Помолимся о дожде.

POV Йесон. На концерте я, как мог, избегал Шивона. Это трио – ЫнШиХэ – заставляло меня сходить с ума от ревности. Я прекрасно понимаю, что он мне ничего не должен, но демоны внутри нашептывали: «Он с ними. Такие гармоничные. Ты ему не нужен. Ты никогда ему их не заменишь». И сам Шивон, словно в насмешку, избегал меня, не удостаивая даже взгляда. Злость затмила ярчайший свет прожекторов, от которых слезились глаза. Я, улучив нужный момент, приблизился к нему, чтобы обнять со спины. Но он резко повернулся, и получилось даже лучше, чем я планировал – так, как я мог только мечтать. Насквозь мокрая ткань моей рубашки не могла защитить меня от его обжигающе горячего тела. Я забывал дышать, пропуская воздух в легкие без ритма, только когда начинало нестерпимо жечь от его нехватки. Я не замечал ничего, кроме его шальных глаз, и пропустил момент, когда он коснулся отчего-то пересохшими губами моей щеки, а затем резко вскочил, подняв меня. Чертов актер, который сводит с ума своей игрой, заставляя поверить в то, что невозможно ни под каким предлогом. Теперь не от злости, а от обиды, я избегал его, стараясь находиться как можно дальше. Остаток концерта прошел в каком-то тумане. Очнулся я только тогда, когда взглядом зацепился за Библию. Я прекрасно знал эту книгу, она принадлежала Шивону. Странным было то, что он оставил ее посреди гримерки, особенно, если учесть, как дорожил ей.Я поискал его взглядом, но одна из стилисток сказала, что видела, как он уехал. Я обругал себя последними словами, когда очутился перед его дверью. Меня разрывали надвое обида и беспокойство. Последнее все-таки перевесило, и я нажал на звонок. Никогда не видел таких пустых глаз у Шивона. Едва уловимая улыбка, сострадание, усталость – все растворилось, он, как будто, смотрел внутрь. Чтобы остаться, пришлось наврать про менеджера и сломать диван. И это было не желание помочь, я захлебывался в своем эгоизме, чтобы провести как можно больше времени с Шивоном. Постепенно пустота из его глаз уходила, даже смеялся он, по-моему, вполне искренне. Но предложив спать в одной кровати, я погорячился. Бесконечное потакание своим желанием могло привести к тому, что он меня вышвырнет из квартиры, навсегда лишив своего тепла. Я долго не мог уснуть, в отличие от Шивона, который заснул практически сразу же. Даже то, что я отодвинулся максимально далеко от него, не помогло. Мне было страшно, что он не выдержит моего пристального взгляда и проснется, но не пересилить себя и прекратить смотреть на его спину было на грани возможного. Одеяло немного сползло, обнажая совершенный изгиб плеч. Свет от уличных фонарей проникал сквозь неплотно задвинутые шторы, придавая его коже какое-то неземное свечение. Вдруг послышался стон. За своими мыслями я не заметил, как Шивон начал метаться на кровати, комкая простыню. На лбу выступили бисеринки пота, а мышцы, до этого расслабленные, напряглись. Он закричал, я, не зная, что делать и действуя по наитию, прижал его своим телом, ладонями растирая напряженные руки. Шивон продолжал кричать, обняв его еще крепче, быстрыми поцелуями стал покрывать его скулы и щеки – когда-то я так успокаивал брата. Клянусь, в этот момент все мои желания перебило одно: вытащить его из кошмара. Поэтому, когда вместо щеки я прикоснулся к его губам и почувствовал его язык, то опешил, затем, не отрывая губ, перевел взгляд вверх. Глаза Шивона были открыты и абсолютно осмыслены. Не я, а он меня заставил отвечать на свой поцелуй. Не знаю, сколько это длилось, но когда он, опершись на руки, навис надо мной, я испугался того, что сейчас в его глазах промелькнет тень ненависти и брезгливости. Шивон внезапно обмяк, неуклюже завалившись на меня, и снова уснул, спокойно задышав. И я могу поклясться своей бессмертной душой, что перед тем, как уснуть, он прошептал мое имя.