Безысходность

Дверь распахнулась с пронзительным скрипом. Худой силуэт ясно обрисовался с дверном проёме пустой прихожей. Густую затхлую тишину словно клинком разорвало сперва прерывистое дыхание, а затем хриплый мальчишеский голос: -Я.... Дома.... Тяжёлые шаги простучали по квартире, длинные пальцы отдёрнули шторы, и в помещение хлынул серебристый печальный свет. Комната была обставлена предельно просто, едва ли не бедно. Там стояла незастеленная кровать, письменный стол с креслом, шкаф и комод. На полу стопками лежали книги и тетради. У окна стоял поджарый подросток с копной светлых взъерошенных волос. Он взобрался на подоконник и, встав на колени и прижавшись носом к прохладному стеклу, уставился вниз на дорогу, проезжавшие по ней машины и одинаковые серые дома напротив. Отдалённый гул города едва доносился до ушей Яно. Юноша внимательно ловил каждый звук, а в его больших серо-голубых глазах можно было прочесть каждую эмоцию. Потом он слез с подоконника, лёгкой неслышной тенью скользнул в спальню и упал на свою большую незастеленную кровать, усталый и измученный учёбой и работой. Яно почти с ужасом думал о мире. Перед глазами вставали картины войн и распрей, смерти и слёз, его уши наполнялись стонами, выстрелами и холодными голосами военачальников, которые без содрогания посылали тысячи людей на верную смерть. Он пытался остановиться, пытался быть сильным, очень хотел убедить себя, что всё уже прошло. Понимая, к чему обычно приводили такие мысли, Яно, снова и снова думая о своём ничтожестве и беспомощности, отпустил душу и позволил мыслям, сжимавшим его сердце и душу бесконечной болью, течь дальше. Наконец он подумал о том, о чём неизменно должен был подумать. О смерти матери. "Да, она ушла, но ведь.... Нет, её уже не вернёшь...."- с горечью подумал юноша и его глаза наполнились слезами. Он шатаясь поднялся с кровати. Всё кругом застилала влажная пелена. Сел на подоконник и, обняв руками колени, принялся беззвучно сотрясаться в беспомощных рыданиях. Всё кругом окутала тяжёлая горькая тишина.