Эквивалентно

Я чувствовала себя эквилибристом, что балансировал по канату. Я всегда хорошо училась, меня постоянно ставили в пример, правда, данный факт по мере приближения выпускного года давил куда больше, чем радовал. И словно оказалась в тисках чужих ожиданий, которые не могла не оправдать. Не то чтобы учеба давалась мне очень легко. Нет. Просто я была довольно старательна и уперта, а некогда достигнутая планка не должна снижаться. Так меня воспитали. Наверное, большая часть условных тараканов, что сидят в наших головах, именно от воспитания. Мои строгие родители, которые желали мной гордиться, не оставили мне иного варианта. На этом фоне у меня никогда не ладились отношения с двоюродной сестрой. Меня ставили в пример ей, ее – мне, взрастив в нас чувство соперничества. Наверное, глупо, но правила этой игры мы с Ольгой приняли и следовали им всю нашу сознательную жизнь. Родители при встрече хватились достижениями своих дочерей, а мы с Олей старались в принципе не общаться и не поддерживать отношений в принципе. Так было проще обеим. Однако я бы не сказала, что учеба съедала все мое свободное время и не давала мне возможности завести друзей. Отнюдь. Они были, дружили мы, как говорится, с пеленок, даже учились в одной школе, но в параллельных классах. Меня систематически выводили гулять или напрашивались ко мне в гости. Ссорились мы крайне редко и то по пустякам. Так что моя жизнь на своем пятнадцатом рубеже казалась мне обычной, лишенной приключений, впрочем, я на них и не нарывалась, ибо авантюристкой в душе не была. А потом к нам пришел новый химик на смену громок хлопнувшей дверью Ирины Сергеевны, заявившей, что ноги ее в школе больше не будет. Наверное, его появление стало первым звоночком, правда, негромким, потому мной проигнорированным. Как только завуч нам представила нового учителя, то поспешно откланялась, бросив напоследок соболезнующий взгляд. Родион Владимирович осмотрел класс, пока притихший и изучавший нового преподавателя, и выдал: - Хаюшки! – он помахал нам рукой, радостно улыбаясь. - Теперь будем химичить вместе. По кабинету разнесся растерянный гул. «Хаюшки» было определенно чем-то новым, заставившим посмотреть на учителя под иным углом. Впрочем, Родион Владимирович сразу же разбил стереотипы, что учитель должен быть строгим, разительно скучным и что со временем он был просто обязан возненавидеть свою работу из-за нерадивых учеников, благо, что те всегда готовы этому помочь. Но тут ожидания вдруг и не оправдались. Впрочем, химика не особо пытались испытывать, слишком быстро он стал всеобщим любимцем и сумел найти подход даже к ученикам. Родиона Владимировича было не пронять. Он с легкостью парировал любые колкости, не обижаясь на них, не устраивал публичную месть, заваливая своего обидчика у доски и на контрольных работах. Химик не являл собой смазливого красавца, однако в обаянии ему было не отказать, а относительная молодость быстро сделала его объектом томной любви для наивных, так сказать жадных до влюбленности девичьих сердец. Далеко не всех, но приличного количества. Одни действительно считали его своим недоступным принцем, вторые же банально повелись на веяние местной моды. - Родион Владимирович, а у Вас девушка есть? - томным голосом однажды вопросила Маринка Комарова, нештатный лидер класса. Собственно, ее положение, видимо, и обязало задаться этим вопросом во всеуслышание. Перестав выводить на доске уравнение очередной химической реакции, Родион Владимирович обернулся: - Нет, а у тебя есть симпатичная старшая сестра? – улыбнулся он в ответ, а одноклассники, кроме Комаровой, тихонько прыснули. И ежу было понятно, что ее маневр флирта не удался и закончился провалом. - Нет, только брат, - попыталась съязвить Маринка, мстительно сощурившись. - Увы, не вариант, - сокрушенно покачал головой химик и невозмутимо вернулся к уравнению на доске. - Красава, - с чувством гордости выдохнула позади меня Олеся Пащенко. Химика она обожала, а вот Марину недолюбливала. Наверное, имела полное право. Я относилась к той категории, которая не видела в учителе предмет для сентиментальных фантазий. Он казался слишком взрослым и принадлежавшим какому-то другому миру, на рубеже которого я сейчас только стояла и не смела сделать шаг вперед. Более того, с седьмого класса я была по уши влюблена в самого красивого, но по законам жанра и самого тупенького мальчика в классе. Хотя ему прощалось. С учебой особых проблем у него не возникало, поскольку он всегда сидел рядом с теми девушками, кто хорошо учился. Стоило Пашке только улыбнуться, как ему тут же все решалось и подсказывалось. Некогда он пытался так же выпросить что-то и у меня, но моя гордость дала о себе знать. С тех пор мы пребывали в тихой конфронтации друг с другом. С того же седьмого класса. Он за глаза называл меня занудой, я его – бестолочью. Конечно, было обидно, но не до слез, истерик и нежелания жить дальше. Впрочем, Пашка был единственным в классе, с кем я немного, но конфликтовала. С большей частью одноклассников я находилась в зоне удобного нейтралитета, с кем-то, можно сказать, дружила. В частности, с моим бессменным вот уже пару лет соседом по парте, Олегом Филипповым. Мы долгое время были не только соседями по парте, но и по подъезду. Мы помогали друг другу, когда требовалось. Вот такой вот симбиоз, а Пашка мной считался любимым, но паразитом. Моя лучшая подруга называла меня дурочкой и советовала изменить стратегию, а я не могла наступить себе на горло. Я действительно думала, что сложившаяся ситуация не изменится вплоть до выпуска, однако последний год в школе вдруг решил выбиться из привычной колеи.