Не от/к/рывая глаз.

это в воде, детка, это в тех таблетках, которые вставляют тебя это в воде, детка, это в нашем особом способе трахаться это в воде, детка, это в твоем постоянстве это в воде, детка это между нами с тобой.

Рин разминает руки, на мгновенье вытягивается струной, затем становится в стойку, предельно сосредотачивается и прыгает. Так, будто он и не человек вовсе - люди не могут делать этого настолько красиво. Идеальное тело изгибается дугой, не делает ни малейшего лишнего движения, с легкостью входит в бассейн. Вода с готовностью принимает его в себя, обнимает его, обволакивает собой, облизывает каждую клеточку его кожи и негромко всхлипывает. Четкие, уверенные движения руками, мощный, сильный толчок, стремительный разворот - Рин возвращается и выходит из бассейна. Вода смыкается за ним, но все еще волнуется, стекает с его тела потоками, будто зовет обратно, будто вовсе не хочет отпускать. Мацуока снимает очки и шапочку, слегка тряхнув головой. Он прикрывает глаза и часто дышит ртом. Капельки роятся у его ключиц, капельки лижут его грудь, щекоча соски, капельки оглаживают его торс и радостно ныряют куда-то за резинку плавок. Рин выглядит расслабленным и полностью удовлетворенным удавшимся заплывом. Соуске смотрит на это все и понимает, что сходит с ума. Мацуока выглядит настолько эротично, что парень скоро всерьез начнет ревновать к воде. Хотя, оно и не удивительно - у живительной жидкости куда больше возможностей касаться безупречного тела Рина, чем у Ямазаки. Тренировка давно окончена, все ребята разбежались, остался лишь капитан и вот, залипший на нем Соуске. Рин делает легкую растяжку, вновь разминая мышцы - Соуске прекрасно знает это тянуще-приятное ощущение, когда тело слегка ноет от усталости и удовлетворения. Мацуока велит сокоманднику не задерживаться и скрывается в раздевалке. Пожалуй, он прав - ждать так и дальше Соуске просто не в состоянии. Он быстро огибает бассейн, заходит в душное помещение. Рин еще не ушел в душ, он стоит у своего шкафчика, ковыряя там что-то, успевает лишь закрыть дверцу и не улавливает момент, когда его тело прижимают к холодному металлу, который при этом возмущенно звенит. Кожа Рина все еще влажная. Соуске уже начинает казаться, что это ее естественное состояние, что другой она не бывает вовсе. Она покрывается мурашками на руках от неприятного соприкосновения с прохладной гладью шкафчика, но парень все равно чувствует, что сам Рин все еще разгорячен с прошедшей тренировки. И этот жар другого тела просто сносит Ямазаки голову. Он сжимает чужие бедра большими ладонями - крепко, сильно, он зарывается носом в чужие волосы, полной грудью вдыхая запахи: резкий - хлорки в воде, слабый соленый - пота после тренировки, и еле ощутимый горьковатый, такой родной - грейпфрутов, которыми почему-то постоянно пахнет Рин. Парень чувствует, как сам дрожит от переполняемых его эмоций. Он просто стоит, прижимается и дышит - будто самим Рином и дышит, куда там до него кислороду. - Рин... - еле слышно шепчет он в покрасневшее ухо и уже хочет коснуться его губами, как тут замечает слезы в уголках глаз друга, который пытался все это время развернуться и рассмотреть, кто же его пленил. - Соуске?.. - в голосе лишь удивление и страх, такой липкий, противный, что Ямазаки тут же становится мерзко от самого себя. - Ч-черт! - звучит надломанно, Соуске бьет кулаком по дверце, заставив тем самым Рина вздрогнуть всем телом, и оставляет на тонком металле внушительную вмятину. Затем разворачивается и уходит, не оглядываясь. *** У Соуске всегда очень серьезное выражение лица. Это Рин заметил еще в детстве, потому с тех пор и по сей день часто пытается как-то развеселить и растормошить друга. У Соуске очень мощное, сильное тело. Этого трудно не заметить, когда живешь с ним в одной комнате и ходишь в один плавательный клуб. А еще у Соуске на него стоит. Это Рин заметил, когда твердый член уперся в его задницу, пока хозяин оного зажимал своего капитана в раздевалке. Такое внезапное открытие совершенно выбило Мацуоку из колеи. Не то что бы он ощутил отвращение или неприязнь (что странно, но ладно), просто парень совершенно точно не понял, как так произошло. Ведь Соуске, этот вечно хмурый, серьезный, ответственный Соуске, никогда не проявлял по отношению к Рину ничего... подобного. Мацуока никак не может избавиться от мыслей о происшедшем, хоть и было это уж полторы недели назад, никаких повторных попыток сосед не принимал, да и вообще, они даже не разговаривали об этом. Но смотреть на друга, как раньше, Рин уже не может. И теперь замечает уйму странных мелочей, на которые раньше не обращал внимания. Например, Ямазаки неправильно держит палочки, когда ест. Он постоянно слушает какую-то британскую группу, у солиста которой странный, тонкий режущий голос. Он носит рюкзак только на левом плече. А еще он очень обходителен с девушками и, оказывается, популярен среди них (интересно, на этих размалеваных куриц у него так же стоит?). Рин напряжен и взнервирован, он не находит себе места и решает все же обсудить это с Соуске - они ведь лучшие друзья, как никак. И не находит более подходящего места, чем раздевалка, с которой все началось. Ямазаки уткнулся в свой шкафчик, разве что с ногами туда не залез, и не смотрит в сторону одноклассника. Последнее время это для него нормальное состояние - он не смотрит Рину в глаза, да на нос или руки тоже не смотрит, только утыкается взглядом в пол и отвечает односложно. Мацуока разворачивается, подходит к Соуске почти вплотную, готов уже выпалить одну из фраз, которые он так тщательно готовил, но запинается. Оказывается, он также никогда не замечал, какая у Соуске красивая спина. Широкие, мощные плечи, сильные мышцы, перекатывающиеся под кожей, четкие линии, плавно переходящие в узкие, крепкие бедра. А еще классный зад, даже под плавками выглядящий упруго. Рин поддается какому-то импульсивному порыву, тянется рукой, будто завороженный, и очерчивает кончиками холодных пальцев весь изгиб хребта, по очереди пересчитывая каждый позвонок, тем самым заставляя Соуске ощутимо вздрогнуть. Кожа на ощупь еще немного влажная и прохладная, вдруг непреодолимо хочется попробовать ее на вкус, что Рин и делает, прижимаясь к Ямазаки сзади и приникая губами к основанию шеи, мелкими поцелуями спускаясь ниже и, наконец, обводя языком линию лопатки. - Рин... - голос Соуске звучит тихо и неуверенно, юноша никак не может поверить, что происходящее не является сном. Сомневаться, что это именно Мацуока, не приходится, ведь кроме них с капитаном в бассейне уже давно никого не осталось. - Чшш, молчи, - Рин входит во вкус, скользит руками по бокам к животу, обводя кольцо пупка, щупая кубики пресса. - Но... - Ямазаки пытается осторожно развернуться чтоб, может, встряхнуть друга, ведь тот ведет себя так странно. Не может быть, никак не может быть, что он делает это просто потому, что так хочется. - Стой смирно. И не смотри, - Рин понимает, что силой удержать друга на месте не сможет, но ему везет, ибо его голос имеет чуть ли не магическое действие на Соуске - тот безоговорочно слушается, остается на месте и даже расслабляется, слегка наклонив голову. Мацуока продолжает на ощупь изучать чужое тело, что оказывается неожиданно захватывающим, юноша никак не может оторваться. Соуске оказывается таким приятным и податливым, а еще от прикосновений у него заметно тяжелеет дыхание и выступают капельки пота на висках, и до чего же Мацуоке это нравится. Рин не видит, но ему почему-то кажется, что Ямазаки прикусил губу и, конечно же, снова хмурится. Юноша с интересом опускает руки к чужому паху и удостоверяется в своей догадке: Соуске возбужден, сильно возбужден. На раздумья уходит пара секунд, после чего Рин уверенно, хоть и немного неловко, приспускает синтетик чужих плавок и обхватывает рукой налитой член. Он чувствует всем своим телом, как дрожь проходит по телу Соуске, и улавливает тихий, почти неслышный сдавленный стон. От чего в груди разливается безотчетный, ненормальный восторг. Рин трет большим пальцем головку, размазывая по нежной коже смазку, потом обхватывает крепко ладонью и пару раз проводит до самого основания. Конечно, он никогда не делал ничего подобного другому парню, но это оказалось не так уж и сложно, если просто действовать так, как он делает это для себя. Соуске плавится под прикосновениями. Он не понимает, что происходит, но какая уже к черту разница, думать связно он больше не может, лишь расслабляется и ощущает Рина всем своим телом - каждое его касание, каждый его вздох, само его присутствие рядом, будто он поглотил Соуске собой и теперь растворяет в удовольствии, о котором юноша и мечтать не смел. Рин смелеет и действует уже увереннее, увеличивает темп, опускает вторую руку и гладит ею чужие яйца, целуя при этом плечо. Конечно, долго так продолжаться не может, вскоре Соуске напрягается и с тихим, но протяжным стоном кончает, запачкав дверцу с надписью "А. Нитори". Он не сдвигается с места, пытается перевести дыхание, все еще опираясь о прохладный металл и стремясь прийти в себя. Рин, тем временем, уже скрылся в душевой. *** Так продолжается уже около месяца. Никто ни о чем не договаривается, да что там, они ведь даже ни разу не обсуждали это, и почему-то никто не стремится это прекратить. Просто ни с того ни с сего один из них подходит к другому со спины и начинает прикасаться. Так, как сам хочет. Главным, да и единственным, правилом остается только кинутое в первый раз "не смотри". Единственное, что в эти моменты говорит Соуске - это десятки раз эхом повторяет короткое "Рин". Тихо, хрипло, маниакально. Дошло до того, что у Мацуоки почти встает даже когда сосед просто зовет его обедать. Чаще всего это происходит в их общей комнате. Реже - в раздевалке или душевой. Как вот сегодня. Рин намыливает голову и вот уже минут пять спутывает волосы, не замечая этого, напевает какую-то навязчивую мелодию, уверяя себя, что он не думает. Что он не ждет. И конечно же, что он ни в коем случае не хочет этого так сильно, как ему иногда кажется. Откуда появилась привычка мыться обязательно повернувшись к стене - вопрос второстепенный. Тем не менее, когда дверь душевой тихо скрипит, на лице растекается улыбка (хорошо, что этого не видно), сердце начинает колотиться в груди, активно перегоняя кровь почему-то не в мозг, а к паху. Рин знает, что сначала ему положат руки на бедра и легонько сожмут, поцелуют сперва в висок, потом в изгиб челюсти, крайне осторожно прикусят жилку на шее. Все эти места уже горят от предвкушения. Соуске не отличается оригинальностью, зато ценен своим постоянством. Еще Рину нравится, когда эти невозможные ладони мнут его ягодицы (в чем, конечно, он не признался бы даже самому себе), но отчего-то Ямазаки позволяет себе такое крайне редко. Рин чувствует, как взгляд лазурных глаз прожигает его затылок. Зачем, зачем Соуске это делает, ведь все так славно. Ему позволено все - не надо только так смотреть. Просто не нужно все усложнять. Соуске же наслаждается тем малым, что ему дано. Он оглаживает взглядом плечи, почти ощутимо проводя по рукам до самых кончиков пальцев, лелеет белоснежную, будто фарфоровую, шею. На самом деле, он отчаянно хочет видеть, как Рин закусывает губу - от смущения, чтоб не стонать, как в уголках его глаз от переизбытка чувств собирается влага, как он хватает ртом воздух - но об этом всем он может лишь догадываться. И делать то, что ему дозволено. Мацуока расставляет чуть пошире ноги, когда (наконец-то!) чужая рука добирается до его промежности и осторожно касается уже вставшего члена. И чувствует, что что-то не так. Несколько долгих секунд ему требуется, чтоб понять - Соуске без плавок, и он тоже возбужден. Не успевая отдать себе отчет в собственных действиях, Рин еще раз подается бедрами назад и трется о чужой пах. В ответ на свои движения получает порывистый, немного болезненный укус в плечо. И черт побери, это приятно. Получив своеобразное разрешение на более серьезные действия, Соуске сжимает одной рукой бедро и пробно, пока еще несмело толкается меж ягодиц. Член скользит между округлых мышц (спасибо воде за такую возможность) и перед глазами разливаются мутные цветные пятна. Мацуока теряется в своих ощущениях. Это, конечно, не секс с проникновением, но очень на то похоже. Соуске такой горячий, он тяжело дышит на ухо и крепко сжимает ягодицу, почти больно. И... у Рина подкашиваются ноги, он решается и тоже начинает двигать бедрами. Тянется за чужой рукой и кладет ее на свой член, непрозрачно намекая. "Рин" звенят сотни мелких капель, отбиваясь от кафеля. "Рин" отстукивает десятки рваных ударов сердце. "Рин" растворяют в себе клубы горячего пара. "Рин" без устали смакуют заветное имя губы, безуспешно пытаясь им насытиться. Кажется, во вселенной Соуске не осталось больше ровным счетом ничего, кроме человека в его руках, захватившего все его сознание, все его естество. Оргазм накрывает слишком быстро, Ямазаки совсем не успевает сполна насладиться происходящим. Но все становится совершенно неважно, когда после еще пары движений руки на мокрую плитку изливается Рин. Мацуока запрокидывает голову Соуске на плечо, так сильно, что видно скачущий под кожей кадык. Первым порывом хочется коснуться его губами, но тут парень понимает, что видит заветное лицо. Казалось бы, такое знакомое, но неповторимо прекрасное в этот момент. Зарумянившиеся щеки, крошечные капельки на опущенных ресницах, припухшие разомкнутые губы. И Соуске делает худшее из всего, что мог бы. Он смотрит. Жадно, жарко. Пытается впитать в себя каждую увиденную черту. Потому совсем упускает момент, когда Рин открывает глаза и замечает это. Отчаянно краснеет и отворачивается. Такое впечатление, будто он только сейчас осознал, чем они занимались все это время, и знание это обрушилось на него неподъемной волной. *** Рин думает, что так и надо. Что это нормально. Не смотреть на соседа по комнате, не разговаривать с сокомандником, не приближаться к однокласснику. Рин упорно пытается убедить себя, что ничего такого в этом нет. В конце концов, между ними ведь не происходило ничего особенного. Если бы Рин смотрел, то знал бы, что Соуске ходит, как в воду опущенный. Что с каждым днем становится все более хмурым, молчаливым и мрачным. Если бы Рин только смотрел. Соуске не понимает, что происходит и в чем проблема, почему он не может делать то, чего хотят они оба, почему Рин так это все усложняет. И теперь уже он просто не может смотреть на Мацуоку. Без возможности прикоснуться, не способный сказать что-либо лишнее, легче просто избегать его, уходить вечером на пробежку, возвращаясь, когда сосед уже в постели, утром раньше идти на занятия, смываться на все выходные в бассейн. Так проходит неделя, проходит вторая, и Рин понимает, что сосущее ощущение где-то в районе солнечного сплетения - это пустота. Что это совсем не то, чего он хотел. Что эту слепую пустоту оставил после себя Соуске. На выходных дома Гоу спрашивает, почему братик такой потерянный, а Рин только и может, что пожать плечами да отмахнуться - его внезапно накрыло воспоминаниями о том, что у Ямазаки большие горячие ладони, а дыхание прерывистое и свистящее, когда он возбужден. На неделе в школе классный руководитель спрашивает, почему Мацуока такой рассеянный на занятиях, уже успел нахвататься плохих отметок, а Рин только и может, что пообещать исправиться - низкий, хриплый голос, раз за разом повторяющий его имя, раздается в голове эхом, будто там больше и нет ничего, будто там пусто и звук этот отбивается от стен черепной коробки, дробясь и множась. К исходу третьей недели Рин понимает, что так продолжаться не может. Соуске заходит в темную комнату, включает свет и спотыкается взглядом о Рина, сидящего за его столом. Что-то не так. Парень долго пытается сообразить, в чем же дело, пока не осознает - он так отвык от зрительного контакта, что сейчас взгляд рубиновых глаз ощущается почти физически. Он ложится испариной на кожу и начинает гонять сердце. Не дождавшись, пока Соуске подойдет, Мацуока поднимается и приближается сам. Еще какое-то время глядит снизу вверх - оказывается, видеть столь знакомое лицо так близко стало уже совсем непривычно. И от этого как-то грустно. Потому он закрывает глаза, отчего немного неловко утыкается в чужие губы. Стоит так пару секунд, затем чувствует, как его начинают целовать, как руки с большими ладонями обнимают, прижимая теснее. Оказывается, целоваться с Соуске ничуть не менее приятно, чем... заниматься чем-либо еще. Он крепко обнимает, поглаживая поясницу и между лопатками. Он теплый и будто обволакивает собой. Когда дышать становится совсем трудно, Мацуока отрывается и утыкается лбом в чужое плечо. Соуске слегка морщится, но терпит, вновь повторяя короткое: - Рин. От звука собственного имени по телу разносится трепетная дрожь. Хочется слушать его еще и еще. - Никогда не отворачивайся от меня, слышишь? Смотри только на меня, - Мацуока не может поднять глаза, в них сейчас слишком много влаги, но чувствует, как на него смотрят. - Всегда, - спокойно отвечает Соуске и поглаживает Рина по голове.