Когда ангелы ликуют

В далекой Англии, в холодном и туманном Лондоне, жили два тролля. Звали их Марк и Стивен: видишь, и имена у них были совершенно английские. На датских троллей они были совсем непохожи, злобы в них не было, хоть проказничать и были горазды. Больше всего на свете они любили театр, а тот, кто любит театр, не может быть таким уж злым. Сами они частенько бывали за кулисами, и уж таких советов, бывало, надают актерам да режиссерам, что только держись! Раз шли наши тролли со спектакля про синюю будку и доброго доктора и хохотали на весь Лондон, потому что, знаешь ли, в этом спектакле не обошлось без их помощи, а кое-кто говорит, что и саму пьесу писали они. Шли они мимо дорогих магазинов, и так уж им хотелось устроить что-то безумное и веселое, что из них прямо искры сыпались. И вот увидели они огромный магазин игрушек, и немедленно туда вошли. Кого только не было на полках! Были там и принцессы, и барабанщики, и плюшевые мишки, и балетные танцовщицы, так что, если какой ребенок туда попадал, то всегда находил игрушку себе по вкусу, если, конечно, у него были деньги. На полке с самыми дорогими игрушками увидели тролли двух чудесных кукол-мальчиков, одного звали Шерлок, а другого — Джим. Сделаны они были на заказ, и потому других таких кукол не было во всем Лондоне, а пожалуй, и в целом мире. Тут прикинулись тролли важными господами и потребовали показать им кукол, вертели их так и сяк, будто бы думая купить в подарок, а на самом деле решили их заколдовать. Дали они им столько ума, сколько у всех профессоров Королевской Академии и горячие сердца, и каждый каждый еще немного своего характера вложил — желания посмеяться и отчаянную боязнь скуки. А потом вернули кукол продавцу, ушли из магазина — и думать забыли о Джиме и Шерлоке. Были у троллей дела поважней. *** Вскоре в магазин вошли две женщины, и сразу подошли к полке с куклами. Одна из них была одета во все розовое — розовое платье, розовые туфельки, даже сумочка у нее была розовой. Больше всего на свете она любила наряжаться и хвастаться покупками, а еще больше она любила свою дочку, которую совсем избаловала подарками. Вторая была доброй и скромной, и сын ее был очень умным и добрым мальчиком. Они дружили еще со школы, хоть и были так непохожи друг на друга, а теперь и дети их дружили так же крепко. Так Шерлок и Джим покинули магазин. Шерлока подарили мальчику по имени Джон. Конечно, были такие дети и даже взрослые, которые говорили, что мальчикам не дарят кукол, а если такое и случится, мальчики не должны в них играть, но Джон говорил всем: — Это совершенно нормально! И — смотри — уже скоро все повторяли, завидев Джона и Шерлока: — Это совершенно нормально! Сам Шерлок был ужасно рад, что его подарили мальчику: девчонок он терпеть не мог! Он очень часто разговаривал с Джоном — ты ведь помнишь, что он был волшебной куклой? — и рассказывал ему обо всех, кто встречался им в школе или на улице. Давай теперь посмотрим, что стало с Джимом. Розовая дама подарила его своей избалованной дочке. Джиму не нравилось жить у девочки: он любил узкие брюки, мясо и шахматы, а доставались ему шелковые платья, пирожные и дочки-матери. Как-то раз девочка увидела на витрине магазина прелестные красные башмачки. Так они сверкали лаком, такие были изящные, что ей тут же захотелось их купить. Башмачки такие могла бы носить графская дочка или маленькая принцесса, но девочка сама считала себя не хуже принцессы, а потому и выпросила их у мамы. В школе все смотрели на ее ножки в этих башмачках, и даже самые простые объяснения учителя никому не шли на ум. После школы она зашла в гости к Джону, чтобы еще раз похвастаться. А на следующий день ее нашли мертвой в постельке. На ногах у нее были красные башмачки, и внутри они были смазаны ужасным ядом, от которого дитя всю ночь горело в лихорадке. Как плакала ее мама, как просила полицейских найти, кто убил ее девочку! Но никто не мог ничего найти — не было следов чужих людей в ее комнатке, окно было крепко закрыто, только пропала дорогая кукла по имени Джим, но кто же о ней вспомнит? Не до кукол было безутешной матери. Джон, когда узнал о смерти подружки, рыдал так, что чуть сердечко его не разорвалось. Хоть и была она заносчивой, жадной и хвастливой, все же очень ему нравилась за веселый нрав и красивое личико. «Если бы я только узнал, кто ее убил!» — думал Джон. — Я могу помочь, — сказал тут ему Шерлок — только отнеси меня в ее комнату и достань мне большое увеличительное стекло, и уж я не ошибусь! *** Ты хочешь узнать, куда отправился Джим? Он пришел в самую дорогую школу для самых богатых детей. На воротах стояли охранники с ружьями и не пускали во двор никого, но кому же придет в голову останавливать куклу? Джим сел на скамейку в школьном саду и стал ждать. Шла мимо милая девочка, увидела его, да так и всплеснула руками: — Ах, какая милая куколка! Кто же ее здесь забыл? Джим улыбнулся – улыбаться он умел очень приятно – и сказал девочке, что его никто не забыл, просто он гуляет там, где ему захочется и рассказывает детям сказки, а если она заберет его домой, то и ей расскажет. Девочка очень обрадовалась: никогда она не видела говорящих кукол, а ведь ей всегда покупали самых лучших, потому что она была дочкой самого министра. — Я бы с радостью послушала твои сказки, милый Джим, — сказала она, — но нам сегодня задали такое огромное домашнее задание, что у меня совсем не останется времени. Видишь ли, мне никак не дается математика! — Открой учебник, — сказал ей Джим, — и я все тебе объясню так, как ни один учитель не догадался бы. И правда объяснил, да так славно, что девочка сразу все поняла! Принесла она Джима домой и познакомила со своим братом. С ним Джим сразу подружился: как ты помнишь, и ему, и Шерлоку мальчики нравились куда больше девочек, недаром же они и сами были мальчиками. Джим рассказывал детям министра страшные и веселые сказки, говорил о приключениях, разбойниках и пиратах, так что им до смерти хотелось, чтобы их захватил в плен какой-нибудь злодей, да вот никто не захватывал. — Не беда! — сказал Джим, — мы с вами можем убежать втроем и спрятаться на шоколадной фабрике. Мы оставим следы, по которым нас будут искать сыщики, а сами будем сидеть в темноте и есть лучшие в мире конфеты, которые я сам сделаю! Детям очень понравилась затея Джима: таких приключений у них никогда не было, и однажды ночью, когда всех других детей забрали, они измазали маслом пол, оставили на нем отпечатки башмака, который принес Джим, и убежали на фабрику, воображая себя похищенными каким-нибудь страшным разбойником. Весело им было играть в прятки, весело и боязно было слушать в темноте страшные сказки Джима, а таких шоколадных конфет, какими он их угостил, они никогда не пробовали. Бедные дети не знали, что фантики конфет были вымазаны ртутью, и когда их нашли полицейские, брат с сестрой уже умерли. Но и умирая, они крепко обнимались, потому что очень сильно любили друг друга. *** Давай-ка теперь посмотрим, что делали Шерлок и Джон. Когда Джон принес Шерлока в дом своей подружки, он увидел в ее комнатке маленький гробик, и так ему стало грустно, что казалось, вот-вот сердечко выскочит и разорвется от боли. А Шерлок прыгал по углам, смотрел вокруг да разглядывал все через свое увеличительное стекло, потому что у всякого уважаемого сыщика должно быть увеличительное стекло. Джону показалось даже, что смерть других людей ни капельки не беспокоит Шерлока, а то и радует, потому что он может вволю заняться своими расследованиями. И сперва Джон чуть было не обиделся, но потом подумал, что Шерлок ведь просто кукла, и нельзя требовать от куклы, чтобы чувствовала, как люди. Уже и то чудо, что Шерлок умел складно говорить и думать. Не всякий и человек умеет думать, так что для куклы это чудо вдвойне. Но Джон был неправ — как ты помнишь, тролли не пожалели для Шерлока своего колдовства и дали ему сердце по-настоящему доброе и горячее, да вот беда — когда они ушли, в раскрытую дверь сквозняком занесло маленький осколок зеркала, о котором ты, должно быть, читал в сказке о Снежной Королеве. Этот осколок попал ему в сердце и сильно его застудил, хоть заморозить и не смог: видишь ли, когда встречаются два разных колдовства, побеждает то, в котором больше добра. Хоть и не умел Шерлок по-настоящему жалеть ни девочку, ни ее рыдающую мать, он все же понимал, что Джону плохо — они ведь были друзья. И ему казалось, что стоит ему найти, кто убил девочку, Джон сразу утешится. Осмотрел Шерлок все вокруг и сказал: — Ее мама купила Джима в тот же день, когда твоя купила меня, но Джим исчез. Это он убил девочку красными башмачками. Нужно пойти в полицейский участок и посмотреть на эти башмачки. Джон пошел в участок, но какой же полицейский отдаст башмачки какому-то маленькому мальчику, да еще и с куклой в руках! *** Не было такой газеты, которая не написала бы о смерти детей министра, даже самые маленькие газеты, о которых никто и не слышал никогда, сочли долгом написать о них по целому развороту. Каждый журналист писал эту историю по-своему, потому что никто не знал, что же случилось на фабрике в самом деле, и потому согласны все они были только в одном: эту загадку не разгадать никому. Конечно же, Шерлок, как только узнал об этом, позвал Джона с собой на фабрику, чтобы все внимательно осмотреть: он, как ты помнишь, очень любил тайны. И когда вдосталь насмотрелся на следы, рассказал Джону, что произошло с бедными детьми, да в таких подробностях, словно сам тогда сидел в углу и все видел. Джон был добрый мальчик, и так ему жалко стало всех детей, кто еще встретится Джиму, что захотел он всех предупредить. Созвал всех журналистов и газетчиков, сколько их было во всем Лондоне, показал им Шерлока, и назавтра уже во всех газетах писали о чудесной говорящей кукле и о том, как нужно остерегаться Джима. А Джим тем временем сидел себе спокойно на скамейке да ждал, кто захочет взять его себе. Мимо шел мальчик, время было позднее и он торопился домой, но увидел на скамейке куклу, да так и замер. — Я знаю, кто ты, — сказал он и отошел подальше, — ты убиваешь детей, которые берут тебя домой. — Ну что же, — ответил ему с улыбкой Джим, — если ты всё так хорошо знаешь, можешь пройти мимо, раз такой трус. Ходи в школу как все, вырастай как все, работай как все и живи так скучно, как сможешь, а я найду других детей, таких, что верят в волшебство и любят сказки. Прощай, трусливый мальчик, живи своей серой жизнью, ты не заслуживаешь чуда! Очень обидно стало мальчику, и, хоть он и боялся Джима, и знал, что случится беда, но не смог устоять. — Хорошо, — сказал он, — я возьму тебя к себе на одну только ночь, а ты обещай мне, что не убьешь меня. Джим не ожидал этого и даже засмеялся, такой это для него был сюрприз. — Раз ты просишь, я пообещаю тебе, — сказал он, — я клянусь, что не только не убью тебя, но и не сделаю никакого зла, если только ты сам не попросишь. — Никогда я такого не попрошу! — сказал мальчик, и тут же схватил Джима, очень уж ему хотелось унести такую необычную игрушку домой. Несколько ночей Джим рассказывал ему чудесные истории, от которых сладко замирало сердце и туманило глаза, и однажды рассказал ему про Оле-Лукойе, который по-английски зовется Оле-Клоуз-Ёр-Айз (ведь у всех Англичан имена не такие,как у нас). Рассказал про того, что бродит с цветным зонтом и показывает яркие сны, и про его брата, которого можно увидеть только раз в жизни. Так увлекся сказкой мальчик, что воскликнул: — Ах, если бы мне увидеть его хоть одним глазком! — Это можно устроить, — усмехнулся Джим, — он мой добрый приятель. Тут в комнате появился всадник в черных одеждах, раскрыл свой черный зонт и спросил у мальчика: — Скажи, какие у тебя оценки по поведению? *** Газет в Англии так много, что и не сосчитать, на любой вкус, и самая гадкая из них называется «Солнце» — очень часто плохие вещи называют добрым именем, да только это никогда не помогает, все англичане знают, насколько лжива эта газета. Пишут там о выкраденных письмах, обо всем, что знаменитые люди хотели бы сохранить в тайне, потому и тираж у нее самый высокий во всей Англии, хоть и стыдятся люди ее покупать, да все же покупают. Работала там рыжая девушка по имени Китти, и она была хуже всех остальных журналистов, а ведь никто из них не отличался добротой и правдивостью. Даже начальник не любил Китти, и самые важные истории всегда поручал написать кому-то другому. Надо признать, что и писать она хорошенько не умела. С раннего детства мечтала Китти стать знаменитой сказочницей, чтобы все ее книги сразу же раскупались, чтобы все журналисты мечтали с ней встретиться, купаться в деньгах и получить знаменитую Нобелевскую премию из рук самого шведского короля. Да вот только не каждый может стать сказочником, для этого нужна добрая душа, открытое сердце, чистые глаза, которые умеют замечать самое важное, а злобным и лживым сказки не даются, как ни бейся. Прослышав про Джона и Шерлока, Китти сказала: — Знаю я, что это за говорящая кукла, обычный трюк, в цирке за такое не дадут и монетки. Я уж все эти секреты разведаю! А когда остальные убеждали ее, что сами видели Шерлока, и что он — настоящее чудо, она возражала: — Не видела я в жизни никаких чудес, потому в них и не верю. А дело-то было совсем наоборот: потому и не случались с ней чудеса, что она в них не верила. Однажды увидела она на улице Джона и Шерлока, схватила их — и давай сыпать вопросами: — Как это вы обманываете людей? Расскажите мне, я же все равно проведаю! Нормально ли это, когда мальчик дружит с игрушкой? Для чего вы придумали свою дурацкую историю про куклу-убийцу Джима? Едва вырвались от нее наши мальчики, да пустились наутек. — Я все равно пронюхаю! — крикнула она им вслед, хотела было бежать за ними, но случайно взглянула на скамейку рядом, да так и замерла. Там сидел Джим, красивая кукла в изящном костюмчике, и махал ей рукой. — Я знаю, чего ты хочешь, Китти, — сказал он ей, — ты хочешь славы и денег, и чтобы все тебе завидовали. Возьми меня домой — и все твои желания исполнятся. Мы с тобой напишем такое, что люди будут друг у друга из рук вырывать! Только тут Китти поняла, что чудеса и правда существуют, но ей важнее было другое. Забрала она Джима домой, и стали они писать вместе. *** Очень не нравилась Шерлоку его нынешняя слава: раньше они с Джоном могли спокойно гулять повсюду, а теперь и шагу нельзя было ступить, чтобы кто-то не попросил расписаться на карточке или вместе сфотографироваться. А тут вдруг то в одной газете, то в другой стали писать, что это Шерлок убивал детей. Началось все с той самой Китти, а после нее по газетам как пожар пронесся, всем хотелось написать про Шерлока и Джона что-то плохое. И решили Джон и Шерлок пойти домой к рыжей Китти, чтобы найти там Джима и узнать, что он еще замышляет. Хоть и были Джим с Шерлоком сделаны одним мастером, хоть и оживили их одни и те же тролли, но все же Шерлок никак не мог понять, почему Джим настолько жесток. Китти теперь жила богато: все ее желания исполнились, были у нее и деньги и слава. Как ты думаешь, стала ли она от этого добрее? Нет, ни капельки! Злые люди всегда оправдываются тем, что, будь они счастливыми, то уж конечно стали бы и добрыми. Да только чем богаче и известней становилась Китти, тем хуже она себя вела. И когда пришли к ней домой Джон и Шерлок, она только смеялась над ними, называла их обманщиками, а Джим сидел у нее на кровати и делал вид, будто он простая кукла, и даже говорить не умеет. Вернулись они домой, а когда наступила ночь, в спаленке Джона возник человек в разноцветном камзоле с зонтиком, что переливался всеми цветами радуги. Это был наш старый знакомый, Оле Клоуз-Ёр-Айз, и он сказал Шерлоку, что на рассвете Джим будет ждать в Кенсингтонском саду, и чтобы приходил туда один. Страшно захотелось Шерлоку узнать, что задумал Джим, и потому, хоть он и был ужасно гордым (ты ведь помнишь про осколок зеркала?), и не любил спрашивать других, а любил догадываться обо всем сам, все-таки не выдержал и спросил у Оле, что тому известно. Но Оле только вздохнул грустно и сказал: — Я пришел к нему, когда вы ушли, и весь день и вечер выспрашивал у него, но он отказался мне отвечать, а помешать я ему не смог: его охраняет мой сумрачный брат с черным зонтом, и вместе они непобедимы. *** — Я ухожу в Кенгсинтонский сад, — сказал Джим рыжей Китти, — а ты, если хочешь, можешь идти за мной. — В тот самый сад, где живут феи, и куда попадают потерянные дети? — Спросила Китти, — Конечно же, я пойду! Я напишу об этом целую книжку, и наконец-то меня перестанут называть грязной газетчицей, и назовут сказочницей! Долго ли мы там пробудем? — Очень долго, — ответил Джим, — только смотри, иди позади меня, и не приближайся, что бы ни случилось. Взяла Китти с собой пару бутербродов и осторожно пошла вслед за Джимом. Надо сказать, что совсем недавно прошел сильный дождь — в Англии всегда туманы и дожди, — и на дороге перед ними оказалась огромная лужа. Джим легко перепрыгнул ее, он ведь был волшебный, а Китти не захотела пачкать свои новые туфельки. С тех пор, как ей стали платить большие деньги, она покупала самую дорогую одежду и самые модные туфли, не хотелось ей вымочить их, и тогда она бросила в лужу кусок хлеба, чтобы пройтись по нему, не запачкавшись. Но когда она наступила на хлеб, под ним оказался люк с не прикрученной крышкой, Китти провалилась и летела вниз, пока не попала прямиком в ад. Ты, конечно, спросишь, как же это в Лондоне оказался плохо закрытый люк? Милое дитя, ну можно ли задавать такие глупые вопросы? Это же сказка! *** Джим сидел у Круглого Пруда и ждал Шерлока. Джон и Шерлок перебрались через ограду, ведь сад был закрыт на ночь. Джим сказал феям, чтобы они тихонько усыпили Джона, и он уснул волшебным сном прямо у ограды, а Шерлок подошел к Пруду. Тихо было вокруг, только откуда-то издалека едва слышался колокольный звон. — Я знаю все, что ты сделал, — сказал Шерлок, — ты убил дочку розовой дамы, и детей министра, и маленького мальчика, а сейчас ты хочешь убить Джона. Знай же, что я никогда тебе этого не позволю. Джим улыбнулся, и колокольный звон послышался чуть ближе. — Посмотри в Круглый Пруд, — сказал он, — ты увидишь судьбу этих детей.Посмотри на подружку Джона — ты видишь на ней красные башмачки, что несут ее в танце по кладбищам с живыми мертвецами прямо в ад? Так было бы, если бы я не смазал их ядом. Колдовство разрушилось, и она теперь в раю. Посмотри на детей министра, они выросли, и стали лживыми и заносчивыми, как их отец. Я уберег их от этого. Все эти дети сейчас в раю, и ангелы ликуют вместе с ними. — Но родители этих детей страдают! — воскликнул Шерлок. Представил он, что если не победит сегодня, завтра умрет Джон, и показалось ему, что в сердце его словно что-то горит. — Скорбь очищает душу, Шерлок, — сказал Джим, — подумай, ничто так не возвышает людей, а значит, никто не может быть светлее, чем человек, который дарит людям страдания. Прислушайся к своему сердцу: жалеть оно почти не умеет, но оно все-таки живо. Если бы я не учил тебя жалости, если бы я не показал тебе страдания, оно давно бы обледенело, и никто бы тебе не помог. Осколок в твоем сердце почти потерял свою силу, и сейчас я выжгу его навсегда! И когда Джим поцеловал Шерлока, тот вскрикнул от невыносимой боли, а потом вдруг сердце его забилось часто— часто, а колокола звенели так, словно здесь была церковь, и звонарь играл свадебную мессу. И тогда впервые улыбнулся Шерлок от всего сердца, и вернул Джиму его поцелуй. А когда взошло солнце, Шерлок спросил: — Но ведь Джона ты не убил? — Нет, я не убил Джона, и скажу тебе, почему. Он будет всегда вспоминать тебя, и скорбь по тебе сделает его душу светлой и чистой. Это первая причина. Вторая же — когда он вырастет, напишет о нас с тобой сказку, и тогда люди смогут узнать, что произошло на самом деле, и когда они прольют хоть одну слезу над нашей историей, ангелы будут ликовать. — Но ведь Джон не знает, что случилось со мной! — сказал Шерлок. — Когда он проснется, трава, цветы и деревья прошелестят своими листьями эту историю, а феи будут пересказывать ему всё снова и снова, и он будет приходить сюда каждую ночь, чтобы слушать этот рассказ. Долго еще стояли рядом Джим и Шерлок и они держались за руки, и колокольный звон несся над ними. ... Джон и правда каждую ночь ходил в Кенсингтонский сад слушать рассказ фей, а когда вырос, написал сказку о двух волшебных куклах — Шерлоке и Джиме, а ты ее сейчас прочитал. Все это истинная правда.