Диссонанс

      У Рей была вертикальна пустыня, четверть пайка на световые сутки и надежда, в дыму которой утверждалось забвенье. У неё был час между ночью и днём, между металлом и сажей, час для чего-то, чего она ещё пока не понимала. Кроме чугунной тоски в сердце, кроме страха и временами полного отчаяния, у Рей было бесконечное звёздное небо над остывающей ночами Джаккой. Оно рассыпалось по периферии её зрачков и тонуло, дрожью отзываясь в ладонях.       В то же время у Бена был синдром «чужого» ребёнка, склонность к уязвимости и хилая вера, что Света нет до наступления полных лун.       «Свет нелеп и юн, а тьме миллионы лет,» — говорил он, не встречая ещё Рей.       Бен был жалок и глуп, Кайло — просто жалок. Рей смотрит на него с отвращением, как на кровавый сгусток, сворачивающийся смолью на ботинке, и с такой же готовностью кривит губы, когда он к ней прикасается. Грязь, мерзость, гнусный червь.       — Ты боишься меня? — полу-рычит он в её шею.       Дыхание у него горячее, Рей почему-то вспоминается выжигающий лёгкие полуденный воздух её планеты. Ещё она знает, что истинная тьма никак не может быть горячей. А это означает — несоответствие, диссонанс, фальшь.       — Никогда, — отвечает она сквозь стиснутые зубы и как бы заранее на все его последующее вопросы.       У Кайло глаза блестят чёрными обсидианами, он отстраняется от девушки, смотрит, в панике осознаёт собственное бессилие. Кобра ввела в транс дудку, крыса ведёт крысолова к пропасти, жертва наносит убийце ножевое прямо в спину.       — Ты не он, — цедит Рей и ремни собственными запястьями натягивает, по влажным вискам пускает мелкую зыбь голубых паутин-сосудов, — ты никогда не станешь им.       Рен чувствует отдачу ударом прямо в самое темя, грубую кожу перчаток в кулаках сминает. Он видит свет в самом пугающем его проявлении и понимает, что Рей — победитель, ясноликий и чистый, как ангел. Ему бы веровать в неё, как в божество, как в сиддхартху перерождённого. Да только это уже слишком много. Ему не удержаться перед тем, чтобы не запачкаться ни страхом, ни фальшью, ни малодушием. Он не тот, он слишком слаб. Да и Рей чище и неуязвимее с каждым осознанным мгновением.       Девушка с самого начала не смотрит на него пугливо, но не смотрит она и с безразличием. Ногти её врезаются в ладони, алые полумесяцы рассекают абрисы жизни, зрачки-лезвия жадно цепляют лицо без шлема. Мгновение внутри головы Кайло остаётся внутри Рей сгустившимся пылающим зверем, ею лично загнанным на скотобойню. Она видит мальчика, отдавшего себя на съедение, лишь бы стать заповедным. Ей бы высмеять его, наблюдая нервные подрагивание век, да только она — не он.       — Ты мог бы найти себя в остатках... — Рей запинается, облизывает пересохшие губы.       Кайло последний взгляд бросает на свою пленницу, перебирает в голове вариации, которые отвергает быстрее, чем успел бы в них поверить. Через мгновение шлем вновь скрывает когда-то Бена Соло, магистр Рыцарей Рен покидает камеру.       «Тьма созвучна лишь с тишиной, ничто не уцелеет,» — верит он, повстречав уже Рей.       Бен, некогда двоякодышащий, в гиблой голове давно померк и прекратился.       Рей всего мгновение смотрит вслед его тёмной фигуры, вновь натягивает ремни и медленно опускает веки. Сила ещё пока неустойчиво наполняет её нутро. Свет вырастает из семечка, из каких в горизонтах вселенной вырастают звезды.