Дефибриллятор

Над Мельбурном давно сгустилась влажная ночь. Гигантский отель, подобный круизному лайнеру, прокладывал себе путь во тьме, освещая его яркой иллюминацией вывески. И почти все люди, находившиеся на его борту, уже видели седьмые сны. Но двое все-таки не спали. Их не успокаивал ни шум волн ветра за окном, ни тошнотворная усталость после длительного перелета, ни даже приказ нового непреклонного и чужого им тренера быть готовыми к завтрашним тренировкам. Один, новоиспеченный капитан, думал о морском волке, который остался далеко-далеко, на суше, и больше никогда не разделит с ним и этой командой очередное рискованное плавание. А другой, штурман, думал о новом капитане корабля, который находится с ним очень близко и далеко одновременно. Всего лишь стена каюты… И возникший по личному заказу нового капитана океан, носящий имя того самого морского волка. Неисчерпаемый, обманчиво спокойный и прозрачный на многие метры, но испещренный глубоководными желобами и впадинами… Новоиспеченный капитан, опытный мореход и матрос, потерял курс и уже третьи сутки существовал при полном штиле. Днем реальность безжалостно обрушивалась на него, а ночью холод так же безжалостно пытался его убить. Напрасно. Этот человек теперь ничего не чувствует. Даже если бы очень сильно хотел, не смог бы ощутить… И только тупая боль в душе сопровождала его. «Любить больно, Но иногда это приятная боль, И чувство, подсказывающее, что ты ещё жив.» Действительно жив. Вернее, существует. И только штурман из его команды все понял.  — Мы его теряем, — сказал он остальным матросам.  — Так спаси его! — хором отвечали они.  — Я… — любопытные взгляды впились в штурмана, как иголки. — Я попробую. Боцман похлопал его по плечу. Юнга с обожанием и восхищением проследил за каждым шагом своего кумира. Рядовые матросы почтительно расступились… Бархатная тьма коридора, нарушаемая лишь полосками света из-под дверей, мягко окутала человека, бесшумно вышедшего из своего номера и так же бесшумно подошедшего к двери соседнего. Стук-шифр… «Не бойся, это я, и я знаю, что ты тоже не спишь». Дверь распахнулась резким движением.  — Заходи, — севшим голосом возвестил хозяин комнаты и исчез в ней. Полуночный гость прикрыл за собой дверь, закрыв её на ключ. Холод. Первое, что чувствует вошедший. Окно открыто нараспашку, но хозяину комнаты было всё равно. Он лежит на кровати поверх одеяла и смотрит в потолок. Такое ощущение, что он совсем забыл о госте, и ему гораздо лучше где-то там, в пучине мыслей, нежели здесь, в реальности.  — Серхио… — штурман тихо зовет капитана по имени. Тот никак не реагирует, продолжая смотреть на потолке фильм о прошлом. Криштиану прокашливается, стремительно пересекает комнату и захлопывает окно. Оглядывается на кровать — ничего не изменилось. Медленно и аккуратно, как будто боясь спугнуть, он ложится на кровать рядом с капитаном и слегка касается его руки. Холодная.  — Серхио… — зовет его Криштиану. Тот тяжело вздыхает, но не поворачивается. Тогда португалец крепче сжимает его ладонь.  — Спасибо, — тихо и как-то отстраненно произносит Серхио. И снова воцаряется молчание. Криштиану ждет, тонкая, как мыльная пленка, грань вот-вот лопнет… И не ошибается. Рамос отчаянно и резко наваливается на него сверху. В его глазах плавятся невыразимая боль и тоска. Ожесточение и злость. Темным угольком отсвечивают безнадежность и несправедливость.  — Почему? — злой шепот, как язык пламени, обжигает ухо. Руки до боли сжимают плечи. — Почему все происходит именно так? Почему именно с нами?  — Это жизнь. Сегодня ты им нужен — завтра они от тебя отворачиваются. Так было всегда, и вряд ли что-то изменится. Новоиспеченный капитан долго и напряженно всматривается в полуночного гостя. Он в замешательстве, он испуган, обманут, он остался один на один со штормом. На его лице вдруг возникает странная блаженная улыбка помешанного. Закрывает глаза. Глубоко и порывисто целует сухие горячие губы, скользя по ним языком. Отстраняется и обессиленно падает на подушку.  — Нет… Ты — не он. А мне бы так хотелось… Серхио замолкает, снова погружаясь в свой нематериальный желанный мир. Криштиану морщится от тоски и собственной бесполезности. Попытка спасения с треском электричества провалилась. Но… так нельзя. Уйти — значит добить. Хладнокровно, жестоко, равнодушно. Бросить на растерзание акулам. Отправить по доске. А переспать — грязно пырнуть ножом в печень, с непонимающим видом отходя от холодеющего тела… Выхода нет. Мы его теряем.  — Разряд, — произносит металлический голос. Криштиану садится на кровати и, колебаясь какую-то долю секунды, ловко устраивается на бедрах защитника. Защитника, которому больше некого защищать.  — Серхио… — имя срывается с губ с горьким привкусом безысходности. Криштиану проиграл, несмотря на все усилия и поступки. Проиграл закономерно и бездарно, потому что с самого начала знал, что расклад не в его пользу. Полюбил человека, которому его любовь была не нужна. Полюбил человека, у которого и без его любви все было. Полюбил человека, который уже любил…  — Серхио… — забирается под тонкую ткань футболки, скользя ладонями по стальным мышцам. Невероятный поцелуй, за который хочется продать душу. Одежда бесформенным комом летит на пол…  — Серхио… — резкие толчки доставляют ни с чем не сравнимое удовольствие. Криштиану наконец-то во власти человека, о котором так давно мечтал. Для них это первый раз, а раньше… Раньше, с другими, им никогда не было так остро и больно. Никогда не хотелось так сильно. Португалец по-настоящему сгорал в пламени страсти. А Рамос грубо зажимал ему рот ладонью, пытаясь заглушить громкие стоны. …Серхио чувствовал себя очень странно. Ему было невероятно хорошо физически, но и невероятно плохо морально. Вина перед Ним сдавила душу, только усиливая ощущения. Оргазм разрушительной волной сбил последние укрепления… Какое же нелепое состояние… Ему стыдно перед ними обоими. Лучше исчезнуть совсем, чем жить с этим.  — Разряд, — голос звучит отчетливее.  — Серхио… — дыхание неровное, пульс слишком частый, зрачки расширены. — Я тебя люблю.  — Ох… — ток бодро пробежал по телу. — Мне кажется, я тебя тоже. Нет, нет, нет… Поцелуй-подтверждение. Еще один. И еще. — Его жизни ничего не угрожает, — голос растворяется, как будто закончилась запись на пленке. Спустя миг шипение пластинки тает в ночной тишине… Экран телефона вспыхивает ослепительной вспышкой падающей звезды. Две пары внимательных глаз мгновенно читают короткий текст. «Чехо, я тебя люблю. Прости, что так поздно.» Криштиану в изнеможении закрывает лицо ладонями, пока Серхио набирает ответное сообщение… «Чертов дефибриллятор. Я тоже тебя люблю.»