Эпоха раскола : ЛиЛи

Пробуждение. Ненавижу пробуждения. Затяжно зевнув, я протерла сонные глаза и выбралась из мягких объятий постели, накинула на себя любимый темно-зеленый плащ и побрела приводить себя в порядок. По утрам я испытываю острую необходимость в том, чтобы окунуть мордочку в холодную воду и избавится от вкуса ночевавших во рту кошек. По пути я заглянула к маме. Она неподвижно лежала в своей постели, под большим пуховым одеялом. Затаив дыхание я навострила уши, и с облегчением выдохнула, когда расслышала легкое посапывание, доносившееся из-под одеяла. Дело в том, что у мамы очень слабое здоровье, если подумать, то я и не помню ее здоровой, а в последнее время она совсем плоха. Больше всего на свете я боюсь, однажды проснутся и понять, что осталась сиротой. Папа был хорошим пони, но ключевое слово тут «был». Покончив с такими делами как завтрак и гигиена, я направилась на улицу, меня тут же пробил мерзкий озноб, единороги только-только оторвали солнце от линии горизонта, да и август не самый теплый месяц, в общем стоял откровенный дубак. Иногда мне кажется, что это какой-то заговор пегасов и единорогов направленный на изведение земнопони постоянными погодными пакостями. Я бы сказала, что это очень неосмотрительно с их стороны… по понятным причинам. Интриги интригами, а с делами по хозяйству надо разбираться, да еще и успевать на работу, потому и приходится вставать с первыми лучами солнца. Но даже не смотря на это не всегда удается успеть вовремя. Я семь раз прокляла небо пока пыталась выудить из колодца упавшее туда ведро. Мне не составляет труда, при помощи левитации протащить плуг по полю несколько раз, но достать со дна колодца ведро, которое не видно под толщей воды, действительно трудно. Я убила на это четверть часа. Это долбанное ведро вышло боком. - Рогатая… – раздался строгий голос доктора Хуфллега, когда я пыталась прокрасться мимо его кабинета. Я замерла, сердце сжалось. - Ты опять опоздала – сказал он, подходя ко мне. Строгий взгляд и торчащая во все стороны темно коричневая грива с редкими полосками седины, создавали в моем воображении образ рогатого монстра, который в любую секунду схватит меня и жутким голосом скажет - «Ты уволена!!!» Глупо было надеется на то, что он не заметит моего отсутствия если я проберусь незамеченной к своему рабочему месту, особенно если брать в расчет, что в деревенской больнице, кроме меня работало всего два пони: мой строгий начальник, и его сын. - Уже в который раз за месяц, Литтл Лиф? Если бы не болезнь твоей лоялистки матери я бы лишил тебя зарплаты – голос его звучал фальшиво спокойно, а тяжесть взгляда казалось вот-вот вдавит меня в пол по самые колени. - Просто… ведро… хозяйство… - попыталась я промямлить оправдание, но была перебита. - Ведро у тебя вместо черепушки. Пойми, рогатая, это больница, и нас тут всего трое, промедления могут кому-то дорого обойтись – сказал начальник, явно смягчив тон. - В-пятый… - буркнула я виновато уставившись в пол. - Что «в-пятый» – с недоумением переспросил меня светло-бежевый пони-врач. - В-пятый раз я опоздала… Простите. - Нам должны принести новые травы, рассортируешь их и разложишь, а пока займись уборкой. Да кстати… - нотки строгости в его голосе окончательно исчезли и уступили место ноткам… заботы? – Как она? - Она снова кашляет кровью, и почти не вылезает из постели. Болезнь снова прогрессирует – дорожащим голосом ответила я. - Ладно, через пол часа я схожу к вам домой и посмотрю, что можно сделать. А теперь МАРШ МЫТЬ ПОЛЫ! - Привет – раздался голос жеребца, сидящего за столом лаборатории, в которую я зашла, чтобы отполировать в ней все поверхности. Жеребец безотрывно глядел в микроскоп. - Привет, Кранки – тихо ответила я, и принялась елозить мокрой шваброй по полу. - Не злись на отца, он не такой строгий каким хочет казаться – сказал жеребец, по-прежнему не отрывая левый глаз от микроскопа, пожалуй, единственную часть его тела не скрытую медицинским халатом и черной одеждой под ним, если не считать хвост и гриву приятного зеленого цвета. - Я и не злюсь на него. Просто он мог-бы относится ко мне по снисходительней. Мама не может заниматься хозяйством, и мне приходится просыпаться на рассвете, чтобы везде успеть – ответила я ему с нарастающим раздражением в голосе. - Полегче, я не виноват в твоих бедах. Лучше расскажи, как успехи с твоим анестезирующим заклинанием – сказал жеребец в маске, видимо, чтобы изменить направление моих мыслей. У него получилось. - Очень трудно, я прочитала много медицинских учебников и энциклопедий, я знаю понитомию как свои копыта, но я ни разу не видела книг, посвященных колдовству, а весь мой магический опыт - это заклинание левитации, которое если верить маме я применяла с пеленок и делала это на автомате, так что не совсем понимаю, как оно работает. В этой ситуации, пытаться придумать заклинание, равносильно попыткам разглядеть свой хвост своим же затылком – я села на пол рядом с ведром, в которое опустилась швабра, подсвеченная оранжевым облачком моего заклинания. - Хотела бы я быть земнопони – мечтательно сказала я – как и все жители этой деревеньки - швабра снова взлетела, тряпка скрутилась сливая излишки воды обратно в ведро, после чего вновь пустилась отплясывать по полу однообразные движения. - Серьезно? – удивленно спросил Кранки, по-прежнему не отрывая, не прикрытый маской глаз от микроскопа. - Ага – уверенно ответила я – Ведь тогда меня не читали бы каким-то уродом и не шарахались бы от меня как будто я только и мечтаю превратить их в лягушек. Нашла бы себе жеребца, нарожала бы ему жеребят. Кобыле не много нужно для счастья. - Угум – промычал мой собеседник, не отрываясь от долбаного микроскопа. Мне это надоело. Не то чтобы его внимание было для меня настолько важным, он беседовать с пони который на тебя даже не смотрит как-то… не знаю… оскорбительно что ли. Ну чтож сам напросился. - А ты? Есть на примете какая ни будь кобылка? – промурлыкала я, эффект проявился не за медлительно, он засмущался, ответил «неа», но морды от микроскопа так и не оторвал. Ладно продолжим. Я подошла к нему и проведя носиком по его уху шепнула максимально эротичным тоном: - А хочешь я рожу тебе жеребят. Результат был просто ошеломительным, Кранки закашлялся от неожиданного предложения и таки отодрал свой глаз от дискордова микроскопа. Через его черную маску я увидела, как жеребец покраснел от смущения и со смеху покатилась по полу. - Ха ха – обиженно сказал Кранки созерцая сие действо. - А что такого? – продолжила я надрывая живот - От тебя не много то нужно, попыхтишь слегка, глядишь тебе даже понравится, а через годик можешь смело звать себя отцом. - Нда, мой папаша-расист будет в восторге от таких внуков – хихикнул Кранки. - Не тай уж он и расист – сказала я, внутренне понимая, что защищаю жеребца, отчитавшего меня меньше получаса назад, от недоброго слова его же сына. - Это тебе кажется так, потому что… - начал жеребец, но осекся на полуслове – потому что – смешинка пропала из его голоса – нам надо работать – сказал он указав на швабру, которая прекратила отплясывать «танец чистоты», как только я начала хохотать, и снова уставился в микроскоп. По факту больница – это дом доктора Хуфплега и Кранки. Первый этаж был оборудован под больницу на втором находились спальни. Моей задачей был только первый этаж, это не много, но я провозилась до полудня. К этом времени меня уже ждали несколько корзин с битком набитые различными травами. Терпеть не могу копаться в этих травках, но за успехи в этом занятии доктор Хуфплег позволяет мне замешивать из них припарки и мази, а это занятие мне по душе, не могу этого объяснить, мне просто нравится. Когда очередная корзина с травами оказалась почти пуста, мою сонную сосредоточенность развеял голос начальника, доносившийся из операционной. Размяв затекшие, от долгого пребывания в одном и том же положении, мышцы я погарцевала на зов. - Твой первый пациент – сказал док указывая на жеребца малинового цвета чья передняя нога была изогнута под слишком ненормальным углом. - Что!? – вскрикнула я, и признаться была удивлена, когда поняла, что «мой первый пациент» крикнут тоже самое в тоже мгновение. - Я? Но почему не вы? У него явно перелом. Почему бы мне не начать с какой-нибудь простуды? А этим пони займитесь вы. - Да! – тут же подхватил меня пациент – Лучше вы! Не хочу, чтоб эта рогачка превратила меня в параспрайта! – умоляюще заскулил жеребец. Я привыкла к такому отношению, потому пропустила последнее мимо ушей. - Нет – одним словом доктор пресек наши возмущения – Я хочу, чтобы ты использовала свое анестезирующее заклинание. - Но оно… - начала я, но поняв, что пони сидящий радом с нами явно не оценит того, что я собиралась сказать, прикусила язык и ухватив Хуфплега за хвост вытянула его из операционной, не обращая внимания на его возмущения. - Оно не готово – шепотом сказала я предварительно закрыв дверь. - Ерунда, с ним все в порядке. Мне кажется, что тебе просто нужна практика. - На каком это основании земнопонь может оценивать какую-либо магию единорогов, пускай этот земнопонь - врач, пускай магия медицинская, но земнопонь всегда земнопонь не способный колдовать. На что он просто снова открыл дверь. Я обреченно вздохнула и вошла в помещение. - Будет очень больно, потому зажми в зубах вот это – к его морде подплыла деревянная палочка, охваченная оранжевым облачком левитации. Жеребец жалобно посмотрел через мое плечо, не сложно было догадаться, что взгляд адресован доктору Хуфплегу, затем тоже обреченно вздохнул и зажал в зубах палочку. Я сосредоточилась, рог заискрился, сплетая заклинание, на лбу моего пациента проступили капельки пота, глаза «кричали» от страха. Ох не зря он боялся, ох не зря. Оранжевая искра из моего рога ударила жеребца в ногу. Его тело скривилось в агонии, он замычал, до треска сжимая деревянную палочку в зубах. В следующую секунду умолк и выпрямился удивленно хлопая глазами. - Ого, совсем не больно, то есть было зверски больно, но теперь все в порядке – сказал жеребец выплюнув деревяшку и даже улыбнувшись мне. - Сидеть! – прикрикнули мы с доктором на жеребца который, видимо решил, что лечение закончено, раз уж нога не болит. - Балван! Она просто сняла боль, твоя нога все еще сломана, и какое-то время тебе придется ходить с гипсом. Проведя осмотр ноги Хуфплег заключил, что никаких видимых последствий моего колдовства не обнаружил, и за исключением перелома она совершенно в порядке. Я наложила гипс и отправилась дальше перебирать различного рода травы и растения. Домой я вернулась под вечер. Стоило мне переступить порог, как мой нос уловил аромат горячих черничных блинов – фирменное мамино блюдо. Этот запах всегда возвращал меня в жеребячество. Когда я была маленькой, я всегда сломя голову мчалась на источник этого запаха, на бегу вытягивала один блин из тарелки и отправляла его в рот. Этот раз не стал исключением, я галопом помчалась на кухню, но не за блинами, по крайней мере не в первую очередь. Вбежав на кухню я увидела ее. Заметив меня она устало улыбнулась, я заключила маму в объятия и зарылась мордочкой в ее фиолетовую гриву. Степень моей благодарности доктору Хуфплегу нельзя было передать. Как это он смог поставить ее на ноги лишь за сегодня? Почему он не сделал этого раньше? Может он все-таки немного разбирается в магии? Неважно! Главное маме стало лучше, да по ней видно, что она еще не здорова, но она на ногах, а это можно считать хорошим знаком. Счастье переполняло меня на столько… настолько, я разревелась. - Тише, тише, солнышко – прошептала мама, поглаживая меня по голове. - Я… я… так рада – всхлипывая проскулила я. Мама отступила на шаг, утерла слеза на мой щеке и посмотрела мне в глаза. Из ее грустных сиреневых глаз катились слезы. - Лили, ты сильная пони, но ты должна быть еще сильнее – сказала она и улыбнулась. - Ма, почему ты плачешь? - на мой вопрос она лишь сильнее улыбнулась, капли слез на ее щеках сменились ручейками. - Мам, ты чего? - Кушай свои блины, солнышко – ответила она, уклоняясь от вопроса. - Доктор Хуфплег ведь помог тебе? Тебе же лучше, ты выздоравливаешь – мама вздохнула и вытерев слезы сказала: - Да, родная, он… помог мне. А теперь ешь блины, я очень старалась. Ты же не хочешь, чтобы они остыли. Со зверским аппетитом я поедала лучшие блины на свете, на работе мне так и не удалось перекусить. Мама просто сидела рядом и улыбалась, глядя на мою перемазанную черничным вареньем мордочку, рассказывала истории из жизни пары земнопони растивших маленькую единорожку. Когда тарелка с блинами опустела, я откинулась на спину потирая копытцами живот. Вкуснятина. - Послушай, Лили, ты должна кое-что знать – дрожащим голосом сказала мама. - Что-то не так? - Понимаешь… давно наверно стоило тебе сказать одну вещь... ты сама знаешь, что я очень часто болею, организм очень слабый и некоторые задачи для него непосильны. К примеру, такие как рождение жеребят. - Ма, ты сейчас хочешь сказать мне, что вы с папой меня удочерили? – с ухмылкой спросила я. - Ага – удивленно сказала мама и забросила в рот таблетки, которые видимо сегодня утром ей принес доктор Хувплег. Она принимает их уже третий раз за вечер. Меня это насторожила. - Что тебя удивляет? Начнем хотя-бы с того, что не ты, не папа не единороги. Мам ну я же не тупая. Неужели ты думала, что я не догадаюсь? – из маминых глаз снова полились слеза, она крепко меня обняла и зарылась мордочкой в мою гриву. - Ты моя маленькая дочка и всегда ею будешь. - Мам, тебе не стоит так часто пить лекарства, это не принесет пользы – действительно, она всю жизнь глотает таблетки, но не чаще трех раз в день. - Оу, и правда. Я увлеклась – сказала мама заглядывая в окно, на улице уже стемнело, после чего взяла платок и со словами - «Ладно, давай, приберемся тут и на боковую» - принялась чистить мою мордочку от варенья. Мы прибрались на кухне и я, пожелав маме спокойной ночи, уже было собралась пойти в свою комнату, как мама меня остановила. - Помнишь, когда ты была маленькой ты частенько забиралась к нам с папой в кровать, чтобы не боятся. - Ну да – воспоминания о тех ночах почему-то вогнали меня в краску, ведь нет ничего постыдного в том, что маленькой кобылке страшно спать одной? - Мне страшно, может поспишь сегодня со мной? Надо сказать, эта просьба показалась мне странной, но я не видела причин отказываться. Я забралась под оделяло и устроилась в теплых материнских объятиях, прижалась к ней, мысленно вернувшись в безмятежные дни когда, я была жеребенком. - Ма. - Да, родная. - А как я попала сюда? Ну в смысле, как я оказалась в этой деревне. - Тебя привез папа. Это был самый лучший день в моей жизни. Как ты попала к нему я не знаю, он никогда не рассказывал. Однажды он получил письмо от старого друга и, не сказав ни слова, просто собрался и уехал практически на месяц. Я была готова его убить. Но вернулся он с самым прекрасным подарком. Я больше не могла на него злится. - Расскажи мне о папе. - Он бы чудесным пони. Добрый, отзывчивый, он всегда был готов прийти на помощь любому, кто в ней нуждался – в ее голосе появилась боль – и очень глупым… ты же знаешь, что он погиб при пожаре в доме доктора Хуфплега? - Ага, знаю. - Дом доктора полыхал, как стог сухого сена. Пони пытались бороться с огнем, но это было бесполезно, когда все опустили копыта понимая, что дом уже не спасти один Хуфплег продолжал таскать ведра и рыдая умолять других о помощи, в доме все еще был его сын. Никто уже и не верил, что жеребенок жив. Я не удержала твоего папашу, и он кинулся в пламя. Меньше минуты спустя он вернулся уже с жеребенком. Оба они были почти полностью обгоревшими, но пока что живыми. Хуфплег сумел откачать сына, а вот твой папа так и не дождался своей очереди – свой рассказ мама завершила свозь слезы. Я лишь сильнее прижалась к ее груди. В комнате стояла тишина и только тихое мамино посапывание и успокаивающий стук ее сердца вдыхали жизнь в мертвую тишь. Роящиеся в голове мысли не давали мне уснуть. Раньше я часто задумывалась над тем, почему это Хуфплег лечил маму и не брал ни единого бита за лечение. «Тук-Тук» Чувствует ли он вину, за смерть папы или помогает ей в знак благодарности папе за спасение сына? «Тук- -Тук» А я? Он взялся учить меня медицине по тем-же причинам или потому, что разглядел во мне какой-то потенциал? «Тук- - -Тук» Бедный Кранки, наверно тяжело изо дня в день смотреть на меня, зная, что его жизнь стоила жизни моему папе? «Тук- - - -Тук» Я не виню Кранки. Папа сам кинулся в огонь, и спас жизнь жеребенку, а теперь этот жеребенок вырос и лечит других пони. Папа в какой-то степени спас всех пони которым помог, и в будущем поможет Кранки. «Тук- - - - -Тук» Винит ли мама кого-то из этих жеребцов в… «Тук- - - - - - - - - - » Гробовая тишина поглотила комнату. Сопение утихло. Я не слышу ее сердца!!! - Мама… Мама! МАМА!!! – я подскочила и начала трясти ее за плечи. - Проснись! Мама! Проснись! – эффекта не было. Я стащила ее на пол и уложив на спину принялась делать искусственный массаж сердца и вентиляцию легких. - Ну же, ну же, ну же! – повторяла я, ритмично нажимая копытами маме на грудь и время от времени наполняя ее легкие воздухом. Я продолжала и продолжала, мои слезы и пот капали с моей мордочки на мамину шею. - Бейся, ну же! БЕЙСЯ! – отчаявшись крикнула, ударяя маме в грудь, полностью поддавшись панике. - Не помогает! НУ ЖЕ! Живи! – это уже не был массаж сердца я просто молотила копытами маме в грудь. Слезы затуманивали взгляд, а паника и страх – рассудок. В один момент разум не выдержал напряжения и отключился. Когда я пришла в себя, то сидела плотно забившись в угол комнаты. Я была полностью эмоционально высушена, и не чувствовала ничего, все вокруг плыло, комната в которой я сидела шла кругом. Пол был перемазан кровью, рядом со мной лежал окровавленный кухонный нож. Моя серая шерстка на ногах была на сквозь пропитана кровью. Мамино тело было рядом с кроватью, ее грудь была вскрыта, а ребра раздвинуты как, чтобы можно было достать до сердца копытом. Не знаю сколько я просидела без движения после того как пришла в себя, но видимо достаточно для того, чтобы доктор Хуфплег заподозрил не ладное и явился в гости. - О богини – сказал он с порога маминой комнаты увидев все это. Осмотрев маму, он словно прочитал события прошлой ночи. - Я думал это случится не так скоро, думал есть еще пара дней – голос его звучал виновато – ты не должна себя винить, ее нельзя было спасти, просто пришло ее время. - Те таблетки, что вы вчера ей дали… это было не лекарство. - Да – подтвердил мою догадку бежевый жеребец – это были обезболивающие, я отдал ей все что были в больнице. Она очень хотела приготовить тебе твои любимые блинчики.