Уровень счастья

- Финч, я в порядке! – тихий шепот мистера Риза переходит в еле слышное эхо, и Финч замирает в кресле, прислушиваясь к посторонним звукам в эфире. Он не настаивал, чтобы напарник сообщал ему обо всех своих передвижениях. Но эти короткие сигналы о том, что ничего страшного не произошло, были для Гарольда гораздо ценнее, чем информация, которую Риз попутно собирал о новом номере. - Как вы держитесь, мистер Риз? – осторожно спрашивает Финч. - Как всегда. Ты что, переживаешь за меня? – в голосе Джона слышится ирония, а потом он усмехается прямо в ухо Гарольду. - А вы считаете, что я спрашиваю из вежливости? - иронично отвечает он. - Может быть, Финч. Я свяжусь с тобой позже, - мистер Риз уходит из эфира, а Гарольд продолжает слушать. Он слышит собственное дыхание и неожиданно взволнованное биение сердца. А потом, приложив ладонь к груди, несколько раз глубоко вдыхает. Когда в последний раз Риз надолго исчез с поля зрения, Гарольд не на шутку разволновался. Он понимал, что напарник объявится, что ничего опаснее, чем, как говорил сам Риз, «простреленных коленных чашечек» произойти не может, и, тем не менее, отсутствие Риза, Джона, в ухе заставило Финча наконец понять, что эти чувства уже не просто дружба. Риз догадывался, что вежливость Гарольда тут совершенно не причем. Он действительно волновался. И этот трепет в голосе, а затем во взгляде серо-голубых глаз, которыми Финч смотрел на него снизу вверх, подрагивающие ресницы, легкий незаметный румянец на щеках, плотно сжатые губы – все сигналило об одном: Джон перестал быть другом, перешел на другой уровень. Уровень невероятной заботы, трогательной нежности и персональной для него, Финча, важности. - Мистер Риз? – шепот Гарольда в ухе, и Джон прислушивается. – Джон! Он произносит его имя, будто растягивает карамельную конфету по языку – мягко и невероятно плавно, а затем слышится cглатывание, от которого у Риза потеет затылок. - Гарольд? – ответный прилив крови к вискам у Финча происходит незамедлительно, и он спиной ощущает тепло, накрывающее целиком и полностью. – Мы должны поговорить. Я сейчас буду! Три коротких слова сковывают Финча в пределах кресла, и он смотрит в одну точку, ничего не видя. А потом спохватывается и стремительно несет себя к книжным полкам, спрятанным в полнейшей темноте. Там, чуть запрокинув голову, насколько позволяет шея и пронизывающая ее боль, он тяжело и рвано дышит от ощущения тяжести в брюках. Предательская горячая тяжесть, требующая свободы и Риза. Финч дергает застежку ширинки и сжимает губы, чтобы не застонать в голос. Вверх-вниз проводит пальцами вдоль ствола, накрывает ладонью головку, и в этот момент слышит лязг библиотечной решетки. - Финч! – силуэт Джона виден в лунном отражении окна, но Гарольд не хочет подавать вид, что он видит его. – Гарольд? – тревога в голосе Риза задевает, и Финч вот-вот готов обнаружить себя, но вздрагивает, все еще двигая рукой, и гулко всхлипывает. Джон замирает в полушаге. - Я … я не вовремя, да? «Да, мистер Риз, ты пришел не кстати и совершенно не вовремя. И вообще нужно было постучаться, прежде чем войти, это элементарная вежливость», - тараторит в голове Финч, пока судорожно застегивает ширинку и отрывает спину от книжной полки. Дышать все еще сложно, и пересохшее горло не дает возможности говорить, от чего Финч конфузится и молча делает шаг навстречу Джону. - Прости, - наконец выговаривает он. – Этого ты больше не увидишь. Джон заглядывает в глаза, потом касается ладонью плеча и сжимает его. - Мы же доверяем друг другу, правда? Гарольд, хватит от меня прятаться. Хватит убегать от самого себя. Ты имеешь право чувствовать. Я хотел об этом с тобой поговорить. Финч волнуется, и он рад, что вечер скрывает его пылающие щеки и подрагивающие губы, но не может унять сердцебиение и желание также легко прикоснуться к Джону. Джон понимающе берет его ладонь и прижимает ее к щеке. Щетина мягко щекочет кожу, и Гарольд из любопытства подушечками пальцев начинает рисовать на щеке узор. Риз вдруг скрывает взгляд под длинными ресницами, и в уголках его губ появляется ласковая и теплая улыбка. От легкого прикосновения губ Джона на своем подбородке Финч ощущает дрожь в коленях. И вообще ноги превращаются в воздушную сладкую вату, и единственный способ удержать равновесие – зацепиться за ближайшее крепкое тело. Едва руки Финча касаются ребер, Риз вздрагивает. Финч держится крепко, даже, наверное, крепче, чем нужно, но Джону приятно, и он готов поддержать его, аккуратно обхватывая больную спину. - Тебе там больно? – губы касаются уха, и Финч будто окунается в ледяную прорубь. - Пока нет, - признается он. – Отпусти меня, пожалуйста! Риз аккуратно отпускает руки и убеждается, что Финч уверенно стоит на ногах. - Я бы не хотел, чтобы это случилось здесь, мистер Риз, - волнение в голосе Финча, возможно, станет фетишем Джона, но он пока об этом не знает, и только учащенный пульс напарника подсказывает, что торопиться рано. - Хорошо, - кивает Риз, протягиваю Гарольду руку, Финч протягивает руку в ответ. И они крепко сплетаются пальцами. Луна, единственный источник света в этот час, освещает их силуэты. Они слышат тяжелое и прерывистое дыхание друг друга. Финч вдруг тянет Джона к себе, слегка наклоняет и удивительно крепко прижимается губами к его губам. Барьер, которые оба построили, вдруг рухнул. Кожа Финча похожа на бархат. Джон с неприкрытым удовольствием проводит ногтями вдоль груди и закрывает ладонью его сердце. Оно трепещет – маленькое, юркое, встревоженное сердце его воробушка. Гарольд Финч – это сокровище, так считает Джон и, внимательно глядя на полуопущенные веки и чуть подрагивающие в улыбке губы, да-да, Финч улыбается ему, теряется в догадках, за что? Крепкие бедра Риза, нависшие над ним, дрожат. Гарольд ощущает нервную дрожь рук, на которые опирается Джон. Он широко открывает глаза и встречается с Джоном взглядами. Глаза Риза темны и глубоки, и похожи на миндалинки. Гарольд ощущает во рту горько-сладкий привкус, какой бывает, когда надкусываешь этот орешек. Его Джон, горячий и влажный, от чего кожа при лунном свете чуть блестит, всегда должен быть рядом, решает для себя Гарольд. А еще он обязательно подумает о том, как объяснить ему, что желание любить мистера Риза настолько сильное, что нет в мире таких слов, чтобы объяснить это. Джон опускается на него медленно, покачиваясь бедрами, но лишь настолько, чтобы перехватить губами мочку уха и шепнуть воздушное «Фиииинч!». Гарольд обхватывает ладонями его шею, и Риз совершает невероятное с ним вместе, так, чтобы Гарольд оказался сверху. А потом бережно, легчайшими движениями гладит ему спину и бедра. Финч сжимает зубы и выдыхает. Его ладони касаются паха, Джон толкается бедрами, заигрывает, но не торопит. Сейчас им обоим достаточно просто взаимной трогательной ласки. Уровень доверия пройден, наступило время счастья.