Дипломатия

Первый Съезд, посвящённый вопросам о правах и свободах эсперов, должен был начаться завтра с утра. То, что происходило сегодня вечером, иначе как неорганизованной попойкой назвать было нельзя. В бывшем особняке барона Цубоми собрались представители наиболее значимых стран. Стран, где жили самые сильные эсперы. Соединённые Штаты. Япония. Ближний Восток. Италия. Монако. Хёбу сам себя «пригласил», и вовсе не для того, чтобы сделать какую-нибудь пакость Фудзико-сан и её «Вавилону», нет. Просто было интересно, чего они смогут добиться на этом Съезде. К тому же, здесь была Королева. Так что он обязан был здесь находиться. Мало ли, кто и чем попытается задурить девочке голову? Он, Кёске, поможет ей отделить зёрна от плевел, так сказать. Так вот, о попойке. Организованная встреча превратилась в неорганизованную спустя пару часов после начала фуршета. Комериканцы из «Колоколов Свободы» предложили дружеское соревнование, японский «Вавилон» не собирался отставать от них, часть гостей удрала на задний двор, где находились настоящие горячие источники, часть — осталась бродить по дому, Фудзико-сан с Каору вообще куда-то запропастились... Хёбу подумал было уйти и вернуться завтра, как вдруг один эспер привлёк его внимание. Точнее, бывший эспер. — Хиномия! Что ты тут делаешь? Энди Хиномия стоял, как ни в чём не бывало, возле какой-то выцветшей картины, рассматривал мазню неизвестного художника и задумчиво что-то жевал. В руках у него была тарелка с фуршетного стола, доверху наполненная канапе и всякими рулетиками. Любил он пожрать на халяву, это Хёбу за ним замечал ещё тогда, когда Хиномия у него в «Пандоре» числился. Он услышал Хёбу, чуть не поперхнулся, развернулся и заулыбался. Хёбу аж перекосило, но он постарался не подать виду, скрыть своё раздражение. Хиномия выглядел чересчур обычным. Ничуть не изменился с виду, снова вёл себя, будто простофиля. Опять играл роль? Для кого на сей раз? — Хёбу! Как дела, как здоровье? — Твоими стараниями... — буркнул он в ответ. Хёбу рассматривал Хиномию жадно, во все глаза, и чувствовал на себе ответный взгляд. — Ну, это хорошо! — Хиномия отставил тарелку на какую-то тумбу с вазой и букетом роз и принялся отряхивать руки. — А сам как? Откуда здесь? — Хёбу цепко ощупывал взглядом «почётного члена «Пандоры». Заметил очень интересные часики на запястье и какой-то каплевидный кулон на шее. Ограничители явно японской разработки. Вот только, казалось бы, для чего ограничители перегоревшему эсперу? Или его способности ушли не навсегда? Хёбу в очередной раз пожалел, что в своё время отпустил Хиномию, ослабил поводок. — Да я вроде как представитель от Монако. — Представитель, значит? — международная байда сейчас не интересовала. Интересовал только сам Хиномия. — Пойдём, разговор есть. — Да я тут договорился вст... Хёбу не дослушал. Как и раньше, он схватил Хиномию за запястье, щёлкнул пальцами, телепортируя обоих. — Я тебя похищаю, — со смехом заявил он. Смех прозвучал зловеще. Отчего-то Хёбу разволновался. — Что? Да ты сдурел?! Пусти! — музыка для ушей, как и раньше. Хёбу ощутил себя коварным тёмным пауком, на которого неожиданно налетела большая вкусная муха. Надо хватать и пеленать, пока не опомнилась. Вот он и пеленал. Они перенеслись в одну из спален на третьем этаже. Пусто, свет выключен, дверь заперта. Хёбу попалось на глаза зеркало, и он разглядел в нём себя. Глаза светятся, вид сосредоточенный, решительный. Перевёл взгляд на Хиномию. Тот после телепортации не смог удержать равновесие, упал на кровать, затрепыхался, заворочался. Думает, что с ним детские шутки шутят. А сам Хёбу, ощущая тёмное, поднявшееся в груди, понимал: не до шуток, всё по-серьёзному. — Эй, я здесь с дипломатической миссией! — начал шуметь Хиномия. — Да что ты, — поддел его Хёбу, с наслаждением наблюдая, как Энди заводится с полуоборота. — Ну, давай, посмотрим, кто кого, — дипломатия никогда не была сильной стороной Хиномии. Он расплылся в ухмылке на пол-лица, расстегнул ремешок часов и хрустнул пальцами, сжимая кулак. — Мне теперь сдерживаться не нужно. — Не сдерживайся, — поддакнул Хёбу, чувствуя, как его начинает глушить чужой силой, как взрывается в крови адреналин, и собственная сила начинает подниматься, сопротивляясь ограничению. Всё это было знакомо до боли. И этого, оказывается, так не хватало... Хиномия замахнулся рукой и ударил первым, но Хёбу на месте уже не было. Он смог телепортироваться, — пусть и на короткое расстояние, но всё же смог. Отпрянул назад, отшатываясь от очередного замаха, залип взглядом на оскал-усмешку Хиномии и чуть не пропустил ещё один удар локтем, с разворота. Шагнул в сторону, снова телепортировался и очутился у Хиномии за спиной. Выгодная позиция, грех не воспользоваться. Хёбу схватил его за руку, дёрнул на себя, толкнул Хиномию вперёд. Что-то фаянсовое загремело, попав им под ноги. Не разбилось. Хёбу прижал Хиномию к стене, заламывая ему руку. — Вот теперь можно и поговорить, — протянул он, с трудом скрывая удовлетворение. Попался. — Хёбу, хватит! — возмущённо зашипел Хиномия. Руку старался беречь, даже не попытался выбраться из захвата. Видно, всё махалово было притворством. — Значит, способности к тебе вернулись, да? — принялся размышлять Хёбу благожелательным тоном. — А принцесса София приютила тебя у себя под крылышком. Молодец, умная девушка, одобряю. Слышал, она основала некую организацию... Хиномия наконец-то задёргался, и Хёбу прижался к нему сильнее, заводя заломленную руку выше. — Расскажи мне лучше о новой модификации ограничителей. Сколько уровней снимают? Когда планируется массовое производство? Что ещё в планах у «Вавилона»? Хиномия выгнулся в позвоночнике, видимо, стараясь перенести боль. Так можно и руку из сустава выбить, и даже связки порвать. Хёбу заставил себя вспомнить, как хрупки человеческие тела. — Это прототип, — выговорил Хиномия. — Сделали по знакомству, можно сказать. И, окстись, какое массовое производство? В мире не так уж много эсперов с уровнем выше пятого... — Ах, «по знакомству»? И с каких пор ты настолько близко знаком с «Вавилоном»? Учти, о тебе же забочусь. Фудзико-сан ни с кем просто так дружить не будет, значит, имеет на тебя виды. — А может, она предполагала, что при встрече ты на меня кинешься и начнёшь зажимать у стенки, — ядовито выговорил Хиномия. Хёбу возмущённо ахнул, но тут за дверью спальни раздались голоса, а в замке начал поворачиваться ключ. Хиномия тоже услышал, задёргался с новой силой. — Чёрт, да пусти уже. — Не дождёшься. Они ведь не договорили. Первая встреча спустя три года. Неужели Хиномия считал, будто они всё обсудили? Хёбу телепортировался со своей добычей под кровать. И рот Хиномии второй рукой прикрыл. И к полу его для верности прижал, на спину надавил. — Молчи, — приказал грозным шепотом. Хиномия только влажно выдохнул в ладонь, и тут дверь приоткрылась. Под кроватью было много места, а от входа их надёжно защищало длинное, до пола, покрывало. Хёбу нечего было бояться, разве что Хиномия вырвется, да заорёт, но он не собирался этого допускать. — Директор Цубоми сегодня в ударе, — проговорил Минамото Коичи, заходя в спальню. — Столько пить в её возрасте вредно. Интонации были язвительными и недовольными. Хёбу аж заслушался. И этот тип воспитывает его Королеву? — Да ладно тебе, не ворчи, — посмеиваясь, следом за ним прошёл Сакаки Шуджи. А вот это уже было плохо. Если он почувствует в этой комнате присутствие Хёбу или воздействие блокирующей силы Хиномии... — Не к тебе же полезли целоваться на глазах у всех! — Не злись, всем было весело. — О чём я и говорю! Что за поведение на глазах у наших иностранных гостей? Как нам их теперь убедить в... — Иди сюда. Люблю, когда ты такой, — в голосе Сакаки послышались тягучие интонации. Хёбу чуть не треснулся лбом об затылок Хиномии. Ну, всё, приплыли. Похоже, эта парочка здесь надолго. Интересно, сможет ли он телепортироваться с Хиномией в другую комнату или застрянет на полпути в стене? А ниже — что находится? Пустая спальня или они при перемещении свалятся к кому-нибудь на голову? Кто-то присел на кровать. — Сам бы с нею целовался, — сказал Минамото, но уже не так злобно. — Лучше я с тобой. Не могу целоваться с восьмидесятилетними старушками взасос. Это моветон. — Да ты извращенец, Сакаки-кун. — Куда мне до тебя, Минамото-сан. Какое-то время было почти тихо. Хёбу старался не вслушиваться. Хиномия затих, как неживой, только спина у него напряглась, сделалась каменной. — Кстати, о восьмидесятилетних, — произнёс вдруг Минамото. — Завтра в числе приглашённых будет Хёбу Кёске. Говорят, одним из первых сделал заявку, как только приняли решение об организации Съезда. Директор предупредила, чтобы... — Давай не будем говорить о работе в такие моменты, — попросил Сакаки и слегка натянуто рассмеялся. — А то ты ещё решишь, что у меня стоит на Хёбу... — Действительно, — поддержал его Минамото. — И давно это у тебя встаёт на Хёбу? — С первой нашей с ним встречи, — заржал Сакаки. —...убью, — процедил Хёбу, и Хиномия как-то странно фыркнул. Наверное, тоже веселился. — Да уж. Он бы оценил. Учти, я ревную. — О, да вы умеете ревновать, Минамото-сан? — игриво спросил Сакаки. Наверху шуршала какая-то ткань, или одежда, или постельное бельё. — Не к женщинам же мне тебя ревновать. А вот к мужчине, да ещё и к эсперу... — Считаешь, он лучше тебя? — Никогда не думал о Хёбу с этой точки зрения, — признался Минамото. — А, может, ты сам? — Что? — Хочешь его? — Кого, Хёбу Кёске? Я? — голос Минамото зазвенел от возмущения. — Разве что в тюремной камере и в наручниках. Сакаки длинно выдохнул и промолчал. Хиномия дёрнулся, и только тогда Хёбу заметил, что сжал запястье его руки слишком сильно. Разжал пальцы и чуть слышно шепнул, словно для себя: — Не могу я это слушать... Хиномия не ответил. С заткнутым ртом не очень-то и поотвечаешь. Сакаки коротко застонал и сказал: — Но я думаю, Хёбу был бы в постели решительным. — Да что ты говоришь! — воскликнул Минамото. Хёбу даже представил, с каким выражением лица он это говорит. Бровь изогнута, на губах диковатая усмешка, в глазах пляшут искры. На месте Сакаки Хёбу бы остерёгся доводить Минамото до такого состояния. — Он бы взял меня грубо, безо всякой подготовки... — А ты хочешь грубо? — раздался звонкий шлепок, и Сакаки в ответ простонал: — ...да. Хёбу закрыл глаза и снова уткнулся лицом в волосы на затылке Хиномии. Уму непостижимо. Два идиота. Не хотелось ни слышать их, ни знать, о чём они разговаривают в постели. Ему ведь завтра этим людям ещё в глаза смотреть. Хиномия пошевелил ногами, Хёбу тут же напрягся, но напрасно: высвободиться он не пытался. Наверху, на кровати, застонали. Стонал Сакаки, коротко и низко. Чуть погодя, ритмично и тихо, начали поскрипывать пружины на матрасе. — Сильнее, — расслышал Хёбу и машинально сжал руку Хиномии. Тот снова выгнулся и дёрнулся, даже головой мотнул, словно пытаясь напомнить о себе. — Лежи тихо, — приказал Хёбу. Вместо ответа Хиномия раздвинул ноги шире и потёрся об него ягодицами. Хёбу задохнулся от внезапно накативших ощущений. Он и не замечал, что у него стоит, пока Хиномия не прижался к его члену своей задницей. — Да, вот так! — вскрикнул Сакаки, и Минамото отозвался стоном. До чего же громкие оба. Хорошо хоть их присутствия не заметили, потому что иначе это был бы такой конфуз... И тут Хёбу представил, что Сакаки знает о его присутствии. Нельзя было не допустить такого развития событий. Какое преимущество это даст «Вавилону»? Но тут Минамото простонал снова, а Хиномия принялся вылизывать ладонь Хёбу языком, и все размышления пришлось отложить на потом. Пружины на матрасе заскрипели быстрее. Хёбу толкнулся бёдрами в ягодицы Хиномии и затаил дыхание. Если это дурной розыгрыш, то он уничтожит всех в этой комнате, сотрёт с лица земли, выжжет им память... Хиномия подался навстречу, прогибаясь в пояснице и вскидываясь под его движения. Горячий язык снова лизнул его ладонь. Хёбу не собирался отпускать руку. Он начал тереться об Хиномию, невольно попадая в ритм скрипящих пружин и с каждой секундой ощущая, как растёт в нём бесконтрольное сумасшествие, в любую секунду грозящее взорвать его тело. Контроль. Он должен контролировать себя лучше. Хиномия глухо простонал. Хёбу скорее ощутил вибрацию его горла, чем услышал звук. Он отнял наконец руку от губ Хиномии и опустил её вниз, тронул бёдра, нащупал ремень и застёжку брюк, и Хиномия приподнялся, давая лучший доступ. Стояло у него каменно. Когда Хёбу, шевельнув пальцами, в одно движение расстегнул на нём одежду и просунул руку вниз, Хиномия прижался бёдрами к полу, заодно зажимая его пальцы. Тесно и неудобно. В следующий раз они сделают это со всеми удобствами... В следующий раз? Громко, задыхаясь, закричал Сакаки, и Хиномия почти тут же содрогнулся, кончая Хёбу в руку. Горячая сперма как будто оказалась катализатором. Хёбу опалило огнём, скрутило судорогой. Он только и успел, что прикусить загривок Хиномии, прежде чем кончил сам. Что там творилось на кровати, он уже не слышал. Всё сузилось до пространства, которое занимал тяжело дышащий Хиномия, до его горячего тела, до его движений. Вздумай тот вырваться, Хёбу не смог бы ему помешать, банально не хватило бы сил. Но Хиномия больше не сопротивлялся. Лежал, уткнувшись лицом в пол, и молчал. Хёбу даже не заметил, когда освободил его руку, было не до того. Минамото и Сакаки о чём-то переговаривались, неожиданно спокойно и тихо. Вскоре зашуршала одежда, раздались шаги, хлопнула дверь и провернулся ключ в замочной скважине. Хиномия пошевелился и медленно, будто сквозь густую воду, повернулся и лёг на спину. Хёбу думал, будто он снова захочет сбежать, но не тут-то было. А потом что-то как щёлкнуло у него в голове, сложился паззл, и Хёбу спросил: — И давно это у тебя? Он думал, что Хиномия скажет банальщину навроде «с первого взгляда» или «с тех пор, как ты меня столкнул в бассейн», но Хиномия вместо этого ответил: — Давно, — и посмотрел на него, не мигая. Хёбу не знал, что ему, собственно, делать с этим признанием. Не искал, не думал даже, а оно, не спрашивая, кирпичом свалилось ему на голову, так неожиданно, что он почувствовал себя молодым и неопытным юнцом. Будто в первый раз влюбился. Как избавиться от этого чувства, Хёбу не представлял. Наверное, от него надо было ждать проблем. Он наклонился к Хиномии, поцеловал его, и тут же Хиномия вскинул руки, обхватил его за шею, прижал к себе, перехватывая поцелуй. Хёбу оторвался от него, с удивлением услышав разочарованный вздох — кто же знал, что Хиномия так может? — спустился губами ниже, прижался к шее, прикусывая и посасывая тонкую кожу. Хиномия вскрикнул и выгнулся, ударившись затылком об пол. Хёбу сразу же хотелось большего. — С этими двумя я всё равно поговорю завтра, — пообещал он самому себе. Вряд ли Хиномия что-то соображал сейчас. Стоило опустить руку вниз и запустить её в расстёгнутые штаны, как он изогнулся снова, будто продолжал кончать всухую. Чувствительный, отзывчивый, откровенный. Хёбу снова прижался губами к его шее, старательно оставляя на ней ещё один засос. — А с тобой мы будем говорить сейчас, — сказал он, оторвавшись от очередного поцелуя. Снятые часы нашлись на полу неподалёку. Хёбу надел их Хиномии на руку, повернул циферблат, активируя ограничитель, и щёлкнул пальцами. Планируемый разговор нужно было провести в более подходящей обстановке.

Конец. 19.02.2015