Чувство на букву «Р»

У каждого человека хотя бы раз наступал момент, когда жизнь ему казалась дерьмовее некуда. Причин могло быть много: неприятности на работе, острые финансовые затруднения, смерть дорогого человека или проблемы в личной жизни. И далее, далее, далее. Илья всегда приписывал себя к эдаким неунывающим оптимистам, он старался решать все неурядицы сразу же, а если те были, по его мнению, не стоящими его внимания, обзорщик просто пускал все по течению, и по каким-то одному дьяволу известным обстоятельствам проблема сама исчерпывала себя. Природная лень здесь играла только на руку. Но в последнее время его настроение не поднималось с отметки, именуемой также, как название недавно возобновленного им проекта. А именно, с днища. Самого настоящего. Что есть стыд перед ебанутыми детишками и отсталыми взрослыми, отправляющих свой позор на просторы Ютуба с целью, кажется, подпортить психику парочке сотен здоровых людей, по сравнению со всепоглощающими обидой и ненавистью, прицепившимися к мужчине, как банный лист к небезызвестному продолжению этого сравнения? Да предложи кто Мэддисону выбирать между просмотром двух сотен мозготрахающих роликов и одной только осведомленностью о том самом ненавистном ему человеке, Илья бы попросил добавить еще пару десятков видосов в благодарность за то, что его избавили от другого мучения. А все почему? Да потому что жизнь – та еще хитрая сука, способная в любой момент выставить тебя пидарасом. Причем, зачастую в самом прямом смысле этого крутящегося уже который месяц слова в несчастной голове мужика. Как там звучало? «Котик любит кошечку, птичка - воробья, небо любит солнышко, а я люблю... ебаного, блядь, мужика», - так Илья лаконично описал бы свое состояние за последние пару лет, если бы было кому доверить эту неслабую такую тайну. Но увы и ах, единственным человеком, с которым он общался достаточно долго и находился с ним, можно даже сказать, в отличных дружеских отношениях, был Хован. А говорить с ним о подобном Мэд не рисковал, потому что прекрасно догадывался, чем могла обернуться его «исповедь», и этих самых возможных оборотов насчитывалось уже как минимум три. Не то чтобы он не доверял Юре, но зная его характер, от него можно было ожидать что угодно. Впрочем, в представлении Мэддисона это «что угодно» все равно упрямо клонилось в негативную сторону. Да и что ему, как бабе какой-то, теперь идти плакаться всем подряд? Суть всей хуйни была даже не в том, что какой-то там отбитый на голову гей-Купидон выстрелил не в ту жопу, вовсе нет. Возможно, отчасти его положение можно было бы окрестить какой-нибудь извращенной формой везения, ведь влюбился он в убежденного бисексуала... Ах да, об этом! Слово «единственным» было бы не совсем корректно применить по отношению к численности близких друзей Ильи. Просто он еще не до конца отполировал свои последние мозги алкоголем, чтобы ведать о своем, как он его нейтрально называл, «недуге» причине этого самого недуга. Все-таки зря он называл всех летсплейщиков пидарасами, как-то подумалось ему после пятой опустошенной кружки с пивом, допизделся теперь! «Гребаный Джесус», - засело у него в голове, кажется, навсегда. И ненависть его была обращена отнюдь не в сторону Джесуса, этого чертового любителя отпускать гейские шуточки, как могло показаться на первый взгляд. Максимум, что в крайней степени раздражения мог себе позволить Илья в сторону этого парня - это злость, но не ненависть. Да и злость его шла из все той же ненависти, обращенной к совершенно другому человеку. И, словно в довершение творящегося пиздеца, даже ненависть брала свои корни из иного чувства. Чувства - произнеси он следующее слово вслух, его бы точно вырвало вчерашним пивом - ревности. Одна из самых ебанутых вещей, которые только могут существовать. И, конечно же, вот именно ему надо было ее познать! Нельзя было однозначно назвать его сегодняшние размышления на эту порядком заебавшую тему совпадением, даже когда погасший экран долго пребывающего в бездействии ноутбука включился, словно по команде входящего вызова в «Skype», просто за последние полгода точно не было практически ни дня, чтобы он не думал об этом. Нисколько не удивившись никнейму звонящего, Илья принял звонок, предварительно глубоко вздохнув и убрав бутылку с минералкой - была тяжелая ночка - на пол возле кровати, на которой он все это время и предавался своему апатичному состоянию. Видок у него был, мягко сказать, помятый. В последнее время даже таблетки от бессонницы слабо помогают. Но Джесус, к счастью или сожалению, видел его чуть ли не любым, поэтому похуй. - Какими судьбами? - произнеся своего рода приветствие, Илья пристроился спиной к изголовью кровати, вытянув ноги, а ноутбук устроив на бедрах. К слову, чести наблюдать лицо великого и ужасного зе топ хоррор геймера ин зе ворлд были удостоены совсем немногие, а если быть точным, то всего трое: Илья, Антон и... На этой мысли Илья скривился, что не ушло от пытливого взгляда голубых глаз по ту сторону экрана. - Что, я уже не могу позвонить другу просто так? - и снова этот клоун состроил свою излюбленную обиженную рожицу. Только вот у Ильи сейчас совсем не то настроение для каких-либо шуточек. Голова после вчерашней попойки болела до сих пор, но что еще стоило ожидать от «мероприятия», растянувшегося с понедельника до четверга? И как он только коней не двинул - загадка. Хотя... бывало и хуже. Мэддисон счел приподнятую бровь неплохой заменой для ответа. Блядь! Сейчас не то что говорить хуево - даже мимика заставляет скривиться от головной боли! Наверное, отвечать на вызов было опрометчивым поступком, но в такие моменты им движет отнюдь не мозг, а один весьма охуевший орган, который, по сути, должен перекачивать кровь и помалкивать, а не исходить в эпилептическом припадке каждый раз при любом упоминании об этой голубоглазой головной боли. - Ну и ладно, - буркнул Джес, показав абсолютно непроницаемому мужчине язык, но потом вдруг резко переменился в лице. И перемены эти не могли не насторожить даже немного напрягшегося Мэддисона. Былая игривость, незримо присутствующая в жестах, словах и даже взгляде парня сменилась несвойственной тому серьезностью. - Я тут вчера наткнулся на кое-что, - издалека начал парень, несмотря на то, что он прекрасно знал о том, как подобное выводит Илью из себя. Как будто бы специально, зараза. - Не тяни кота за яйца, ты же знаешь, как я это ненавижу, - настолько длинная фраза далась мужчине просто с титаническим трудом, и он чуть задрал голову, прикрывая глаза и выдыхая сквозь зубы, словно это могло хоть на чуть-чуть усмирить разбушевавшуюся в черепушке гражданскую войну. Джесус как будто бы только сейчас заметил, в каком состоянии все это время пребывал Илья. Больше из собственной задумчивости, чем из-за отсутствия иного освещения в комнате шатена, кроме как голубоватого света от монитора. Только сейчас обратил внимание на залегшие под его глазами темные круги, на грязные волосы, которые не расчесывали, казалось, еще с прошлой недели, увидел, как чуть подрагивают, словно от боли, его губы и ресницы. Весь вид мужчины просто кричал собой, что что-то не так. Хесус даже заволновался, чему в любой другой день Илья, наверное, даже приятно удивился бы. - Что с тобой? - Топлю хуевость бытия на дне любимой пивной кружки. Следующий вопрос. - Илья... - Давай вот сейчас без твоих нравоучений, и так тошно, - Мэддисон нашел в себе силы снова открыть глаза и даже махнуть рукой, мол, проехали, - выкладывай уже, что ты хотел, если это так охуенно срочно. Карпова его слова будто по голове огрели, потому что он, едва успев открыть рот, тут же замолк, неодобрительно покачав головой. И хоть в глазах его читались явное недовольство и обеспокоенность - Мэддисон позволил себе вольность думать, что последнее касалось его состояния - его внешне серьезная физиономия непрозрачно намекала, что сейчас кому-то основательно нагрузят и без того, казалось, ноющие мозги. Джесус по-другому просто не умел. - В общем, меня... - Джесус осекся, - и не только меня уже заебало кое-что, - заметив, как Илья закатил глаза, тот недовольно хмыкнул, - на своем прошлом стриме ты... Мэддисон сокрушенно и с чувством вздохнул, на секунду послав свою головную боль в дальнее эротическое путешествие, жестом попросив летсплейщика заткнуться: - Так, притормози коней. Я уже понял. Но... чего ты добиваешься? - Не поверишь: я хочу задать тебе тот же самый вопрос! Зачем ты это делаешь?! - Хесус резко проявлял свой взрывной характер на глазах у друзей, потому что в такие моменты он мог ляпнуть что-то не подумав, а то и наломать каких-нибудь дров, за которые потом приходилось ожидаемо расплачиваться. - Насколько я помню, у нас существует такая хрень, как свобода слова. Я выражаю свое мнение, и мне похуй, волнует оно кого-то или нет. Хочу - говорю, все. Это все, чем ты хотел мне сегодня поебать мозги? - мысленно Илья отметил, что сегодня он прямо бьет все рекорды по длине фраз в полуубитом состоянии. А еще ему думалось, что если Джесус сейчас снова откроет рот, этот рекорд будет уже далеко не пределом его возможностей. - Ты несешь хуйню, Илья, - неожиданно Дима смягчил свой тон, произнося это с какой-то обидой или даже разочарованием, которое Илье было больнее всего слышать именно из его уст, - я всегда тебя поддерживал во всем. Давай, скажи еще, что нет... Я во многом был согласен с тобой, хотя ты сам прекрасно знаешь, как я не люблю подобных тебе или Ларину людишек, что любят обсуждать других! Твое мнение для меня долгое время было самым приоритетным, но сейчас что случилось? Илюш, это уже не мнение, понимаешь? Это банальная личная неприязнь, неужели ты сам не замечаешь? Я просто хочу знать, в чем причина твоей необоснованной ненависти... Илье не хотелось признаваться себе в том, что Джесус прав. Да он и сам это, в принципе, знал. «Необоснованная» - слово слишком резкое, хотел сказать Илья, но с другой стороны, тогда ему придется объяснять реальную причину. - Мог бы хотя бы извиниться, - было видно, что это сорвалось с языка брюнета случайно, и он взялся ладонью за предплечье, отвернув взгляд куда-то на стол. Угол обзора камеры был не очень удобным, но Илье удалось узнать в странном предмете, завлекшем внимание Хесуса, керамическую кружку красного, кажется, цвета. Долго думать над тему, кому она может принадлежать, Илье и не нужно было. Впрочем, сейчас его голову занимало несколько другое. - Ха-ха-ха-ха-ха, смешная шутка! Правда, спасибо, Дим! Ты прямо настроение мне поднял, - Мэддисон засмеялся почти также резко, как и замолк, и на лице его отразилось вовсе нескрываемая им злость, а то и отвращение. Неясно, правда, к кому именно. Взгляд у него был поистине пробирающим до костей. - Я не обязан, - отрезал Илья, на пару секунд отвлекшись на то, чтобы устало провести ладонями по лицу. Головная боль не желала сдаваться. Хотя и в этом не было ничего удивительного, ведь он не предпринял никаких попыток борьбы с ней. Потому что гребаный звонок, и таблетки на кухне, а вставать то ли лень, то ли банально нет сил. Джесус попытался возразить: - Но ведь он... - Что он? В глаз мне плюнет? - Илья хохотнул. Вся эта ситуация с каждой секундной становилась для него все более комичной и нелепой. Что дальше? Джесус сейчас скажет ему, что его бородатый котеночек там на кухонке плачет оттого, что большой и злобный Мэддисон его обидел! А потом он закажет билет в Новокузнецк, приедет к этим голубкам и прямо с порога начнет: мирись, мирись, мирись и больше не дерись! А если будешь драться, то я начну кусаться! Мужчина откровенно заржал на этой мысли, забив на ноющую головную боль. Казалось даже, что она немного отступила. Но, скорее всего, тому виной было то, что Илья достаточно отвлекся от нее. - Ну, я могу конфеток в знак извинения прислать, - с довольной улыбкой проговорил Илья, вдоволь отсмеявшись под осуждающий, но совершенно не волнующий его сейчас взгляд друга. Разочарован он, ну да. Пусть катится куда подальше со своим разочарованием! У него этих разочарованных, вон, хоть жопой жуй: под каждым видео какой-нибудь олдфажик, да начнет гундеть. Да, может, он не отдавал себе отчета в том, что говорит и кому говорит, но яд обиды слишком плотно засел в самом нутре его сердца, чтобы сожалеть сейчас о своих словах. И уж тем более, чтобы чувствовать муки совести перед тем, кого хочется отпиздить до потери пульса в минуты абсолютной, вызванной нереальными дозами алкоголя неадекватности. Зачем ему пресмыкаться перед человеком, который... Отнял у него самое дорогое, что... никогда не будет его. - Никогда... - самому себе прошептал Илья, краем глаза замечая, как Карпов недоуменно посмотрел на него, придвинувшись к экрану. - Извини, я не услышал. Ты что-то сказал? - было видно, что Джесус не врет, и он на самом деле ничего не расслышал. Прямо к моему счастью, блядь. - Илюш, ты хорошо себя чувствуешь? На тебе лица нет, - забеспокоившийся Дима будто напрочь забыл об их недавнем очень неприятном разговоре. - Я хочу, чтобы ты знал, - тихо начал Мэддисон, взвешивая в голове каждое произнесенное слово, на что сложно было не обратить внимание: так это было очевидно, - я... Джесус, до этого с маниакальной сосредоточенностью вслушивающийся в непривычно тихий голос Ильи, неожиданно откинулся на спинке кресла, глянув куда-то в глубину комнаты. Предположительно, в той стороне находилась дверь в коридор. Если, он, конечно, ничего не путает. В конце концов, в последний раз этом доме он был уже очень давно. - Кажется, Дима пришел, - с невольной улыбкой проговорил Хесус, - я сейчас, подо... - он обернулся к монитору, - жди... Илья? Но звонок был завершен.