Иллюзия выбора

Альзес просматривал досье на людей, указанных в списке как противники режима. Сведения от разных агентов были довольно противоречивы. Вполне вероятно, кто-то работает на двух господ, а то и на трех... Но ни Идрис, ни революционеры желаемого не получат. Граф чувствовал, что ставит на карту в этой игре больше, чем просто собственное благополучие и должность. Неосторожный шаг может разрушить кое-что подороже. Итак... Он вычеркнул из списка в первую очередь стариков - не так уж и опасны для режима люди, желающие вспомнить о бурной молодости и о том, что "раньше было лучше". Под вопросом - кадры помоложе, но не имеющие серьезной мотивации и значительных средств. Склонная к бунту молодежь, обиженные на работодателей трудящиеся, просто люди без определенных занятий и принципов. Вполне возможно, что с этими сработает древняя, как мир, закономерность - "разделяй и властвуй": бедных можно приманить деньгами, недовольных одним конкретным случаем переубедить, дав шанс на пересмотр дела. Самая серьезная проблема - группа изгнанников с Касабьянки. У людей, служивших бывшей герцогской семье, однозначно есть веский мотив действовать против власти Титания, и не исключено наличие связи с прежней аристократической верхушкой и ресурса для борьбы. Мисс Лира Флоренс и ее семья. Казалось бы, пешки в государственных играх. Но девушка и ее жених состоят в родстве с людьми, которые служили при дворе. А значит, могут быть источником информации. Альзес отдал подчиненным приказ об аресте. Распорядился действовать максимально тихо и быстро: грубой силы не применять, использовать инъекции снотворного из игольчатых пистолетов, заключенных доставить в поместье и разместить в комфортных условиях, но под круглосуточным наблюдением. Или пленники расскажут о своих сообщниках сами, или за ними, как на приманку, явятся деятели позначительнее. О своих намерениях и действиях он написал Жуслану, и честно сообщил, что на Эментале намерен избегать жестоких мер, в идеале же - добиться мирного решения конфликтов. Граф понимал, что его вряд ли сразу примут всерьез в Уранибурге. Но недавняя победа над Армией Метеора далась с трудом, об этом догадывались даже те, кто не был в том бою. Дальнейшая борьба может продолжать подтачивать силы клана и армии. Он сделал, что мог. Гарантии в таких делах, к сожалению, невозможны. * Другое дело было тоже неоднозначным, но к нему Альзес приступил легко. С улыбкой подумал: "Фан то и дело шутит о моей семье. Вот будет сюрприз, если получится выяснить что-то о его родных!". Уже информация, которую можно было получить в открытом доступе, наводила на размышления. Второй Государственный Приют в Эври считался одним из самых лучших детских домов в столице. Судя по общему сайту заведения и страницам воспитателей групп, о детях здесь заботились, будто о родных, и интересовались судьбами выпускников даже после того, как те начинали самостоятельную жизнь. А госпожа Кингджао и правда необычная женщина! Подумать только, уже тридцатый год на одной и той же работе. Не каждый человек способен отдать столько времени чужим детям. В электронном архиве сохранились фотографии с времен, когда двадцатидвухлетняя выпускница колледжа пришла в приют, до нынешних дней. Вот в таких маленьких и хрупких на вид как раз и скрывается огромная внутренняя сила. Миссис Кингджао могла гордиться своими выпускниками: на фото со встреч красовались благополучные и счастливые молодые люди, некоторые уже со своими семьями. Отличная находка: обо всех воспитанниках хранились сведения, кто когда, при каких обстоятельствах оказался в приюте. Краткая сводка - дата, возраст ребенка, кто привез или кто из воспитателей принял. И вот как выходит - мать Фана спешила избавиться от ребенка, оставив его в "колыбели милосердия". В архиве было указано, что миссис Кингджао обнаружила малыша в утреннюю смену 3 августа 418 года, а из записки следовало, что ребенок родился 2 августа (1). Что могло заставить женщину, еще не пришедшую в норму после родов, на следующий же день и как можно раньше отнести младенца самой или попросить кого-то это сделать? Интересно, есть ли в записке хоть намек... Но даже из сведений, что были в наличии, часть картины складывалась. Если мать отдает ребенка в чужие руки сразу, причем, желая остаться неизвестной и не дав ему имени, причина состоит не только и не столько в бедности или давлении родных. Женщина, отказывающаяся поневоле, попыталась бы оставить с младенцем напоминание о себе. Написала бы, какое имя хотела ему дать, положила бы какую-то приметную вещицу. И прошло бы больше времени между родами и отказом. Хм... "Оформление отказа от ребенка, Эурия, 410-е-420-е годы". Поиск этой информации подтвердил версию чрезвычайных обстоятельств. По закону Эурии, мать имеет право написать отказ от ребенка через неделю после родов, и может изменить решение в течение полугода. При этом, за этот срок в дело могут вмешаться родственники и органы опеки, а мать могут обязать сделать денежный взнос на содержание ребенка. Плюс, отметка об отказе ставится в паспорте (2). Из этого следует, что у матери Фана не было времени на бюрократическую волокиту, и она стремилась сохранить факт появления ребенка в полной тайне, не обращаясь к врачам. Значит - нищета, принадлежность к оппозиционерам-изгнанникам или же женщина была жертвой изнасилования. Все три возможные причины казалось логичным объединить с тем, что как раз в 417-418 годах в Союзе Планет и дружественных этому объединению государствах было неспокойно, на Эурию прибывали беженцы, пострадавшие во время войны Империи с Республикой Квайса. Есть почему и где прятать концы в воду. Что касается судьбы оставленного ребенка, за те годы, что Фан рос в приюте, его никто не разыскивал, запросов на усыновление также не было. Последнее и неудивительно: люди, желающие стать родителями, все же выбирают детей поспокойнее, а не тех, кто умеют найти приключения на свою голову! (А это качество, похоже, врожденное). Самое странное, что кто-то искал Хьюлика не так давно: в архиве был зафиксирован факт запроса о том, куда воспитанник поступил учиться после приюта. Дата запроса почти совпадала со временем того самого рейса, обернувшегося пленом. И, выходит, далее для неизвестного искателя, вряд ли располагавшего теми же возможностями, что граф Титания, след терялся. Через официальные запросы можно узнать о колледже и распределении на работу после, но дальше карты спутывает плен, пребывание на каторге, потеря документов и их восстановление (причем неоднократное). Да и, учитывая способность Фана влипать в истории по принципу "вышел на пять минут к ларьку, оказался на другом конце галактики в компании незнакомых девиц", это был поиск иголки не в стоге сена, а в быстрой горной реке. Альзес прикинул, кому и какие поручения дать, а что еще поискать самому, чтобы докопаться до разгадки. Возможно, что текст записки и личность человека, разыскивавшего Фана раньше, объяснит многое.