Киты и лодки

Мрачная бездна, зиявшая непроглядной чернотой, распространявшая смрад десяти издохших китов недельной давности и периодически издававшая далекий плеск воды, разразилась внезапным грохотом. Шум чего-то тяжелого и падающего перекрылся раздасадованным матом, шорохом, скрежетом, недовольным бубнежом и клятвенными обещаниями отправить толпы невинных на безвременную аудиенцию к Чужому. Томас унял желание закрыть отверстие канализационным люком и мельком глянул в тухлый мрак. Мрак глянул в ответ двумя выпученными глазами под противогазом. — Твою мать, — замаравшееся тело явило себя белому свету и белый свет померк в отчаянии. — От базы сухого места не осталось. Под водой вообще все. Если эту субстанцию вообще можно назвать водой. Состояние вылезшего из канализации тела, являвшегося Джеффри, распространяло подтверждение его слов в радиусе нескольких метров. Ассасин предпринял было маневр со снятием противогаза с целью продышаться хоть сколько-нибудь свежей атмосферой, но предприятие провалилось с первым же глотком внешнего воздуха. — Хреново, — покачал головой Томас. — Придется топать в центр. Джеффри кивнул в сторону порта: — Оставь прибрежные районы мне. Я знаю там пару местных аптек, может от них будет толк. К тому же, пока я не отмою эту срань Чужого, мне лучше даже в Ткацкий квартал не заходить. Левая Длань Всепротыкающего кивнула и испарилась в черном мареве. Джефф со вздохом и тихой бранью проделал тоже самое. *** От души набултыхавшись в чуть теплой воде и смыв с плаща, сапог и штанов подавляющую часть продуктов жизнедеятельности города, Джеффри перебрался на солнечную часть берега. Прорыв плотины сказался на жизни Дануолла даже больше, чем можно было ожидать: затопленный квартал выгнал жителей в центральные и северные округа, так что юг города опустел в мгновение ока, оставшись глазеть на налетевших падальщиков темными, пока еще застекленными окнами. Как ни странно, локальный катаклизм также смог и положительно сказаться на подпольной жизни Дануолла. Китобои, прежде ютившиеся небольшой командой в вычищенных зонах городской канализации под Ткацким Кварталом, ныне оказались выкуренными с насиженного места все прибывавщей водой и вынуждены были искать убежище в другом месте. Это должно было свести на нет подавляющее большинство инцидентов со Шляпниками, которых за последние несколько лет искренне задрало перманентное паломничество всея Аббатства в их район с целью выцепить команду дануолльских ассасинов и украсить их вздернутыми телами все фонарные столбы близ Штаб-квартиры Аббатства. Переезд для Китобоев был, на самом деле, весьма кстати. Ситуацию омрачал тот факт, что удалось спасти сравнительно небольшую часть коллекции ядов и оборудования для их возгонки, а также сильно пострадали имеющиеся карты города, но затопленный квартал и его ныне бесхозное содержимое должны были покрыть понесенные расходы. К счастью, больших проблем с неофициальной приватизацией целого квартала возникнуть не должно было — на благо ассасинов, Дауда и Слекджова связывали дружеские отношения десятилетней выдержки родом из тех времен, когда подпольными делами в Винном квартале заправляла Черная Салли. Шляпники на текущий момент были главными производителями дегтя для китобойских бочек с ворванью, но в открытую конфронтацию с носителями сил Чужого они не вступали. Мертвым Угрям хватало крышевания восточных районов, и они не влезали в эти разборки. Потому сейчас Китобои активно заселяли район Радшор, попутно вычищая обосновавшуюся там живность человеческого и животного происхождения. Тем не менее, оставшиеся на прежней базе и не прихваченные с собой сразу пожитки было важно если не спасти и реанимировать, то хотя бы отыскать им более-менее адекватную замену. И делать это стоило оперативно, поскольку Дауд, с его шестым-седьмым-сотым чувством, предрекал в обозримом будущем серьезные проблемы с внешней торговлей, а потому список всего необходимого стоило составить также пораньше, пока цены на морские грузоперевозки еще не взлетели до высоты Маяка. Таким образом, ныне отправленные на финальную разведку Томас и Джеффри должны были вернуться если не со спасенными компрессором, кучей склянок и несколькими старыми картами канализации, то хотя бы с чем-то более-менее полезным. Джефф разложил верхнюю одежду рядом с собой на нагретом камне и сел обсыхать. Его действия шли вразрез с мерами предосторожности, пропагандируемыми Даудом, согласно идеологии которого, — «следы хуже провала», — важно было не светиться. С другой стороны, каждый из ассасинов был готов к плену, к Аббатству, к лишению связей с Чужим, с внешним миром и с собственными мозгами — теперь эта подготовка была еще актуальнее, когда выдалась уникальная возможность избавиться от Обывателей, плотно наседавших в Ткацком квартале. Готовый даже к сиюминутному повешению и пыткам каленым железом, Джеффри, выгодно отличающийся высоким болевым порогом, восседал под мостом, разглядывая силуэт китобойной баржи на горизонте. Держать марку фракции и маску китобоя необходимо было, в основном, в центре города, а в западном районе, особенно в прибрежных местах, опасаться стоило разве только слизи хрустаков и стенаний плакальщиков, случайно упавших в сточные канавы. На фоне баржи и распятого на ней кита вспоминались не столь давние времена, когда мертвые киты воспринимались иначе, вечернее небо воспринималось иначе и вообще много чего шло вразрез с нынешним мироощущением. А еще года три-четыре назад можно было спокойно оставлять на себе запахи. Можно было курить, сколько в легкие влезет, можно было заниматься пайкой и разить на весь дом канифолью, можно было работать в аптеке и еще гордиться преследующим повсюду запахом медикаментов. Сейчас всего этого было нельзя. Вернее, можно, но достаточно редко: по праздникам и дням массовой резни, что, в сущности, являлось одним и тем же. Ассасин скорбно уставился на китобойное судно, почти полностью предавшись воспоминаниям, как откуда-то справа, отделившись от прочих звуков, стал приближаться шум работающего мотора. Оперативно отвалив в зону тени со своим тряпьем, Джефф аккуратно высунул нос из-за каменного свода моста, смутно догадываясь, кого может нести нелегкая в таких местах. И предчувствие его не обмануло — вдоль берега пробухтела знакомая лодка, распространяя ровный гул двигателя. Ассасин смутно помнил, что Самуэль приобрел ее года два тому назад, взамен старой, и с тех пор эта куча железа и древесины ни разу не подводила лодочника, исправно перекочевывая до точек назначения. Впрочем, при королевском уходе, которому подвергались движок и корпус, грешно было не работать, хотя Джеффу было любопытно, откуда лодочник умудрялся притаскивать подходящие серийные комплектующие поцелее и ворвань с октановым числом повыше для своего ненаглядного судна. Когда лодка скрылась из поля видимости, мужчина тихо фыркнул своим мыслям и выполз обратно на облюбованную территорию. Формально говоря, в этот раз ассасин не планировал наведываться к Самуэлю, ибо в южный квартал он пришел по делам и территориально эти дела находились несколько дальше дома, где ныне обретался Бенчворт. Говоря менее формально, он все же рассчитывал мельком урвать информации о текущем положении дел или хотя бы просто о географическом положении лодочника в мировом континууме. Что-то вроде «не в компании китов двумя километрами ниже уровня земли — уже хвала Чужому». Личной встречи было более, чем достаточно, по крайней мере, на текущий момент, и можно было относительно спокойно работать дальше до более спокойного и свободного времени. «Вообще, надо бы закинуть на днях канистру с техническим маслом с Серконоса. В окно, чтоб наверняка получил. Теперь осталось не забыть пихнуть ее в общий список, раз уж все равно заказывать кучу всего будем». Ассасин сделал мысленную пометку в мозгах на тему еще одного пункта, наскоро оделся в почти высохшее обмундирование и рывками через слои Бездны двинулся прочь от моста. Встреча, тем не менее, позитивно сказалась на моральном облике китобоя, который не видел лодочника уже несколько недель, так что помимо пострадавших аптек, хозяева которых еще не успели спасти свое имущество после прорыва плотины, парень также заглянул на огонек и к знакомому перекупщику в Винном квартале. Когда Джефф вернулся к базовому дому, где они с Томасом должны были встретиться, уже смеркалось. Добравшись до условленного места около слухового окна и не обнаружив там напарника, ассасин коротко выругался, аккуратно пристроил на ровном участке крыши свою сумку с кучей стекла разнообразной формы и содержания, и уселся рядом на черепицу. Даже почитать толком нечего было — из заброшенных аптек удалось достать несколько склянок с сыворотками, мазями и прочим медикаментозным набором рядового лекаря, но из бумажной добычи удалось обнаружить только один журнал со списками поставщиков, который, судя по потрепанности и тому факту, что его вообще удалось найти, уже подрастерял свою актуальность. Ассасин нетерпеливо побарабанил пальцами по колену: «Ни поспать, ни почитать, ни пожрать. Досадно». *** Подбираясь к точке сбора со стороны фасада, Томас мельком глянул на потрепанный рекламный плакат с какой-то размалеванной мадам, закрывающий разросшуюся трещину в стене. Судя по подрисованной пиратской глазной повязке, закрашенному зубу а также слегка погнутой пожарной лестнице, достающей до всего этого безобразия, напарник вернулся существенно раньше. По-хорошему, все же стоило съездить оному напарнику по физиономии в профилактических целях, поскольку этот детский сад уже плохо вписывался в общую концепцию фракции. — Ты достал уже внимание привлекать, художник хренов. Еще перед Аббатством на площади Метку нарисуй. — Насчет Метки не уверен, но дорисовать их эмблему до детородного органа — вполне. Мои графические таланты потянут. Томас закатил глаза, но, ничего не сказал, так что из-за маски жест остался неопознанным. Тихо воззвав к Чужому, старший ассасин махнул рукой в сторону центра, призывая двигаться следом. Напарники снялись с крыши и отправились делать большой крюк по заброшенным улицам с целью снять непрошенный хвост, на случай, если таковой вообще был. На счастье Джеффри, Томас паршиво играл в карты, а сам Джеффри — вполне сносно, так что в этот раз гнева даудова за лишние следы, которых все равно в общей грязище никто не заметит, младшему ассасину можно было не опасаться. *** Это было несколько лет назад. Будущий китобой тогда еще не думал, что тот вечер и тот спор будут, фактически, последним нормальным совместным времяпрепровождением с Самуэлем. Он носил информацию о своем вступлении в ряды ассасинов неразглашенной достаточно долго, пока только входил в доверие и в курс дела относительно внутренней политики города и положении не так давно обосновавшихся городских «чистильщиков» в выстраивающемся порядке мироздания. Собственно, его самое первое знакомство с оными произошло, когда Джеффри наткнулся на одного подбитого персонажа из команды Дауда, тогда еще безымянной и малочисленной, и помог совместно выкрутиться из стачки с одной из старых банд. Очевидно, демонстрация хорошей боевой подготовки сделала свое дело и парень в скором времени и краткой форме был поставлен перед выбором: либо вступать во фракцию, либо держать рот на замке относительно данного инцидента под угрозой незамедлительной ликвидации. Сделка, на самом деле, была взаимовыгодной: Дауду нужны были люди, умеющие хорошо орудовать холодным оружием, а Джеффри нужен был более надежный заработок, чем работа подмастерьем в аптеке. На том тогда и сошлись: Дауд не исповедовал особо изощренной философии относительно типа их деятельности, однако одним из обязательных условий была полная анонимизация. Брунну выделили неделю на то, чтобы порвать или очень хорошо скрыть свои старые связи с людьми в городе, инсценировав собственную гибель. И за несколько дней до означенного публичного нечаянного самоустранения он все-таки решился донести итоговые данные до своего партнера. *** Никто не был в курсе, что они с Самуэлем образуют подобие пары. А те, кто, возможно, и догадывался, все равно не имели явных доказательств, и это сразу снимало множество лишних вопросов. В самом начале они пересеклись каким-то чудом, и никто не стал бы ставить их рядом хотя бы просто потому, что им вообще было сложно встретиться без предварительного знакомства. Бенчворт, способный ночевать где угодно и как угодно, часто уходил в море на несколько дней, возвращаясь чудовищно уставший и с перетертыми до кровавых мозолей руками. Брунн, предпочитавший более внятные условия для существования, снимал комнату неподалеку от порта. В теплую пору Самуэль чаще пропадал на промыслах и мелких речных перевозках, а Джеффри держал жилище в пригодном для существования облике. Зимой и в осеннее время, когда количество больных возрастало, они менялись обязанностями. День вскрытия карт пришелся на месяц Тепла — раннее лето. Джеффри тогда в общих чертах описал, куда, когда и зачем собирается, кратко означил новую сферу занятий, прибавив к ней собственные соображения по части оправдания своей деятельности. На удивление парня, после озвучивания всех соображений лодочник не стал сразу переводить разговор на две тональности выше. — Ты в своей голове хорошо осознаешь, чем собираешься заниматься? — Собираюсь заниматься генеральной уборкой среди населения, — пожал плечами Джефф, но под мрачным взглядом партнера посерьезнел. — Я не идиот, и мне уже доводилось убивать людей, если ты хочешь мне рассказать про чувство вины, мораль и иже с ними. — Убийство в уличной потасовке из самозащиты и целенаправленное убийство — это разные вещи, надеюсь, ты понимаешь разницу? Джеффри поежился — Самуэль временами умудрялся, практически не повышая тона, делать голос настолько ледяным, что хотелось прямо на месте облиться ворванью и поджечься. Но вынесенная на рассмотрение тема была сугубо постановкой перед свершившимся фактом — Джеффри Брунн уже был одной ногой в группировке, потому он взял себя в руки и ответил: — Прекрасно задумывался. Но наша работа заключается не в убийстве каждого встречного — учитывая то, что распределение сфер влияния сейчас все еще находится в активной стадии, самое время занять свою нишу, чтобы потом было меньше стачек. Китобои не убивают абы кого, сейчас работа со Слэкджовом и выкашивание главарей оставшихся банд — это вынужденная мера. — Я, видимо, пропустил что-то, — Самуэль сощурился, с тоской и легким раздражением вглядываясь в лицо Джеффа. — Давно ты завел привычку разрешать проблемы, шагая через трупы? — Это не только мои проблемы — это проблемы Дануолла, и решать их нужно сейчас, пока выдалась возможность! В Винный квартал даже просто зайти нельзя, Салли совсем с катушек съехала со своей паранойей, парни с восточного побережья скоро начнут брать свой налог просто за разгрузку барж на их территории — я не утверждаю, что смена лидеров приведет ко всеобщему благополучию, но пусть это хотя бы внесет упорядоченность в отношения между группировками! — активно жестикулируя, Джефф энергично вышагивал по комнате, периодически тыкая большим пальцем себе за спину в попытках указать географически, о ком он говорит. Самуэль, дослушав балладу до конца, потер лоб и посмотрел на Джеффри как на идиота: — Ты всерьез считаешь, что от замены старых волкодавов на молодняк что-то изменится? Эти смены верхушек были многократно, но по сути ситуация не меняется — это по-прежнему остается бандитизмом, разбоем, крышеванием и перегрызанием друг другу глоток за состоятельные районы. Это ровным счетом ни к чему не приведет, а ты подставишься под удар. Они поспорили еще какое-то время, но лодочник, видя, что конфронтация уже бесполезна и все решено, устало вопросил: — У меня остался последний вопрос: почему ты ничего не сказал раньше? — Не знал, как преподнести без скандала. — А сейчас, значит, узнал? — Сейчас выбора нет. Самуэль покачал головой, автоматически взял кружку со стола, повертел в руках и поставил обратно. — Ты идиот, Джефф. — Я буду приходить. — Нет, не будешь. — Ничего, что я это делаю не только ради себя? Я, хоть и работал в аптеке, и приток медикаментов был при необходимости, но если собственник нас выкинет на мороз, с работой будут проблемы. Летом нас тащишь ты, но зимовать тоже как-то надо, — Самуэль не просиял от этих слов, и Джеффри прибегнул к одному из последних средств. — Мне плевать на правила, я буду к тебе приходить. Я тебя люблю и я тебя не брошу. — Ты ведь уже все решил и просто ставишь меня перед фактом. Как-то не очень смахивает на проявление заботы, а? Молчание получилось очень напряженным, и Брунн уже хотел было пойти на второй заход с объяснениями и обещаниями, как лодочник прервал навязчивую тишину. — Мелкий, не обманывай хотя бы себя, — Самуэль тоскливо усмехнулся и, вздохнув, добавил, отходя к окну и доставая сигарету. — Если ты уходишь к Дауду, здесь ты больше не появляешься. Он требует от тебя полного отрыва от общества не за тем, чтобы ты ставил под угрозу себя и своих напарников. Брунн сфокусировался на дымовой змейке, оперативно уползающей в окно, и перевел взгляд на лодочника: — По тону напоминает приказ. — Это имеющаяся данность. Ты не понимаешь, во что влезаешь — я бы отговорил тебя, узнай я о твоей больной голове раньше, но сейчас время явно упущено. Потолок моей заботы сейчас в том, чтобы не дать тебе убиться по-настоящему по дурацкой причине, как ты любишь. В ответ на это Джефф с негодующим рычанием подскочил к лодочнику, выкинул тлеющий окурок из его руки и оттащил мужчину внутрь комнаты. — Ты — очень дурацкая причина, согласен. *** Спустя неделю после постановочного утопления помощника и.о. директора аптеки Самуэль ушел в море на полгода на одном из крупных кораблей. Джеффри возвращался к своему старому дому несколько раз за первые два месяца, но каждый раз его ждал провал. После того, как у их старой квартиры, которую они делили напополам, истек срок арендной платы, и в нее заселились новые жители, Брунн перестал туда наведываться. Впрочем, Бенчворт напрасно надеялся, что настырность Джеффри в этот раз уступит обстоятельствам. Дождавшись наступления холодов, ассасин прочесал в свободное время всю береговую линию около города в надежде отыскать знакомую посудину, но, к его удивлению, таковой в обозримом пространстве не оказалось. Пораскинув какое-то время мозгами на тему тактики Самуэля и поставив себя на его место, парень решил наведаться к местным производителям малогабаритных катеров неподалеку от столицы, зная любовь партнера к маневренным судам. Воспользовавшись непревзойденными гримерными талантами знакомой скупщицы на черном рынке и максимально модифицировав свой обычный вид, он все же вызнал у продавцов данные о недавних покупателях мелких судов, выдав себя за представителя поставщика комплектующих с Морли. После этого он получил от Дауда душевный нагоняй и некоторое подобие домашнего ареста, полтора месяца потом выходя из убежища под Ткацким кварталом только на задания в компании переменных напарников. Благо, завидные навыки стрельбы и бесшумного передвижения в пространстве были его наиболее ценными чертами и позволяли отделываться временными наказаниями, а не однократной ликвидацией. После этой досадной траты времени за заточкой ножей, разборкой-смазкой-полировкой оружия и прочими приятными бытовыми занятиями, Джеффри все же удалось выбраться и пошататься по окраине города в поисках нужного субъекта. Как показал беглый осмотр территорий, теперь Самуэль парковался около захудалого домишки близ западной черты города. Ассасин, чрезвычайно зацикленный на задаче обнаружения партнера, теперь резко встал перед другим, более тонким вопросом — а дальше что делать-то? Их отношения сложно было назвать любовью до гроба, они вообще плохо поддавались общепринятым классификациям. Они оба друг другу были комфортны, но безбожного искрения, как от замкнувшей сети электропередач, тоже не наблюдалось. Впрочем, Джефф плохо разбирался в этой кошмарной терминологии литературных романов со всеми бабочками в животах, тараканами в головах и прочими насекомыми в различных частях тела. Джефф глухо и цинично хотел быть поближе к Самуэлю, хотел, чтобы тот был в полном моральном и физическом порядке, да и просто хотел. Для мозгов ассасина лодочник был достаточно привлекателен, чтобы припирать того к стенке или к чему погоризонтальнее в некоторой доле располагающих случаев. Другую долю располагающих случаев обычно брал на себя Самуэль, что Джеффри поначалу удивляло и радовало, а потом перестало удивлять. На фоне всего этого бурных расставаний и воссоединений не было и ждать не приходилось. Брунн, по своей молодости, может и проявлял бы чудеса психической неуравновешенности, но какая-то безбожная выдержка Самуэля обычно рубила все такие заходы у самого основания. На те редкие всполохи чего-то неконтролируемого рассчитывать не стоило, да Джефф особо и не хотел выводить партнера из равновесия. Потому вопрос о возможных способах примирения после ссоры, которой даже и не было толком, оставался открытым нараспашку вплоть до того момента, пока Джеффри просто не свалился на голову Самуэлю со скользкого козырька очень ранним сырым и туманным утром. Вообще говоря, он мог переместиться куда подальше еще в падении, но раз уж сама Фортуна выдала ему бесплатного живительного тумака, парень решил не противиться высшим силам. Самуэля тогда шокировало не столько само появление партнера, сколько его падение не иначе, как с потолка. Оперативно втащив горе-сталкера обратно в дом и зашторив все доступные источники внешнего света, Бенчворт часа два втолковывал Джеффри, почему тот полный кретин, почему он сейчас ставит под угрозу вообще всех, кого только можно под нее поставить, и почему Самуэль непременно съездит ему по челюсти, если тот посмеет еще хоть раз так бесцеремонно заявиться к нему домой. Джеффри слушал, много кивал, потом в развернутой форме сообщил Самуэлю, что он положить хотел на Обывателей и городскую стражу, и притянул лодочника к себе, заявив, что он тут по важному делу. Вообще говоря, Самуэль был в курсе стиля мышления Брунна и с умыслом снимал комнату на самой окраине, куда и крысы не забредали, поскольку там даже свалки поблизости не было. Район был разбитый в дым, и там ютились уже совсем безнадежные отщепенцы общества, так что ни один из более-менее нормальных государственных органов туда не захаживал. Джефф, хоть и всячески бравировал своими разработанными навыками, но тоже занимался разведкой только под покровом кромешной темноты, передвигаясь по стенам и крышам и очень аккуратно наворачивая петли и крюки как по пути к пристанищу Бенчворта, так и в обратном пути в Даудляндию. После незапланированного воссоединения Джеффри с неравномерной периодичностью забредал в это захолустье, притаскивая с собой то свечи, то моторные ремни нужного размера, то еще что-нибудь по мелочи, и возвращался на базу с усыпляющими и не очень дротиками и приподнятым настроением. Временами, когда ассасин отправлялся на заказы в другие города Гристоля, он забегал к Самуэлю на целый день, перед Томасом списывая потраченное время на дорожные издержки. Тем не менее, из Китобоев он уйти не мог. Не особо хотел, поскольку успел втянуться в работу, но не мог, даже возникни у него такое желание. Так продолжалось какое-то время, за которое ассасины успели перекочевать в районы Затопленного квартала. Но поскольку нерушимой стабильностью может похвастать только постоянная динамика событий, изменения проявили пунктуальность и не заставили себя долго ждать. *** Джеффри в ужасном расположении духа редактировал карту окрестностей императорской резиденции. Согласно договоренности между Даудом и заказчиками, целевое место зачистки планировалось на балконе, и охраны там не ожидалось к моменту нападения. План был весьма прост, хотя и не касался парня напрямую — его задачей была предварительная разведка местности на случай, если в конце операции их всех попытаются сдать на безвременное проживание в пыточные Аббатства. Брунн толком не вникал в детали похода, в его мозгу доминировала только одна мысль — они собираются убить Императрицу. Это было плохо. Настолько плохо, что Джефф едва не получил по зубам, попытавшись выступить против этой идеи в излишне резких выражениях. Задание было дьявольски претенциозным— несмотря на сговор с высшими чинами, убийство Джессамины Колдуин сказывалось сразу, как минимум, двумя взаимодополняющими путями: это было убийство, приносящее оглушительно громкое имя для Китобоев, но оно же сулило серьезную ненависть со стороны обычных жителей, на которых смена власти скажется быстро и, как чувствовал Брунн, очень неблагоприятно. Джефф сжал челюсти и зло воткнул нож в стол напрямую сквозь карту. Они совершенно точно еще поплатятся за это. — Ты слишком бурно реагируешь на смену власти, — произнесла неслышно подошедшая Билли, обратив внимание на торчавший в дереве нож. — Когда ты только пришел, ты ведь грезил о смене главарей банд, надеялся, что это все изменит. Изменило же? — Изменило. Но это диаметрально противоположная ситуация. Город загниет, не протянув и полугода, — Джефф покачал головой и шумно выдохнул. — Никто не может сказать наверняка. Не обостряй ситуацию раньше времени. Но у Брунна и так не было выбора. *** /6 месяцев спустя/ Самуэль ожидал появления лорда-защитника из недр канализации в оговоренном с лоялистами месте и обдумывал обозримое будущее. Смерть императрицы стала поворотным событием в жизни города, а вкупе с чумой, расползающейся по Дануоллу со скоростью приливной волны, все, кто имел достаток ниже среднего, оказались в жесткой опале. В свое время Джеффри предупреждал, что Дауд готовит очень серьезное и в определенной степени необдуманное убийство. Брунн не говорил ничего конкретного, и Самуэль поначалу думал, что речь идет непосредственно о Корво, как о первом препятствии на пути к устранению императрицы. К сожалению или к счастью, лодочник ошибался, и день, когда Джессамина Колдуин рассталась с жизнью и дочерью, был одним из самых темных дней Дануолла за последние несколько лет. На похороны пришло огромное количество людей, чтобы проводить императрицу в последний путь, и принести цветы к воротам семейного склепа, поскольку, несмотря на откровенно слабую внешнюю политику, ее попытки создать благоприятную ситуацию внутри империи и Гристоля в частности имели определенный успех. Самуэль поскреб подбородок и осмотрелся — Корво задерживался, а лодочник стоял в сравнительно открытом месте, и это не могло не нервировать. Маловероятно, конечно, что кто-то лишний раз заглянул бы к стоку канализации, но на данный момент стоило опасаться каждой неверной тени. Последние месяцы были испытанием для нервов лодочника, и он стал относиться с опаской практически ко всему: помимо подготовки побега Корво и всех связанных с этим приготовлениями, Бенчворта беспокоила также и судьба Джеффри, который после памятного откровения об убийстве высокопоставленного лица появлялся раза три, просто чтобы осведомиться, как обстоят дела у лодочника и где он теперь обретается. Последний раз Брунн заходил месяца два назад в крайне подавленном состоянии и нехотя рассказывал, что ситуация в группировке накаляется, и готовится чуть ли не локальный переворот. Подробно он ничего не разъяснял, как и обычно, однако Самуэль видел, что происходящее чудовищно удручает партнера. По непонятной причине, будто предчувствуя что-то, Джефф решился дать Самуэлю чисто ориентировочную информацию об их текущей базе — это шло вразрез со всеми принципами Китобоев, но у Брунна, видимо, были свои мысли по этому поводу. С тех пор от парня не было вообще никаких вестей. Недавно лодочник мельком слышал о том, что Аббатство все же заявилось в Затопленный квартал и даже некоторые ассасины были убиты, но слухи оставались слухами, проверить которые не было никакой возможности, особенно после того, как перед Аббатством были демонстративно выкинуты трупы всей группы, отправившейся на ту зачистку. Самуэль знал, что его партнер жив, — Джефф был по-крысиному жизнестоек, — но это не улучшало ситуации с полной неизвестностью, воцарившейся в последнее время. Мужчина был терпелив, теперь ему оставалось только ждать Корво и Джеффри. Корво появился первым. Самуэль с самого начала знал всю подноготную, потому лорд-протектор с его мастерством и вселенской выносливостью вызывал у лодочника невольное уважение, позже сменившееся перманентным расположением. Самуэль охотно делился имеющейся информацией, давал советы по ходу дела и, в целом, стиль Аттано его устраивал. В редких случаях серноконец устраивал вынужденную резню, после которых, мрачный, как грозовая туча, уходил к себе на чердак. Кто-то не слишком-то любил кровь. И все продолжалось довольно неплохо, пока Хэвлок не вынес на рассмотрение финальную цель, после чего Бенчворт, прежде расположенный к владельцу паба благосклонно, внезапно осознал, во что ввязался. После того, как адмирал под угрозой расстрела скомандовал намешать лорду-протектору морлийского яда в кружку с разбавленным виски, Самуэль почему-то вспомнил Джеффри и как втолковывал ему о том, что насильственная смена власти всегда имеет одни и те последствия. За воспоминаниями он взял на себя обязанность убить последнего человека, который способен был восстановить равновесие в империи, и после сорванного отравления сделал единственное, что было логично, хоть и это решение и далось Самуэлю с большим трудом — он отбуксировал плот с бессознательным Аттано к тому месту, где, предположительно, начиналась зона, подвластная Китобоям. Отпуская тело Аттано по течению в сторону Затопленного квартала, Самуэль надеялся только на одно — чтобы тот сдержался и проявил благородство к убийцам Джессамины. Иначе Бенчворт, даже с осознанием верности принимаемого решения, никогда себе не простит того, что вслепую послал в сторону Джеффри Брунна его верную смерть. *** Солнце клонилось к закату, и Самуэль уже закончил чистку двигателя. Корво ушел больше часа назад, оставив свое предложение в силе, но мужчина не торопился пока проверять полученную информацию. Если данные Аттано были верны, Дауд давно покинул Гристоль и был сейчас уже на Серконосе. Команда ассасинов, оставшись без лидера, начала медленно распадаться под менее властным руководством Томаса и переживала свой плавный, но неотвратимый развал. Самуэль получил от лорда-протектора исчерпывающую информацию о местоположении базы ассасинов, но медлил делать официальный запрос на проверку местности. Бенчворт поднял голову и посмотрел на китобойное судно, возвращающееся домой с еще живой добычей, выхватывая в открывающемся пейзаже знакомые черты. Эти баржи редко возвращались под вечер — чаще рано утром, после долгой и изнуряющей ночи с ослаблением кита до полуживого состояния. Где-то над головой надрывалась чайка, как вдруг ее истошные вопли передразнил голос позади. Самуэль узнал этот звук сразу, но не стал оборачиваться, сдерживая улыбку: — Где тебя Чужой носил столько времени? — В том и проблема, что не носил, — печально возвестил Джеффри, подходя ближе и становясь за спиной мужчины. — Как только Дауд свалил с острова первым кораблем, нашим силам тоже пришел закономерный финиш. Видимо, море не дает метке продолжать действовать на нас. А может, и не только море, — не знаю. Джеффри уселся рядом, и, подождав, пока Самуэль вытрет руки, улегся головой на его бедро. — Дубль второй для налажавших в первый раз. Ты же дашь добро?