Пари - штука коварная

С тихим свистом цепь стремительно разрезала воздух. Но, несмотря на скорость, противнику удалось увернуться. Причем сделал он это с насмешливой легкостью, швыряя в ответ веер острых, как лезвие бритвы, карт. Теперь отступать пришлось Курапике: перспектива заработать себе пару кровоточащих дыр не вдохновляла, пусть даже она и способна их залечить. - А ты теряешь хватку… - с ухмылочкой заметил Хисока, когда джокер срезал у Курапики прядь волос. К его разочарованию, девушка даже не дрогнула. Мановение руки – и карты вернулись обратно в его ладонь. - Сволочь! – прошипела она, пытаясь отдышаться, рукавом стирая с лица испарину. Выдержка Курапики была на исходе, хотя сражались они от силы минут пять. А до полуночи оставалось еще как минимум полчаса. Зря, очень зря Курапика пришла сюда, в актовый зал закрытой на каникулы школы, раньше назначенного времени. Она хотела побыть в тишине и одиночестве, чтобы хоть как-то успокоиться и вернуть контроль над собой, и надеялась, что пустое здание будет для этого как нельзя кстати. День оказался поистине выматывающим: приходилось куда-то ездить, проводить переговоры, угрожать, проверять документы и прочее, прочее. Только до перестрелки не дошло. В принципе, мафиозная рутина. Однако итог встречи с Хисокой (разумеется, по делам) значительно усложнил Куруте последующую половину суток. Хотя усложнил - это еще мягко сказано, Курапика была как выжатый лимон. Последние пару часов оказались просто пыткой: при любом неосторожном движении ее бросало в жар, накрывало лавиной острых ощущений, что не позволяло адекватно воспринимать действительность. Только ценой неимоверных усилий она не позволяла всей гамме испытываемых чувств проявиться на лице. Но чем ближе к полуночи, тем сложнее было ей контролировать свои действия. Но вот только она, взломав нехитрый замок, пробралась сюда и аккуратно устроилась на одном из отодвинутых к стене мягких стульев, в зале вспыхнул свет, и ее одиночество было нарушено. Начался театр одного актера. Вернее, цирк одного клоуна. Сперва, измученная за день Курапика даже обрадовалась его появлению, надеясь про себя, что побыстрее закончит с этим дурацким пари, но… Хисока, буквально из ниоткуда появившийся на сцене, где в иное время школьники получали свои дипломы, имел другие планы. Сперва он поклонился, приветствуя свою единственную на данный момент зрительницу, и по-дирижерски всплеснул руками, заставляя колоду карт распасться на отдельные картонки и образовать над ним идеальный полукруг. «Раз время еще есть, почему бы не развлечься», - произнес он, с предвкушением улыбаясь. Зная, насколько своеобразными у Хисоки были развлечения, Курапика заранее прокляла все и вся. Плохое предчувствие ее не обмануло. Некоторое время Хисока еще красовался на сцене, но публика была неблагодарная. Так что, дабы привлечь ее внимание, он швырнул пару карт в ближайшие к девушке кресла. Ткань разорвалась с неприятным треском, а Курапика скривилась и мысленно пожелала Хисоке много «хорошего». Но предупреждение для нее было очевидно. Хисока щурясь, как кот, поманил Куруту пальцем, и она поняла, что ее в покое не оставят. Придется либо уворачиваться, либо отбиваться, либо нападать самой. Ни один из вариантов Курапику сейчас не устраивал, но как всегда, когда судьба сталкивала ее с Хисокой, вместо выбора для нее существовала только его иллюзия. Нет, убить ее фокусник, не убьет, если, конечно, самоконтроля не лишится, но покалечить может. А приятного в этом мало, даже несмотря на ее способности к самоисцелению. Так что просто так терпеть это Курапика не собиралась. Демонстрировать слабость она не собиралась тоже. Несмотря ни на что. Вот только… Дело совсем не в страхе, который вызывают у противников Хисоки его огромная сила и хитрость, а также экстравагантные (извращенные) замашки. Курапику же подобное не слишком пугало: если уж Хисоки бояться, то как с Пауками быть? Что же касается его извращенных замашек, то… Курапике, к несчастью, не впервой быть их жертвой, о чем она пыталась думать как можно реже. Правда, подобные пусть и взаимовыгодные отношения не переставали ее раздражать. Собственно, поэтому сегодняшним днем она высказала все, что думает о подобном времяпрепровождении. Обмен резкими и ехидными фразами дошел до спора о том, насколько низменные инстинкты властны над людьми и стоит ли им потакать… А потом выведенная из себя Курапика, чего уж греха таить, банально поддалась на провокацию. Всего лишь пари, которое, по уверениям Хисоки, было абсолютно не опасным для жизни, зато сулило огромную выгоду в случае ее победы. О нет, фокусник даже не солгал, это действительно не угрожало ее жизни, но в остальном… все было очень, просто ошеломляюще плохо. Логика, конечно, убеждала, что надо просто извлечь выгоду из этой ситуации, а значит, держаться до конца. Все-таки силы воли Курапике было не занимать. Но черт подери, сражаться? Сейчас?! Да, конечно, можно утешить себя тем, что возможно однажды им придется по-настоящему сразиться, так почему бы еще раз не увидеть его способности? Вполне рациональная мысль. А сейчас надо мыслить только рационально. Да-да, побольше логических цепочек, планов, прогнозов… и не отвлекаться ни на что другое! «Мыслить, рассуждать, не чувствовать, - командовала себе Курапика. – Не чувствовать! Не… ох, как же это… » Отгородиться было практически невозможно. Девушка гневно взглянула на Хисоку. Очевидно, что он не просто так решил на нее напасть, совсем не из вечной его тяги к сильным противникам. Он, сволочь такая, специально это делает, чтоб лишний раз поиздеваться над Курапикой! Одного взгляда на его довольную размалеванную физиономию достаточно, чтоб понять это. Но пусть не надеется. Ради возможности платить за информацию и за алые глаза по-другому, Курапика вынесет все. Она сотрет с его лица эту наглую усмешку. «Я должна справиться». Увы, сейчас девушка не клялась себе в этом, как днем, а уговаривала себя, собирая волю в кулак. И еще злилась, потому что должна была заранее предположить такой исход и прийти на место встречи ровно в полночь, как было уговорено. Вот почему, когда фокусник объявляется, здравый смысл от Курапики ускользает? - Почему бы тебе просто не признать поражение? – вкрадчиво поинтересовался Хисока, вновь бросая в девушку карты. На этот раз она не смогла просто отскочить, и пришлось отбивать их цепью. Но для этого все равно потребовалось слишком много быстрых и резких движений, которые усугубляли ее состояние. Пришлось закусить губу, чтобы не издать ни звука. Заметивший это мужчина смотрел на нее с явным торжеством и с ехидным «сочувствием». Цепь, которой Курапика, собрав последние силы, послала в ответ, даже не заставила Хисоку двинуться. - Да ладно, Курапика. Я же вижу, как тебе тяжело. Когда ты в таком состоянии, сражаться – это не то, что я хочу с тобой делать, - с притворной жалостью говорил он, искушая девушку. – И ты согласна со мной, не правда ли? Не дожидаясь ответа, Хисока спрыгнул со сцены и плавно подошел поближе к Курапике, замершей в боевой стойке. Ее едва заметно трясло, лицо пылало, а на губе набухали капельки крови – этого она даже не заметила. - Но ты сама вынуждаешь меня. Твоя выдержка удивительна, не спорю, я всегда восхищался твоей силой воли, но… выиграть тебе не позволю, - Хисока был удивительно честен. - Да и ты сама разве хочешь этого? Курапика постаралась вложить в свой взгляд как можно больше отвращения. Убедительности ей не хватало, так как в его словах была доля истины. На самом деле, проиграть… было очень даже заманчиво. Искушающий голос Хисоки всколыхнул определенные воспоминания. Но Курапика не собиралась поддаваться каким-то низменным инстинктам, а тем более упускать такой шанс. Концентрируясь на собственном дыхании, в попытках игнорировать все остальное, она взглянула на часы. - Да, неужели? Еще семнадцать минут, Хисока. Ничто по сути, - как можно более спокойно сказала она. – Так что, будешь нападать? Она подумала, что сражение – это еще не самый плохой вариант, если допускать мысли только о его ходе, продумывать стратегию и тактику. И даже если ее ранят… вдруг боль показалась не слишком большой ценой. А что же Хисока? Летящие на нее карты были достаточно красноречивым ответом. Но на этот раз уклоняться от них было немного проще: теперь мужчина бросал не все карты разом, а одну за другой, вынуждая девушку перемещаться из стороны в сторону. Вдруг Курапика вскрикнула и пошатнулась, хотя очередная карта впилась в стену позади, пролетев на некотором расстоянии от девушки. Тут до нее дошло, почему Хисока изменил тактику: так Курапике приходилось больше двигаться. И в какой-то момент тело просто перестало ей повиноваться. Следующая карта, уже готовая пропороть ей руку замерла в паре сантиметров от ее кожи. Только Курапика даже не сразу заметила это: внезапно окружающий мир потерял четкость. Всеобъемлющий безудержный жар, нарастающий внутри ее тела, разрушал концентрацию и координацию. Судорожно ловя ртом воздух, Курапика вся сжалась, обхватила себя руками, впиваясь пальцами в плечи. Но боли было недостаточно, чтоб перекрыть все остальное. - Это твой предел, - произнес Хисока, с удовольствием вглядываясь в лицо девушки, на котором было неподдельное страдание. – Ты дрожишь, горишь, ты сходишь с ума… и это зрелище поистине очаровательно. Я сам едва сдерживаюсь… Издав предвкушающий стон, он спрятал колоду карт и подошел вплотную к Курапике. - Мучительно, безумно мучительно… теперь ты чувствуешь, какой пыткой может быть наслаждение? На что способны инстинкты, доведенные до абсурда, - хотя Хисока стоял рядом, его слова едва доходили до девушки, с трудом пробираясь сквозь неясную пелену, окутывающую ее сознание. – Ты упрямо противишься им, но зачем? Ты обманываешь себя, отрицая их, отрицая то, что тебе нравится наш с тобой, как ты выражаешься, «способ оплаты». Стыдишься называть вещи своими именами? Забавно. Говоришь, что тебе не нравится, но…Я видел, как откликается твое тело, я слышал твои стоны… такие сладкие, страстные. Вырвавшись из плена приятных воспоминаний, он наклонился поближе, так чтоб их лица оказались на одном уровне. Поймал затуманенный ощущениями взгляд Курапики и мягко, растягивая слова, произнес: - Тебе не нужна эта победа. Совершенно. Дай мне знак, и ты получишь то, что действительно жаждешь. Хисока протянул руку, желая коснуться ее и одновременно сдерживая себя от более грубых, решительных действий. Но и этого движения было достаточно, чтоб Курапика сделала резкий шаг назад. А потом она оступилась и, нелепо взмахнув руками, упала, потеряв сознание. - Ты проигра-ала, - довольный голос Хисоки был первым, что Курапика услышала, придя в себя. Она поморщилась, не обращая внимания на смысл его слов, сосредоточившись на окружающей ее обстановке. Кажется, что они в школьном медпункте: всюду еле уловимый запах лекарств, ряд кроватей, стены с плакатами о медицине. Курапика лежала на кровати, пытаясь сообразить, почему она собственно здесь находится. Так, она сражалась с Хисокой, а потом перед глазами все поплыло. Кажется, он что-то говорил в тот момент… Курапика попыталась оценить нанесенный телу урон: голова слегка побаливала, во всем теле была неприятная слабость и вроде все. Но стоило встать, как ее вновь повело от терзающих ее весь день ощущений. С тихим стоном она села, на тихонько скрипнувшую кровать, бросила исподлобья полный укора взгляд на Хисоку. Тот сидел на соседней, расслабленно наблюдая за действиями Курапики. И тут до нее дошло: - Погоди, ты сказал… - Что ты проиграла, - ей с готовностью повторили. Ответом Хисоке был полный скепсиса взгляд: - С чего бы это? Я не говорила, что сдаюсь, не просила секса и ничего не трогала, - Курапика возмущенно скрестила руки на груди. – Условия выполнены, победа за мной. Так что за новую информацию или глаза, если они, конечно, будут, я расплачиваюсь деньгами или иным способом. Приемлемым для меня. Курапика осеклась из-за явной насмешки в глазах фокусника: - Разве я что-то путаю? – уточнила она с угрозой. - Все верно. Но ты все равно не выдержала оговоренное время, - ласково возразил Хисока, пересаживаясь к ней и собственнически кладя руку на плечо. – Потерять сознание, когда осталось так мало… Какая жалость, верно? Оставалось совсем немного… Но инстинктам ты все-таки поддалась… хотя не таким образом, как я хотел. Хисока говорил, все крепче прижимая ее к себе, и сердце девушки срывалось на бешеный ритм, от бархатистого голоса, от обжигающего ушко дыхания. Но оставить подобные обвинения без внимания не могла. - Да ты издеваешься… - ошеломленно прошептала она. – Если бы ты не швырял в меня эти… карты! Ты знал, что так будет, ты специально! В конце она едва не сорвалась на полный обиды крик. - Ну что ты, мне просто стало скучно, - оправдания Хисоки были абсолютно неубедительны, особенно, когда его рука вдруг легла ей на живот и стала поглаживать. Курапика судорожно вздохнула. Даже сквозь одежду его прикосновения обостряли все остальное. –Упрекать меня в таком... нечестно, - Хисока разыгрывая «обидку», легко куснул ее за ухо. – А для такой победы все средства хороши. И потом… если бы кто-нибудь другой напал? Ты бы их тоже обвиняла? - Так не… не напали же, - с трудом возразила она, понимая, что надо отсюда бежать со всех ног. – Да и… они бы просто меня убить хотели, не то что… Не успела Курапика подкрепить тираду гневным взглядом, но вышло как-то жалобно. И слишком соблазнительно, чтоб он продолжал тратить время на пустые разговоры. Шумно выдохнув, Хисока опрокинул девушку животом на кровать. В конце концов, ему и так пришлось себя сдерживать, чтоб не наброситься на Курапику сразу же, в зале. Но он не смог упустить великолепное зрелище того, как она изо всех сил борется с собой: ее зажатая напряженная поза, ее лихорадочно горящие щеки и немножко безумные от подавляемого желания глаза, ее приоткрытый от нехватки воздуха рот, в который так и хотелось впиться, ворваться… – Хисока?! – вопросительно взвизгнула Курапика, чувствуя щекой прохладную простынь. У нее не было сил даже на возмущение. И, откровенно говоря, сопротивляться не хотелось совершенно. Да и не получилось бы: ладонь мужчины, лежащая на ее спине, крепко прижимала девушку к постели. Курапика полулежала, поджав под себя колени, разметав руки по постели, и чувствовала себя абсолютно беззащитной в подобной смущающей позе. Ее будоражило осознание того, что Хисока может делать с ней, что угодно, что она беспомощна, она может только раствориться в его прикосновениях. И это то, чего она сейчас хочет больше всего. Заметив, что сопротивления ему не оказывают, Хисока убрал руку со спины девушки и нетерпеливо стянул с Курапики брюки вместе с нижним бельем. Не тратя времени на лишние прелюдии, мужчина заставил ее приподняться на коленях, выгнувшись, подавшись навстречу его рукам, и по-хозяйски просунул ладонь между бедрами, вызвав этим сдавленный стон. - Ай-яй, если б ты хотела победить, то не была бы настолько мокрой, - с наслаждением протянул он. – Но сначала надо кое-что вынуть… На глазах девушки выступили слезы, и она не смогла удержаться от всхлипа, когда Хисока аккуратно вынул из ее лона небольшой, влажно поблескивающий шарик, принесший Курапике столько мучений и заставивший в конце концов проиграть. Подумать только, такая мелочь смогла настолько легко лишить Курапику самоконтроля! Еще днем она бы ни за что не поверила в подобный бред. И сейчас, когда Курапику наконец освободили от истязавшего ее предмета, ей стало легче… …лишь на краткий миг. Невыносимая в своей жестокости, в своей тоске пустота охватила ее тело и сознание. Жутчайшее разочарование, от которого настолько хотелось кричать, что ногти впивались в ладони, а зубы сжимали простынь. В голове осталось только одно желание, только одна потребность – заполнить. Заполнить целиком, до блаженной тесноты, до исступления… Чувствовать чужое тепло и движение не только снаружи но и внутри, не оставляя места логике, стыду и одиночеству. Но… Неужели, все закончится вот так? Курапика с трудом приподнимается на дрожащих локтях, борясь с желанием повернуться и взглянуть на мужчину, боясь не то заплакать, не то взмолиться. Ее нервы на пределе, натянуты как струны. Еще немного и она просто… Но за секунду до отчаянья обжигающие руки Хисоки ложатся на ее бедра, крепко сжимают, притягивая к себе, и она успокаивается. Резкий толчок не приносит боли, только желанное наслаждение. Но заполненность почти сразу же сменяется новой пустотой. Оглушающей, но недолгой, влекущей за собой новую порцию удовольствия. Курапика слишком долго терпела, чтобы думать о морали и смущении, чтобы сдерживать собственный голос. А Хисоке слишком нравилось слушать ее стоны, надрывные, высокие, становящиеся все более развратными с каждой новой встречей. Он тоже не мог, да и не хотел молчать. Зная, что девушка под ним не такая спокойная и бесстрастная натура, какой хочет казаться, он всегда стремился сорвать с нее эту маску и расшатать эти ее нелепые принципы. Хисока упивался тем, что может довести ее до такого состояния, когда в ней остается только настоящее, неопознанное, необузданное, лишенное какого-либо налета и контроля, когда она поддается, отвечает любому его прикосновению, тянется навстречу. Убыстряя движение, врываться глубже и глубже, пронзать так, чтобы ее тело навсегда запомнило его, чтобы Курапика чувствовала его власть и больше не могла без этого обходиться, - все это буквально лишало его рассудка. Хисока не был полностью уверен, что победит, если им придется сразиться по-настоящему, насмерть. Но, что касается постели, то, как бы Курапика ни старалась остаться безучастной, он этого не допустит. О да, небольшое сопротивление, разумеется, только подливает масла в огонь. И тем приятнее потом насаживать строптивую девчонку на свой член. Заставляя ее кончать снова и снова, вопреки ее желаниям. Эта игрушка еще интересна, еще не раскрыт весь потенциал, и Хисоке приходится сохранять хоть немножко благоразумия, чтоб не сломать ее раньше времени. Сегодня он переусердствовал с условиями пари, но это можно объяснить раздражением. Пусть только в сексе, но Хисока считал, что Курапика принадлежит ему и только ему, так что был недоволен бунтом и захотел проучить ее как следует. Да, это было слишком для пока что не очень опытной девушки, зато теперь она понимает, что от него просто так не избавиться. Ведь понимает же? Хисока наклонился к ней, хватая за не слишком длинные волосы, заставляя еще больше выгибаться. Чуть повернув ее голову, облизнулся, глядя на напряженные веки, на сверкающие на ресницах и щеках слезинки, на соблазнительно открытый ротик, судорожно ловящий воздух. Восхитительное зрелище только для него одного. «Что бы ты сделала, увидев собственное лицо сейчас?» - с ухмылкой подумал Хисока, наращивая темп. Вдруг тело под ним задрожало, достигая пика наслаждения, а мужчина все не останавливался, удерживая ее. В голове промелькнуло легкое сожаление о том, что он не избавил Курапику от одежды полностью и не может пока поставить на ее нежной и беззащитной спине парочку отметин. Ну да ладно, это решаемо. И все же, зачем носить так много одежды? Тем более абсолютно не… Хисоку накрыла волна оргазма, сметая обрывки нелепых и поверхностных мыслей. Курапика понимала, что надо вставать, надо привести себя в подобающий вид и возвращаться к делам клана Нострад, но сил не было. Абсолютно. Все-таки это был адский денек, а уж его завершение… Курапика, полностью вымотанная, лежала на боку и не могла уговорить себя ни на малейшее движение. Отчего-то ей было очень хорошо лежать вот так, нежась от приятной усталости довольного тела. И мысли вроде «ну вот, опять», «что я натворила?» и прочее, совершенно ее не беспокоили. Может, ей надо признать наконец, что такое вот времяпрепровождение с Хисокой ей очень даже нравится? И более того, она нуждается в этом. «До чего я докатилась», - скорее по привычке она себя упрекнула. Но не ощутила никаких уколов совести. Дальнейшему ходу мыслей помешал Хисока, который поднял ее и бросил на другую, устланную одеялом кровать. Не имея ни малейшего понятия, что ему еще надо, Курапика отстраненно чувствовала, как ее заботливо закутывают в это самое одеяло, лишая даже теоретической возможности освободиться. Когда из «кокона» виднелось только ее лениво-удивленное лицо, мужчина вновь с легкостью взял ее на руки. - Тут больше делать нечего. Тем более, что нас собираются потревожить, - хитро ухмыльнулся фокусник, отвечая на невысказанный вопрос. И действительно, где-то вдали послышался звук сирен. Наверное, кто-то увидел подозрительный свет или услышал шум, вот и вызвал полицию. Но Курапике было все равно, потому что в руках Хисоки было тепло и уютно, хоть одеяло стесняло движения. И еще, как ни странно, в них было безопасно. Но жутко клонило в сон. Кажется, она немножко рада, что проиграла. Или не немножко? «Себя обманывать глупо, - с неохотой признала она, закрывая глаза и устраиваясь поудобнее. – Но Хисоке об этом знать не стоит…» - Надеюсь, ты помнишь о том, что следующие три дня принадлежишь только мне? – негромко спросил он, пинком открывая дверь черного хода. Но девушка уже спала. Огни ночных улиц освещали ее по-настоящему спокойное, расслабленное и поэтому притягательно беззащитное лицо. - Ладно, завтра напомню… - предвкушающе улыбнулся фокусник. Заключать с Курапикой пари ему определенно понравилось. - Надо будет как-нибудь повторить.