Ты любишь Море

Мелкие камешки неприятно впиваются в кожу. Тело будто разодрано диким зверем, хотя, по сути, так оно и есть. Кровь всё ещё стекает по свежим ранам. Сердце всё ещё бешено гонит кровь по венам. Сердце всё ещё колотится от эмоций, хотя мозг не вполне понимает, что только что произошло; он медленно обрабатывает информацию о произошедшем, в первую очередь, выделяя болью наиболее глубокие раны. Эти следы... Это физическое доказательство того, что разум отказывается принимать как данность. А надо ли? Так уж необходимо трезво оценивать ситуацию, где эмоции являются главной составляющей? Факты говорят сами за себя, и глупо отрицать реальность происходящего. Бледная ладонь ведёт по груди, то ли размазывая по коже золотистую слизь, то ли пытаясь стереть. Любое движение отзывается болью. О том, чтобы подняться, не может идти даже речи: не то что бы ноги, особенно бёдра, так уж сильно пострадали, просто первый раз не должен был быть настолько болезненной процедурой. И вообще такое событие должно было быть по обоюдному согласию... Да и кандидатура для ведра должна была быть наиболее достойной. Хотя стал бы он тебя спрашивать? Вроде бы вот они, все факты, на лицо (да и на лице), а кажется, будто всё это было с кем-то другим. Рядом раздаётся рычание: Соллукс пытается встать. Ты можешь гордиться собой. Ты не сдался без боя: он покрыт кровью так же, как и ты. Ты смог. Да. Ты отчаянно сражался. Удары были сильны. Укусы выдирали клочья плоти. Когти вспарывали ткань футболки вместе с кожей. Ты почти победил. Ты мог бы спокойно сломать шею этому ублюдку, но в последний момент колючие искры цепями обвили тебя и откинули на песок. Ты ударился головой о что-то твёрдое, наверняка камень, но ты не успел встать, когда псионика чуть ослабла. Худосочное тело оказалось на редкость тяжёлым... и горячим. Крайне горячим. Ухмыляясь, он вцепился в твои запястья, вдавливая их в мелкие острые камешки. Треск разрядов участился, превращаясь в один длинный монотонный звук, раздражающий и заставляющий вскипать мозг. Если бы эта тварь ускорила его до ультразвука, вполне возможно, что твой мозг просто вытек вслед за лопнувшими перепонками, стекая по шее. Тяжёлое дыхание совсем близко. Резкий первый укус с его стороны сменился поцелуем. Слишком неожиданно, чтобы можно было что-то предпринять, и, вполне возможно, что мозг отключился именно под напором раздвоенного языка и когтей, ведущих между жабер. Нужно что-то было делать и срочно. Нельзя показывать свою слабость. Нельзя показывать то, что... Что?.. Ты не смог скинуть этого ублюдка с себя. Ты задыхался от злости, переполняющей тебя. Ты ведь хотел убить его. Сколько себя помнишь, всегда хотел убить. Но что с тобой сейчас? Нет сил? Это что, оправдание? Вот он. Совсем близко. Сейчас он ослаблен, один рывок - и свернуть эту тонкую шею будет относительно легко. Но что с тобой не так? Ты кричал: это же дико больно, когда два щупальца, не просто раздвоенное одно, а два полноценных по размеру щупальца растягивают тебя изнутри так, что нежная ткань трещит и рвётся, добавляя к смазке струйки крови. Что с тобой случилось? Почему ты в тот миг перестал сопротивляться? Нехватка секса? Или просто отношений, настолько близких? О нет! Это даже отношениями нельзя назвать! Просто регулярные стычки, стоит хотя бы краем глаза заметить раздражающий фактор на запретной территории. Официального разделения земель нет, но кому нужны эти пустые формальности? Бля, вы... Нет, ТЫ выше всего этого! А мнения этого грязнокровного всё равно никто бы не стал спрашивать. Вот только, почему он иногда приходит на берег, который даже не кусок земли, а холодный скальный обрыв с островками песка? Вот только, почему ты в своих нечастых прогулках порой забредаешь в этот грязный район стеблеульев? И всё это каждый раз заканчивается побоищем. Эдакой мини-битвой, в которой вы постоянно меняетесь ролями: иногда выигрываешь ты, но чаще он. А может, он просто... Эта его ухмылка, даже в момент поражения, будто он что-то знает, но никогда и ни за что тебе не скажет... Нет. Это просто твоё воображение, одинокое как и ты сам. Это просто от одиночества. Ты слишком долго был один, вот поэтому и настолько остро среагировал, когда он придавил тебя своим горячим телом, когда потёрся о твой пах, когда он, прокусывая твои губы, трахал твой рот своим языком. В этот момент ты не смог ему сопротивляться, хотя ты всё же осознавал, что это всё отвратительно. Всё же, кое-что в тебе тогда плавилось и превращалось в явное желание уничтожить этого мудака. Тебе невыносимо было видеть его ухмыляющиеся лицо. Лицо тролля, привыкшего БРАТЬ. И неважно что. В этот раз его желанием было твоё тело, хотя ты явно читал ненависть в его глазах. Его очки, разбитые, валялись где-то среди камней, там же, где и твой порванный шарф, которым Каптор чуть тебя не задушил, но тебе хватило сил выкрутиться из его захвата, попутно раздирая когтями его грудь. Ты порой спрашиваешь себя: почему он в драке с тобой крайне редко использует псионику? Почему предпочитает физический контакт? Может, он догадывается, что где-то в глубине души ты сам предпочитаешь то же самое? Хотя, ты и мечтаешь о физической близости, но это точно никогда не касалось Соллукса. Вот только ты стонал слишком громко, когда он стягивал с тебя обрывки одежды и прижимался к тебе, фактически сливаясь с тобой. Ты не мог не видеть в его глазах желание. Эдакая ядовитая смесь из яростной ненависти и чистой похоти, и ты в какой-то момент тоже начал испытывать то же самое. Ты не понимаешь своё тело: как можно возбуждаться от прикосновений Каптора? Электрическими разрядами накатывающее удовольствие сменяла резкая боль, когда его клыки и когти проникали под твою кожу, в ответ ты раздирал его плечи. Очень быстро стало скользко от крови, а жар его тела неприятно контрастировал с холодным песком и довольно острой мелкой галькой. Он отпустил твои руки... Когда? Насколько давно? Он стягивал с тебя одежду, а ты не предпринял попытки сломать его тонкие запястья? Да что, чёрт возьми, такое? Ты всё прекрасно понимаешь... Вот только... всё будто не с тобой. Ощущение, будто это всё галлюцинация, но ты не слышал чтобы Солл мог вводить других в такое состояние, значит, это всё реально... Каптор наконец встаёт. Тебе не хватает сил, чтобы подняться следом. Он молча смотрит на тебя, и ты не можешь понять, о чём он сейчас думает. Его тело покрыто уже заживающими ранами, он весь облеплен песком, ваша слизь смешалась и стекает по его животу и бёдрам. Ты наверняка выглядишь не лучше. Тебе было больно от его резких и жадных движений, но ты не можешь отрицать того факта, что и сам горел от желания. Ты вдыхал его запах и в тот момент не испытывал отвращения. Ты кричал под ним от похоти, что окутала твой разум. От предельно острых ощущений ты раздирал его кожу везде, где мог дотянуться, ты кусался и царапался, а он в ответ целовал и кусал твоё тело. Завтра вы снова будете вести себя по-прежнему. Всё будет как обычно... или уже не будет... Ты просто должен его убить. Ты пытаешься прожечь его своим взглядом. Пытаешься выкрикнуть проклятья в его адрес, но жалкий сиплый писк - это всё, на что ты сейчас способен. На его лице ни единой эмоции. Сейчас от него можно ждать чего угодно. Ты опасаешься, как бы он сам не прикончил тебя, но появившиеся на пару мгновений искры вокруг гетерохромных глаз гаснут, а он, развернувшись, застёгивает свои брюки и уходит. Он уходит, а его запах всё ещё остаётся. Ты весь пропитан им. Рядом валяется его порванная футболка. Чёрная ткань пропитана его кровью, твоей тоже. Покачиваясь, ты всё же поднимаешься. Твой взгляд прикован к этой вещи. По твоим щекам бегут слёзы. Это так низко - оставить тебя одного в таком состоянии. Но... это же уже стало почти что нормой. Твоё одиночество никто даже не пытается исправить. Никто не пытается тебя понять. Ты почти уверен, что Каптор потом просто посмеётся над этим эпизодом или просто забудет, а вот ты... От воспоминаний о его прикосновениях твоё щупальце вновь разворачивается, и ты почти тянешься к его футболке, но твои ноги подкашиваются, и ты оседаешь на песок, пропитанный вашими жидкостями. Отвращение и ненависть - сейчас это все твои чувства. Похоть прошла, остался муторный гадкий осадок. Это всего лишь наваждение. Всё, что было. Вся ваша "близость", которая длилась не больше десяти минут, - всего лишь наваждение, вызванное какой-то дрянью, наподобие феромонов или ещё чего-то подобного. Холодная вода остужает тебя: ты, всё-таки, добрался до родной стихии. Фефери не права, укоряя тебя в том, что ты крайне мало плаваешь. Ты любишь море. Просто любишь смотреть на него, наслаждаясь его спокойным, иногда не очень, шумом. Пожалуй, тебя в этом мог бы понять Гамзии. Ты стираешь с себя обрывками свитера всю грязь и подступаешь к приятной влаге. Тебе хватило сил спуститься с обрыва и не прикоснуться к тому куску ткани, перепачканному его запахом. Медленно заходя в воду, ты прикрываешь глаза. Нежные прикосновения лёгких волн. Ты гладишь их. Ты улыбаешься морю. Ты любишь его. Любишь эту воду, так похожую на тебя. Ты и это море - вы так похожи. Вы испытываете одинаковые эмоции. Вы наделены одинаковой мощью. Ты погружаешься в воду полностью и позволяешь течению отнести тебя как можно дальше от этого места. Твои раны почти зажили, только внизу живота немного ноет, но ты надеешься, что вода успокоит твою плоть. Щупальце немного расслабляется, но не до конца, и ты, вздохнув, плывёшь к своему улью. Он недалеко. Там ты сможешь успокоить своё тело. Ты сделаешь ЭТО там. Ты ведь не хочешь пачкать это чистое море. Ты любишь его.