Синдром паникёра

Сам процесс схлопывания разрыва до аккуратного шва, плавно рассеивающегося в пространстве за пару часов, был занятием в мыслимой степени безболезненным и завершающимся простым толчком в ладонь. Исключая, разве что, такие незначительные погрешности, как плохо заживающие итоги стычек с демонами, призраками, привидениями и прочей иммигрировавшей из теневых дебрей фауной, обычно пасущейся неподалеку от точки входа. Впрочем, если сам момент замуровывания лазов в места общественного сна не вызывал боли и желания оторвать себе подсвеченную конечность, то предшествующий период обычно окупал все с лихвой: метка начинала пульсировать и дергать ладонь в духе запущенной раны еще когда до разрыва было минут десять активного хода. И это все, не говоря о медленно затухающей тактильной памяти, подвывающей о прежних ощущениях даже какое-то время спустя. Потому еще в самый первый раз, когда Солас, ничтоже сумняшеся, сунул руку Тревелиана едва не в сам разрыв, маг понял, что дела его ждут долгие, неприятные и, судя по всему, не блещущие безобидностью. Говоря начистоту, Максвелл и теперь, закрывая очередной разрыв близ Редклифа, внутренне напрягся, ожидая если не сворачивания себя вместе с мини-Брешью куда-нибудь в особо злачные места Тени, то, как минимум, самопроизвольного взрыва метки. По счастью, разрыв затянулся традиционно без проблем, оставив за пределами реального мира дружелюбный оскал спешащего на вечеринку демона Гордыни. Остаточная потенциальная энергия уже почти обыденным толчком отшвырнула руку от шва и все успокоилось. — Надеюсь, с мамой-Брешью больших проблем не будет, — вздохнул Варрик, поправляя Бьянку в наспинном креплении. — Не хочу, чтобы зеленый цвет начал меня по жизни нервировать. При удачной попытке проигнорировать поломанные и обугленные остовы кустов и нижних веток, окружающие чешуйчато-переливчатые массивы зелени действительно внушали определенное умиротворение и Максвелл подумал, что согласен с Варриком. «Почти наверняка будет обидно получить когтями по ребрам в окружении хорошего пейзажа. Впрочем, хоть сольюсь героем по умолчанию, — внезапно заглянули в голову Тревелиана светлые мысли. — Да и вообще, хочу когда-нибудь потом памятник на этом самом месте, в масштабе один к пяти, как раз будет неплохой западный ориентир до города». — Брешь — это еще полбеды, а вот что скажет папа? Знать бы еще, кто именно этот счастливый отец и дела семейные совсем пойдут на лад, — вслух проговорил маг. До города было уже стрелой подать, по солнцу Кассандра высчитала, что время колебалось около трех часов дня, так что вся когорта сдержанной, кусочно-непрерывной рысцой двинулась к Редклифу. В городе их ждало несколько разной степени приятности знакомств; один пресвятой разрыв прямо в церкви, наглядно демонстрировавший, что одной верой Тедас спасти будет затруднительно и, как результат всего этого, одна явная, увесистая, быстро разрастающаяся в режиме реального времени проблема с магами-отступниками. Конец дня, забитого под верхний предел сказочным количеством лжи всем и ото всех, увенчался разыгравшейся паранойей у Максвелла и угрюмыми вещаниями Кассандры на тему нехватки целительного, мозгообразующего присутствия храмовников на один квадратный маго-метр. Закончить увлекательное путешествие в мир спонсируемого Тевинтером безобразия было решено не в Редклифе, как задумывалось изначально, а в одном из лагерей Инквизиции, подальше от Алексиуса. В конце концов, Максвелл оказался сидящим под сумеречным ясным небом, в гордом одиночестве теребя веткой угасающие угли костра. Сон шел плохо, события и новые лица беспрестанно перетасовывались в мыслях, вызывая растущее любопытство и желание сиюминутно начать раздирать клубок зависимостей на составные нити. Хорошее, продуктивное состояние ума, к сожалению, задействованное не в полном объеме из-за позднего времени и отсутствия рядом кого-либо из целевых персонажей. — Все же жаль, что в городе не задержались, — подал голос гном, вылезая из палатки и наблюдая рядом счастливого обладателя бессонницы. — Сейчас самое время насаждать влияние Инквизиции через показательное обдирание до нитки клиентуры таверн. Или хотя бы через вечерние прогулки по злачным местам в стиле раннего Хоука. — И получить по шее от Кассандры по обоим поводам, — негромко фыркнул Тревелиан. — Ну, не без этого. Варрик ушел, а маг уперся подбородком в сцепленные кисти рук и в очередной раз уставился в центр костра, машинально перестукивая пальцами по костяшкам. Западня-приглашение, означенная практически прямым текстом, покрывала собой некоторую грандиозную разовую акцию, которая должна была дать Алексиусу явное преимущество, и в которой он был вызывающе уверен. Под такую акцию можно было подвести массу вариантов: от магии крови стоимостью в десять-пятнадцать литров, так популярной в Тевинтере, до рукотворного разрыва произвольного свойства — Максвелл не знал, чего ожидать, это растравляло любопытство, но в той же степени злило, а единственные люди, которые могли дать сколько-нибудь верное направление мыслей, остались в Редклифе. Максвелл тяжело вздохнул: Дориан Павус оставил ему своего почтового ворона, которого надо было слать с информацией о подготовке визита, но Тревелиан все еще раздумывал, как сойдутся планы по приезду в Убежище. С одной стороны, стоило, на всякий случай, сначала опросить свою триаду вседержителей власти в Убежище на предмет нового форс-мажора, но, с другой стороны, значимость Инквизиции все еще находилась в стадии укрепления и, очевидно, планировала таковой оставаться вплоть до закрытия Бреши. А раз так, неотложным делам было неоткуда взяться и потому базовый план, теоретически, оставался прежним: экстренный набор магов, профилактическая паника, что все пойдет не по плану, песни и пляски около Бреши и надежда, что Максвеллу не оторвет руку. При таком раскладе промедление не давало никакого выигрыша, и тратить два-три дня на перемещение домой, а потом ждать еще столько же, пока ворон доставит послание Дориану и тот осветит Убежище своим блистающим самомнением, было невыгодно. Выгодно было брать тевинтерца с собой на правах осведомителя еще в церкви, но Максвелл как-то сразу не успел соотнести расположение дел, а Дориан наскоро ретировался, скрывая свое присутствие от лишних глаз. — А я-то думаю, почему мне постоянно скрип мерещится, — хмыканье снова вырвало Максвелла из раздумий и заставило переместить точку сосредоточения в район лица вернувшегося Варрика. — Честное слово, я почти начинаю слышать скрежет из твоей головы. — Смазать-то нечем — до следующей таверны полдня пути, — пожал плечами маг. — А с собой мы не берем. — А стоило бы. Кстати, раз уж ты все равно не спишь. Я не слишком хорошо разбираюсь в деталях уличной магии, но то, что вещал Парень-Из-Серпентария вызвало у меня предложение: если в результате радушного приема у Алексиуса нас всех или только тебя, — а тебя обязательно, — закинет лет на десять в прошлое, то съезди в Киркволл, заруби нам старт в Глубинные тропы. Максвелл поднял брови в адрес озвученного и с сомнением воззрился на Варрика, но тот уже нацепил одно из своих «я-серьезный-гном-занимающийся-серьезным-бизнесом»-выражений и с упорством его демонстрировал, так что у мага не осталось выбора. — Без проблем: стащу у Андерса карты Троп, займу денег Хоуку, поцарапаю тебе Бьянку. — Превосходно. Знал, что на тебя можно положиться, хотя с Бьянкой постарайся не переоценить себя, — Варрик уже собрался было уползать обратно в палатку, но, проследив за взглядом мага, добавил. — Чем птичка провинилась? — Да... прикидываю все: звать Парня-Из-Серпентария сейчас или попозже? — Зови сейчас, — не раздумывая, ответил гном. — До Убежища три дня топать, за это время можно узнать хоть родословную Алексиуса до пятого колена и все сопутствующее, что может быть полезно. К тому же мне теперь не с кем полноценно в Порочную Добродетель сыграть. Соласа ты услал, с Кассандрой я больше тет-а-тет ни во что никогда не играю. Я досадно одинок и трезв. — Эй, а я-то чем плох?! — Чтобы ты опять по десять минут обдумывал ход, а потом спрашивал, во что мы вообще играем? До конца этой операции ты умер для меня, как нормальный игрок. Когда ворон спикировал вниз, даже не достигнув смотровой башни редклифского блок-поста, Максвелл подумал про себя, что птица просто не чужда ночной охоте. Но когда до лагеря стал долетать шорох листвы и равномерное перестукивание копыт, Тревелиан сообразил, что все-таки есть в мире настоящая синхронизация. Настоящая спонтанная синхронизация мыслительных процессов, прямо как в курсовой по псевдослучайным явлениям, хоть сейчас на защиту неси. Вестник издалека сделал знак караульным, чтобы те не поднимали шум зазря и очень вовремя: меньше чем через минуту на свет костра выплыла фигура лошади и спешившегося всадника. — О, ты не спишь! Ожидаемо, но, тем не менее, прекрасно: ты упрощаешь мне задачу, — стартовал тевинтерец, на ходу помахивая распечатанной запиской. — Не думал, что ты соскучишься так скоро: вы вроде пришли укомплектованным отрядом. — Солас отправился брать пробы грунта: нас насторожило количество красного лириума здесь, — поведал Максвелл, подвигаясь и освобождая место привязавшему лошадь Дориану. — А без лишнего внимания может еще что-то найдет. В любом случае, мы неплохо почистили окрестности, так что он должен вернуться в Убежище без происшествий. Я надеюсь, по крайней мере. — Основное происшествие уже уехало из Редклифа, так что можешь оставить всплеск заботы про запас. Или, кстати, пустить на краткую экскурсию по лагерю, чтобы я не проводил ее самостоятельно посреди ночи. Несмотря на своевременность вопроса, интонация все же вызывала желание сделать гадость и ненароком услать его в палатку к Кассандре. Максвелл поднялся, скастовал небольшой завесный файербол-метку и переподжигая её над каждой палаткой или зоной, как маркер, перечислил основные блоки лагеря. — Целевые — шесть штук ближайших, даже размечены цветами, потеряться может только дальтоник... в общем, заблудишься — спросишь. Небольшая пауза ознаменовала обоюдность желания сделать гадость. — Угадаешь, кого именно я спрошу часа в четыре утра? Максвелл, чуя недоброе, поспешил примирительно и негромко рассмеяться, потом озвучил равный счет и кивнул на палатку. — Кого бы ни спросил — не буди Варрика, он начинает сопеть на весь лагерь, как ёж, — Вестник сел обратно немного подумал и добавил. — На самом деле, я всё ещё рад, что ты составишь нам компанию. Кстати, не ожидал, что ты доберёшься так быстро. — О, в последнее время я легок на помине, — Дориан сделал неопределённый жест. — Люди не могут вынести долгой изоляции от моего общества, это губительно для миропонимания. А при текущем раскладе моё великодушие не позволяет пустить рост Инквизиции на самотёк. Максвелл все же не удержался и отвернулся, давя подступающую ухмылку: Павус процентов восемьдесят своей речи преподносил в виде, отбивающем само желание эту речь провоцировать. — Трудно спорить. — Очевидно, оттого, что тебя до онемения радует звук моего голоса? — Ты мне напоминаешь моего бывшего лектора с кафедры алхимии. Он всегда вещал в похожей манере, только от неё тянуло не столько в радость, сколько в сон и иногда поплакать в углу, — Максвелл тепло улыбнулся воспоминаниям. — Теперь я думаю, что байки о том, что он — беглый маг из Тевинтера могли быть не таким уж и преувеличением. — Создатель, избавь меня от подробностей, — Дориан возвёл очи горе. — И о насущном, прежде, чем разговор дойдёт до Тевинтера и дальше по континенту: даже если у Инквизиции найдутся неожиданные занятия поинтереснее визита к моему старому наставнику, я на ближайшее время в любом случае составлю вам компанию — у меня есть пара мыслей по поводу того, что конкретно может оказаться гвоздём нашего визита и как с этим придется жить. Их стоит обработать. — Только пара? — Пара десятков, но ради тебя я упрощу. — Не-ет, не пойдет, оставь свои послабления при себе. Минутка расстановки приоритетов: с этого момента и до конца, пожалуйста, подетальнее, поподробнее и упаси тебя щупальца Создателя что-либо упрощать, — Максвелл поднял руки ладонями вперед и сел, разворачиваясь корпусом к тевинтерцу. — Чем больше вариантов будет на вооружении, или хотя бы представление о них, тем..., — Максвелл еще раз вздохнул, на этот раз с уклоном в обреченность. — Те-ем быстрее я поумнею достаточно, чтобы самостоятельно прыгнуть в серное болото. Дориан одарил парня взглядом, в котором разом была убита половина восприятия Вестника Андрасте как Вестника в принципе, и маг, мельком поморщившись, закусил губу. — Ладно, ладно, я имел в виду, тем больше у нас шансов без потерь забрать причитающееся. Вернее, причитающихся, всю толпу. Ну, это при условии, что ты не собираешься спать в ближайшие два-три часа. В загадочном молчании из заплечного мешка Дориана на свет были извлечены перо, чернильница и помятая пачка бумаги. По завершении подготовительного этапа младший Павус плавным движением руки прибавил температуры в костре и одарил Максвелла многообещающей и потому откровенно пугающей улыбкой. — Если тебя хватит только на два-три часа, я буду очень разочарован, Вестник. А теперь прояви свои навыки выживания в походных условиях и отыщи нам ровную горизонтальную поверхность. — ...и вот входим мы в церковь, там расползлась брешь от стены до стены, и под ней, — кто бы вы думали, — Посверкунчик в компании где-то дюжины призраков. По правде сказать, на момент нашего появления там уже разыгралось знатное световое шоу, так что я сначала подумал, что он вместе с ними из разрыва выпал... Однако, регулярные посылы по матушке способны быстро убедить в обратном. Максвелл, проходя мимо распинающегося перед зрителями Варрика ускорил шаг, на всякий случай побыстрее минуя пределы гномьего велеречия. Тетрас еще держал повествование в рамках допустимого утрирования, но отсутствие свидетелей, помимо самих участников стычки давало богатый простор для фантазии. Подумав, что хорошо бы как-нибудь согласовать с гномом рамки правдивости его историй, чтобы хоть самому знать, какая версия событий расходится в народ, Вестник проложил себе траекторию до таверны. План на этот вечер у мага был прост и до идиотизма прямолинеен — удержать наиболее сноровистых своих бойцов во вменяемом состоянии. Сбор в ставке командования окончился спором на тему выставления дополнительной охраны на границу территории Убежища, но усилиями Жозефины и Лелианы большинство было склонено в сторону стандартной обороны и предоставления возможности людям спокойно отпраздновать заштопанные небеса. Кассандра, Максвелл и Каллен вполне обоснованно остерегались отдачи на успешно завершенную миссию, но людям нужен был отдых хотя бы на моральном уровне. Потому сейчас Тревелиан обходил базу и максимально ненавязчиво старался удержать особо оживлённых в боеспособном состоянии. Концентрация народа, столпившегося подальше от холода и поближе к спиртному, заставила Тревелиана усомниться в собственной памяти насчет количества жителей Убежища, но мысль быстро вытолкнул из головы громогласный хоровой одобрительный вой, спровоцированный чьим-то очередным тостом. Привлекая поменьше внимания и двигаясь больше боком, маг оперативно просочился к дальним стойкам, надеясь, что правильно помнил дислокацию Тевинтера на местной карте столов. По счастью, память не подвела, и там действительно был обнаружен Дориан, успешно цедящий свое спиртное. Около него чудесным образом пустовало несколько мест, — впрочем, может чуда в этом было не так уж и много, — так что Максвеллу удался внеплановый манёвр: хлопнув Дориана по плечу с противоположной стороны от места приземления, он выцепил у отвлекшегося Павуса стакан и быстро опрокинул в себя, параллельно усаживаясь рядом. — Что? — с деланным удивлением вопросил Вестник, предвосхищая и перебивая закономерную реакцию. — Около бара сейчас опаснее, чем возле Бреши. Довольно обидно, знаешь ли, сдохнуть от удушья в таверне, когда можно сделать это с драконьими зубами в ребрах. — Создатель, что я слышу?! Неужели нотки бравады? Не забудь это заявление, когда мы в следующий раз наведаемся к гнездовью — если память меня не подводит, в прошлый раз ты держался строго противоположного мнения. — В прошлый раз мы вырубили половину ее выводка — надо же сначала изучить сопротивляемость чешуи к стихийному воздействию прежде, чем идти к драконьей такой-то матери! — А трехэтажным матом ты их всю дорогу крыл, чтобы изучить воздействие обсценной лексики на боевой дух рептилий? — Я не ожидал там гнездо найти. И я впечатлительный. — Ну, это я уже заметил, — сардонически усмехнулся Дориан. На заднем фоне в очередной раз прокатилась волна смеха, сносящая на своем пути через барабанные перепонки все связные мысли, и Максвелл поморщился от звона в ушах. — Я все же склоняюсь к тому, что драконы безобиднее таверн. Как ты еще не оглох здесь? — У тебя скудный опыт существования в таких местах, — усмехнулся Дориан. — Прикрываешь уши каждый раз, когда в тосте звучит «Инквизиция», «победа» или «наваляем» и игнорируешь процентов девяносто урона безо всякой опасности для здоровья. — Как сразу профессионализмом повеяло, — ухмыльнулся Тревелиан и мельком подвинул бутылку поближе к себе. — Им веет всегда, ты невнимателен. Обращайся, когда плотность населения здесь будет ниже плотности воды, я дам тебе пару мастер-классов. — За этим не заржавеет, — ответил Вестник и, не сдержавшись, нервно перевел взгляд на гогочущий океан позади себя. — Что-то мне подсказывает, что поводов попрактиковаться еще будет предостаточно. Там, кстати, Варрик рассказывает про эпизод с церковью, рекомендую сходить отвоевать себе пару молний покрасочнее и поубийственнее, а то он как-то увлекся Соласом. — Прозвучало ужасно, — скривился Дориан и с сомнением заглянул в свой стакан. — Хотя и любопытно. Ладно, пойдем на выход, я вижу, ты мне сегодня не дашь посостязаться с Серой на определение самого богомерзкого бренди. Максвелл подскочил даже с большим энтузиазмом, чем рассчитывал, с головой выдавая свой план, который Дориан, впрочем, уже и так озвучил. Когда они вышли на свежий воздух и Тревелиан прогулялся с тевинтерцем до импровизированного зрительного зала, Павус предпринял попытку разделить и поубавить продуцируемую Максвеллом напряженность. — Слушай, я понимаю твою подозрительность и сам жду подвоха, но нет резона постоянно быть на взводе. Я слышал, как вы препирались в ставке командования, ты все равно не знаешь наверняка, чего ожидать, когда ожидать и ожидать ли в принципе. Тем более, что бой обычно не терпит нервозности. Максвелл был отчасти согласен, но всё же без энтузиазма признал озвученную позицию допустимой и оставил Дориана править выступление Варрика. С целью не нарваться на лишний разговор и попридержать сомнения в рациональности празднования при себе, Вестник, в конце концов, просто остановился около входа в крепость, издали наблюдая за теми немногими, кто не стал влезать без мыла в таверну. Вечер пока тянулся плавно и безобидно, постепенно гася дневную настороженность, хотя магу все равно было не по себе и хотелось залезть на колокольню и самостоятельно убедиться в отсутствии очередной угрозы. Скрип петель возвестил о новой компании. — Вечер проходит пока на удивление неплохо, — поведала Кассандра, становясь рядом и обозревая окрестности орлиным взглядом. — Для такого количества открытого спиртного — более чем, — Максвелл усмехнулся. — Может даже слишком неплохо, при нашей вынужденной некомпетентности. — Да, вопросов осталось много как по происхождению Бреши, так и по этому «Старшему» — ему венатори уже у каждых руин поклоны бьют. Да и сама безболезненность последних побед смущает. Впрочем, пока что данность пока нам благоволит и это действительно победы, во многом тобой завоёванные. — Да куда там, — отмахнулся Максвелл. — Я просто успеваю вовремя отсалютовать разрыву и сделать ноги. — С ногами вообще-то плохо успеваешь, тебя надо бы Каллену на неделю-другую отдать. — Думатовы перепонки, хватит меня сегодня критиковать, я уже от Дориана наслушался! — Лучше от нас, чем от Вал-Руайо и половины Орлея в придачу, — магу в этот раз несказанно везло на откровения. — Боже, да там сплетни вырастают даже просто на фоне розовой брони, будь проклят этот чёртов рассветник. Ну вас всех в Мор, пойду к Варрику он про меня всегда только хорошее рассказывает. — Только будь готов к тому, что ты не Хоук... Зазвонившая колокольня не дала закончить перепалку. Максвелл с Кассандрой практически синхронно устремились к воротам, где вовремя подоспевший Каллен уже раздавал указания заводить жителей на территорию Убежища. — Что, мы кого-то забыли пригласить на праздник? Каллен молча указал на видимый участок склона, полностью усеянный бордовыми фигурами и велел закрывать ворота. Откуда-то из толпы протолкнулась Жозефина, тоже быстро привлеченная предупреждающим звоном. — Нападение? Под какими знаменами идут войска? — Ни под какими. Безымянная армия. Очень вовремя прикрытые створки ворот содрогнулись от взрыва, вызванного прямым попаданием чем-то зажигательным, и не успел сойти на нет шипящий шорох быстро вспыхнувшего огненного сполоха, как с той стороны донеслось неожиданно предупредительное заявление: — Если вы не откроете, я не смогу к вам попасть. Максвелл мельком переглянулся с Калленом и, отперев одну и створок, выскочил за ворота, уставившись сначала на падающее перед ним тело с двумя ножами в спине, затем на незнакомого парня на конце рукоятей данных ножей и, в довершение, на полный масштаб проблем на склоне горы. Все пункты сообщали, что дело совсем невкусно пахнет палёным. В конце концов, палёным запахло не только дело, но и чьи-то доспехи, когда Максвелл в компании Кассандры, Варрика, Дориана и отряда, выделенного Калленом, устремились на помощь караульным и, по совместительству, к первым волнам авангарда. Парень, назвавшийся Коулом и поведавший о настроении активно продвигающихся войск, остался в Убежище, о чем Вестник сильно пожалел, поскольку первые же храмовники, которых удалось детально рассмотреть вблизи, оказались покрыты неравномерным частоколом лириумных наростов. Послушать хоть какие-нибудь внятные пояснения относительно наблюдаемой несовместимой с жизнью увечности было не от кого. Кое-как отбиваясь, несколько поредевший отряд все же смог добраться до большого требушета на дальнем кордоне, где Максвелла настигла неплохая мысль о резком уравнении численных сил и спустя минут десять оборонительного боя и попыток навестись на крутогор, основная масса вражеских войск всё же была сметена лавиной, спровоцированной удачно пущенным снарядом. А потом обозримую площадь накрыла огромная крылатая тень, и Максвелл подумал, что все же стоило поупражняться на Ферелденской Морознице, когда была возможность. Первой мыслью при пробуждении оказалась вовсе не жалость к себе или желание сиюсекундно загнуться от боли. Да, было холодно, да при попытке повзаимодействовать с окружающим миром тело начинало ныть в случайным образом напрягаемых местах: он успел побиться об каждую балку, пока летел через опалубку какого-то подвала, но это же, видимо, и уберегло его от поломанных костей, оставив только ушибы. Тем не менее, самой-самой первой мыслью оказалось желание навалять Блэкволлу за то, что тот ни словом не обмолвился о наличии Архидемона поблизости. Максвелл был свято уверен, что такую тварь Страж должен был почувствовать еще на подступах к горному хребту даже просто из-за сказочного количества скверны на кубический метр пространства, независимо от того, являлась ли технически эта рептилия Архидемоном или нет. Возможность найти виноватого благоприятно сказалась на общем душевном настрое и позволила со спокойным сердцем предаться мыслям о том, как в ближайшее время преодолеть силу тяготения и при этом не расплакаться от боли в каждой мышце. Отдышавшись перед предстоящим праздником силы воли, Максвелл напрягся, резким движением перевернулся на живот и шипяще выругался. Полежав какое-то время на досках и разрываясь между вариантом сдохнуть на месте или все же попробовать выбраться и утопиться в снегу, Максвелл выбрал второе и повернул голову в сторону, где завал, на первый взгляд, казался не таким непроходимым. Посмотрел и беззвучно воззвал ко всем богам всех рас, каких помнил. В том месте, куда он с надеждой вперил взгляд, два призрака плавно дефилировали в воздухе, перелетая от одной кучи из досок, каменного крошева и обломков утвари к другой и что-то выискивая. Максвелл, несмотря на набор хромосом, позволяющих ему кидаться огнём из рук, конкретно в данный момент был не в состоянии не то, что драться, но даже просто полечить себя. Поэтому, когда две зыбкие сущности подлетели к нему достаточно близко, Вестник только понадеялся, что выходцы из Тени имеют что-нибудь общее с медведями и не интересуются трупами. — Парень, ты там живой ещё? — Что?.. — Максвелл от неожиданности замер и аккуратно поднял голову, чтобы увидеть, откуда шёл звук. — О, ты вроде тот самый, который умеет закрывать двери Домой. А можешь нам открыть одну? — спросил призрак, склонившись над магом. — Ч-что? — Мы в Тень хотим, уже несколько недель вернуться не можем — бродим по вашим катакомбам, а они не то, что шире не становятся, они даже цвет не меняют! Я свихнусь тут бродить до шестого Мора. Пустишь нас? Мы сами затолкаем обратно всех, кто сюда полезет, только открой. Второй призрак витал неподалеку, разведывая местность и ожидая, пока его напарник согласует условия возврата с лежачей техподдержкой. Обшарив все смежные закоулки, он вернулся к собравшейся компании и перебил товарища, вклинившись с предложением. — Обвал запер много ходов, сам ты отсюда выйдешь только к лету, а мы тебе можем показать короткую дорогу. Ты же собираешься следовать за толпой, которая тут несколько часов назад шла? — Ну... теоретически, да, — ответил Максвелл с сомнением. — Хотя я не могу обещать, что смогу открыть разрыв, да еще и в нынешнем состоянии. Несмотря на ответ, оба призрака сошлись во мнении, что попытать счастья все же стоит. Повинуясь массовой настойчивости, Максвелл собрал всё, что было в себе твердого, в кулак и рывком встал на ноги, тихо матерясь от боли и мужественно удерживая выступившие слезы. Когда он смог сносно ковылять, два малопонятных создания потащили его через завалы в сторону выхода. Что удивительно, Максвелл действительно смог открыть для своих неожиданных друзей по несчастью портал, правда не с первой попытки, да и с настолько коротким временем жизни, что они еле успели покинуть неродное измерение. Тем не менее, теперь Вестник, прихрамывающий, но все еще живой, стоял около выхода из спасительной пещеры и размышлял. Первой, хотя и не главной мыслью была попытка отыскать признаки галлюцинаций в только что окончившемся походе, но Максвелла практически сразу увлёк в размышления другой вопрос. Объектом навалившихся дум являлись практически полностью заметённые следы, уходящие по деревянному настилу далеко направо и теряющиеся в броуновском движении снегопада. «Брешь, постоянные покушения, венатори, политика — любой каприз за ваши нервы. На самом деле, чудо, что я все еще хожу по эту сторону разрывов, с моими-то навыками выживания, — уныло подумал парень. — Выживания, в лучшем случае, в алхимической лаборатории». Снегопад усиливался и стоило выдвигаться куда бы то ни было поскорее, пока не разразилась совсем непроглядная метель. Максвелл мог постараться найти какое-нибудь поселение неподалеку и прикинуться беженцем из Убежища, пока описание его внешности еще не слишком хорошо разошлось среди обычного народа. Подпалить себе волосы, откопать где-нибудь перчатку, можно даже ожог на полфизиономии поставить — его никто не узнает. Никаких покушений, никаких демонов, никаких разрывов, свалить на восток Ферелдена и заняться исследованиями, как он и хотел изначально. Никаких боев, никаких связей. Максвелл недовольно поморщился собственным мыслям: да, никаких связей, а также можно сразу забыть про новый опыт, знания, знакомства, про возможность изменить что-либо собственноручно, про семью и старых друзей, а про новых — тем более. И про Дориана в том числе, а ведь тевинтерец ему нравился. «Не нагнетай тоску в резервуар: про связи личного плана можно забыть при любом раскладе. У нас тут на хвосте разумное порождение тьмы с ручным Архидемоном и армия храмовников, сидящая на красном лириуме. И еще с Серыми Стражами много неясного. И вообще, по сценарию я должен был преставиться еще на цокольном этаже Убежища, просто мне повезло удачно головой удариться». Тревелиан с досадой посмотрел на метку. — Ты ни разу не знак Андрасте, даже издалека. Стало быть, я теперь как-то связан с этим гарлоком-переростком? Угх, угораздило же так вляпаться. Говоря начистоту, мысль о том, чтобы удрать в противоположном направлении движению своей коалиции потеряла в весе еще на обдумывании отсутствия боев. Максвелл нехотя признал в собственной голове, что опыт, который он получал в процессе обмена информацией и огненными шарами с другими людьми, был бесценен и не шёл ни в какое сравнение с тем, чему он мог бы научиться в одиночестве. — Большие возможности — соразмерные сложности, да? — вторично спросил он у себя вслух, все больше пользуясь отсутствием свидетелей. — Не удивлюсь, если вся моя жизнь от конклава и поныне является шуткой какого-нибудь сверхмогущественного зубастого кита-мага в западных морях. Максвелл живо вообразил себе огромную тушу, витающую в пустом пространстве, потом её воплощение в какой-нибудь человекоподобной форме, чтобы не шокировать смертных, — причем обязательно с черными белками глаз, — и, развлекаемый собственным воображением, двинулся в снегопад, следуя по заметенной тропе. Ему очень повезло, что снегопад начался не так давно, и траектория побега все еще мельком выделялась на фоне белого полотна. Движимый поначалу душевным подъемом при мысли, что сегодня Фортуна тащит его на коротком поводке, спустя несколько часов пересечения местности едва ли не вброд и в нарастающем холоде, он уже заставлял себя идти только на одной животной силе воли и незамерзшей мысли, что вот он сейчас пройдет еще немного и отдохнет. До того холма. До того дерева. До того котелка. «Котелок». Мысль дала трещину в заледеневших извилинах и маг, надеясь, что ещё не потерял чувствительность окончательно, прикоснулся к металлу, потом, наплевав на всё, накрыл рукой угли под ним и с удивлением на уровне физических ощущений, а не умственного анализа отметил, что костёр погас не очень-то и давно. Новое знание, впрочем, не придало особых сил, и Вестник все тем же равномерным черепашьим ходом пополз дальше. К моменту, когда Тревелиан добрел до круто уходящего вниз склона, он уже плохо отдавал себе отчёт в том, где находится и куда именно хочет добраться. — О, Господи, Вестник! — Хвала Создателю, он жив! Со звуком человеческих голосов Максвелл нутром почувствовал, что на сегодня он свой кросс сдал и со скоростью свободного падения улёгся носом в снег. Знаменательное возвращение Вестника из небытия и вьюги дало ощутимый толчок делам и настрою в рядах поселенцев, прибавив к скорости передвижения процентов двадцать. Не прошло и недели, как они добрались-таки до Скайхолда, один вид которого внушал благоговение и ощущение поддержки свыше, сниже и вообще со всех сторон, так что дела клятвенно обещали пойти на лад. Особенно, когда Каллену удалось пристрастить к ним армию магов. Все шло стабильно, Вестник традиционно ударился в прочёсывание территорий Орлея и Ферелдена в поисках влияния, информации и соратников, добывая для своей фракции новые возможности торговли и роста. Вернувшись со Штормового берега практически заправским караваном, груженным отбитыми почками, отломанным позвоночником и выбитыми драконьими зубами, развед-отряд, руководимый инквизитором, быстро скинул набранный хабар в подвале и оперативно рассредоточился по Скайхолду. Поход оказался на редкость продуктивным, снабдив Инквизицию новыми соратниками в лице Боевых Быков, встреча с которыми откладывалась уже довольно долгое время, а также полугодовым запасом драконьей кости. Максвелл, наспех переговорив с советниками о наполовину освоенных Инквизицией территориях Берега, со скоростью ужаленного драколиска умчался в подвал, где его уже дожидались драконий скелет и потроха. И, возможно, даже Вивьен, как раз недавно вернувшаяся из Вал-Руайо и с которой Максвелл в последнее время проводил уйму времени, выискивая подходящие реагенты для вываривания расово универсального зелья огнеустойчивости. Тем не менее, к его появлению в подвале не оказалось ни души, что чертовски радовало и давало особо ненормальным идеям волю в реализации. Обозрев расширившиеся запасы, Тревелиан в предвкушении потер руки: до прибытия Быков было еще около часа свободного времени, которого как раз хватило бы, чтобы растолочь фрагмент позвонка, успеть вымочить в настрое крапивы и попытаться смешать со слабым раствором лириумных солей, чтобы потом оставить кристаллизоваться до следующего дня. Впрочем, как это часто бывает, мироздание сочло план излишне идеальным и подкинуло магу компанию сразу, как только он с трудом расчистил место на столе и разложил реагенты. — Должен признать, что с нашей последней беседы по драконологии дела пошли в гору, — Максвелл, сейчас вообще не ожидающий гостей, едва не вздрогнул от голоса, слабым эхом разносящегося по помещению. — Полагаю, если через полгода такого темпа выслать Корифею в дар по позвонку от каждого убитого Инквизицией дракона, его Архипитомец сам закопается в ближайших Глубинных Тропах от греха подальше. — Меня устроит даже вариант со сгоранием от злости или депрессией от одиночества, лишь бы видеть его пореже. — Депрессия — наш конек, мы вогнали в нее уже пол-Тедаса. Свободен сегодня после Быков? Я раскопал в твоей библиотеке старые карты Ферелдена с координатами окулярумов, думаю, будет интересно взглянуть. Дориан, походя, уложил руку на плече Вестника, отчего тот мигом вспомнил всё, о чем думал на выходе из катакомб Убежища около месяца назад и нервно отодвинулся. Занятый заботами о благоустройстве, Максвелл напрочь забыл про свои блещущие паникерством планы, а Дориан, тоже неспособный выкрасть немного времени из текущих занятий, довольно долго его не провещал. — Да, слушай, насчет этого. Давай немного отложим про астрариумы. Ну, знаешь, сейчас и так много вещей, требующих внимания: Корифей, красный лириум, Архидемон, храмовники, похожие на ежей... — О, интонация, с которой сообщают, что идут топить котят, давно не слышал. Надолго отложить-то хочешь? — Дориан сощурился, дав Максвеллу понять, что в шпионы и дипломаты Вестник с его мгновенно превалирующей унылостью плохо годится. — Примерно до уничтожения Корифея или чем там это все закончится... Дориан уже убрал руку и задумчиво молчал, так что Тревелиан все никак не мог интерпретировать это молчание сколько-нибудь закономерным образом. Потому, дабы обеспечить правильную трактовку своих предыдущих излияний и гарантированно вырасти в глазах Павуса до круглого идиота, он сбавил полтона и присовокупил: — Ты не морталитаси, чтобы общаться с трупами любой степени залежалости. Поэтому оставь пока карты до лучших времен. Неразрешимость проблемы в голове Вестника обуславливалась, в основном, неспособностью сказать тевинтерцу правду в истинно чистом виде, ибо этот чистый вид подразумевал де-факто, что Максвеллу страшно. Ему страшно умирать, ему страшно заполнять круг ближнего общения людьми, которые ему симпатичны, ему страшно вообще всё и он до сих пор каждый раз украдкой исходит на нервы, когда закрывает разрывы, которые в местах обильного засилья храмовников становились всё шире и корявее. Магу временами было до одури не по себе, но если в процессе боя эта проблема решалась сама собой хотя бы просто механическими усилиями и животным инстинктом, то в сфере общения словами, а не посохом, всё было существенно хуже. В общем-то, он уже выслушивал от Дориана увещевания, что надо учиться держать себя в руках и усмирять страх через понимание принципа опасности, но на практике в минуты осмысления это плохо получалось. Сейчас Максвелл не хотел встречаться со своей проблемой ни лицом, ни спиной, ни боком и уж тем более не собирался признаваться в этом в полном объёме третьим лицам, пусть даже и имеющим определённые привилегии в глазах Вестника. Дориан тяжело посмотрел на Максвелла, совсем как в тот раз, когда битый час объяснял мессии всея Тедаса принципы молекулярной магии воды и потом заставлял вычерчивать схемы рун-ловушек по линейке в разных проекциях. — Я надеюсь, ты никому больше эту свою позицию не озвучивал? — поинтересовался он и когда Максвелл отрицательно помотал головой, сказал. — И даже не думай начинать. Что, опять боишься, что тебя демон Гордыни в Тень утащит? Максвелл мгновенно упер в тевинтерца злой взгляд, но тот как-то печально усмехнулся и продолжил: — Инквизитор, я, конечно, приветствую сколь угодно высокие концентрации драмы в отдельно взятом сегменте пространства, но сейчас даже для меня была критическая доза облучения. — Я серьезен. — Ну конечно, ты серьезен. На этом разговор окончился и Дориан молча оставил Инквизитора наедине с закипающим отваром крапивы. Когда дверь за Павусом закрылась, подвывающий инквизиторский вздох, обремененный потрясающей силой тяготения в своей меланхолии, придавил все, что было в зоне доступа и поражения: хозяйничавший в соседнем крыле Коул аж споткнулся об чужой приступ уныния и едва не затер у пациента память за последние полгода. Нить событий постепенно подводила Инквизицию к Адаманту, хотя Тревелиан старался как можно основательнее подготовить себя и людей к предстоящему броску, всячески оттягивая начало атаки. В попытках отыскать больше информации о снабженческих планах Корифея, последние несколько дней Максвелл тратил в Западном пределе, выслеживая оставшихся в тех местах венатори и пытаясь нейтрализовать Сэрбиса. — А эти придурки неплохо укрепились: с нашей позиции придётся особенно опасаться огня сверху. — Да, прискорбно, хотя решаемо. Попробуем подойти ближе к вечеру — солнце на закате даст нам хорошее прикрытие в тени, а там как обычно. Поснимаешь всех, а, Варрик? — Без проблем. Но скажи, что это будет последняя драка на открытой местности: у меня уже никакого терпения не хватает чистить Бьянку по пять раз на дню. Чертов песок и чертов ветер... Проходя через вычищенные от пауков пещеры, отряд растянулся вдоль пути следования — Бык умчался куда-то вперед по тоннелю, ведомый собственным слухом, а Варрик и Дориан слегка отстали, занятые перешучиванием о последних вестях из Скайхолда и обсуждением видов наказания для Сэрбиса. Последнюю тему с особым упоением продвигал Варрик, очевидно, не в первый раз фантазировавший о возможных видах казни. Максвелл, шедший недалеко от них, но старающийся особо не шуметь и не привлекать внимание, слушал обрывки разговора и думал, что очень хорошо, что во главе Инквизиции стоит он, а не эти двое. — Кстати, раз уж зашел разговор о пытках чтением твоих книг... — Не моих, а моего двойника. Посверкунчик, ты так щетинишься, словно читал хотя бы одну. — К моему прискорбию и сопутствующему зуду извилин, которые это помнят — да, имел несчастье. Через посредничество Кассандры. Во имя всего святого, перепиши хотя бы сцену на балу, это настолько страшный эпизод, что способен задушить слащавостью насмерть даже кунари, не позорь остальные свои серии. — Таки филе Андрасте — интонация была такой, словно гном увидел озвученное филе в запеченном виде. — Я даже не знаю, что меня сейчас удивляет больше: то, что ты критикуешь мою романтическую серию или то, что ты в принципе с ней знаком, — секунду подумав, Варрик добавил. — А, впрочем, нет, первое меня не удивляет. — Это вообще не повод для удивления, не только от моей персоны. Кстати, надеюсь, это единственный псевдохороший финал среди прочих твоих шедевров? Где твоя тяга к драме, Варрик? В конце не хватает разве что приписки: «И жили они долго и счастливо, и усмирили их в один день и одним тавро». — О, да у нас в команде специалист по драме, прямо как в старые добрые времена! Хотя не сказал бы, что скучал. — Ты забываешь, откуда я родом. В Тевинтере счастливые финалы считаются моветоном в классической литературе уже почти три столетия, мои познания практически безграничны. — Ладно, ладно, давай сюда свое компетентное мнение, чувствую, живым и в здравом уме я от тебя не уйду сегодня. — Ни сегодня, ни завтра, ни до возврата в Скайхолд. Первое, — со смешком начал Дориан. — Никогда никого окончательно не осчастливливай, это плохо сказывается на читательском интересе и продажах, особенно, если томов в произведении больше одного. Второе — один в паре всегда должен быть полный кретин, а второй должен страдать. — Просто так или по поводу кретинизма? — Лучше по обоим, для гарантии. Максвелл скривился и порадовался, что идет в темноте и одиночестве. Он даже старался не бубнить слишком уж громко себе под нос про проклятых имперцев, излишне эмоционально воспринимающих любую новость, но старания выходили плохо. А потому, резко расхотев слушать продолжение вредных советов тевинтерского розлива, Тревелиан тихой, не привлекающей внимания трусцой помчался за Быком, который как раз уже кого-то с треском и боевым кличем, перетекающим в жуткий хохот, разделывал около выхода. Когда в Скайхолде на суд выволокли Сэрбиса, Максвелл ещё раз мысленно поздравил его с тем, что финальное решение принимается единолично инквизитором. Варрик и Дориан стояли далеко от проистекающего процесса, но Тревелиан все равно видел, как те двое фыркали в кулак, ожидая решения и негромко переговариваясь. «Хрен вам, а не расплавленный рассветник», — мстительно подумал Максвелл и нанял Сэрбиса в агенты. Последняя неделя до дня запланированного выхода к Адаманту проходила на удивление спокойно. Лелиана заранее выслала дополнительный развед-отряд для оповещения, в случае, если дислокация противника внезапно изменится или появится подкрепление; Каллен муштровал своих бойцов и всё ещё прорабатывал план атаки в случае, если не удастся сломить сопротивление на стенах; все остальные размеренно готовились в спокойном темпе, ожидая часа пси. В один из таких дней Максвелла угораздило провести у Сэры практически полдня, скрываясь от Жозефины и её вполне обоснованного гнева по поводу подмешанного в чернила пирофита, насквозь прожигающего бумагу при письме. Сэра была в восторге, посол была в негодовании, Максвелл был в страхе, но скрывал это. — Не совсем то, чем можно охладить сношения, но тоже отличненько, а? — посмеиваясь, говорила эльфийка. — Шикарный способ намекнуть ребятам в фиолетовых штанах, что у Инквизиции хватит запасов спичек на всех. Она зря обижается. Максвелл тоже думал, что зря. Чернила получились отличные, такими чернилами очень хорошо было оформлять корреспонденцию к особо несговорчивым или нерешительным домам. Тем не менее, несмотря на имеющееся мнение, Вестник отважился на попытку вернуться в замок только ближе к вечеру. Подбираясь к лестнице, ведущей со второго этажа вниз и пересмеиваясь с Сэрой на тему внедрения в броню Каллена павлиньих перьев, Тревелиан вдруг наткнулся взглядом на две знакомые спины, сидевшие за стойкой первого этажа. Судя по количеству аккуратно выставленных пустых стеклотар, Бык и Дориан заседали там уже довольно продолжительное время. Вполне возможно, тоже прячась от Жозефины. Вестник посмотрел на Павуса, что-то нашептывающего предводителю Быков в достаточной близости от последнего, и подумал, что кого-то мироздание сейчас свернет в драконий рог — либо, собственно, кунари, либо Вестника. Но свербящий электрический разряд около ладони походил искрами вдоль пальцев и улегся — свернуло Вестника, по его личной, в общем-то, инициативе. — Ух ты, если там соревнование на «кто раньше отрубится», то я хочу поучаствовать. Нет, серьезно, да с такого количества даже Аришок был бы в овощи, — Максвелл не удержался от недовольной интонации и с сомнением посмотрел на выставленную рядком батарею бутылок. — Ну, овощи, не овощи, а в хрен с рогами Бык кого угодно переделает,- откликнулась Сэра, повисая на перилах. — Думаю, усатику уже недолго окукливаться осталось. — И давно они так? — Да порядочно. Я бы столько даже с очень большой тоски или счастья не выдула. Максвелл еще раз окинул нервозным взглядом Быка, хлопающего тевинтерца по плечу, и подумал, что развязывать войну еще и с кунари из-за прибитого шпиона Бен-Хазрат, наверное, все же не стоит. С другой стороны, войной больше, войной меньше... — У-у-у, крипи-табло, которым волков в лесу пугать. А сделаешь еще кривее, если я скажу, что на тебя уже тотализатор сбацали? Судя по сэриному любопытствующему выражению, плавно перетекающему в дружеский оскал, табло вполне соответствовало ее ожиданиям. — На что? Кто загнется раньше: я или Корифей? — Не-не-не, с этим сто лет назад все определились. На перволеди Инквизиции, — Сэра скабрезно улыбнулась, предвкушая достойное зрелище, и продолжила. — Вивьен ведет, потом Кассандра, потом Каллен, но это все фигня. Круче всего в том списке смотрится Варрик. — А Алексиуса часом нет? — Вестника перекосило, как от двух литров фирменного пойла Быка, выпитых разово и в полном объеме. — Кого? Не, тевинтерцев уже раскидали на Лелиану и Жозефину, тут уж извиняй. — За что извинять? Ты что ли раскидывала? Сэра сделала неопределенный жест и Максвелл не смог подавить желание укрыться ладонью от окружающего свирепого мира. Оперативно сменив аппликату своего положения в пространстве путем спуска на первый этаж, Максвелл напоследок еще раз быстро окинул взглядом таверну, незаметно задерживая взгляд на дальней стойке. Зрелище одновременно вызывало стыд, жалость и бешенство, поэтому инквизитор поспешил ретироваться в замок. В конце концов, ему надо было готовиться к Адаманту. В Тени было странно все. Странное небо, странная сила притяжения, странное море чего-то зеленого и кислотного на вид, поблескивающего волнами за неровным ландшафтом, странные темно-зеленые щупальца, выныривающие из переливающейся глади и шарящие в воздухе. И еще до крайности странно выглядящие далекие контуры строений архитектурно близких к башням, парящие в пространстве, и, видимо, являющиеся частью Черного Города. Изредка в ту сторону пролетали обрывки исписанных листов бумаги, спирально перемежаясь между собой на порывах ветра. Окружающий пейзаж, казалось бы, не вызывал ощущения направленной враждебности, но Максвелла подташнивало. А когда он встретился с призраком псевдо-Джустинии и выяснилось, что ему придется несколько раз перетерпеть вмешательство в собственную память, Вестник окончательно расстроился. Ему хотелось узнать реальные причины своего нынешнего положения, но в равной степени хотелось попробовать открыть боевой разрыв прямо под собой и попытать выпасть в свою родную реальность, ибо в Тени было противно, сыро и ненормально. До определённого момента. Очередной сгусток энергии снова вошел в резонанс с фрагментом в памяти и на этот раз насильно сунул сознание Максвелла в видение рождения метки. Вестник отстраненно смотрел на то, как он отточенным движением заправского вратаря ловит на подлёте Якорь и как тот, пульсируя светом и гудением, остается на постоянное проживание в руке первого попавшегося живого существа. Парень, походя, вспомнил, что приятного в этом было мало и что сначала очень хотелось сунуть руку в снег, а лучше в печку, а еще совсем замечательно, если сразу под нож. Потом он увидел выражение того, что было у Корифея на правах лица, и запоздало подумал, что неплохо бы отучиться от привычки ловить всё, что хорошо летит. Когда поток хранимой информации сошёл на нет, Тревелиана снова выкинуло в активное русло сознания. Отходя от массовой атаки воспоминаниями, слушая пояснения призрака и перебарывая желание лечь и успокоить желудок, Максвелл вдруг кристально ясно осознал ключевой момент, мгновенно убивший адреналином все неприятные ощущения. — Значит, вот как было..., — протянула позади Искательница, тоже каким-то образом узревшая картину событий. — Кассандра, ты видела, как я его поймал? Нет, ну ты видела?! Вот теперь я точно настаиваю на проведении футбольного матча где-нибудь около Скайхолда! — Во имя Создателя, Инквизитор, будь серьезен! — Я серьёзен, как инфаркт! Я сама серьёзность, серьёзнее меня только серьёзный бизнес Тетрасов по серьёзному выращиванию свеклы! Максвелла резко перестало волновать то, что они находятся в Тени, что он еще не всю амнезию выветрил из головы, что надо как-то выбираться, что его еще пять минут назад едва не выворачивало наизнанку, что из любой стены к ним может выпасть, пообщаться любой демон, ибо дома стены помогают, а данном случае, так и вообще каждая поверхность. Вестнику все было до Золотого Города. Пусть даже ныне очерненного. Вестник понял, что метка, в лучшем случае, доведет его до болевого шока, но не более того, потому как... — Стало быть, это не метка Андрасте. — Важнее, что не метка Корифея! — Но... — Это важнее! В голове настойчиво распирало извилины одно-единственное понимание — он не обязан умирать смертью храбрых. Он вообще не обязан умирать, если хорошо подготовится. Остальные хранилища дали понять, что мироздание действительно оказалось прозаичнее, чем многим хотелось бы думать и Андрасте принимала во всем происходящем участие разве что разбрасыванием игральных костей на карте событий. Впрочем, Максвелл уже толком не думал — он, наскоро переговорив с сущностью псевдоДжустинии, уже мчался через план Тени, увлекая за собой свой небольшой отряд и охаживая огнем и молниями попадающих под руку и посох призраков. У Вестника отпало ощущение привязки к существу, которое он должен был уничтожить, и реющее над ним предчувствие смерти осталось в Тени, примерно на том же самом месте, где был сгусток информации о внедрении Якоря. — Создатель, ты что, не можешь без меня словарем воспользоваться? Дориан с тоской посмотрел на рукопись и соорудил на лице выражение вселенского сожаления о зря потраченном времени. — Я плохо разбираюсь в наречиях, я вообще плох в лингвистике, а для тебя это дело десяти минут. Давай, это надо для дела, для Инквизиции, для Корифея. Мы же хотим победить Корифея? — задал Тревелиан риторический вопрос и с давлением перебил уже стартовавший ответ. — Хотим, хотим. Поэтому давай, вот тебе рабочее место, не заставляй венатори ждать. Максвелл уже раз в пятый приходил к Дориану с подобного рода просьбами, по ходу дела разводя на разговоры на прочие темы, включая астрологию, философию и пентаграммную магию. Дориан как-то раз попытался намекнуть, что Инквизитор непоследователен и ему не помешало бы определится хотя бы с собственным вектором понимания будущего. Максвелл в тот день уяснил себе, что имперцы если обижаются, то делают это качественно, поддержал серьезность разговора, пообещал все взвесить и не донимать Павуса по мелочам и через день заявился в библиотеку с предложением продемонстрировать реакцию драконьей крови на жженый канаварис. — Ну и где, по-вашему, этот чертов фолиант? Два посыльных, которые должны были вернуться с копией Либералума, были найдены в живом, хотя и обожженном бессознательном состоянии и переправлены в ближайший лагерь. Максвелл в компании Железного Быка, Варрика, Кассандры и еще нескольких бойцов, уже битый час вычесывал окрестности. — У меня уже изжога начинается. Бык, сделай что-нибудь страшное. На удивление Инквизитора, тот сложил руки рупором и издал громкое и довольно странное и очень громкое рычание. Откуда-то с возвышенности, куда, видимо, долетел этот клич, раздался внезапный ответный рев и треск ломаемого дерева. — Ну не настолько же страшное! — взвыл Тревелиан, на ходу выуживая из ремня посох и лихорадочно вспоминая, видел ли он когда-нибудь в месте, откуда доносился рев, хоть какие-то естественные укрытия. Когда они добрались до выжженной местности, им предстало вполне ожидаемое зрелище — высшая драконица нервно била хвостом и расхаживала взад-вперед, охраняя кладку и ожидая гостей, заявивших о себе. Отряд затаился за камнями, осматривая окрестности и складывая два и два. — Вон остатки поклажи, около дальних валунов, — указала Кассандра на почти переставшую дымиться груду. — Может проще выслать второй запрос в Тевинтер? Или вообще забить? Максвелл выдвинул свое веское инквизиторское «нет», посмотрел на кучку ткани вдали, бывшую когда-то посылкой, вспомнил, что Тевинтер, при правильном взаимодействии, обеспечивает сохранность отправления даже от падения в лаву и повернулся к кунари: — Бык. — Что? — Надо посмотреть в драконе. — Что значит посмотреть в драконе, — опешила Кассандра. — В смысле, открыть его. — Пятки Создателя, это не запаянная бутылка с бренди, что значит «открыть»? Бык, донельзя довольный решением о возврате книги, заявил, что потом всё всем наглядно разъяснит и предложил план атаки с верхней части скалы. — Весь этот сыр-бор точно того стоит, Инквизитор? — поинтересовался Варрик, когда тяжеловесная часть отряда пошла в обход гнезда. — Стоит. — Уверен? — Ага. У Инквизиции возник отличный план по уменьшению числа сочувствующих Корифею. — «У Инквизиции» — это не у Дориана, часом? — Ага. — Не пойду больше с тобой никуда. Сказочно успешная атака сверху и оперативное подрезание крыльев позволили добраться до фолианта в рекордно короткие сроки, а Варрик был быстро подкуплен обещанием смастерить ему улучшенный прицел. — Просто оставь это, — Дориан раздраженно скрестил руки на груди. — Мой амулет, моя проблема, сам с ней разберусь. — И что, даже никакого плана-перехвата на случай, если торговец опять не падет жертвой твоего обаяния? — Что-нибудь придумаю, а ты не влезай в это и займись своими инквизиторскими обязанностями. Сожги кого-нибудь или чем Инквизиция по праву названия должна заниматься... — «Что-нибудь придумаю» — звучит надежно. Я даже себя немного узнал. Хороший план, я тобой горжусь. Дориан одарил инквизитора волчьим взглядом, да таким, что Максвелл невольно восхитился — такого Павуса можно было десантировать хоть в гущу гарлоков: нежить бы в панике разбежалась, попади под подобную ментальную атаку. Спрыгивая с последних ступенек библиотечной лестницы, Максвелл размышлял, понял ли Дориан, что его единственный выход разобраться с проблемой самостоятельно — это быстро съездить до Тевинтера и помириться с семьёй? Пока решался вопрос об оформлении членского билета в Торговую Гильдию одному безродному торговцу, Вестник успел перебить всех венатори, про которых ему когда-то говорил Дориан, достать кипу старых текстов о происхождении современных заклинаний, примеры рунического кодирования пентаграмм-ловушек на древнеэльфийском и несколько карт звездного неба. Сэра, участвовавшая практически во всех инквизиторских шпионских набегах на венатори и кое-какие заброшенные руины, уже устала подкалывать Максвелла по поводу его способов привлечения внимания. — ДОС-атака. Все. Теперь я знаю, как это называть. — Почему ДОС? — Дориано-Ориентированная Силовая атака. Максвелл сначала молчал, потом просил Сэру держать в Скайхолде ее неологизмы при себе. Собственно, Сэра была права — после возвращения из Адаманта Инквизитор с троекратно возросшей скоростью начал обследовать территории Орлея и Ферелдена в поисках союзных сил и, во внеурочное время, расширять собственную библиотеку. Этой вулканической активности во многом поспособствовало нервозное состояние Дориана, когда он зачитал коллективные отчеты с Адаманта и невольно продемонстрировал оное состояние Вестнику. С тех пор последний, обнадеженный собственным пониманием мироздания, уволакивал Павуса куда угодно, подальше от таверны в любой свободный момент, насильно возрождая традицию старых совместных исследований. Дориан мужественно держал лицо и дистанцию. Максвелл мужественно ломал и то, и другое. В конце концов, еще с Круговой скамьи он помнил, что совместный разбор лекций очень положительно сказывается на общении. — Я не хотел этого. Я не хотел быть у тебя в долгу. — Доделай стихийную часть «огненного осьминога», и мы квиты. — Я не об этом. Все, что ты творишь в последнее время, не может не восхищать, но твоя форма преподнесения... Весь Скайхолд будет считать, что я тобой манипулирую. — Весь Скайхолд уже видел твои удачные и не удачные показательные опыты заклинаний. Весь Скайхолд может тебе только посочувствовать и похлопать. А ледяные ежи вообще получились просто вне всяких похвал, за них пол-Тедаса отдать не жалко. — Теперь ты скатываешься в лесть. — Я серьёзно. — Ну конечно, ты серьёзно. Максвелл не удержался от смешка. — Ух ты, дежавю, но на этот раз я действительно ручаюсь за свою серьезность. Манипулируй, сколько захочешь, в итоге это все равно выглядит, как мое издевательство над тобой. Дориан вздохнул и с явным потеплением в настроении посмотрел на Вестника: — Много ты понимаешь в издевательствах. Тем не менее, я тебе благодарен. Жди вечером с законченным заклинанием, мне будет, что показать. — Весь в нетерпении. Максвелл уже почти дошел до выхода из библиотеки, как вдруг наткнулся на несогласие в собственным мыслях и едва ли не бегом вернулся к Павусу с уточнением: — Так кровать-то расстилать? — Аматус, пошел вон.