Луи.»
Я несколько раз подряд перечитал письмо. Хотел найти подвох, хотел, чтобы это всё оказалось шуткой, но этого не следовало. Хотел кричать во всё горло, срывая связки, но в горле застрял комок чего-то, что не давала звукам, словно бедным птицам, освобождаться из клетки. Сердце, налившись свинцом, болезненно сжималось, а по щекам текли дорожки безмолвных слёз, как будто у реки пробило плотину, и теперь вода безжалостно выходила из берегов. Сжав волосы в кулаки, я ничком упал на пол и свернулся калачиком от беспомощности. Не может такого быть. Всё кончено. Прошло две недели с того случая. Все эти дни я не находил себе места. Я не могу существовать без него. И вот я здесь. — Даже на небесах я хочу быть с тобой, — шепчу. Слёзы вновь сами собой стекают по щекам. Представляю чуть впереди, на фоне заходящего солнца, парня, который последнее время только и делал, что улыбался. Русые волосы, как никогда красиво обрамляют лицо. Серые глаза внимательно смотрят на меня. Нет, сквозь. Ровный носик. Идеальный подбородок. Протягиваю руку вперёд, как будто сейчас моя галлюцинация протянет мне руку в ответ и уведёт меня от моих же кошмаров. Но она лишь пошире улыбнулась и склонила голову чуть набок. Выжидает. Не буду тянуть время. Ещё раз поднимаю взор на заходящее солнце, а затем сделав шаг вперёд, в пустоту, лечу навстречу любимому. Всё начинается с полночи. Когда всё существенное поглощает тьма. Всё чувства закрыты непроницаемой пеленой. Затем наступает рассвет, давая нам маленькую частичку утреннего солнца, сравнимого только с нежными лепестками цветов. Наступает полдень, а с ним солнце в медленном танце поднимается всё выше и выше, даря нам свои жаркие лучи. Пробуждая, ещё не до конца проснувшихся. Следом, солнце, нарадовавшись своим зенитом, начинает медленно, но верно спускаться со своего пьедестала раздавая нам не менее тёплые объятия. Наверно, именно вот в такую погоду ребятне хочется проводить своё свободное время, блуждая по улицам, когда нет такого давления жары. И наступает тот момент, когда огненный шар уже не сравнится с тем, что делал до этого. Он не жжёт жаркими чувствами всех подряд, а легко лелея, отдаёт свой оставшийся запас тепла. И все краски, что он хранил в себе до этого, он отдаёт сейчас, перед своим заходом, озаряя всё вокруг красно-оранжевым маревом. В воздухе начинает летать запах цвета маттиолы, такой нежный и такой дурманящий голову, который навсегда въедается в голову с этим великолепным закатом. Но ничего не вечно, как только солнце зайдёт, запах испариться с потоком ветра, а на город нападёт сумрак, тьма, всё вновь поглотит полночь и всё начнётся вновь по кругу. Скорее всего, мою жизнь можно описать только так, одним насыщенным днём, но жаль, что он не повториться снова... Закрываю блокнот и откидываюсь на спинку стула. Закусив губу, обдумываю прочитанное....
22 марта 2015 г. в 23:03
...Делаю глубокий вдох и свободно выдыхаю через рот.
Солнце красно-оранжевыми оттенками озаряет город и слепит мне глаза.
« — Именно в это время получаются лучшие стихи...» — улыбаюсь.
Тёплый ветер раздувает перепутанные волосы и скользит своими потоками по телу, оставляя дорожку мурашек после себя.
Что я делаю здесь, на краю небоскрёба? Стоя на тонкой грани между жизнью и смертью?
Что я, семнадцатилетний парень, увидел за свою жизнь? А что может увидеть ребёнок, родившийся от проститутки, которую «осеменил» политик? О да, очень многое...
Я метался между двумя мирами. Мирами отца и матери.
Я видел...
Лицемерие подчинённых отца, которые не имеющие своего мнения, только и хотели, что угодить ему;
Яркую и красивую, но неискреннею, улыбку мамы, которая соблазняла очередного клиента;
Оскорбления и ненужные разговоры за спиной отца;
Бесчисленное число раз, мать, которая достигла оргазма и прогнувшись в области спины, теперь стонами наполняла комнату под каким-то мужланом...
Я ненавидел их обоих. Лучше бы эта женщина сделала аборт сразу, а не давала мне жизнь.
Благодаря отцу, я смог поступить в приличную школу, но узнав, кто моя мать, всё от меня отвернулись. С тех пор я и остался один.
Как было сказочно в одиночестве бродить по заброшенным кварталам. Когда никто не отвлекает от мыслей, своими лишними действиями.
Где я только не лазал! Все закоулки я мог подробно вспомнить в своей памяти. Все дома детально описать. Я словно превращался в бродячего кота, шатающегося всюду в поисках пищи. Так я всё детство убегал от своей реальности, переносясь в мир заброшенных зданий и улиц.
Я побывал во всех домах, которые веяли в себе нечто загадочное. Но лишь одно здание, так и не было исследовано мной. Двухэтажный коттедж хранил в себе что-то большее, чем просто загадку. В нём было что-то... что-то живое... что не могло сравниться с другими зданиями и поэтому отталкивало от себя, именно это почему-то наводило на меня страх.
Однажды, выбежав из дома весь в слезах, не смотря вперёд, я бежал не жалея сил. Всё из-за отца, который неистово орал на мать, за то, что та снова припёрла клиентов, чтобы ещё поразвлечься, он не ревновал, нет, он всего лишь хотел, чтобы я жил в здоровой обстановке (как будто это было возможно), по каким-то причинам он не мог забрать меня к себе. Ноги сами принесли меня к этому «загадочно-живому» коттеджу. То ли по привычке, то ли ещё по какой-то случайности.
Здание, на фоне зари, выглядело завораживающе. Пустые чёрные окна-пропасти смотрели на меня с интересом. Невзирая на страх, я взял всю силу в кулак и двинулся к калитке, обвившуюся диким плющом за столько времени. Она уныло скрипнула и отворилась. Дорожка, по которой я шёл, когда-то была ухожена, но сейчас заросла травой, а плитки совершенно не было видно. Стены дома обволокли дикий виноград и дикие вьющиеся розы, а по всей площади территории дома ковром расстелился портулак, его тысячи цветов изображали невообразимую цветовую гамму. Входная дверь отсутствовала, и я свободно нырнул в сумрак здания. Обычный заброшенный коттедж, ничем не отличающийся от других по содержанию. Мебели толком нет, только если сломанные обломки чего-либо. Прогнившие полы и потолок в одной части здания совсем провалился. Пройдя первый этаж, я поднялся на второй. Пройти можно было лишь в одну комнату, так как к остальным ход был заблокирован.
Толкнув дверь, она со скрипом плавно и медленно открылась. До чего было неожиданно увидеть в свете заходящего солнца чей-то силуэт.
Маленькая комната была наполнена от ярко-оранжевых до нежно-вишнёвых оттенков. Потрепанный диванчик, из которого наверняка уже выпало половина пружин, занимал место около стены. Напольные часы стояли напротив. Под окном, которое располагалось почти во всю стену, стоял письменный стол, около него два стула, на одном из них и восседала неизвестная тень.
При виде меня, незнакомец резко повернул голову на сто восемьдесят градусов, но наверное не найдя ничего увлекающего, отвернулся назад изучая пейзаж за окном. От неожиданности я немного шарахнулся назад. Интерес и любопытство затмили здравый разум. Подхожу ближе... и ещё... ещё.
Вот я уже с интересом разглядываю незнакомца, устроившись на соседнем стуле. Парень не обращал на меня внимания, смотрел своими серыми глазами куда-то вглубь заросшего сада, простиравшегося за домом. Чуть длинноватые русые волосы, красиво обрамляли худое лицо. Ровный нос, идеальный подбородок. На вид ему можно было дать лет пятнадцать, когда мне тринадцать. Перед ним лежала общая тетрадь, а в руке была ручка. Изредка он отвлекался от картины заходящего солнца и начинал что-то записывать на бумаге...
С тех пор я приходил в тот дом, ту комнату, каждый день. И каждый божий день видел этого парня. Мы не разговаривали, нет, мы ни разу не обмолвились словом, он просто что-то писал в тетради, а я наблюдал за ним. Я бросил свои шатания по заброшенным зданиям, мне более любо было вот так изучать его черты лица.
Мне до глупости было интересно вот так наблюдать, когда сероглазый изображал еле заметную улыбку, бегая глазами по написанному пару минут назад. Когда он хмурил лоб, затем всё перечёркивал. Когда поправлял прядь волос...
Было поражающим то, что когда-либо бы я сюда не пришёл, русоволосый всегда там находился. Всегда.
Я стал ещё более замкнутым, а после школы сразу же направлялся в двухэтажный коттедж, заросший диким виноградом и дикими розами. Дома почти не появлялся.
Прошёл год, второй. Затем прошла осень, зима, наступила весна, а наши отношения так и не сдвинулись с мёртвой точки. Мы провели столько времени вместе, но так и не заговорили. Мне хотелось узнать об этом парне больше, но боялся, что больше никогда его не увижу.
В один мартовский тёплый день, когда снег уже растаял, я заняв ровно половину стола, развалил учебники. Скоро ожидались переводные экзамены, а у меня в голове ничего существенного.
Сначала тихо шептав себе под нос формулы, которые следовало бы запомнить, зарывался руками в волосах, но постепенно шёпот переходил в бурчание, а потом я вообще забыл о парне, который всё сидел напротив и что-то чиркал в тетради, начал говорить в полный голос. Формулы в одно ухо влетали, а в другое вылетали, психанув, с силой сжав волосы, начал рычать...
Сквозь порывы собственных чувств, слышу тихий смех. Резко поднимаю голову. На меня смотрят два весёлых серых глаза, а лицо озаряет улыбка.
— Что? — не выдержав, выдаю я, смотря на эту счастливую физиономию. А сам улыбаюсь тоже.
— Ничего, просто так смешно это всё звучало...
— Арчи, — дабы не упустить момент, протягивая руку для рукопожатия.
— Луи, — пожимает руку.
Вот так из-за нелепого случая мы начали общаться. Мы разговаривали на любую тематику, но никогда не переходили на личную жизнь, что меня очень радовало.
Теперь я не мог представить свою жизнь без общения с Лу. Раньше мне бы хватило лишь его присутствия, но теперь мне и просто слов стало мало.
— Красиво, не правда ли?
— Очень...
— Ты так любишь закат, что всегда смотришь на него с неким чувством восхищения. Почему?
— Именно в это время получаются лучшие стихи, — поворачивает свою тетрадь ко мне.
Я был до того зачарован этим лицом, телосложением, характером, что мне очень хотелось прикоснуться к своему идеалу. В одно время вот он, так близко, но в другое будто в другой галактике.
Я удачно сдал экзамены, чем порадовал отца. Вот так, возвратившись в комнату на втором этаже, я увидел, как русоволосый сладко уснул на диванчике. Всегда уложенные волосы, теперь небрежно были разбросаны по обивке. Рубашка расстёгнута. А всё тело расслаблено.
Я был зачарован. Во всём теле появилась какая-то истома, а в животе запорхали бабочки. Подойдя ближе к спящему, проверяю дыхание. Ровное. На самом ли деле спит? На весь свой страх и риск, наклоняюсь вниз и слегка касаюсь своими губами губ парня. Отстранившись, провожу языком по своим губам. Сладко. Повторно наклоняюсь и целую, а...
Вдруг чужая рука ложится на мой затылок, и парень, проснувшись и взяв инициативу на себя, углубляет поцелуй. Когда начинает кончатся воздух, отстраняемся. Весь раскрасневшись, отвожу взгляд, но совсем вставать не хочу.
Проводит рукой по моему плечу. Смотрю на него, лицо вновь озаряет лёгкая улыбка.
— Прости, что раз...
— Ты меня любишь, — это звучало не как вопрос, а как утверждение.
— Ты абсолютно прав, — взяв его руку, целую.
Вновь вовлекает в поцелуй.
Той ночью мы стали больше чем просто знакомые, больше чем просто друзья. Мы стали теми, кого можно назвать возлюбленными.
Шло время. К своему семнадцатилетию я уже перерос Луи на голову, а телосложение стало более крепким. Мы стали меньше времени проводить в той душной комнате, а стали больше гулять и наслаждаться отношениями.
Одним вечером, подойдя к месту, где мы расставались, мой любимый человек, взяв меня за руку, произнёс:
— Арчи, обещаешь, что не поддашься суициду? — глаза смотрели прямо в душу.
— В каком смысле? — не понимаю.
— Просто, обещаешь?
— Нет, — он грустно улыбнулся и напоследок, крепко прижавшись ко мне, пошёл домой, перед поворотом ещё раз взглянув на меня.
Утром, Луи не отвечал ни на мои звонки, ни на мои сообщения. Не врубаясь в ситуацию, я понесся в двухэтажный коттедж.
Тишина, как обычно давила на перепонки.
Поднявшись на второй этаж, я обнаружил, что там тоже никого нет, но на столе лежала аккуратно сложенная записка. Развернув, я увидел в ней почерк любимого.
«Привет. Прости, если не отвечаю на звонки и сообщения, но если ты сейчас это читаешь, то... хотя давай не будет о плохом.
Мы так и не подняли тему семьи, да? Я расскажу о себе здесь. Я родился в семье врачей. Что мать, что отец — были оба врачи. Они погибли. В автокатастрофе. С тех пор я жил у своей бабушки в доме сорок восемь вверх по улице. В этом доме, где мы встретились, жили мы с родителями, а эта комната была моей.
В совсем недавно, мне поставили диагноз. У меня рак крови.
Несколько раз, идя в этот дом, я видел тебя, лазающего по заброшенным зданиям. Ровным счётом я не обращал на тебя внимания. Но ты удивил, когда вдруг нагрянув в мой дом.
Прости меня, что боялся заговорить, я так привык к твоим пристальным взглядам, что боялся тебя спугнуть (но то рычание было поистине смешным ^.^).
Я ровным счётом влюбился в твои непослушные каштановые волосы, вечно озаряющее лицо улыбку и синие глаза.
Прости, меня за всё.
Прости, что не смог это всё рассказать напрямую, в глаза.
Прости, что покончил жизнь самоубийством.
Прости...
Я тебя очень сильно люблю до сих пор, даже после смерти.
Утираю слёзы, как девчонка..
Напишу ещё раз, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!
Не повторяй моих ошибок. Живи!