота момента – и не меньшее удовольствие приносил ему контраст с Максвеллом. Наверное, этот факт был главным во всей этой связи. Жерар, будто чувствуя, что Златан отвлекся, увеличил темп движения руки, и на какой-то момент он перестал себя контролировать. С его губ сорвался длинный стон, который он успел заглушить кашлем. — Мне так нравится слышать твои стоны, — прошептал Жерар, прикусывая ухо Златана. Это стало последней каплей. Закусив губу, он кончил. — Обожаю тебя, — довольно сказал Жерар, откидываясь на кресле и вытирая руку о влажную салфетку. Златан только хмыкнул. *** Максвелл теперь не просто чувствовал: он знал наверняка, что происходило что-то не то. Златан кардинально изменился. Он стал злее, срывался на всех. Создавалось впечатление, что его что-то мучило. И Максвелл очень удивлялся: раньше Златан хотя бы намекал на то, что его беспокоило. А сейчас он практически не оставался у него, а если и оставался, то замыкался в себе и почти ничего не рассказывал. И почему-то Максвелл не верил, что всё дело только в разногласиях с тренером. *** Златан понимал, что так больше продолжаться не могло. Максвелл просто этого не заслуживал. Ему было хорошо с Жераром, он им наслаждался. Но и с Максвеллом его связывало слишком многое, чтобы вот так просто обманывать. Надо было поговорить. Златан понимал, что если он начнет пытаться его удерживать, будет только хуже. Златан не хотел портить воспоминания о всём хорошем, что было между ними. Подгадав день, когда у них будут выходные, Златан подъехал к дому Максвелла. На душе скребли кошки, и его глодало гадкое чувство, будто бы делал что-то плохое. Хотя да. Именно это он и делал. Максвелл открыл сразу. Заспанный, он удивленно посмотрел на Златана, но пустил его внутрь. Они прошли на кухню. В его квартире всегда был идеальный порядок, как будто он дома только и делал, что убирался. Златан заметил, что даже это его стало раздражать. — Ты по делу или так, кофе попить? — По делу. Я не буду кофе. Максвелл кивнул, усаживаясь перед Златаном с кружкой в руке и вопросительно глядя на него. Собравшись с мыслями, он посмотрел в глаза Максвелла и сказал: — Я изменяю тебе с Жераром и не собираюсь это заканчивать. Максвелл медленно отпил из кружки и поставил её на стол. — Спасибо, что сказал, — если бы Златан не знал его, то непременно бы решил, что тому всё равно. Но он знал Максвелла даже слишком хорошо и видел, чего ему стоило держать свои эмоции под контролем. — Я не жду от тебя прощения. Честно говоря, мне даже не совестно, — Златан специально бил по живому, чтобы Максвеллу было проще его отпустить. Чтобы он его возненавидел. — Я не жду от тебя извинений, — пожал плечами Максвелл. И добавил чуть тише. — Уйди, пожалуйста. Я всё понял. — Мои чувства к тебе были искренними, — добавил Златан, вставая. — Пожалуйста. — Я больше тебя не побеспокою, — развернулся он и ушёл. Златан не почувствовал облегчения от того, что сделал. Наоборот, ему стало ещё гаже. Но Максвелл имел право знать. Вздохнув, он завёл машину и направился к дому Жерара. Ему необходимо было расслабиться и заткнуть свою совесть. *** Когда Максвелл увидел на пороге Златана, он сразу понял, что что-то не так. Просто так бы он не заявился. И совсем скоро его ожидания оправдались. В тот момент, когда Златан рассказал об измене, Максвелл приложил большие усилия, чтобы не опрокинуть ту чашку кофе на себя. Слишком всё было неожиданно. Это был особый вид новостей: ожидаемая неожиданность. Когда изначально до этого догадывался, но услышав подтверждение, чувствуешь не облегчение, а только жгучую боль между лопаток. Как только Златан ушёл, Максвелл закрыл лицо руками. Он был растерян. Ему было больно и страшно. Больно от того, что его предал любимый человек, а страшно — потому что он не знал, как теперь с этим жить. И что бы Златан ни говорил, ему было совестно. Если бы ему было плевать, он бы ничего не сказал. Но как же было больно. Как было больно осознавать, что то, что они строили больше пяти лет, разбилось, будто бы ничего и не было. Максвелл хотел взять эту треклятую кружку и со всей силы грохнуть её об стену, но он знал, что легче от этого не станет. Встав со стула, он поставил посуду в раковину и пошёл в спальню, где улёгся на кровать и завернулся в одеяло с головой. Как же хорошо, что его девочки приедут только через месяц: он не имел права показывать им свою боль. — Бум, и ничего не стало, — негромко сказал Максвелл, переворачиваясь на бок и смотря на подушку, где совсем недавно лежал Златан. — И никого не стало. Максвелл вздохнул. Что ж, они взрослые люди, и вовсе необязательно быть друг с другом вечно. *** Жерар растворялся в Златане. Ему нравилось в нём всё. Секс, страсть, даже порой бессмысленные разговоры – и те приносили удовольствие. И он был даже рад, что Златан расстался с Максвеллом, потому что ему нужен был человек, с которым он мог быть на одной волне. И когда, расставшись с ним, Златан вернулся к Жерару, тот почувствовал облегчение. И это было счастьем. *** Златан знал, что Максвелл будет делать вид, что ничего не произошло и ничего и не было. Но он и представить себе не мог, что он так в этом преуспеет. Максвелл выглядел бледным и осунувшимся, но никак не несчастным. Впрочем, это было даже на руку, Златан не хотел, чтобы тот страдал. Он не хотел этого видеть. Ему было хорошо с Жераром, но в команде атмосфера оставляла желать лучшего. Бойкот продолжался, и теперь к нему волей-неволей присоединился и Максвелл. Это давило, и Златану просто необходимо было выговориться. Но Жерар сразу сказал, что он не лезет со своими проблемами, а тот со своими. С какой-то стороны это было хорошо. Но именно сейчас ему была нужна поддержка. *** Максвелл больше существовал, чем жил. Меньше говорил,больше думал. Ребята в команде смеялись, что по молчаливости он переплюнул бы Месси. С последним он, как ни странно, стал общаться – не ища общие темы, а просто обсуждая какие-то моменты. Максвеллу было нужно общество кого-нибудь. Жерар старался не смотреть на него, да и Максвелл не спешил воспылать к нему какими-либо чувствами. Снова и снова возвращаясь в пустую квартиру, он думал о том, что всё к этому шло. Что Златан относился к людям, как и к клубам, которые он менял как перчатки. Этого и следовало ожидать. На одной из тренировок Златан подошёл к нему и присел рядом рядом. Максвелл повернул голову: — Что-то не так? — он прекрасно видел его состояние. — Мы же всё ещё друзья? Максвелл промолчал, надеясь, что ответ был очевиден. — Просто… — Златан, — прервал его Максвелл. — Ты делаешь мне больно одним своим присутствием. Давай не будем пытаться делать вид, что всё хорошо и что мы сможем общаться, как раньше. Не сможем, Златан. Уходи. Он всё понял. По одному взгляду было видно, что Златана разрывало изнутри. Но Максвелла это не должно было волновать. Его проблемы, теперь только его проблемы. *** К Златану снова вернулось его привычное раздражение. Он злился не на шутку. Даже Хелене не всегда удавалось его усмирить, а уж Жерару тем более – хотя на самом деле он даже и не пытался. Его интересовал только секс, который тоже уже успел надоесть Златану. Ему до дрожи не хватало ласковых прикосновений к волосам и обещаний, что всё будет хорошо. Ему не хватало ленивой болтовни и обсуждений какой-нибудь ерунды. Златан скучал по смеху Максвелла. Безумно скучал. Он слишком давно не видел его улыбки. Сложно приходить к осознанию того, что ты сам всё разрушил. Сложно видеть человека каждый раз и знать о боли, которую ему причинил. В какой-то момент Златан поймал себя на мысли, что хотел бы всё вернуть. Но простит ли его Максвелл? Сможет ли он снова поверить в него? Златан бы не смог. *** — Ты в последнее время такой замкнутый, — заметил Жерар, закидывая ноги на Златана. — Бля, если бы ты хоть раз поинтересовался что со мной, то не доебывал этим. — Не надо быть гением, чтобы понять, что это из-за тренера. Будь мягче, и он сменит гнев на милость. — Если он трус, то почему я должен перед ним пресмыкаться? — Максималист, — Жерар потянулся к его губам, но Златан отвернулся. — Меня это заебало. Жерар понимал, что должен что-то сделать, но понятия не имел, что именно. Он как-то не привык жалеть всех и каждого – у Златана для этого была Хелена. — Послушай, всё наладится, — попытался убедить его он. — Я уже год в клубе, и что-то нихуя не налаживается, — Златан злился всё больше. Он откинул голову и прикрыл глаза. Через секунду он почувствовал на шее губы Жерара. «Максвелл бы поступил иначе» — предательски пронеслось у него в голове. — Я, пожалуй, пойду, — пробормотал Златан, скидывая Жерара с себя. Ему было невыносимо от того, что Максвелл был на расстоянии вытянутой руки, но к нему нельзя было прикоснуться. Его раздражал Жерар. То, что раньше казалось глотком свежего воздуха, теперь только отравляло лёгкие. Это надо было решать. Надо было научиться признавать свои ошибки. *** Максвелл проводил всё свободное время с семьёй. Только дочери вызывали у него улыбку. Златан казался чем-то далёким, ещё не забытым, но уже почти не родным. Максвелл иногда вспоминал, как он познакомились, как Златан заявился к нему с жалобами на то, что потратил все свои деньги и ему было нечего есть. Максвелл вспоминал, как учил его готовить, и как Златан злился, когда ничего не получалось. Все эти мелочи накатывали волной, топили, растворяли в себе. Максвелл бы мог сказать, что жить без Златана возможно. Но это было бы ложью. *** Через неделю Златан окончательно решился. Всё потому, что в очередной раз, когда он собирался ехать домой, Жерар подошёл к нему и прижался так близко, что можно было почувствовать, как у него стояло. — Я хочу тебя, — прошептал он. — Да ты долбоёб, — рыкнул Златан, отталкивая его. — Нас могут увидеть. В яблочко. Их не только заметили, но ещё и сфотографировали. И теперь их фотография мелькала на первых полосах газет, а журналисты приставали с вопросами. — Заебись, надеюсь, ты счастлив, — прорычал он, обходя Жерара и проходя вглубь квартиры. — Да что ты до меня доебался? — вздохнул он. — Забей и всё. — На себя, блядь, забей, — у него начинала раскалываться голова. — Всё. Иди на хуй. — Только если на твой. — Нет. Просто. Иди. На. Хуй, — Златан развернулся, так и не дойдя до дивана. — Ты меня вконец заебал. И, судя по всему, Жерар это понимал. — Ну, постой, — вздохнул он. — Давай поговорим. — Нет. Когда мне нужны были разговоры — ты не хотел. Сейчас мне и подавно не нужно. Жерар скривился. Этой руганью они не выяснят ничего. Златан поймал его взгляд и разозлился ещё сильнее. — Вот именно поэтому и иди на хуй. Всё, пока. Он вышел, хлопнув дверью и оставив Жерара в полнейшем недоумении – тот всё ещё надеялся, что он позлится и вернётся. Но Златан так не думал. Его все это вконец достало, и он не нашёл ничего лучше, чем поехать к Максвеллу. *** Максвелл не ожидал гостей. Более того, он не ожидал увидеть на пороге Златана. Не пускать его было бы по крайней мере неприлично, поэтому, вздохнув, Максвелл отошёл, давая Златану зайти. — Я тебя внимательно слушаю, — сказал он, усаживаясь на диван. Он не соврал: слушать он его собрался действительно с должной долей внимательности. — Прости меня, — Златан опустился на пол, оперевшись спиной о диван. У Максвелла невыносимо сильно зачесались пальцы: ему хотелось запустить руку в его волосы. — Это всё? — Нет. Я мудак, — Златан смотрел на свои руки. — Да ты это и так знаешь. Сейчас столько проблем, я запутался в себе. — Выпутывайся, какие проблемы? Златан улыбнулся. Почему-то он чувствовал, как сложно давалось Максвеллу его безразличие. И смешно, и грустно. — Я понял, что без тебя я вряд ли выпутаюсь. — Я никак не могу повлиять на твои проблемы с тренером. — Просто я осознал, насколько я мудак. И что я нуждаюсь в тебе намного больше. — Очень жаль, Златан, — Максвелл со вздохом встал. — Наверное, ты осознал слишком поздно. Или я слишком рано понял, что не умею прощать. Или просто не хочу. Златан невесело хмыкнул и поднялся. Чего другого он мог ожидать? Они не общались почти полгода, а всё имело свои сроки. *** Как и ожидалось, Златан всё-таки добился своего: уже скоро он должен был переехать в Милан. Это было правильно. Иначе ещё немного, и Златан прибил бы тренера, который вёл себя хуже бабы. Или Жерара, который никак не мог угомониться. Один Максвелл ничего не предпринимал – он просто смотрел внимательно за развитием событий и предпочитал держаться поближе к Месси. Оказалось, что не так это и приятно осознавать себя виноватым и не иметь возможности как-либо это исправить. *** В день отъезда Златана в Милан светило солнце. Под стать его настроению. Он наконец-то вырвался на свободу. Наконец-то заиграет. Наконец-то он избавится от своих демонов. Стоя в аэропорту, Златан прощался с Барселоной, которая так и не смогла стать ему родной. С городом, который принёс ему столько бед. — Что, вот просто так уедешь? Даже не попрощавшись? — сзади послышался насмешливый голос. — Я не верю в то, что сам Златан Ибрагимович так просто отступится. Златан повернулся с улыбкой. Перед ним стоял Максвелл, такой родной, несмотря на то, что за год между ними выросла пропасть. — Неужели ты меня простил? — А ты бы простил? — Нет. — Вот и я нет. Но я всё ещё люблю тебя, и иногда нужно уступать, — и, сделав шаг вперед, он заключил оторопевшего Златана в объятьях. Вот так всё просто. Просто надо уметь уступать. Златан сжал Максвелла, уткнувшись носом в его шею. — Как же я тебя люблю. — Фу, сентиментальная скотина, — Максвелл засмеялся, отталкивая Златана. — Удачи в «Милане». Он коснулся своих губ пальцами и дотронулся до губ Златана. Тот не смог сдержать улыбки. — Я приеду, — пообещал Максвелл. — Куда ты денешься. В любой ссоре самое главное не извиниться – главное научиться признавать свои ошибки, точно так же, как важно научиться прощать. И главное помнить, что любой переизбыток свежего воздуха может вызвать воспаление лёгких.