Кто виноват?

Есть такие грязные сплетни, что стыднее их слушать, чем повторять. (с) Жак Деваль

В Ордене за последние две недели расползлись занимательные слухи. Говорят, Недомерок лишился своей непорочности… Не то, чтобы Канду это особо взволновало, просто… Работники из научного отдела перешептывались слишком громко – крайними оказались именно они. Самурай никогда не страдал манией подслушивания, но мозг усердно не хотел переключаться на что-нибудь другое, а уходить из столовой, так и не насытившись как-то… глупо. Из-за каких-то недоразумений. Уолкер переспал с каким-то мужчиной из Ордена. Эта новость заставила на миг замереть, прикрыть глаза, словно попробовать на вкус, понять, воспринимаемо это или нет. Придя в себя, Канда как-то насмешливо хмыкнул, мол, нашли, во что верить. Продолжив самозабвенно потягивать свою лапшу, он вроде бы снова вернулся восвояси, абстрагируясь от внешнего мира. Но, когда слуха коснулись чьи-то похабные мысли, высказанные опять же — громко, Канда заинтересовался. Кто-то обмолвился, что у Мелкого большие глаза с длинными белесыми ресницами, худощавое тело со стройными ногами; его волосы, в солнечном свете отливающие стальным блеском, выглядят вполне естественно и нарядно, а шрам ничуть не портит его… смазливое личико. То, что особенно тронуло мечника, были слова о том, что дядька, болтающий языком о таких вещах, признался, что сам не против бы был прижать молодого экзорциста в каком-нибудь укромном углу. И, на удивление брюнета, товарищи, слушающие откровения сумасшедшего извращенца, поддержали вполне естественную, по их меркам, идею. Канда поборол желание пересесть за другой стол, оценив свой побег за проявление слабости. Значит, на Недомерка у мужиков свои виды. Кто бы мог подумать? Впрочем, мысленно нарисовав галочку «Обдумать позже», Канда положил палочки на пустую тарелку, глубоко и медленно вздохнул и вышел, оставив не замолкающих мужчин наедине со своими скверными потребностями. Пожалуй, с этого дня его мысли всё чаще возвращались к ранее намеченному пункту, а интерес, разожженный чужим разговором, плавно поднимался по шкале напряжения. Канда привык не уделять своему окружению внимания, достойно игнорируя любое поползновение в его ли сторону или в сторону от него противоположную — неважно. Он всегда проходил мимо с полным равнодушием, как простой житель нашей планеты каждый день топчет муравьев подошвами своих ботинок. Впрочем, неизвестно, сколько еще бы он мог держать стойкость в роли безмолвного и холодного воина, если бы не тревожащие его голову думы. Он хмурился, сосредотачиваясь на постоянных тренировках, миссиях, отчетах, докладах, лекциях и прочей бытовой жизни, но кучка непоседливых мыслей водила хороводы вокруг объекта всеобъемлющих слухов. В такие моменты парень чувствовал себя до омерзения слабым, не способным задавить мнимых неприятелей, отчего всё чаще и срывался. Но для окружающих он оставался тем же ледяным самураем, не подверженным никаким изменениям или влияниям. И однажды утром он почти отчетливо услышал хруст своей гордости. Ему снился этот надоедливый Лилипут. И ничего, вроде бы, не изменилось: и отражение в зеркале прежнее, и голос, и походка, и взгляд. А внутри всё обжигается раскаленной докрасна кровью. Он должен посмотреть на гадкого Недоростка своими глазами и убедиться, что сказки незадачливых педофилов – воспаление их истощенной фантазии. Так Канда и поступил. Выбравшись из своей комнаты, где стояли только жесткая кровать и письменный стол с ярким цветком лотоса, он направился в сторону комнаты отдыха, чеканя шаг и вздернув подбородок. По его меркам, Белоснежка гномьих желаний должен находиться именно там. * Аллен сидел в светлом кресле, жевал бутерброд и опасливо косился на весьма странного брюнета. Канда восседал на диване напротив и кидал на него необычные взгляды. Было ясно, что мечник что-то задумал, причем донельзя грязное. Иначе стал бы он со стажем десятивекового вампира (в плане странной привычки сидеть в потемках) вылезать из своего мрачного логова в середине дня? Проглотив остатки легкой закуски, с трудом пролезающей в глотку из-за нехорошего предчувствия, Аллен потер друг о друга ладони, стряхивая с перчаток оставшиеся крошки, и снова хмуро покосился на Канду. Мечник выглядел вполне спокойным и вменяемым: взгляд не рассредоточен, дыхание ровное. Но… его молчание и такое безмятежное сиденье в компании почти что врага не давали даже вздохнуть нормально. Как говорят: удача благоволит храбрым. И Аллен решил испытать свою судьбу, не без насмешливых ноток в голосе спросив: — На мне что-то написано такое интересное? Канда хмыкнул в своей манере и коротко ответил: — Весьма. — Да ну? – деланно удивился мальчик, состроив изумленное лицо. Повертевшись в кресле, делая вид, как будто он пытается себя осмотреть, Уолкер с наигранным расстройством покачал головой: — Как жаль. Я ничего не вижу. Может, подскажешь? Мечник окинул мальчишку оценивающим взглядом. — Подскажу, — согласился он. – Как дочитаю. — Вот так, — Аллен покачал головой. – И всё видно? — Не совсем, — Канда забавлялся. — Ах, не совсем? – Уолкер прищурил глаза. – И где же тебе не видно? – со скрытым намеком спросил он – раз играть, то играть вместе. Темноволосый экзорцист на миг задумался, словно подбирая слова, а потом спокойно ответил: — На спине. Аллен резко поднялся с кресла и повернулся к парню спиной: — Дочитывай, — стальным голосом приказал он. Обычно, такая интонация просачивалась вместе с воспоминанием об его учителе. Канда изучающим взглядом обвел стройные ноги в начищенных черных сапогах, округлый зад, обтянутый тканью брюк. Глазами поднялся от поясницы до плеч, отмечая какое-то удовлетворение от едва заметных складок на белой рубашке, коснулся беспорядка седых волос, снова спустился ниже, задерживаясь на ногах и… За короткий миг, в который мечник успел просканировать юношу голодным взглядом, тот, в свою очередь, тихо послал тысячу проклятий высшим силам, подтолкнувшим его на подобную храбрость. Он всем своим телом чувствовал внимание темных глаз, поэтому, больше не задерживаясь в беззащитном положении, также резко, как и встал, развернулся, сел в кресло и… едва заметно вздрогнул. Канда заинтересованно посмотрел на начинающее краснеть лицо, а Уолкер, как будто бы мысленно считая до десяти, старался успокоиться. Потом, просунув под себя руку, он выудил золотого голема. Тот, кто не единожды попадал в ситуации, в которых хочется просто сгореть от стыда, поймет всю неловкость Аллена, старающегося вести себя достойно своего противника и так легко попадающегося на подставы своей ехидной судьбы. Игнорируя открытый и насмешливый взгляд мечника, Аллен с укором посмотрел на Тимкампи, но ничего не сказал, разрешив незадачливому вору чужих мест пожить еще немного. Когда волнение и злость приутихли, Аллен обратил свой взгляд к Канде и, как ни в чем не бывало, спросил: — Так что ты там прочитал? — Ты слышал легенды о своих геройских похождениях «налево»? Мальчик, нахмурившись, состроил донельзя задумчивое лицо. Он краем уха слышал мелькавшие обрывки фраз и разговоров о каком-то очень славном «мальчике-конфетке», который несказанно удовлетворил одного из рабочих. Подробностям Аллен внимать не стал – всё-таки это личное, интимное, да и подобные сплетни было воспринимать неловко. А теперь что? Канда серьезно перевел эти стрелки на него? Злость и раздражение перебирались к высшей точке своей сути наперегонки. Так не пойдет! — Молчишь, значит, — опередил Канда было выскользнувшую из уст мальчика мысль. – Я думал, что… — Канда! – возмутился седоволосый экзорцист. – Я понимаю, что тебе не терпится потоптаться на моей могиле, но не такими же способами меня туда загонять! Мечник хмыкнул. — Не спал я ни с кем! – Аллен не оправдывался, скорее, убеждал. – Это не я! – от переполнивших его эмоций, он даже немного наклонился вперед и быстро заговорил, вспоминая вслух: — Я слышал о мальчике, который… который действительно обзавелся отношениями с кем-то из работников лаборатории… но я… — …с седыми волосами, девчачьей мордой и… — Канда оценивающим и намекающим взглядом окинул свободно расставленные ноги младшего экзорциста. Слова, готовые уже вот-вот вылететь в свой ход, оборвались на первой букве, и Аллен замолчал, в ступоре глядя на совершенно серьезного брюнета. Разве что усмешка в глубине его глаз плескалась неприкрытым злорадством. Заметив, что мечник вполне открыто пялится на его пах, Уолкер инстинктивно свел ноги, чувствуя себя, по меньшей мере, затравленно. Канда был доволен проделанной работой. Удовлетворенно хмыкнув, он поднялся с дивана и спокойно вышел из светлой комнаты, оставив Недомерка в одиночестве стискивать зубы от злости. * Канда после случившегося разговора, на который он не рассчитывал, долгое время бессмысленно сидел на своей кровати и долгим взглядом сверлил стеклянные часы с лотосом. В солнечном сплетении было не по-обыкновенному тепло, а в области живота неизвестные ранее чувства нервозности завязывались в тугой узел. Такое состояние у обычных людей называется неврозом, тихой паникой или, иногда, депрессией, а у Канды это состояние названия не имело. Он не мог понять, откуда вдруг у простых мужиков взялась такая чертовски-зоркая внимательность. Он столько времени провел с Лилипутом в одном купе, палатке, гостиничном номере, и вообще, они живут с ним под одной крышей на одном этаже, а так и ни разу не заметил действительно больших глаз, узких, притягивающих взгляд бедер, ровных ног… Одернув себя от ненужных мыслей, Канда прикрыл лицо прохладной ладонью. Кожа была горячей, как будто температура его тела превысила все тридцать девять градусов. Но ведь так дела не пойдут, верно? На следующий день Лилипут на глаза не попадался. Канда, впрочем, не особо удивился. Затолкав прошедший разговор подальше в угол своей головы и подперев, чтобы не вылезал, его мыслями о дне грядущем, он вновь обрел равновесие. Рутина житейского цикла понеслась приятным ручьем. Миссии, новые страны, города, отчеты, снова миссии, поезда, приятное одиночество, сражения, снова отчеты. И всё сначала. Но жизнь полосатая, поэтому, как на смену зиме приходит лето, а лету – зима, на смену спокойствию пришло напряжение, вызванное парой фраз, вылетевших из чужих и скверных ртов. — …снова, говорят, было слышно! — Неужели? — Да! Он весь светится ходит, довольный, мол, малыш настолько хорош, что не каждая женщина так ублажает! Канду, как током ударило. Он, незаметно пошатнувшись, стеклянными глазами уставился прямо перед собой. А перед глазами тут же встала картина, как кто-то из мужиков тянет к заднице Мелкого свои ручонки, мнет мягкие ягодицы, толкает его… к стене, раздвигает ровные ноги, спешит снять ненужные брюки… А этим временем Недоросток бы разомлел и прерывисто дышал, возможно, сначала бы даже вырывался… — Юу, ты чего? – Лави рискованно наклонился к самому лицу мечника, вопросительно заглядывая в отрешенные глаза. Канда проморгался, возвращаясь с небес в столовую. Растерянно посмотрев на Рыжего, он даже забыл выточенные фразы, которыми привык кидаться каждый раз, как слышал определенные запретные слова, как, например, его имя. Младший историк даже сам растерялся, отстранился и теперь смотрел на лицо Канды на расстоянии вытянутой руки. Достаточно длинной руки. — Ты заболел? – удивленно спросил он, что и привело, наконец, в чувства «больного»: — Если ты сейчас не унесешь свои ноги от этого стола, я с собой унесу твою окровавленную голову. Лави, облегченно улыбнувшись, скорее по выработанной привычке, нежели из-за послушания или страха, кивнул и поспешил ретироваться в дальний угол. А Канда, чувствуя, как горят уши и лицо, впервые мог поздравить себя с титулом слабоумного идиота. Вот это воображение… Надо полагать, с этого момента фантазия самурая весьма обогатилась. Неизвестно, откуда у него оказалась такая удивительная способность – видеть закрытыми глазами то, чего, собственно, нет – но будь бы он учеником Тиедола в художественной сфере, тогда… пожалуй, его картины могли бы сравняться с иллюстрациями к Камасутре, написанными маслом. Так обычно и бывает: сам не подозреваешь, насколько широко и одновременно красочно умеешь мыслить, пока не появится какой-нибудь фактор, затронувший ту или иную часть твоего мозга. У Канды, скорее всего, эта часть мозга отвечала за сексуальное влечение. И он мучился от своих видений каждую ночь, утро, день, а… вечером, бывало, и наслаждался. Перед сном. План выявился из фантазий как-то сам собой. Если Недомерок клюнет – попадется, как рыбка на червячка. Наполеон бы оценил. * Аллен уже вторую неделю прятался в одиночных миссиях, ускользал из Ордена любыми способами и методами, лишь бы не находиться под одной крышей с похабными слухами! Невероятно! Кто мог пустить такую отвратительную историю? Чтобы он, Аллен Уолкер, ходил по мужикам, как лесник по грибы! И насколько нужно иметь воображение, чтобы в таких фееричных подробностях расписывать ситуацию, словно художник расписывает холст красками? С одним, значит, он спал ради своей выгоды. Со вторым, якобы, он переспал во имя спасения хорошего настроения. Третьему… Аллен стиснул зубы, в ярости краснея. …третьему, он сосал за какие-то гроши! Не-ве-ро-ят-но! Сжимая кулаки, он, злобно топая, шел к себе в комнату. И как такое возможно, что миссий на данный момент нет? Ни одной? Малюсенькой и пустяковой миссии? Нету! В общем, крайним сейчас был Комуи. Погруженный в гнев и планы мести, Аллен не заметил, что остановился возле двери своей комнаты, тихим и злобным шепотом перебирая всех и каждого небывалыми похвалами в матерных оборотах. И, конечно, Канду он не заметил так же, как и оценивающего взгляда чернильных глаз. Канда, не особо внимательно вслушиваясь в новые слова, тихо хмыкнул и спросил: — Веселишься? Аллен резко замолк, глубоко вздохнул и, словно в замедленной съемке, плавно обернулся. Искаженное злостью лицо приняло спокойный вид. Мальчик даже нашел в себе силы на… улыбку: — Хочешь присоединиться? Мечник усмехнулся: — А развлекать будешь ты? Тут-то и сорвались кони да понеслись в заросли мистических ругательств. Канда не ожидал такого резкого нападения, но успел отбить пару ударов и даже оттолкнуть Лилипута от себя. «Любое существо страшно в гневе, особенно если это – женщина», — говорят мудрецы с хорошим чувством юмора. Если бы они встретились с разгневанным Уолкером, то эта цитата звучала бы немного иначе… Аллен был зол. Страшно зол. Казалось, смазливое личико сейчас вот-вот превратится в голову Медузы Горгоны. — Я помогу избавиться тебе от слухов, убедившись, что ты действительно ни с кем не спал, — предложил брюнет, блокировав удар, и внимательно вгляделся в серые глаза. Аллен замер. Он каким-то долгим взглядом посмотрел на Канду, словно проверяя того на реальность. — С чего вдруг такое великодушие? – недоверчиво спросил он, но, вопреки сомнениям, осторожно опустил руки. — Собственный интерес, — ответил мечник. – Просто до странности правдоподобные слухи, а их объект не выглядит ряженой девкой. Аллен задумчиво кивнул, словно вдумываясь в смысл сказанного. Некоторое время постояв в тишине, он, выплевывая каждое слово, спросил: — И как мне тебе доказать, что я, черт их побери, девственник? — Это можно проверить, — Канда спокойно пожал плечами. — И как? – участливо спросил Лилипут. Губы брюнета изломились в самодовольной улыбке, и он коротко ответил: — Показаться. Аллен не сразу вник в способ доказательства его невинности. Но когда понимание массивным бревном стукнуло ему в голову, он, набрав в легкие побольше воздуха, раздраженно вскрикнул: — Извращенец! С ума сошел что ли?! Канда лишь равнодушно пожал плечами: — Тебе решать. Отдышавшись, заставляя бушующее недовольство немного приутихнуть, Аллен сглотнул и неуверенно уточнил: — И как ты потом будешь доказывать, что я ни с кем не спал? Мечник поднял на него уверенный и холодный взгляд, говоривший сам за себя – смогу. Светловолосый экзорцист нервно потеребил край своей рубашки. Потом, словно принимая решение, вновь спросил: — И как ты поймешь, что я… девственник?.. Самурай, незаметно задумавшись, ляпнул, что первым пришло в голову: — Видно же будет. Мальчик не стал интересоваться, откуда у мечника такие познания. Да он и не общался с Кандой, чтобы знать об его увлечениях… Ему до жути хотелось вырваться из болота чужих сплетен. А зная, как действуют слова Канды на окружающих, можно даже подкинуть процентиков семьдесят на сторону удачного результата. Молчание затянулось не более, чем на три минуты. — Я согласен, — Аллен поднял голову. – Со-гла-сен, — твердо повторил он на вопросительный взгляд темных глаз. Канда, хоть и сомневался в таком странном и спонтанном плане, мысленно возликовал. Сегодняшний день можно смело обводить красным маркером в календаре. * Как и договаривались, Канда сам пришел в комнату Лилипута. Это было, в первую очередь, удобно самому самураю. Во-первых, он никогда не впускал в свои покои посторонних, а нарушать почти что традицию в его планы не входило. Тем более, Недомерок любитель потрепать языком, а он обязательно начнет отпускать сальные комментарии на счет скромного жилья экзорциста и неизвестного для него лотоса. Во-вторых, Уолкер сам отказался идти куда-либо, где есть вероятность повстречать кого-нибудь из рабочих. Дернув дверь за ручку, мечник с раздражением подумал, что закрываться в комнате, зная, что к тебе должны придти – полное отсутствие логики. Впрочем, проблема решилась парой громких ударов ногой. Аллен открыл дверь и, пропустив гостя, закрыл. Снова же – на щеколду изнутри. Комната была такой же по площади, как и у самого Канды. На стене висела какая-то жуткая картина, в изображение которой парень предпочел не вдумываться. Под этой картиной стояла кровать. Мечник даже поморщился – он бы не смог спать на такой мягкой перине. А на счет ее мягкости он не сомневался – всё было видно и так. На решетчатом изголовье кровати висела пара светлых полотенец, рядом стояла тумбочка с подкосившимися ножками. У двери располагался скромный комод, возле которого имелся твердый стул. — Значит, ты на моей стороне, можно сказать, — отвлек от раздумий и знакомства с комнатой голос младшего экзорциста. – Если ты не сдержишь своё слово, то я найду способ тебе отомстить, — холодно и… неловко предупредил он, ослабив узел своей красной ленты. Канда кивнул. Аллен подрагивающими руками стал расстегивать ремень своих брюк. В этот момент Канда даже задержал дыхание. Уолкер поднял на него глаза и спросил: — А… как раздеваться: полностью или можно так, до колен?.. – голос его был натянутым. Нервничал. — Как тебе удобнее. – Канда почувствовал, что даже в своей тонкой безрукавке ему стало нестерпимо жарко. Мальчик кивнул. Послышался звонкий «вжик» молнии сапог. Оставив обувь рядом со стулом, Уолкер несмело спустил брюки до колен и сел на кровать. Та, с тихим и приглушенным скрипом прогнулась под тяжестью тела. Канда смотрел Недомерку в лицо, а тот отводил стыдливый взгляд. Было заметно, что он нервничал, возможно, боялся. И хмурился он не как обычно – задумчиво, растерянно. Штаны он стянул совсем, оставшись в одном белье, светлых носках и рубашке. Канда сыто осмотрел оголившиеся ноги, которые не давали ему спокойствия во сне и вообще в мыслях. А теперь еще и наяву… Красивые стройные ноги, с угловатыми коленками были закинуты на кровать. Снимать белье Аллен не спешил – стеснялся. Канда, сглотнув, подошел к нему, сел рядом. Вся острота дум куда-то провалилась, оставив его голодно созерцать оголенное тело. Мысленно решился один волнующий вопрос: в чем разница влечения к Недомерку с влечением к женщине? Лилипут вызывал животный интерес, без нежностей и прочих тонкостей. Ему хотелось вставить так, чтобы у того искры из глаз посыпались. Чтобы показать, насколько страсть может быть пламенной, насколько зверь может быть голодным, истосковавшимся по… чужому телу. И Уолкер, будучи в первую очередь особью сильного пола, в такой ситуации сидел не зажимая ног – колени разведены, сильные колени, притягивающие взгляд… Канда положил теплую ладонь на прохладную ляжку и спокойно сказал: — Ложись. Аллен вздрогнул от прикосновения. Ему было странно ощущать мужские руки у себя на ноге, но делать было нечего – Канда обещал. Он лег на подушки, всё отчетливее слыша колотившееся сердце. Щеки горели, лоб горел, уши горели. Он понимал, что выглядит, по меньшей мере, самым настоящим пидорасом, который вот-вот лишится своей девственности, так как второй пидорас начнет ритуал по… осмотру. Слегка раздвинув ноги, он сказал: — Снимать трусы мне стыдно. Серьезно… — Сам сниму, — Канда понимал, что крышу сносит основательно, но… Стягивая белье Недомерка, он дважды сдержал себя, чтобы не сжать чужой член. «Блядские инстинкты», — мысленно ругнулся он. Оставив лишний гардероб на брюках на полу, мечник, делая уверенный вид знающего свое дело специалиста, раздвинул ноги закрывшего глаза Аллена. Момент сладкой мести настал, Лилипут. Ты ответишь за то, что внедрялся в мои сны, мысли, фантазии. Я дрочил на тебя вечером — я встряхну тебя сейчас. Канда нажал на тугие мышцы указательным пальцем и плавно ввел его, удерживая дернувшегося мальчишку. — Ты не говорил, что!.. – на выдохе возмутился Аллен, приподнимая голову. — Посмотреть-то я должен, — раздраженно отозвался Канда. Мальчик прикрыл глаза рукой и лег обратно, чувствуя чужие пальцы у себя в заднице. Вот это стыдоба. Мечник неслышно усмехнулся, проталкиваясь глубже. Мышцы плотно сжали его палец, что заставило Канду затаить дыхание, чтобы не выдать его сбившегося ритма. Аллен лежал смирно, громко сопел, как обидевшийся ребенок. Было несложно понять, что он не настраивал себя на подобное… И что-то странное творилось внутри. Он никогда ни с кем не спал, не открывался настолько, чтобы даже так… лечь и раздвинуть ноги. И если бы ему кто-нибудь сказал, даже днем ранее, что он будет так лежать перед Кандой… О, Всевышние силы, как бы он рассмеялся!.. Вдруг Аллен тихо ахнул, а Канда лишь вздрогнул. Нашел. — К-канда, — мальчик осторожно посмотрел на мечника и свел колени. — Всё нормально, — успокоил тот и снова нажал на небольшую выпуклость внутри Уолкера. Тело весьма картинно подтянулось выше, а слуха коснулся приятный шумный выдох. Аллен как-то жалобно попросил: — Долго еще? Хватит уже… — Что чувствуешь? – решил спросить Канда, прекрасно представляя, что может чувствовать парень в таком случае. — Ничего хорошего, — мальчик сел, чтобы подтолкнуть мечника на отступление. Но тот легким движением надавил на его грудь, заставляя лечь обратно. — По-моему, хорошего должно быть побольше, чем ничего, — брюнет хитро улыбнулся и посильнее надавил на запретную точку. Мальчик отчаянно сжал простыни на своей кровати. Он отлично чувствовал, как по телу жаркими волнами распространяется возбуждение. Рефлексы обнажились, и он едва ли мог удержаться, чтобы не податься вперед. Его член просящее заныл, наполняясь кровью. Черт! Черт, черт, черт! — Канда, отпусти, — он раздвинул ноги, чтобы создать себе опору для быстрого подъема, но его «спаситель» оказался быстрее, поэтому навис сверху, вновь теребя пальцем внутри него. Горячее дыхание коснулось шеи, и Аллен сквозь зубы прошипел: — Ты с… самого начала… — Нет, — громким шепотом сказал Канда, прикусывая покрасневшее ухо. – Просто вдруг захотелось продолжить… — Нет, — Аллен положил руки на грудь парню и тут же выгнул спину, прижимаясь к ней. — Я тебя не выпущу, — спокойно отозвался брюнет. – Пока ты не кончишь – не мечтай. У тебя ничего не получится. — Я не кончу под тобой, извращенец! — А я так не думаю. — Канда тронул губами горячие скулы мальчишки, лизнул щеку, прочертил мокрую дорожку до основания шеи. Уолкер зажмурился, переводя мысли на что угодно, только не на свой член, который изнывал от прошения. Канда, прижав мальчишку к кровати, зажал член между ними, и не было никакой возможности до него… хотя бы коснуться. И чем дольше Аллен терпел, тем сильнее тянуло внизу, тем больше хотелось застонать и задвигаться в бешеном ритме. Но – нет. Пусть лучше мечник устанет и бросит эту затею, нежели он, Аллен Уолкер, позволит себе… опуститься. Канда дышал так, словно это он получал удовольствие. Напряженное тело Лилипута под ним выгибалось в спине, прижимаясь к его животу, груди. Томные серые глаза, подернутые злостью и желанием, смотрели в потолок, иногда закрывались, жмурились. Рот его был открыт, как у выброшенной на берег рыбы: он дышал громко, шумно, но держал ровный ритм. Похвально. Канда знал, что долго мальчик не протянет. Но его сбивало с толку то, что тот уже достаточно времени не подходил к концу. Собрался, значит, действительно противостоять самому себе. Усмехнувшись, брюнет ввел второй палец, что вызвало протестующее шипение снизу. Но это того стоило. Нажимая теперь на пульсирующий бугорок двумя пальчиками, мечник, губами присосавшись к шее своей возбужденной жертвы, двинул бедрами, задевая твердый член Уолкера. Тот вдруг до крови запустил ногти в оголенные плечи парня и, срываясь на гортанный и задушенный стон, лицом уткнулся в шею Канды, прижимаясь к нему всем телом, двигая бедрами, чтобы усилить трение. Мечник зажмурился – Мелкий, сам того не осознавая, откликнувшись на свой оргазм, терся об его пах. Еще бы немного, тогда следом бы отключился и самурай. Откинувшись на казавшимися прохладными подушки, Аллен блаженно прикрыл глаза, тяжело дыша. Канда, напоследок тронув губами его ухо, отстранился; теперь, когда возбуждение у мальчика сошло на «нет», а свое собственное зашкаливало до самого потолка – пора бы и ретироваться, пока… почти что секс не обернулся ему штыком. С неким недовольством посмотрев на запачканную спермой одежду, Канда сказал: — Осмотр показал, что ты ни с кем не спал, — усмехнувшись, он едва успел закрыть дверь от летящей в него подушки. * На следующий день, при встрече с Недомерком, Канда был удивлен: тот вел себя так, словно… ничего и не случилось. Также улыбался, ехидничал и, лишь только смотря самураю в глаза, щурился, растягивая губы в странной усмешке. Это напрягало. По мнению Канды, уж лучше бы Лилипут сторонился его или лез в драку, чем такое… спокойствие. Совместных миссий им не давали, поэтому выяснять отношения было некогда. Но в одном экзорцист был уверен точно: фантазии его не прекратились, наоборот, набрали еще больше оборотов, оттенков, звуков и красок. Впрочем, пока нужно было держаться от проклятого мальчишки подальше. Пусть перебесится… если такое возможно, с его-то равнодушием. Приятная нега после очередного задания окутала самурая в столовой. Любимая еда, согревающая, казалось бы, душу, способствовала поднятию настроения, которое, пожалуй, на лице ни коем образом не отображалось. Рыжий Кролик не приставал со своими вопросами – отделался громким приветствием, но подходить не стал. Разве не повод самодовольно хмыкнуть? Шум и плавное течение времени больно стукнулись о чужие слова: — …никогда бы не подумал, что он так может! Канда тихо усмехнулся – может, может… — А выглядит таким неприступным… Да он и в постели не сдается до последнего. Видели бы вы его сосредоточенное лицо… — Красив, зараза… Пожалуй, да. Красивый. — Я бы рискнул! Хотел бы я посмотреть, как его лицо меняется под напором прикосновений! Краснеет, злится. А еще дыхание у него срывается, но он отчаянно его пытается восстановить. — Странно, что история с Уолкером оказалась обманом! И как его могли перепутать с Кандой?.. Пожалуй, да, странно… Стоп. ЧТО?! …Аллен смотрел на мечника из дальнего угла столовой и улыбался. «Я же предупреждал, что найду способ тебе отомстить, тупой Канда».