Ladyboy

Мы были в баре на лобби. Непонятная музыка в стиле свич-хауса шумела из колонок. Басы слышались особенно отчетливо. Они ударяли по вискам в четком энергичном мотиве. Бум. Бум-бум-бум... Бум! И все заново. Раз за разом, одно и то же. Потихоньку это выводило из себя. После долгого дня хотелось отдохнуть в тихом местечке с друзьями за бокалом хорошего белого вина. Любоваться на вид иссиня-черного небосвода без единой звездочки, чья гладь так незаметно переходит в воду Андаманского моря, как бы плавно втекая в нее. Вокруг мелькали люди. Молодые симпатичные парни в шортах, с сильными загорелыми ногами и выгоревшими волосами на голове. Длинными, короткими, волнистыми, прямыми. Мелированными, чистыми, в песке, спутавшимися от соленой воды. Всякими. Были девушки. Австралийки, Американки, немного Русских, Китаянки, Англичанки. Изысканные, шумные, тихони, заводные и горячие, серые мышки и недотепы. Пухлые и худенькие. Высокие и низкие. На любой вкус. На входе правила устанавливали местные мафиози. Поджарые мужчины в кожаных жилетах на голое тело, брюках и сланцах. Сутенеры. Чуть поодаль стояли тайки – шлюхи. Тоже разномастные. Симпатичных было мало. Быть может, потому, что половина из них были рождены мужиками. С членом, яйцами и плоским грудаком. Шум прибоя отдавался легким эхом где-то вдалеке. Ветер разгулялся не на шутку и расшатывал тяжелые ветви пальм. Фонари горели по всему городу Таиланда. Народу было больше, чем муравьев в обычном муравейнике. Все были чем-то заняты. Пили, гуляли, веселились, танцевали. Без дела не сидел никто. Скучающих видно тоже не было. - Вот и выбрались, - с усмешкой заметил Пого, смотря в сторону моря. Я же созерцал его затылок, но был уверен, что адресованы его слова были мне. Брай и Твигги стояли у барной стойки, облокотившись на нее. О чем-то беседовали с грудастой барменшей. Та была редкостной веселушкой, хоть и внешность довольно серенькая. Фигура неплохая, но ноги перекачены в зоне ляшек и икр. Оттого напоминали форму «бутылочка». Сужаются к коленями и расширяются снова. - Может, у нее хотя бы целлюлита на булках нет, - задумчиво парировал Биер, словно прочитав мои мысли. Я засмеялся в ответ. Обычно Стефен молчалив, но если что-нибудь и вставит, то обязательно попадет в самое яблочко. Такие люди нужны в любом коллективе. Немногословные, но очень и очень продуктивные. Приятная компания на любой вечер. Или почти на любой. - Что, ребятишки, еще не надрались? Это был Мэнс. И, похоже, в отличии от нас он уже был пьян в гавно. Шатался, мямлил заплетающимся языком. На лице неестественный румянец, на лбу выступил пот, глаза игриво блестели. Я не любил этот блеск. За ним, как правило, не стояло ничего хорошего. Во всяком случае, шуметь он пока не начал – и то хорошо. - Смотри, - Пого присвистнул, поймав на себе внимание Уорнера и указав взглядом на проституток, - Хорошенькие, а? - Такие, Стефен, дают отдрючить себя под хвост за кружку пива и мятную жвачку, - захохотал Мэнсон, - я бы лучше жахнул какую-нибудь шалаву в гетто нигерийского ЮАР, где каждая вторая заражена сифилисом, - он опять засмеялся в голос. Я сидел с каменным лицом, оперевшись подбородком о запястье и лишь со скучающей миной вздернул уголками губ. - Говорят, тут даже баба с улице развлечет тебя так, как первоклассная путана в Америке за тысячи и сотни тысяч долларов с частных борделей для зажравшихся богатеньких папашек, - поведал подошедший Джорди. - Хочешь проверить? - посерьезнел Пого. - Я не против, - зачем-то вставил я. На самом деле в словах моих не было ни капли лжи. Я не часто бываю в местах, где было бы такое огромное скопление шлюх на три квадратных метра. По крайней мере, если не брать в счет после концертные афте-пати, где фанючки так усердно оттягивают декольте, оголяя сиськи до предела. Никто не говорит, что мне это не нравится. Но жополизство порой надоедает. Эта сумасшедшая тяга дать отыметь свою киску рок-везде, чтобы потом кричать об этом на каждом углу, размахивая нижним бельем... А, если подфартит, еще и успеть сделать пару фоток, после чего залить их в инстаграм. Тот момент, когда тебе все равно даже на свое размазанное, крокодилье еблишко. Плевать. - Да ладно вам, друзья. Не будет из нас никто тут отрицать, что попробовать экзотику мы не прочь. Это как в той поговорке: «попробовав черное, белое потом уже не захочется», - Пого кокетливо мне улыбнулся и я понял, что он тоже не кисло охмелел, хоть и доселе мне распознать этого не удавалось. Такие люди, как он мало чем отличаются в трезом и пьяном состоянии. Совершенно одно и то же. - Ты меня кадришь, что ли? – рассмеялся я. Тот состроил крайне уебанскую рожу, приоткрыл влажные от вина губы, блаженно прикрыл глаза и завертел языком, приближаясь к моем лицу и издавая характерные хлюпающие звуки. - Пошел ты, - оттолкнул его я, заливаясь смехом еще сильней. Уже через двадцать-тридцать минут Мэнсон и Твигги исчезли. На часах было чуть больше одиннадцати. Джорди ушел спать, а Брай поддался-таки соблазну и снял одну проститутку, после чего скрылся из бара с ней под руку, поглаживая и похлопывая ее вкаченный зад. - Ох, не нравится мне это, - задумчиво констатировал я. Стефен хмыкнул. Он знал, о чем идет речь. - Думаешь, наш дорогой и всеми обожаемый Уорнер подхватит какую-нибудь гадость, передающуюся половым путем? - Не знаю... Всякое бывает. - Ты серьезно переживаешь? Ты не перестаешь меня удивлять, Джон. Просто вспомни, с кем Мэнс только не ебался. Где только не ебался. С гандонами, без. На свалках, гаражах, подвалах, туалетах зассанных баров. Ни к чему тут переживать. Если бы ему было суждено подхватить ВИЧ, он бы давно его подхватил. Поразмыслив, я подумал, что Стеф прав. - Пойду-ка и я кого-нибудь себе найду, - заключил он, вставая с высокого барного стула. На удивление клавишник казался вполне себе вменяемым и абсолютно трезвым, не смотря на все влитое в себя горячительное. - Ндэ, - я вскинул бровями, помотав головой и улыбаясь. Пого похлопал меня по плечу. - Не строй из себя агнца божьего, парень. Ты и сам нажирался до потери пульса, до чего хорошенько вздрючив парочку телок. Таков этот мир. Мы – мужчины, просто перестали бы себя чувствовать мужиками. Ведь весь сильный пол по природе своей... кто? - Сам-цы, - выпалил я по слогам давно заученное слово. - Вот именно! – воскликнул Биер, - тебе-то не знать, - подмигнул он мне. Сегодня был последний день нашего пребывания на острове Тайланда. Острове увеселения и наслаждения. Острове алкоголя и дешевых проституток. С тех пор, как по номерам разошлись Твигги и Брай, прошло чуть больше двух часов. Время пролетело слишком незаметно. Бар значительно опустел, но люди еще были. Были и те, кто уходить пока вовсе не собирался. Одному мне было делать нечего, а потому я решил не травить себя излишками алкоголя и пойти с Пого. Доведу его с девушкой до номера и заверну к себе, думал я. Все шло по плану. Тайка Стефена оказалась вполне хорошенькой. Намного лучше, чем девушка Мэнсона. Но тут, как уж говорится, на вкус и цвет. Мой номер был ровно по середке. Между комнатой Брая и комнатой Твигги. Номер Пого следовал через одну дверь от меня. Мы были уже на нужном этаже. Подходили к двери, когда услышали глухие вопли и крики. Мне не сразу было понятно, откуда они доносятся. Стены в номерах толстые, двери из красного дерева. Наверняка, жутко дорогие. Но дело было не в стоимости. Дело было в том, что звук через них почти не проникал. И, тем ни менее, и я, и Пого, и даже его тайка отлично слышали нечленораздельные крики. - Хорошо, смотрю, забавляются, - хмыкнул Биер, уже собираясь пройти номер вокалиста. - Нет, стой, - я положил ладонь на плечо друга, надеясь остановить, - послушай внимательно... Мы замерли, стараясь даже не дышать. Я слышал, как щелкает стрелка на моих наручных часах. До этого я не слышал ее. Ни разу, хоть часы уже ношу эти относительно давно. - Странно, - напрягся клавишник, - мне кажется, или я не слышу сладких ноток в ее стонах. - Это мягко сказано, - поморщился я, все еще не зная, стоит ли нарушать покой Мэнсона и его подружки, - но вдруг мы ошибаемся? Ты же знаешь, как дико он порой трахается. Бабы под ним стонут так, что не ясно, режут их на живую или, все же, хер им в дырку пихают. Опять затишье. Пого не ответил. Он прислушивался, приложив ухо к двери. Тайка занервничала, цокнув языком. Мы оба чувствовали, как ее раздражает эта неопределенность. И нас это угнетало не меньше. - Нет, - заключил клавишник со всей серьезностью, - что-то там определенно не то, - он тут же задолбился в дверь кулаком? – Брай, что, мать твою, у тебя там происходит? Что ты вытворяешь? – завопил он. - Тихо, тшш, - дрогнул я. Слишком резко громкие звуки прорезали слух в этой глуши, - мы же тут не одни, уймись. - Кажется, в другой раз, - попрощался Пого с проституткой, вытащив из кармана мятую купюру, которая вполне могла бы оплатить весь «сеанс». Та исчезла так же быстро, как и появилась в нашей компании. На мгновение все в комнате затихло. Только потом послышался сдавленный плач и надрывистые всхлипывания. Дверь неожиданно открылась. На пороге стоял вокалист. Весь взъерошенный, с красным от усилий лицом, расстегнутой ширинкой и расстегнутой до середины рубахой. На щеке было белое пятно. Вероятно всего, от пощечины. Губа слегка кровит. - Что такое? Убирайтесь! – резко заявил он, уже собираясь закрыть дверь. Я мигом подставил ногу. Стефен заглянул в номер. - Ты что, блять, охренел, черт возьми?! – Биер тут же проскочил в комнату, увидев на кровати азиатку с повязанными руками, черным платьем, задранным до бедер и избитым лицом. Я тоже прошел в комнату, но уже более медленней, оставляя Мэнсона позади и тщательно оглядывая каждый предмет. Под подошвой хрустнуло битое стекло. Девушка тихо плакала, зажмурив глаза и скривив припухшие от кровоподтеков губы. - Что у вас тут происходит? – обернулся Пого, смиряя Уорнера холодным взглядом. - Ты, блять, представь. Эта шалава оказалась мужиком! Сука. Мужиком, мать твою! Надуть меня решила, блядина! – кричал мужчина, брызжа слюной. Состояние его вряд ли было вменяемым. Дело даже не в алкоголе. Заглянув в ванную комнату, я тут же обратил внимание на оставшуюся половину дорожки белого вещества, чайную ложку и пипетку. Видимо, понесло его от переизбытка химии в организме. - Тебе моча в голову ударила, что ли? – Пого тоже повысил голос до предела, - ты нахуя нас так всех подставляешь?! Ты, сукин сын, вообще представляешь, что творишь? Тайка закашлялась, давясь слезами. - Он просто гнида! Ублюдок! – кричала она на корявом английском, - он пытался изнасиловать меня, - хрипло визжала она. По красным щекам бежали слезы. Струйка за струйкой. – Помогите мне, прошу вас! Прошу вас, - истерика волной захлебывала ее. Голос срывался и дрожал. - Послушайте, леди, - Биер присел на корточки рядом с ней, развязывая дергающиеся в спазмах руки, - у вас есть... как они называются... мм... Люди, которых в Японии называют Якудзами? – Уорнер стоял у двери, оперевшись о косяк спиной и тяжело дыша, вытирая ладонью пот с лица и зло смотря на «оно», - Послушайте, - повторил клавишник, - наш друг... он неплохой парень. Он просто увлекся выпивкой. Понимаете? Не нужно ничего говорить вашим сут... Вашим боссам, хорошо? Мы все уладим здесь, в этой комнате. Стеф оглянулся и бросил мне, чтоб я достал из своего кошелька столько денег, сколько там есть. Я искренне поражался, как он пытался все замять. И, кажется, все бы действительно обошлось. Биер гладил девушку по влажным волосам, по щеке, вытирая слезы и пытаясь успокоить. Он провел рукой по ее неестественно выступающей широкой ключице, собирая на пальцы сперму, при этом очень плотно сомкнув губы. И, как бы там ни было. Ничего не влияет на азиаток так, как деньги. Большие деньги. Та уже не плакала, лишь всхлипывала и морщилась от боли. Сопение Мэнсона в углу комнаты достигало апогея. Настолько громким и тяжелым оно было. Блестящие от гнева глаза смотрели уже скорее в пустоту, нежели на нас. Через несколько минут он скрылся в ванной комнате, откуда вскоре послышались рвотные звуки, отрыжка и смыв в унитазе. Я подошел к девушке и, присев рядом на корточки, свернул несколько долларовых купюр и поместил их в ее руку. После чего снял наручные часы и тоже протянул. - Вот, возьмите. Мы понимаем, что это и мизерной доли не покроет того, что вам довелось пережить. Прошу, простите нашего друга. Глаза транссексуала загорелись и стали значительно живей. - Может, вам нужно к врачу? Мы можем отвезти вас... – сказал клавишник, поправляя края и так короткого дешевого черного платья. От взгляда моего не могло скрыться это легкое движение. Как бы невзначай, он провел ладонью по внутренней части ее бедра. Пого не заметил мой мимолетный укоризненный взгляд, брошенный в его сторону. Осознав, что особа весьма плохо понимает, о чем мы говорим, лишь вжимаясь сильней в угол, я постарался найти слова более доходчивые, - С вами все в порядке? Нужна медицинская помощь? Резко дернувшись, девушка встала. Она даже не стала поправлять платье до конца, не стала забирать обувь. Лишь сжала в кулаке деньги с часами и босая бегом выбежала из комнаты. - Вот тебе и изнасилованная тайка, - присвистнул я. - Женщины, - пожал плечами Стеф, даже не подумав, что в этой комнате этим вечером, как выяснилось, женщин-то и не было. Три мужика и трап. - Как серпом по яйцам, - поморщился я, воспроизводя всю неприятную ситуацию от начала до конца. - Да... – только и ответил Пого, - Я закрою дверь. Хорошо, что уезжаем завтра. А то как бы теперь на неприятности не налететь. В Азии за путан слишком прохладная расправа. - Я проверю, как там Брай. - С ним будет отдельный разговор, - нахмурился Пого, вытирая руку, измазанную в семени товарища об штаны, - слишком уж сильно облажался. Заглянув в ванную комнату, я увидел уже сладко спящего Мэнсона. Злоба на него понемногу улетучивалась. Осталось лишь гадкое чувство и омерзительный осадок. Легкая прострация. Я стоял посреди отельного номера и не знал, куда себя девать. Усталость была такая, что ноги подкашивались. На часах начало второго ночи. Тишина опять поглотила все вокруг. Я не понял, куда делся Биер. Сон подкрался слишком незаметно. Полностью вымотанный и опустошенный, я завалился одетый на кровать. Все равно этой ночью она будет пустовать, подумал я, прежде чем закрыл глаза уже на остатки тревожной и совершенно нелепой ночи.