Кошмары

Бледный свет луны бросает острые блики на лица спящих в лазарете полукровок. Уилл ходит среди кроватей, смотря, все ли в порядке с пациентами. Все они спят — некоторые ворочаются, некоторые что-то бормочат, другие похрапывают. Уилл меняет повязки и кормит полукровок амброзией, когда приходит время. Он делает обычный ночной обход, когда его взгляд падает на Нико. Тот лежит в лазарете по настоянию самого Уилла. Несмотря на то, что никаких физических ран на его теле не наблюдается, кроме, может быть, истощения, но Уилл уверен, что за сыном Аида нужен глаз да глаз, хотя бы на некоторое время — его фокусы с подземными силами не проходят даром. Нико ворочается в своей постели больше всех. Он сосредоточенно бормочет что-то, подозрительно напоминающее греческие ругательства. Уилл вздрагивает, когда с губ Нико срывается вскрик. Ему явно снится кошмар. Для полукровок это обычное явление, но в этом кошмаре что-то не так. От Нико словно исходят волны темноты, а его страх ощущается почти физически. Когда Нико вскрикивает во второй раз, Уилл не выдерживает. Он подходит к кровати парня и легонько трясет его за плечо. Нико только морщится в ответ, не собираясь просыпаться. В следующее мгновение его лицо пронзает гримаса боли и он кричит. Пара полукровок просыпается, но Уилл резко встряхивает Нико, и тот выпадает из объятий сна. Он замолкает, но его дыхание сбито, а лоб покрыт холодным потом. Он смотрит на Уилла совершенно обезумевшим взглядом. — Она умерла, она умерла, она… — словно заведенный твердит он. Уилл снова легонько встряхивает его за плечи. — Нико, все хорошо. Это просто сон, все в порядке. Ты в порядке. Нико замолкает и смотрит на него. У Уилла что-то скручивает в животе от этого взгляда — таким испуганным и беспомощным сына Аида он еще не видел. — Но она умерла, — упрямо повторяет он. — Кто? — спрашивает Уилл. — Моя сестра, — отвечает Нико. — Моя сестра, Бьянка. Уилл ничего не говорит. Мурашки бегут по его коже, словно его окунули в холодную воду. Его накрывает волна страха, как если бы он начал тонуть в этой воде, но усилием воли он заставляет себя успокоиться. — Расскажи мне, — просит он тихо. — Что? — переспрашивает Нико. Уилл уверен, что тот все слышал и понял, но повторяет снова. — Расскажи мне о своих кошмарах. Что так испугало тебя? Нико молчит, долго молчит, и Уилл уже думает, что тот ничего не скажет ему. Но Нико начинает говорить. Тихо, едва слышно, он начинает рассказывать. Он говорит медленно, неохотно, с большими паузами, словно выбирает, что рассказывать, а что нет. Он не смотрит Уиллу в глаза. Он говорит о сестре, о ее смерти и о кошмарах, связанных с ней. И его голос срывается, когда он говорит какого это — терять самого близкого тебе человека снова и снова, каждую ночь, с каждым кошмарным сном. Уилл берет его руку в свою. Его ладонь холодная и немного дрожит, но Нико начинает говорить немного увереннее. Он рассказывает ему о Тартаре, о реках из лавы и о биение огромного сердца, которое он и по сей день слышит в своих снах. Он рассказывает Уиллу о монстрах, являющихся ему в кошмарах. Сын Аполлона сжимает его руку, как бы говоря: «Но теперь все в порядке, теперь все будет хорошо». И Нико рассказывает ему о жизни в царстве отца. О постоянных стонах и криках. О потерянных взглядах и опущенных глазах. Об отчаянии и страхе. И Нико поднимает свой взгляд на Уилла, и по телу последнего проходит волна мурашек, потому что в этом взгляде столько боли и страха, сколько он не испытывал за всю свою жизнь. Нико рассказывает ему о своих самых страшных кошмарах — кошмарах, в которых умирают его друзья, все люди, что когда-либо были добры к нему. И когда он перечисляет имена, Уилл с удивлением обнаруживает среди них свое. Нико говорит и говорит, долго и много, а Уилл слушает и не перебивает. Нико рассказывает ему все то, что не дает ему уснуть по ночам, и он уже не знает, что из этого лишь сны, а что — реальность. А потом Нико замолкает. На половине предложения, на половине слова, и Уилл не просит его продолжать. Он обнимает сына Аида, это хрупкое дрожащее тело, в котором спрятана такая сильная и чистая душа. И Нико не отстраняется, не протестует. Он лишь утыкается в плечо Уилла и дрожит, сдерживая слезы. Они сидят так не меньше двух минут — молча, без движения, едва дыша, но Нико становится легче. Его дыхание выравнивается, страх отступает. Он сжимает в кулаках футболку Уилла. — Только не уходи, пожалуйста, — просит он. И Уилл никуда не уйдет. Он лишь обнимает Нико еще крепче, и тот отвечает ему тем же. Нико ложится в кровать и Уилл ложится рядом, чувствуя легкую слабость в своем теле, словно рассказ Нико выжал из него все соки. Он гладит Нико по спине и путает свои пальцы в его волосах. Нико благодарно улыбается и держит руку Уилла. Он не отпускает его руки, когда засыпает. О, Уилл определенно никуда не уйдет теперь. Когда знаешь страхи человека, проще всего причинить ему боль, ведь ты точно знаешь, куда бить. Поэтому такие вещи не доверяют просто проходящим мимо людям. Но Нико доверил Уиллу свои, и Уилл собирается защищать Нико от них. Он собирается отгонять от Нико тени всю ночь напролет, прямо до тех пор, пока не встанет солнце. И он собирается делать эту каждую ночь, прямо до тех пор, пока тени не уйдут совсем, а Нико не избавится от своих кошмаров. О, он определенно не собирается никуда уходить.