Обладание и принадлежность.

Холодно. Парень поежился, обхватывая себя руками. Мороз пробирал до костей, пробираясь через не слишком теплую куртку и тонкую футболку. Зря он так легко оделся. Но узнай об этом Маршал, ему бы обязательно влетело. Наверное. Так что ему он ничего не скажет.Все равно ведь не заболеет. Проверено. И все же, холодно. Облачко белого пара вырывается изо рта шатена, а румянец на щеках становится ярче с каждой минутой. Дениэль стоит спиной к Маршалу, но знает, что тот за ним следит. А он не должен знать, что парню холодно. Ни в коем случае. Это было бы слабостью. Непозволительно слабостью, с которой нельзя мириться. Даже перед этим мужчиной, ставшим самым близким, даже ближе родного брата. Но близких часто приходится обманывать по подобным мелочам, которые мог бы рассказать случайному прохожему. Ради них же. Это известный факт. Сжав губы, шатен опускает голову, слыша позади быстрые сильные шаги. Почувствовал таки. Узнал. Ли всегда обладал способностью угадывать, что чувствует Ден. Эта проницательность иногда даже немного раздражала. Никакой личной жизни. Казалось, что ему даже изменить нельзя. Впрочем, этого он делать и не собирался. Зачем же так обижать? Повода-то нет. Сильные, почему-то всегда горячие руки сомкнулись вокруг талии, а сзади прижалось мужское тело, опаляя шею таким же горячим дыханием. Забавно. Фалларету холодно, а этому хоть бы хны. Передернув плечами, парень сильнее прижался к Маршалу, улыбаясь его словам, раздавшимся над ухом: "Не стройте из себя героя, Ваше Высочество". Высочество.. С некоторых пор повелось такое прозвище. И тогда же Ли стал драконом. Драконом Его Высочества. И только его. Несколько минут они так и стояли. Дениэля согревало мужское тело позади, а он стоял и думал о обнаженных до локтя руках, окольцовывающих его. Неужели, и правда не холодно? Если холодно, то, кто из них больше строит из себя героя? Тут еще поспорить можно. Крашеный брюнет всегда был очень восприимчив к холоду и этот внезапно выпавший снег вряд ли совсем на него не повлиял. Должен был повлиять. А еще он должен был сразу обиженно запроситься домой, забраться руками Дену под куртку и футболку, потребовать возмещения морального ущерба. А тут молчит, еще и согреть пытается. Или сам согреться. Кто его знает? Вдруг, негромкий смешок. А в следующий момент шатен оказывается на земле, учтиво падая, придерживаемый руками. Удивленно посмотрев наверх, на нависшего над ним Ли, он выдохнул еще одно облачко пара, машинально запрокидывая назад руки и не в силах оторваться от какого-то очень нежного лица брюнета. "Мой" - проносится в голове парня и, ему кажется, что это не только его мысль, но и мысль Ли, пойманная его сознанием. "Только мой", - нервно сглотнув, подтвердил шатен. - "И только твой". Взгляд Маршала скользит по лицу Фалларета. По раскрасневшимся то ли от холода, то ли уже от возбуждения щекам, по широко распахнутым темно-медовым глазам, по упавшей на глаза челке, по приоткрывшейся шарфом шее и, наконец, попадает на раскрывшиеся губы. Парень тихонько кивает. Почему-то совсем не хочется начинать умехаться или что-то говорить. Он чувствовал все тот же холод, небольшой слой снега под спиной, чувствовал сильные мужские руки, расставленные по бокам от него, колени, соприкасающиеся с его бедрами, все тело, нависшее над ним и дыхание, уже замершее в двух сантиметрах от его губ. Не выдержав, Ден подается вперед, соприкасаясь с губами брюнета в легком поцелуем, лишь чуть-чуть сминая их своими. А затем отстранился, с негромким звуком выпуская губы Ли. Я люблю тебя. Это говорят лишь глаза. Глаза обоих, с одним и тем же трепещущим теплым огоньком в глубине у шатена карих глаз, у брюнета - синих. И оба они легко это читают. Внутри Фалларета все сжимается от ощущения принадлежности. Он прерывисто выдыхает, а лицо его искажается от эмоций. Хочется застонать, хочется взвыть, хочется действительно стать с этим мужчиной одним целым, жить и обитать в одном мире, в одном теле, с одними мыслями, действиями, желаниями. Все одно на двоих. Только так. Хочется не просто временного соития. Хочется большего. Но это невозможно, как бы он не старался. Хочется рвать на куски от этого бессилия. Но разве поможет? Люблю. Дениэль напрягается всем телом, дрожа то ли от холода, то ли от напряжения, и стискивает зубы до скрипа, сжимая руки в кулаки и пытаясь сдержать ненужное желание ударить Маршала. Странное желание. Ненужное желание. Отрицательное желание. А мужчина понимает и это. Вздохнув и крепко прижав к себе парня, он посадил их обоих прямо на снег. Успокаивающий шепот раздался над ухом, с иногда мелькающими укорами и пошлыми угрозами. Он гладил шатена по голове, не спеша укачивая, и прижимал к себе, стараясь подарить ему эту ощущение одного целого. И, казалось, что сейчас даже сердца их обоих бились в едином ритме, одновременно сначала ускорившись, а затем начав замедляться. Ненавижу тебя. Это последнее, что произносит парень перед тем, как затихнуть, стискивая руками куртку Ли на спине и отчаянно вжимаясь в тело мужчины, словно боясь, что тот прямо сейчас встанет и уйдет. Он не переживет этого. Умрет прямо здесь. На этом месте, чуть передвинувшись на четвереньках в сторону, прижавшись к холодной каменной стене, воображая, что это Маршал, воя от понимания собственного самообмана. Умрет, замерзнув от холода и одиночества. Ненавижу потому, что безумно люблю. Найти под воротом куртки оголенную шею. Дурак. Даже шарф не одел, а тут такая погода разыгралась. Ласково поцеловать ее, все же разжав уже начавшие болеть от напряжения зубы. Нужно было как-то подтвердить свои слова, показать, насколько безумно он его любит. Безумец. Он безумец. Безумец от любви к своему мужчине. Своему. Только своему. После этого на пару минут образуется тишина. Слышно, как в гуляет и шуршит опавшими листьями и снегом ветер, как где-то далеко болтают школьники-младшекурсники. Чувствуется, как в унисон, с небольшой погрешностью, бьются два сердца. - Малыш... Я замерз. Может, пойдем домой? - тихий голос раздается над ухом совершенно неожиданно, от чего Фалларет вздрагивает, резко открывая глаза. Секунда. Еще одна. До мозга доходит, ЧТО только что произошло. Очередной выплеск эмоций, который парень не сумел удержать в себе. А это значит, что теперь ему будет опять стыдно за это. И он теперь снова станет собой. Или не совсем собой. В любом случае, такое повторяется не чаще, чем раз в два-три месяца. А значит, Ли еще долго придется удерживать свое пошловатое Его Величество. Усмехнувшись, парень не спешит отстраняться от брюнета. Одна его рука, сжимавшая черную грубую кожу куртки, расслабилась и проскользила вниз к пятой точке мужчины, останавливаясь там. Губы нашли ухо и игриво прикусили за сережку, чуть оттягивая. - Значит, точно, пойдем, - голос звучит грубо, превратился в рычание, а руки подхватили Дениэля и подняли над землей, быстро неся в нужном направлении. Одновременно шатен чувствовал, как на его шее, которую уже давно не закрывал шарф, появляется новый засос, и едва не зашипел от этого ощущения, вцепляясь в плечи мужчины мертвой хваткой. - Ты же не хочешь, чтобы я взял тебя прямо на улице? Еще заболеем. Тогда точно никакого секса у нас бы не было. И Фалларет тихо засмеялся. А он был бы не против. Правда. Ведь это означало бы официальный больничный Ли и, как минимум, неделя в их общей кровати. А вылечились бы они быстро. Согревая друг друга теплом и жаром тел.