***
Гриммджоу очутился неизвестно где. Он, все такой же промокший, остервенело смотрел по сторонам, поражаясь все больше и больше тому, что он видел перед глазами. Посмотрев вниз, сообразил, что стоит на стене дома, и первое, что он сделал, лег и зацепился за оконную раму, закрывая глаза и думая, что вот-вот сорвется в пропасть. Но время шло, секунды мерно отсчитывали свои шаги, а Гриммджоу никуда не падал. Он поочередно открыл глаза, осторожно поднялся на ноги, пару раз топнул, — чтобы уж наверняка! — и несколько капель сорвались с его волос, ударившись о бетон и превратившись в брызги. Джагерджак вновь начал оглядываться, пытаясь понять, где же он оказался. Его окружали перевернутые на девяносто градусов строения со стеклами, за которыми, как он думал, хранилось что-то запретное, а от того интересное. Зданий было так много, что для того, чтобы их посчитать, нужно обязательно иметь терпение со стальными нервами. По небу медленно тащились облака, оставляя тени на стенах безлюдного города. Небо казалось таким высоким, что даже если высоко прыгнуть, то до него все равно будет не достать. — Да что это за место?! — закричал Гриммджоу, и его слова, подхваченные появившимся ветром, разнеслись по внутреннему миру Ичиго Куросаки. — Эй!! — сложил руки рупором около рта. — Тут есть кто?! Но никто ему не ответил, чем еще больше взбесил разгневанного арранкара. Он отправился бродить по зданиям, перепрыгивая с одного на другое, но никого отыскать так и не смог, словно этот город вымер, охваченный страшной эпидемией. После каждого пересеченного здания Гриммджоу становилось не по себе, и он поймал себя на мысли, что даже в Уэко Мундо уютнее, чем среди этих серых зданий, наводящих тревогу. Он обреченно плюхнулся на стену непримечательного небоскреба, размышляя над тем, что ему делать в сложившейся ситуации. В его голову пришла, как он сам решил, гениальная идея — обрушить парочку домов. Кто знает, может, так он сможет отсюда выбраться? Когда Джагерджак направил руку на приметившее строение, позади него раздалось: — Кто ты такой? Арранкар резко обернулся назад, широко распахивая глаза. Перед ним стояла точная копия Куросаки. Ну... почти что. Весь белый, будто хрусталь, а глаза черные, отталкивающие и смотрящие с толикой презрения. На лице — широченная ухмылка, которой Джагерджак даже позавидовал. — Оглох? Я спрашиваю: кто ты такой, — четко отчеканил каждое слово, чтобы арранкар уж точно ответил, потому что повторять дважды Пустой не собирался. — Э-э, я... а ты? — Гриммджоу продолжал рассматривать незнакомца, сам того не осознавая. — Тебе это знать не обязательно, — фыркнул Пустой и потянулся к рукояти за спиной. — Проваливай отсюда, если не хочешь себя по кускам собирать. Джагерджак наконец вышел из ступора, поднялся, во все глаза смотря на тесак, обмотанный черным бинтом. Угрозу он пропустил мимо ушей. Альбинос незамедлительно выставил оружие перед собой, готовясь выполнить обещание. — Эй-эй, — Гриммджоу замахал руками и пальцем указал на тесак, — такой же меч у Куросаки, — сощурил глаза, как бы не замечая разъяренный взгляд, которым на него смотрел Пустой, собирающийся разрубить арранкара на части. Тот усмехнулся, будто в его голове построилась логическая цепочка, и убрал руки в вырезы хакама, слегка сутулясь. — Значит, ты его пустой? — альбинос продолжал молчать, рассматривая наглого Гриммджоу и сильнее сжимая рукоять меча, а арранкар, не в силах совладать с собой, разразился диким смехом, прошедшимся эхом по внутреннему миру и отразившимся от серых стен. Вдоволь насмеявшись и выпрямившись, он произнес, ухмыляясь: — Не таким, я тебя предста... — Гриммджоу резко отскочил назад из-за лезвия тесака, почти прошедшегося по горлу. Пустой, еще раз взмахнув оружием, отчего бинт развеялся подобно змее, вскинул голову вверх, и по его выражению лица было понятно, насколько тот взбешен: уголки губ нервно подрагивали, будто бы по ним проходился заряд электрического тока, глаза максимально открыты, и вот-вот из них могли посыпаться желто-черные искры. Больше не собираясь тратить время на бесполезный разговор, он набросился на арранкара. Гриммджоу, обнажив клыки и меч, приготовился защищаться, но Пустой, нанеся один удар по выставленной в защиту катане, ловко отпрыгнул назад, сделав сальто, в воздухе раскрутил оружие за бинт и, прицелившись, кинул его острым концом в удивленного Джагерджака. На стене дома разрослись трещины, подобно корням деревьев, и Пустой, повернувшись, отразил атаку подбежавшего сзади Гриммджоу, не собирающегося уступать. Внутренний мир сотрясали волны рейацу, звуки сражения разносились по разным сторонам. Ветер, витающий по городу, уносил за собой скрежетания клинка о клинок. Царившая здесь тишина была нарушена и теперь убегала, поджав от страха хвост. Дома, как горделивые стражи, следили за исходом затянувшегося сражения. Гриммджоу отлетел к стене соседнего здания, проделав в ней дыру, и упал вниз на другой небоскреб, оставив на нем огромную вмятину. На время во внутреннем мире повисла тишина, которую не смел прервать даже ветер, несмело гулявший наверху. Арранкар, чувствуя расползающуюся по всему телу боль, повернулся на спину и увидел белый меч, направленный между глаз, и стоящего рядом его хозяина, насмехающегося над поверженным противником. Джагерджак, прокрутившись на руках, с которых стекала кровь, и ударив ногами по чужим ногам, повалил тяжело дышащего после боя альбиноса на здание. Пустой упал на живот, приложившись лбом о стену, быстро попытался подняться, однако арранкар сел ему на бедра и заломил руки за спину. — Слезь с меня, ублюдок!! — закричал взбешенный Пустой, вырываясь из захвата, но сильная рука арранкара впечатала его щекой в холодный бетон. Он стал вырываться усерднее, не щадя сил и не обращая внимания на разрастающуюся боль. — Я убью тебя, буйвол-переросток! — Заткнись! — рявкнул Джагерджак, вдавливая его ногой в стену. — Где я, блять, оказался?! — Воспользуйся компасом, — ухмыльнулся Пустой, чувствуя во рту привкус крови, и тут же сильный удар, от которого у обычного человека сломались бы ребра, пришелся в его бок. Альбинос стиснул зубы, не позволяя и тихому стону слететь с губ. Джагерджак прыснул, отпустил незнакомца и сел рядом, осматривая раны, полученные в бою. И какой черт его дернул прийти в Каракуру именно сегодня? Пустой поднялся, пошатнувшись, схватился за меч и уже был готов вновь атаковать, но заметил, что противник потерял всякий интерес к бою, будто тот перегорел, как лампочка в коридоре. Альбинос нахмурился, не понимая, что здесь вообще происходит. — Кто ты такой? — еще раз повторил он, уже шипя сквозь плотно сжатые зубы и чувствуя на губах привкус крови. Он в который раз окинул ледяным взглядом арранкара, на теле которого появилось несколько порезов и ран, оставленных белым Зангетсу. — Гриммджоу Джагерджак, — ответил тот, поправляя сползшую мокрую куртку, неприятно облепившую тело. — Как тебя звать? — Что ты здесь забыл? — Пустой проигнорировал вопрос, стараясь не терять осторожность. Этот тип не вызывал и щепотки доверия. — Ничего я здесь не забыл! — тут же вскипел арранкар и, на мгновение повернувшись в сторону Пустого в порыве злости, отвернулся. Альбинос смог разглядеть за ту долю секунды скопившийся гнев в небесно-голубых глазах, отчего ему самому стало смешно, и в голове пронеслась мысль, что поиздеваться над этим Гриммджоу было бы довольно забавно. — Не знаю, как здесь оказался. Приперся к Куросаки, начали драться, а потом... Что это вообще за место?! Незнакомец опустил меч, в любой момент готовый пустить его в бой, если потребуется, и глубоко вздохнул. — Не внутренний мир, а проходной двор. — А? — Внутренний мир, — пояснил Пустой, хотя, признаться, не особо горел желанием рассказывать Джагерджаку об этом. Но ему казалось, что если не сказать сейчас, то этот чокнутый натворит куда больше проблем потом. — Внутренний мир этого недосинигами и по совместительству короля, — видя открытое непонимание в смотрящих на него изумленных глазах, сказал: — Мир Куросаки. Гриммджоу казалось, что удивляться больше он просто-напросто не сможет, однако ошибся. Он чуть приоткрыл рот, на что альбинос засмеялся, и звонкий, раздражающий ушные перепонки смех воцарился среди небоскребов. — И как... — Не знаю, — пожал плечами разом успокоившийся Пустой, и Гриммджоу подумал, что где-то в нем спрятана кнопка «выключить», отвечающая за внезапные приступы истеричного хохота. — Понятия не имею, чем вы там с королем занимались, раз уж ты оказался тут, — воткнул меч в здание и сложил руки на груди, уже не глядя на незваного гостя. — Дрались мы! — закричал арранкар, подозревая, что где-то в словах Пустого крылся подтекст. — Я же сказал! — Меня это не волнует, — зевнул, всем своим видом показывая, что на арранкара ему плевать, однако все же понимал, что как раз-таки наоборот. Было в нем что-то такое, что притягивало, интересовало, но признаться в этом самому себе было задачей не из легких, поэтому Пустой решил выбрать наиболее легкий и, к слову, правильный путь. — Выметайся отсюда. Гриммджоу, чувствуя, что в который раз выходит из себя, постарался побыстрее успокоиться. Чтобы его, Гриммджоу, вот так выгоняли! Да еще и не слушали, что он говорил уже и не один раз! — Я не знаю, как отсюда выбраться! — вместе со словами внутренний мир сотрясла сильная и тягучая рейацу, от которой несколько ближайших окон потрескались, подобно скорлупе на выпавшем из коробке яйце. — Не знаешь? — альбинос усмехнулся, игнорируя давящую волну, и загорелся идеей, вспыхнувшей в его сознании, как бенгальская свеча. — Спрыгни со стены и выберешься, — указал пальцем на обрыв. Гриммджоу проследил взглядом направление пальца с подозрительным черным ногтем и уже хотел пойти и сделать то, что ему сказали, как резко передумал, подозрительно сощурив глаза. — Ты меня совсем за идиота принимаешь? — Надо же! — Пустой широко ухмыльнулся, переводя взгляд с облаков на мнущегося на месте арранкара. — До тебя это только что дошло. Гриммджоу, сжав кулаки, в момент поднялся и приблизился к Пустому, хватая его за шею и поднимая над землей. — Не нарывайся, — прошипел тот, и Джагерджак почувствовал холодное лезвие стали с задней стороны шеи. Время для арранкара тянулось медленно, словно патока, сделанная самым лучшим кондитером, или тина, находящаяся в забытом озере в глубине леса. Он не знал, чем себя занять, не знал, что вообще ему следует делать. Да и как выбраться отсюда? Гриммджоу ломал голову над этими вопросами столько раз, что уже сбился со счету. Ему даже показалось, что проще сосчитать дома, чем выбраться отсюда. Сидя на краю одного из миллиона совершенно одинаковых небоскребов, снизу которого дул прохладный ветер, ерошивший голубые, уже высохшие волосы, он подумал: «А не спрыгнуть ли?». Но отклонил глупую идею, где-то на задворках сознания понимая, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Гриммджоу кинул в очередной раз взгляд на белый силуэт, стоящий на другом небоскребе и изредка присматривавший за арранкаром, будто тот был преступником в захудалой тюрьме, а Пустой — белобрысым конвоиром. Арранкар зевнул, потянулся, когда перед ним появился Пустой, от которого волнами так и веяло напускным безразличием. — Если ты еще раз взгляне... — Эй, — перебил его Джагерджак, что Пустому, естественно, не понравилось, и он инстинктивно потянулся рукой к занпакто, — может, ты как-нибудь свяжешься с Куросаки? — предложил он, и рука замерла в воздухе, так и не достигнув цели. — Ни тебя, ни меня такая ситуация не устраивает, — пожал плечами. — Я не могу этого сделать, — хмыкнул альбинос, убрав руки в вырезы хакама и проигнорировав немой вопрос в глазах арранкара. — Хэ? — всполошился Гриммджоу. — Почему?! — Я бы уже давно это сделал. Мне, знаешь ли, — по белым губам скользнула кривая ухмылка, — не в кайф терпеть твое общество. — Аналогично, — прошипел тот из желания позлить. — И что? Мне теперь сидеть и ждать, пока рыжий припрется сюда? — Хо, именно так. — И сколько? — опустил взгляд, смотря на трещины на стене. Пустой наигранно возвел глаза к серому небу — видимо, на Ичиго опять напала меланхолия — и, совершенно не думая, ответил: — Смотря, когда Король соизволит сюда прийти. Раз в полгода заскакивает. Джагерджак, услышав такую новость, мягко говоря, впал в ступор. А чего он, собственно, ожидал от этого тупоголового Куросаки? Затем, переварив информацию, спросил: — Какого хрена ты его «королем» зовешь? Пустой, до этого считавший количество облаков, моргнул глазами и удивленно посмотрел на заинтересованного арранкара. Он-то ждал, что тот опять кричать и сыпать клятвами, что все здесь разнесет, начнет, а Гриммджоу про прозвище. — А какая разница? — Чистый и неподдельный интерес, — голубые глаза так и мерцали, давая понять, что их обладать желает узнать правду. — Мало ли, может, у вас такая манера общения, и он называет тебя «принцесской». — Как называет? — Пустой все же обхватил пальцами рукоять катаны. Арранкар его бесил, раздражал до скрипа зубов, но при этом он был единственным, кто разбавлял скучные дни. А еще волосы у него, будто небо, такие же голубые, манящие. Иногда Пустой ловил себя на мысли, что не прочь бы в них зарыться пальцами, носом, но сразу же ее отгонял, думая, что идиотизм короля передался и ему. — Кстати, — Гриммджоу подложил руки под голову и откинулся назад, радуясь реакции альбиноса на слова — все же злить его было занимательно, хоть и не безопасно. Но когда Джагерджак думал о своей безопасности? Да и не до нее сейчас ему было, — ты так и не сказал, как тебя зовут. — А с чего я должен это говорить такому кретину, как ты? — хмыкнул Пустой, выгибая левую бровь, поражаясь, что Гриммджоу это все еще волнует. А Джагерджака это действительно волновало, и сам он не знал из-за чего. То ли из обычного интереса, то ли из-за совершенно другого чувства. — С того, что мне тут еще хрен знает сколько времени ошиваться и тебе, принцесске, — он выделил паузой слово, которое уже заведомо стало кличкой, — придется меня потерпеть. — Не придется, — белые губы растянулись в ухмылке, не сулящей ничего хорошего. — На крайняк я на тебе и живого места не оставлю, — Пустой отошел на несколько шагов назад, готовясь вступить в бой. — Я бы не был так в этом уверен, — Гриммджоу успел подняться раньше, чем белая сталь пронзила бетон. Прошло несколько дней, за которые внутренний мир Ичиго Куросаки наполнился руганью, вечными стычками, боями и грубым или металлическим смехом, ставшим неотъемлемой частью безлюдного города. После очередного боя, продлившегося несколько часов и развеявшего скуку, Джагерджак, сидевший на холодном бетоне и споривший с Пустым о правильном применении серо, почувствовал, как на него упало несколько капель. Он поднял голову и посмотрел на серое небо, на котором стали собираться тучи. — Король не в настроении, — Пустой положил меч и плюхнулся рядом, рассматривая черные ногти, будто бы на них были изображены какие-то узоры. — С чего ты взял? — Гриммджоу продолжал смотреть на небо, будто пытался отыскать там дыру, через которую протекает вода. — Погода тут зависит от его состояния. Если ему весело, и его ничего не гложет, то здесь солнце и чистое небо без облаков. Если же ему плохо, то дождь. В общем, — обхватил колени руками, зевая и упираясь в них под подбородком, — не самое лучшее устройство мира. — Ему там на ногу, что ли, наступили? — потупился арранкар, пытаясь придумать, куда можно скрыться от дождя. — Эй, тут есть, где можно укрыться? — он крутил головой из стороны в сторону, ища нужное место. — Если бы знал подходящее место, думаешь, я бы тут сидел? — как-то грустно, так непохоже на самого себя сказал Пустой. Наверно, настроение короля передавалось и ему, а может, все дело в погоде, во время которой ничего, кроме хандры на него не накатывало. Альбинос поднял уголок губ, надеясь, что арранкар не заметил — но это было не так — до появления этого странного и шумного типа здесь, среди сотен домов, было слишком одиноко. Дождь, который тот проклинал, усиливал это ненавидимое до одурения ощущение. Пустой посмотрел на Гриммджоу, уголок рта которого нервно подрагивал, и подумал, что даже если пойдет ливень, то Джагерджак сможет развеять любую хандру лишь своим присутствием. — Ну... блять! Может, ты что-нибудь не заметил?! Дождь постепенно начинал усиливаться, барабаня по стенам и отскакивая от них. — Как я мог тут что-нибудь не заметить?! — альбинос бы врезал Джагерджаку, если бы ему не было лень. — Я тут не несколько дней торчу! Гриммджоу от злости ударил кулаком по стене, в которой раз убеждаясь, что отсюда нужно выбираться. И чем скорее — тем лучше. — Да срать! Тогда тупо разобью стекла, — он уже приготовился с размаху ударить кулаком по стеклу, как альбинос произнес: — Я бы не советовал. Я понятия не имею, что там, — показал пальцем на здание, на котором они сидели. — Это все-таки внутренний мир короля, а зная его... я бы не лез. — И что ты предлагаешь?! — Гриммджоу готов был выпустить рейацу. — Мокнуть тут?! Пустой молчал. Гриммджоу, ярость в котором готова была вырваться в любой момент, снеся парочку близ стоящих зданий, сжимал и разжимал кулаки. Он думал о том, что как только выйдет, прибьет Куросаки. Дождь пошел стеной. — Задолбало! — рявкнул Джагерджак, занося кулак для удара по стеклу, но Хичиго схватил его руку, не позволяя той опуститься. Разъяренный блеск в голубых глазах исчез, сменяясь негодованием. — Я не позволю тебе здесь ломать все подряд, — тихо ответил альбинос на немой вопрос. Гриммджоу не говорил ни слова, Пустой тоже. Он не отпускал его руку, все еще опасаясь спонтанных действий со стороны арранкара. — Защищаешь его внутренний мир? — почему-то от осознания этой фразы Гриммджоу почувствовал странное ощущение, от которого кольнуло где-то в районе груди. — Свой, — ответил Пустой, все же понимая, что лжет ровно на пятьдесят процентов. — Не понимаю я его, — произнес арранкар, опуская руку и отводя взгляд. Волосы намокли, и теперь сосульками лезли в глаза. Пустой приподнял бровь, чувствуя, как ледяные капли бьют по лицу. — Куросаки действительно идиот. — Ну это не новость, — хмыкнул альбинос, ощущая, как пропитывается влагой его одежда; видеть становилось все тяжелее из-за застилавшего дождя, идущего непробиваемой стеной. — Если бы я был на его месте, то уж точно бы не оставил тебя здесь одного. Пустой не мог выдавить из себя и слова из-за услышанной фразы, перекрывшей ему доступ к кислороду. В голове все менялось местами, пока в ней не воцарился кавардак, и мысли не спутались хуже, чем провода от наушников. Гриммджоу не видел всей этой реакции, но точно понимал, что покраснел сам, а от понимания этого — еще больше. Белые губы что-то произнесли, но прогремевший гром их проглотил. — А? — Гриммджоу повернулся, подсел ближе, чтобы расслышать. — Хичиго. Меня так зовут, — зачем-то пояснил Пустой и понял, что все еще держит арранкара за руку. — Как видишь, — отпустил горевшее запястье, — у короля не особо хорошая фантазия. Гриммджоу сидел посередине стены, безумно ему надоевшей, как домашняя работа по математике для семиклассника. Время здесь тянулось бесконечно долго, и он уже не мог понять, сколько находится тут. Может, прошло всего два дня, а может, бесследно минуло несколько недель. Арранкар хмурил брови, кривил губы, смотрел на пасмурное небо, и ему становилось радостно от понимания того, что где-то сейчас Куросаки как минимум хреново. Впрочем, Гриммджоу бы с радостью подпортил ему настроение еще, если бы мог отсюда выбраться. Злость на парня вновь заполнила все его мысли. Он уже не понимал из-за чего бесится больше: или из-за того, что не может выбраться, или из-за того, что Куросаки за все это время ни разу не появился здесь. Арранкар бросил взгляд на Хичиго, лежавшего на стене здания с раскинутыми в разные стороны руками и безразлично смотрящего на небо. Джагерджак скрипнул зубами и отвернулся, чувствуя, как ноет в груди. Он совершенно не понимал рыжего синигами, который без зазрения совести оставил Пустого совершенно одного, как ненужную вещь, приходящую на помощь каждый раз, когда в ней нуждались. Он поднялся, тут же почувствовал на себе заинтересованный взгляд и вытянул руку вперед, направляя раскрытую ладонь на первый попавшийся небоскреб. Его озарило голубое сияние, принявшее форму яркой сферы, и та вылетела из его руки. Небоскреб с грохотом рухнул, распадаясь на духовные частицы, поднялась пыль, долетевшая до арранкара, получившего едва ощутимое удовольствие. Он, широко ухмыляясь от накатившего задора, приметил еще одно строение. Быстро поднявшийся Хичиго перехватил его руку, пытаясь ее опустить, но арранкар не собирался слушаться Пустого и уж тем более ему подчиняться. — Отпусти меня! — закричал он, дотягиваясь свободной рукой до катаны, висящей на поясе. — Я же сказал, чтобы ты ничего тут не ломал. Или у тебя настолько короткая память, что ты это забыл? — Хичиго говорил это вполне спокойно; ему было совершенно лень устраивать глупые разборки. — Не забыл, — Гриммджоу все же дотянулся до катаны, взял за рукоять и вытащил, но Хичиго в одно мгновение выбил оружие, отлетевшее на середину здания и оказавшееся на стекле. Гриммджоу кинул ненавистный, полный желчи взгляд на альбиноса. — Значит, ты еще тупее, чем я предполагал. — Меня все это достало!! — закричал Гриммджоу, и альбиносу показалось, что несколько домов зашаталось от его разъяренного крика. — Я хочу выбраться отсюда! — Выбирайся, кто тебе мешает. — Как, черт возьми?! — Гриммджоу выхватил свою руку и отошел на несколько шагов назад. — Где носит Куросаки?! — Вопрос не ко мне, — Хичиго сложил руки на груди, безразлично смотря на взбешенного арранкара, волосы на голове которого встали дыбом. — А к кому? К нему?! — Гриммджоу хотелось набить кому-нибудь морду. Не важно кому, лишь бы выпустить накопившиеся эмоции за все время, проведенное в этой тюрьме. Правда, бить Хичиго ему не хотелось. — Неужели тебя все это не достало?! Или тебе нравится тут сидеть?! Покой во внутреннем мире вновь был нарушен и сменен громким воцарившимся ором. — Мне?! Нравится тут сидеть?! — маска спокойствия слетела с лица Хичиго, и теперь на Гриммджоу смотрел полный отвращения и негодования взгляд. — Если бы я мог, я бы уже давно смылся отсюда! — Да даже если бы мог, все равно бы здесь остался! — С какого хрена?! — прошипел альбинос, сжимая руки в кулак до побеления костяшек. — А я что не вижу, как ты защищаешь своего недоделанного короля? — Гриммджоу произнес это гораздо тише, будто сам не хотел верить в сказанные слова, больно ранившие сердце. — Я не защищаю его, — так же более спокойно произнес Пустой, хмурясь и потрясенно опуская взгляд. Джагерджак попал в самую точку. — Да не гони! Я, блять, слепой, что ли?! То со стеклами, то со зданиями! Хватит уже скрывать это, придумывая, что защищаешь себя, а не его! Я-то вижу, — Гриммджоу прикусил нижнюю губу. Хичиго медленно, как в замедленной съемке, отвернулся, потеряно смотря на свои носки и не смея поднять пораженный взгляд. Все же слова Гриммджоу были правдой, которую сам Хичиго отказывался принимать. Он почувствовал крепкие руки, обхватившие его, и теплое тело, прижавшееся со спины. Пустой напрягся, хотел вырваться, но его как будто сковало в стальные цепи, не позволявшие пошевелить и пальцем на ноге. Арранкар уткнулся носом в его волосы, зажмуривая глаза и прижимая к себе так близко, как только мог. — Я бы защищал тебя, — глухо, едва слышно произнес, сам в это не веря. Хичиго широко распахнул глаза и сразу почувствовал, как чужие пальцы взяли его за подбородок и подняли. Пустой и отреагировать не успел, как Гриммджоу чуть наклонился и коснулся серых губ своими. Язык арранкара скользнул в манящую глубину рта Пустого, лениво проходя по заточенным зубам и клыкам. Пустой, пришедший в себя, дико ухмыльнулся и притянул голову арранкара ближе к себе, сплетая их языки.***
Ичиго лежал в кровати, укрывшись теплым одеялом. После сражения под дождем он получил простуду, и уже вторую неделю отлеживался дома. Он даже слышал голоса в голове и ощущал рейацу арранкара — галлюцинации, как сказал ему отец, созданные его воспаленным сознанием. За все это время он не раз покрывал Гриммджоу не самыми лучшими словами, искренне желая, чтобы тот заболел и сейчас валялся в бреду. Переворачивая страницу конспекта в тетради, Ичиго вдруг понял, что забыл кое-что выписать из учебника. Заозирался по сторонам, пытаясь его отыскать, и обнаружил предмет на верхней полке. Шмыгнув носом, он поднялся с кровати, откинул одеяло и тут же почувствовал, что ему холодно, поэтому решил как можно быстрее взять учебник и лечь обратно. Но до полки ему было не достать, — надо же было так положить! — и Ичиго осторожно встал на свой стул, стараясь не упасть. Потянулся рукой к учебнику, как почувствовал огромное количество рейацу, от которой по его телу прошлась дрожь. В комнате ненадолго повис голубой свет, после которого в центре появились Гриммджоу и Хичиго, крепко обнимающие друг друга и целующиеся. Ичиго упал со стула вместе с учебником.