Замочная Скважина

Юный мальчишка-слуга чувствовал себя... будто бы лишним в этом большом, обширном дворце. Его гнали отовсюду - и каждый раз по новой причине. "От тебя не будет проку!" - кричали старшие поварихи; "Ты только все ковры истопчешь!" - прикрикивали лакеи. Юный Ганс уже раз двести, если не более, успел пожалеть, что после смерти матушки и пропажи отца согласился стать слугой при дворце чертова миртанийского короля. Конечно, все это было не сразу. Три года упорных трудов, сна на твердой, как земля, подстилке - и он таки смог перебраться в каморку во дворце, став одним из "мальчиков на побегушках". Каморка была на нижних этажах, и, в принципе, оказалась едва ли не холоднее, чем его прежний лежак в конюшне, где он приглядывал за прелестными, пегими лошадками. Да и мысли его не раз возвращали туда, в конюшню: «Заботится ли Нильсон о Лилии? А кормит ли Велаю так, как она это любит? А заботится ли о его любимце, Явике?» Он не знал. Потому что с самого момента ухода в замок старик Эриксон сказал ему, прямо и без утаек: - Если уйдешь – не возвращайся. И Ганс не вернулся. Аккуратно ступая по мягкому, укрывавшему холодный камень, ковру - мальчишка с обидой вытирал разбитый нос, с которого то и дело на тонкий подбородок стекала кровь. Мальчишки из старшей прислуги не жаловали Ганса - и от этого юноше, которому было едва шестнадцать лет от роду, жилось совсем нелегко. Других ребят, по крайней мере, жаловали родители или покровители. У бедной сиротки же не было ни того, ни того. Вытерев нос платком и спрятав его в нашитый изнутри карман курточки, мальчишка замер. Он и сам не заметил, как забрел в неположенное ему крыло дворца – ибо, как ни странно, ни единого стражника не было на посту, и никто из них его не остановил. Хмыкнув, Ганс хотел было вернуться в свою каморку, да только вот заметил свет, идущий из покоев короля. Темные брови мальчишки едва на лоб не поползли - ведь Робар давно в подобное время спит! Почти всегда, так как исключениями были лишь дни, когда посыльные из Хорриниса или Нордмара вынуждали мужчину засесть надолго за столом, и, как говорили сами служанки – в подобные дни ну просто чудом будет, если король ляжет спать хотя бы ближе к утру. Послов не было уже весьма давно, а писем и того дольше - и от сего в голову юноше засела лишь одна мысль. Скорее всего, короля хотят прикончить во сне. Или того хуже. Чего – он даже думать не хотел. Обворовать? Лишить чести? Иннос милосердный!.. Ганс подошел к двери быстро, и, немного присев, заглянул в замочную скважину. Нос все еще саднил, но он вполне был готов кричать, звать стражу, что так не вовремя ушла со своих постов... Но увиденное заставило юного Ганса едва ли не навсегда утратить дар речи. Подсвечник, стоявший на резном комоде у роскошной постели короля освещал лишь сами очертания фигур двух людей, что находились на постели. Ганс видел подобное, и не раз - ведь ни для кого из юных мальчишек на побегушках дела в постели не были новы - но слуга впервые видел, чтобы хоть когда-то это было так красиво. Он смог разобрать очертания тела Робара - и поразился тому, какой же их король все-таки... король. Не тот заплывший жиром мужчина, что был ранее - а подтянутый, с кучей мелких и не очень шрамов на широкой спине. Тот нависал над кем-то, но, увы - пару короля юноша просто не сумел разглядеть. Разве что… самими очертаниями. - Ты разбудишь слуг, - до ушей Ганса дошел приглушенный голос того, кого Робар самозабвенно целовал, кажется, в шею. Далее он тоже говорил, но уже – с приглушенным стоном, зарываясь в длинные светлые локоны короля ладонью, - Прекрати немедленно. - Ну уж нет. Мне девять раз приходилось искать причины для того, чтобы выпроваживать женщин, которых мне подсовывал Диего под предлогом «поиска невесты». А это, как ты, думаю, догадываешься, слишком даже для меня. Слуга не мог отвести взгляда от действий короля. Тот оглаживал чужие бёдра, целовал и ставил засосы на плечах и ключицах, чуть прикусывал переход между шеей и телом - и делал это… не так, как привык видеть Ганс. Для него секс в привычном виде обозначал двух людей, что зажимаются в углу и просто делают то, что нравится им. Пытаются использовать другого человека, чтобы доставить удовольствие себе. Робар же - целеустремленно "выжимал" чужие стоны, испивая их точно как прекрасное, пряное вино. И для Ганса, пожалуй, это действительно выглядело… странно. Странно, если не поразительно. Тот, кто был снизу, вновь заговорил. Слуга знал, что ему тут не место, знал, что ему стоит уходить и не видеть близости короля с кем бы то ни было, но… Он словно прилип глазом к замочной скважине. И пусть не сознательно, но хвалил того идиота, кто додумался в комнату короля сделать такой плохой и некачественный замок, позволяющий видеть то, что не дозволено видеть. - Так вот почему тебя некоторые уже начинают считать... кхм, неспособным к действию, - лежащий на постели выгнулся, точно кошка, и его тонкие пальцы вскользь огладили королевские плечи, кажется, даже задевая короткими ногтями некоторые бледные шрамы. После последовал смешок пассии короля, вызванный резким полуукусом в шею… И смешок этот показался слуге до боли знакомым. Он помотал головой, осознавая все больше и больше - что ему тут не место. Совершенно не место. Настолько, насколько вообще ему может быть тут не место. И слова короля - лишь убедили его в этой мысли. - Мне доказать, что это не так? Юноша едва не вскрикнул от удивления, когда тот, над кем нависал Робар - резко перевернул короля за плечо, и, оседлав его бёдра, хохотнул тому в лицо. Самим кончиком языка он прошелся по чужим губам, выдохнув фразу так, что жарко стало даже самому Гансу: - Хм, можешь попробовать... Это был Мильтен. Верховный, мать его за ногу, Магистр Мильтен. Юноша отлип от скважины и медленно-медленно, на шатающихся ногах - пошел к выходу из крыла, самому короткому ходу к его подвалу. Конечно же, при этом едва умудряясь переварить все то, что он сейчас увидел. И до самого своего желаемого сна - Ганс не понимал. Не понимал прикосновений короля, его желанного огонька в глазах... - "Неужели люди правда.. могут так сильно любить кого-то? Кого-то… кто их пола, кого-то, кто не дарует им такой же любви взамен?.." - не выходило у него из головы. И лишь заснув, а утром - проснувшись, он с глупой улыбкой осознал. Могут.