Телевизор сломался

Пасмурный день. Темная комната. Шторы задернуты. В эту угнетающую обстановку не вписывается небольшой старый телевизор который показывает очередное блевотное телешоу. Звуки, исходящие из него, создают иллюзию присутствия, делают вид, что я тут не один. Но я один. Но ведь так было не всегда. Когда то я был с тобой, с милым парнем с татуировкой скорпиона на шее. Я помню все от начала до конца. Помню наше знакомство, помню, как ты смотрел на меня, как я открыл тебе свои чувства, как ты сначала боялся и стеснялся этого всего, а через месяц уже целовал меня прямо на перекрестке среди спешащих людей и сигналящих машин. А так же я помню этот диван. Сколько всего у нас с ним связано. Сознание сразу же воспроизводит картины тех событий. Страстные поцелуи и нежные ласки, тихие объятия и громкие ссоры. А как часто мы засыпали на нем вместе, а потом падали и были вынуждены идти на кровать, ибо диван был слишком мал для нас двоих? Это случалось слишком часто чтобы запоминать. А помнишь, как мы ссорились и ты в ярости хватал подушку и уходил спать в гостиную, а я оставался один посреди спальни? Но даже когда ты злился на меня, я не переставал любить тебя. Я любил каждое проявление твоих эмоций ко мне. Неважно, что это было: любовь, злость, сочувствие, ненависть, доброта, забота. Я всегда принимал все эти чувства от тебя. Я любил каждое из них. Именно поэтому я шел к тому дивану, где ты уже забылся сном, доставал фонарик, лист, карандаш и начинал тебя рисовать. Твое лицо выражало спокойствие, мирную тишину, твои руки всегда были у лица, а ноги согнуты в коленях. Ты был создан для рисования. А когда рисунок был готов, я оставлял его на журнальном столике, чтоб ты сразу смог его заметить. А сам я ложился рядом, на ковре, ибо зачем мне кровать в которой нет тебя? А тут я на полу, а ты рядом, только чуть дальше, а если уж заходить в перед, то мне никогда не нравились мягкие кровати, поэтому это не выглядело странным ни для одного из нас. Я это все помню, а ты уже нет. Этот телевизор. Мы почти никогда его не включали. Мы прекрасно обходились без него. Ты называл его пылесборником, а я зомбоящиком. Я бы выкинул его, но по договору, мы не должны были портить имущество находящиеся в этой квартире. Но мы смирились с этим, он стал просто не нужен нам, нам было не до этого. А теперь я сижу на диване и переключаю каналы не зацикливаясь ни на одном из них. Телевизор настолько старый, что при каждом переключении издает шипящий звук. Тебя нет всего три дня, а я уже на исходе. Я слышу как по окну начинает постукивать дождь. Это, наверное, печально, что тебя не стало в сезон дождей. Это добавляет еще больше трагизма. Хотя, если бы было солнечно, мне бы было легче? Ничуть. Я помню тот день, когда мне позвонили и сказали что тебя сбила машина. Я до последнего надеялся что это не ты, ведь эта смерть слишком банальна. Ты всегда считал, что умирать нужно красиво. Но смерть думает иначе. Я помню твои похороны. Твое лицо выражающее тишину, руки по швам, черная рубашка и ярко-красный галстук, как ты и хотел. Я смотрел на тебя в гробу и понимал что это не ты. Это смерть в облике тебя. Она надела на себя маску из твоего лица, черную рубашку, галстук и брюки. Смерть притворялась тобой. А ты там, далеко он нас, смотришь на все это сверху. Но в гробу лежишь не ты, а она. Я сижу на диване, в черном костюме, переключаю каналы телевизора. Мы никогда его раньше не включали, разве что пару раз, но теперь я сижу и упорно нажимаю на кнопку пульта, будто это что то изменит. Каналы меняются один за другим с сопровождающимся шипением и быстропроходящими помехами. Новости, телешоу, новости, новости, фильм, реклама, реклама, телешоу, сериал, реклама. Я не знаю сколько раз я хожу по этому замкнутому кругу, но меня это не волнует. Я нахожу тот канал с которого все началось. Девушка сидит в кресле и что то спрашивает у какого то мужчины под звуки аплодисментов зрителей. Но мне нет до этого никакого дела. Я ложу пульт на столик и беру с него пистолет. Я направляю его на телевизор и с равнодушным взглядом нажимаю на курок. Пуля пробивает экран телевизора, тот начинает искриться и дымить, издавая трескающиеся звуки. - Телевизор сломался, – говорю я холодным голосом. Я направляю дуло пистолета на висок. - Я сломался.