***
Не так давно, где-то около пятидесяти лет назад, угловой дом по улице Сен-Жермен если и внушал что-то прохожим, так только зависть. Впрочем, некоторые молодые дамы пылали завистью совсем не оттого, что могли по достоинству оценить планировку и архитектуру. Прекрасный хозяин дома, потомственный парфюмер и увлекающийся художник, Франциск Бонфуа заключил помолвку не с дочерью приезжих богачей Уильямсов, не с наследницей представителей местной богемы Варгас, и даже не с обычной парижанкой, а с некультурной и отвратительной девицей, как незамедлительно решили сплетницы, с Алисой Керкленд. Девушка, покорившая сердце Франциска, действительно не отвечала запросам идеальной пары в понимании французов. Она была невысокой и хмурой, да к тому же, что с особенным возмущением отмечали местные красавицы, частенько закатывала жениху скандалы. Что удивительно, Бонфуа, до помолвки по праву считавшийся редкостным ловеласом и не пропускавший ни одной юбки, что ему неизменно прощалось, совершенно перестал смотреть на других девушек. Так что как ни скрежетали зубами парижанки, как ни воротили нос от невесты Франциска, ничего поделать не смогли. И в тот момент, когда все уже смирились с появлением этой парочки, произошла трагедия.***
Дождь лил целую неделю. Казалось, что воздух настолько пропитался влагой, что его можно выжимать. Франциск еще шутил, что лондонский туман решил навестить Алису перед свадьбой, а девушка отмахивалась от него и только с большей тщательностью выбирала украшения для прически. В тот день Керкленд пошла за покупками сама, жених был чем-то занят, и англичанка решила не беспокоить его по пустякам. По пути домой она купила много вкусных продуктов, которые так любил ее суженный. Она уже переходила дорогу, когда из-за угла (будь проклято это угловое расположение дома!) внезапно выскочила машина. Дорога все еще была мокрой после дождя, не удивительно, что водитель не справился с управлением на скользком асфальте и сбил Алису. По дороге расплывались тёмные струйки бензина и крови. Искореженная груда метала, до этого бывшая автомобилем, припечатала девушку к стенке. Яркие зелёные глаза вмиг поблекли, начали темнеть, грустно глядя вперед. Алиса погибла на месте. Ее похоронили в свадебном платье, в том самом, которое будущая чета Бонфуа вместе выбрала в одном из лучших магазинов Парижа.***
С того момента Франциск не выходил из дома. Он занавесил все окна черными простынями, не отвечал на звонки и не откликался на стук в дверь. Никто не знал что с ним, и в доме ли он еще. И когда соседи уже стали поговаривать о том, что безутешный жених уехал из Парижа в Испанию, чтобы отдохнуть от досужих сплетен, в квартире раздался громкий хлопок. В то время соседом Бонфуа был сыщик в отставке, который сразу определил, что это был именно звук выстрела. Франциск застрелился. Когда полиция взломала дверь, квартира произвела на прибывших в нее людей удручающее впечатление: поверхности мебели накрыл толстый слой серой пыли, а по углам был раскидан мусор, окна оказались закрыты и завешены. Картину происходящего дополняли сломанные и перевернутые вещи, лежавшие не на своих местах, да разбросанные по помещению кисти и краски. Только одна комната осталась нетронутой — комната Алисы. Именно там, на кровати, лежал ее портрет. Видимо, парень нарисовал его уже после смерти девушки…***
— … этот портрет и по сей день там. Дама, нарисованная на нем, производит на того, кто взглянет ей в лицо, странное впечатление — она словно смотрит на тебя и следит. Еще одна странность в том, что картина написана акварелью, а Бонфуа отродясь ничем, кроме масла, не рисовал. — А как же другие родственники? — шепотом спросил Альфред, он не знал почему, но ясным апрельским днем ему вдруг стало холодно. — Неужели никто не польстился на эту квартиру? — Почему же нет, — с удивлением ответил француз. — Конечно, были. Вот только дальше осмотра они не продвинулись. То ли увидели что, то ли какие другие причины были, но квартира осталась пустовать. Мужчина кивнул официанту, чтобы принесли счет, и продолжил. — Сперва, туда даже воры пытались залезть, только ничего у них не вышло. Мутная это история, странная. — А темнота и шум? — с придыханием поинтересовался Джонс. — Это началось через год после смерти Франциска. Соседи сначала пугались, полицию вызывали, а потом привыкли, да и призрак немного успокоился, — мужчина тяжело вздохнул, расплатился с подоспевшим официантом и встал из-за столика, — теперь буянит раз в месяц, не то, что раньше. Мой вам совет: не ходите туда. Живые не должны интересоваться делами мертвых.***
Альфред в прострации сидел в кафе и невидящим взглядом смотрел вперед. В то, что такая история могла произойти в центре Парижа, верилось с трудом, все же Франция совсем не такая загадочная страна, как, например, Англия. Решив выкинуть странную байку из головы, Джонс расплатился по счету и мельком бросил взгляд на таинственный дом по улице Сен-Жермен. И, может быть, это была правда, а, может, американцу только показалось, но в проеме окна писатель увидел две смутные фигуры: мужскую и женскую.