What If This Storm Ends

— Сколько мы уже идем? — спрашивает Мэг, немного ускоряясь и начиная идти с Кастиэлем в ногу. За спиной у нее — огромный рюкзак, его верхушку видно даже поверх головы, и Кастиэль порой не удерживается и косится в сторону девушки, посмеиваясь. Такой он ее никогда не видел: вспотевшей, взлохмаченной, в простой футболке и растянутых плотных штанах. — Никак не меньше часа… — Двадцать минут, — отвечает он и отворачивается, не готовый встретиться с негодующим взглядом Мэг. Та явно испепеляет его взором — затылок чуть ли не дымится, но вскоре ей надоедает это. Да и на плечах у нее — не перышко, чтобы концентрироваться на такой ерунде. — Я слегка преувеличила, — пытается ровно ответить она, но дыхание сбивается, и говорить получается только с паузами. Кастиэль мог бы и над этим посмеяться, но не смеется: знает, как сложно идти, как оттягивает плечи ноша, с каждой минутой увеличивающаяся в весе килограммов так на двадцать. — Совсем немного, — соглашается Кастиэль. — Пф, — отвечает Мэг. — Очень тяжело. — Ты же не жалуешься? — спрашивает он и смотрит вопросительно, не уверенный в том, что услышит. Мэг только фыркает и мотает головой, отчего челка и волосы, выбившиеся из небрежного хвостика, разлетаются во все стороны. Тут же дует ветер, подхватывает черные прядки, и, судя по выражению лица девушки, ей очень щекотно — она морщится и через секунду чихает. — Чертовы волосы, — буркает она и смотрит на Кастиэля насупленно, на что он широко улыбается, впервые за последний час чувствуя себя комфортно. Но это ощущение быстро растворяется, едва до него доносится голос проводника и главного в их группе. — Сейчас будет трудный спуск. Всем держаться за веревку, которая протянута слева от тропы. Если вы свалитесь вниз, за вами никто не полезет, потому что лезть уже будет не за чем, — предупреждает Дин, гид их группы. Кастиэль знает, что все не так страшно, но все равно послушно хватается за канат, проследив, чтобы Мэг тоже за него взялась. Он подавляет в себе раздражение и желание все бросить, делает глубокий вдох и ступает на торчащие из утоптанной земли камни. Он инстинктивно немного отклоняется назад, и рюкзак перевешивает, отчего Кастиэль вынужденно дергает за веревку, удерживаясь на месте. Остальные члены группы тут же оборачиваются на него, и он краснеет от собственной неловкости. — Ты чего? — спрашивает Мэг задиристо, но Кастиэль слышит в ее голосе сокрытое от других ушей — волнение за его безопасность. Это трогает, и тепло разливается по груди, резко контрастируя с воцарившимся с самого начала похода холодом. — Все нормально. Просто… Равновесие, — коротко произносит он, и это должно объяснить все. И правда объясняет: Мэг понимающе хмыкает и хлопает ладонью по рюкзаку Кастиэля — хлопок легко отдается в спине. — Иди давай, мы и так самые последние. Это неправда. Самые последние — закрывающие, помощники главного гида. Они замыкают группу, не давая отбиться никому из любителей природы. Но Кастиэль не возражает, лишь молча двигается вперед, пытаясь отследить, следует ли Мэг за ним. — Еще всего лишь полтора километра! — восклицает Дин из самого начала, и отсюда до него, кажется, еще спускаться и спускаться, но не проходит и минуты, как Кастиэль сходит с тропы и подает руку Мэг. Та тяжело ступает на землю, ее лоб покрыт испариной, футболка прилипла к животу, но со всем этим Мэг выглядит едва ли не счастливой. Правда, услышав про расстояние, она корчит недовольную гримасу и страдальчески смотрит на Кастиэля. — Это же долбануться можно сколько пилить, — выдыхает она, повисая у него на плече. Кастиэль терпит — у него рюкзак больше, потому что он несет палатку, которая, разумеется, весит далеко не фунт. — Ты не хочешь продолжать? — спрашивает он. И знает, что желает услышать в ответ согласие — это позволит вернуться обратно. Тогда, конечно, мечта Мэг не будет исполнена, а она грезила многодневным походом несколько месяцев. Вот как только ей стало известно о прошлом Кастиэля, о котором он предпочитал не распространяться и лишь однажды прокололся, так она и не отставала от него, уговаривая выбраться на природу. — Вот еще. Я только начала! — тут же восклицает Мэг, и Кастиэль тихо выдыхает, разочарованный ее словами. Улыбается — ломко, скованно — и кивает, осторожно освобождая собственную руку из цепких пальцев девушки. Та моргает, недоуменно смотря на него, а потом охает и отстраняется. — Извини, Кларенс, я не подумала. — Так, у вас все в порядке? — Дин неожиданно оказывается рядом, окидывает их обоих внимательным взглядом, особенно присматриваясь к нему. Кастиэль через силу удерживает улыбку и кивает — мол, все отлично, дорогой гид, иди спрашивай у остальных. Но Дин не отстает: — Как насчет привала? Кастиэль уже готов ответить, как Мэг влезает в эту одностороннюю беседу и недовольно заявляет: — Мистер Винчестер, мы идем дальше. Если я в первый раз, это не значит, что нужно дергаться на каждый мой горестный вздох. — Я и не дергаюсь, Маргарет, — одними губами улыбается Дин и, поведя рукой, обращает внимание девушки на снимающих рюкзаки туристов. — У группы привал. — Прекрасная новость, — кивает Мэг, щелкает застежкой на животе, стягивает ношу с плеч, с трудом поймав ее у самой земли, и осторожно ставит на траву. — Я бы предпочла, чтобы вы звали меня Мэг. Я не люблю свое полное имя. — Договорились. Тогда зовите меня Дин. А вы — Кастиэль? — Дин внимательно глядит на него, на лице — вежливость и легкая заинтересованность, ничего лишнего. Кастиэль хмурится, но согласно кивает, и тогда Дин наклоняется вперед, уменьшая дистанцию, и говорит: — У меня всегда была проблема с длинными именами… — Не хватает памяти запомнить? — роняет Кастиэль, а Мэг переводит взгляд с одного на другого и сводит брови к переносице. Дин ухмыляется, вставляет большие пальцы в шлевки джинсов и принимает более расслабленную позу. — Нет. Никогда не нравилось, сколько времени уходит на произношение. Гораздо быстрее Дин, Сэм, Мэг. Или, например, Кас. Я могу звать вас Касом? — Я не… — начинает было он, но Мэг хватает его за руку, предотвращая недовольную тираду, и Кастиэль захлопывает рот. Затем хмурится, недовольный происходящим, и нехотя соглашается: — Хорошо. Для экономии вашего времени вы можете уродовать мое имя. — Не сказал бы, что такая постановка вопроса мне нравится, — кривится Дин. — Но спасибо за разрешение, я им обязательно воспользуюсь. И снимите рюкзак, привал для того и существует, чтобы отдыхать. * * * Их группа состоит всего из четырнадцати человек. Четверо сопровождающих, в том числе и Винчестер, остальные — простые туристы, кто-то более опытный, кто-то совсем новичок, как Мэг. Она, кстати, справляется совсем неплохо — резво идет, словно за спиной нет никакого веса. Кастиэль смотрит ей вслед, ступая за ней, и рассеянно размышляет над тем, что их ждет в течение недели. План простой: семь дней на отдых, в воскресенье — заезд, хотя в их случае скорее заход. В субботу следующей недели — выезд, и один день на отдых перед сумбурной рабочей неделей. Удачно продумано, Кас не впервые сталкивается с этой системой и каждый раз оставался доволен. Как показывает практика, после похода, даже если от самого похода в нем только доставка собственного тела до места стоянки, требуется время, чтобы оклематься. Вытряхнуть из волос веточки, стряхнуть с вещей пыль, выкинуть старые изгвазданные джинсы и футболку. Хотя у Кастиэля однажды получилось не извести штаны, он потом еще и таскался в них по городу, потому что они волшебным образом остались вполне пригодными — ни тебе подпалин, ни жирных масляных пятен после перевернутой во время обеда тарелки. Он вспоминает об этом и чувствует, что не очень рад столкнуться с прошлым. Когда Мэг разузнала о его заброшенном хобби, Кас ощутил только неловкость — не оттого, что прятал подобное от девушки, а просто та вскрыла воспоминания, которые он очень хотел стереть из памяти. Когда Мэг принялась уговаривать его, прыгая вокруг и размахивая листовкой о наборе походной группы, Кас отворачивался и отказывался идти ей навстречу, приводя разумные доводы: клещи, комары, грязь, полевая кухня, отсутствие туалета, душа и прочих необходимых мелочей. Но Мэг, вопреки его словам, только больше распалялась, уверяя, что в последнее время только и мечтает, что оказаться вдалеке от города и всего, что с ним связано. Мол, работа настолько ей опротивела, что она готова податься на край земли, лишь бы подальше. А тут на тебе — парень, оказывается, несколько лет подряд был заядлым туристом, пропадал неделями в лесу, уезжал на выходные с ночевкой в палатке и придерживался активного образа жизни. Да, Кас бы предпочел, чтобы Мэг не находила в доме его родителей тот альбом со старыми фотографиями. Половина конвертов там были пусты — Кастиэль в свое время постарался. Но остальное мать, оказывается, осторожно сохранила и убрала на полку в гостиной. Как Кас умудрялся не замечать синего переплета — черт знает, но не замечал. В итоге — вот, он плетется за группой людей, его девушка жизнерадостна и позитивна, а он сам хочет провалиться сквозь землю. Рюкзак на его плечах — проверенный временем и прежними вылазками в лес. Палатка — тоже. Матрас он отказался брать категорически, потому что пять килограммов лишнего веса за полчаса ходьбы по лесу доведут его просто до бешенства, и Мэг согласилась, что раздраженный от усталости Кас — не то, что ей будет нужно. Так что они ограничились пенками. И — Господи Боже — это было просто изумительное решение за всю его чертову проклятую жизнь. Только чем же он так насолил тебе, Господи? * * * — Кларенс? — зовет его Мэг, притормаживая, и он едва в нее не впечатывается, вовремя среагировав и остановившись так резко, что рюкзак с силой давит ему на макушку. — Я иду, — говорит Кастиэль и моргает, когда Мэг склоняет голову набок и недоверчиво смотрит, прищуриваясь. Они снова начинают двигаться вперед, поддерживая ритм группы. — Идешь, кто бы спорил, — произносит Мэг нараспев. — Но что-то ты необычайно молчалив. Ты и так не отличаешься говорливостью, но сейчас бьешь все рекорды. Что, лишнее слово спровоцирует апокалипсис или что? Мне, может быть, скучно, м? — Мне кажется, что тут есть люди, готовые составить тебе компанию, — сдержанно отвечает Кас и чувствует раздражение: как бы он ни любил ее, но сейчас злится из-за того, что был вынужден пойти у нее на поводу. Быть может, если бы не смолчал тогда, чертов месяц назад, когда она ему рассказала о походе, то этого всего не было бы, но так Кас идет по хренову сосновому лесу, ему жарко, с него течет пот и он готов сорваться на собственной девушке. — Вот так, значит, — кивает Мэг. — Что-то не так? — в ее голосе появляется забота, и Кас теряется. Он разочарованно переводит дух: ссора была так близка, но прошла стороной из-за проявленной Мэг внимательности. Быть может, если бы они разругались, Касу стало бы легче. Быть может, не стало бы. Наверное, ссориться среди незнакомых людей — не лучшая идея, и хорошо, что скандал прошел стороной. Но Кастиэль чувствует себя обманутым и раздраженно дергает головой, отворачиваясь. Потом ерошит волосы, встопорщивая челку, поворачивается обратно, а Мэг все так же смотрит на него, во взгляде — тепло и волнение. — Я… — начинает было Кас, но она прерывает его, приложив пальцы к губам. Кастиэль как раз в этот момент облизывает их, увлажняя, и так получается, что вместо своих губ он лижет пальцы Мэг. Девушка участливо улыбается, и Кас чувствует, как усталость оставляет его. — Я просто немного устал. — Конечно, устал, — соглашается она и кивает на его плечи: — У тебя еще и палатка, и ты настоял, чтобы посуда была у тебя. И зачем-то забрал шампунь и зубную пасту с щетками. Не рассчитал? — Рассчитал, — улыбается Кас. — Тебе же не тяжело. — Ну, — тянет Мэг, не пряча смешинки в глазах, — это спорный вопрос. Но в сравнении с тобой — мне совсем не тяжело, тут ты чертовски прав, дорогой. Кас фыркает и отводит взгляд. Мэг качает головой — знает, что он не очень любит говорить о чувствах и проявлять свое отношение на людях, и потому прекращает разговор и молча следует за проводником. Кас же перехватывает несколько взглядов и распрямляет плечи — рюкзак тут же упирается основанием в поясницу, используя ее как подставку, и спине становится легче. Хотя почти сразу начинается ломота в лопатках — мышцы с непривычки перенапряглись и теперь начали болезненно ныть. Но черта с два он покажет, что ему тяжело. Хотя Мэг смотрит на него с прищуром — прекрасно поняла его движения. Ну и ради Бога. Кас пожимает плечами и внутренне застывает, неосознанно начиная играть желваками, когда они все выходят на небольшую поляну, группа неожиданно останавливается и спереди раздается голос: — Поздравляю нас, мы это сделали! Не знаю, насколько разумно аплодировать, — вроде бы не такой уж и подвиг, но знаете, при такой жаре добраться досюда — определенно неизвестный подвиг Геракла, он стопудово не справился бы, а вы — справились. Так что… — Дин широко улыбается, начиная аплодировать, и на хмурых лицах туристов расцветают счастливые улыбки, и люди присоединяются к аплодисментам. Все выглядят уставшими, вымотанными долгим переходом, но Кас вспоминает, что однажды ему пришлось идти полчаса по полю, было сто градусов по Фаренгейту, и это ни в какое сравнение не идет с походом по тенистому сосновому лесу. Так что все прекрасно во всех отношениях. Все скидывают рюкзаки, но Кас не спешит и удерживает Мэг. Она смотрит непонимающе, но Кас глядит на нее уверенно, и девушка сдается. Как раз в этот момент Дин продолжает: — Сейчас вам нужно выбрать место для палатки. У нас тут есть парочки, — усмехается и скользит взглядом по Мэг с Касом, а может, ему только кажется. — Есть одиночки. Я надеюсь, что солидарность не позволит оставить их без помощи? Двумя руками тоже можно поставить палатку, конечно, но в четыре, а то и в шесть рук дело пойдет быстрее. И не забудьте про девчонок! Все согласно кивают, обещая подсобить каждому. Кас окидывает поляну беглым взглядом, подмечая одиноких девушек, которых на группу — две. Рассеянно глядит на них, отмечая сильные тренированные ноги, мускулистые руки, — и тут же смотрит на Мэг, такую знакомую, в растянутой футболке. Нежность затапливает сердце, и он отгоняет ее, решительно следуя с поляны в глубь леса. — Эй, ребята, — доносится до них. Кас не оборачивается, думая, что обращаются не к ним. — Кас! Мэг! — кричит Дин, и теперь он останавливается, сдерживая недовольство. Дин машет им с центра поляны, и Кастиэль делает несколько шагов ему навстречу, оставив Мэг стоять среди деревьев. — Ты же знаешь, что далеко уходить не нужно? Группа небольшая, все должны быть на виду. Ну, если вы хотите уединиться, то ради бога, но это касается вашей безопасности. — Я это знаю, — отвечает Кас, проглатывая возмущенное «Мы не переходили на ты». — Я не в первый раз. — О, ну раз так, то удачи, — сухо улыбается Дин, тут же обращая свое внимание на подошедшую к нему девушку. Кас помнит ее, она в паре с Габриэлем, маленьким шумным мужчиной, который в начале пути пытался всех развлекать, а спустя минут десять замолчал, принявшись пыхтеть и ворчать на все. Девушку зовут Анна. Кас не прислушивается к тому, что она говорит Винчестеру, и спешит вернуться к Мэг. — Что он тебе сказал? — с любопытством спрашивает она. — Что мы можем поставить палатку подальше, если только хотим потрахаться. Если не хотим — то для нашей безопасности лучше ставить ее ближе к поляне. — Так и сказал?.. — хмурится Мэг. — Нет. Другими словами. Но смысл — тот же. — Вот говнюк, — с восторгом смеется она, — нам повезло с ним, серьезно, Кларенс! Он офигенный! — Не сомневаюсь, — быстро улыбается Кас и сбрасывает с плеч рюкзак. Достает палатку, передает ее Мэг, но та смотрит на нее как на дракона, и Кастиэль мысленно дает себе оплеуху: за месяц подготовки к походу мог бы показать ей, что делать с палаткой. Но ладно, невелика наука, поймет в процессе. * * * Через час, оклемавшись и переодевшись, все высыпают на поляну и внимательнее оглядываются вокруг. Кас тоже не отказывается от возможности разузнать, что тут и как. Дин, впрочем, сразу дал инструкции, в какой стороне искать туалет, где будет кухня, на которой предстоит дежурить несчастным-из-списка-дежурств, во сколько на поляне будет отбой и что тут нельзя делать. Также он пообещал проверить рюкзаки на наличие опасной еды, и Габриэль при этих словах насторожился, но ничего не сказал. Кас не дожидается Мэг и выходит на поляну, а солнце тут же ударяет его в макушку. Вот именно так и было, когда он шел по полю — солнце палило как сдуревшая печка, а он, как назло, забыл кепку, пришлось повязать голову старой футболкой, которую сумел откопать в рюкзаке. Когда они сюда пришли, Кас не сразу заметил бревна вокруг кострища. Теперь же он видит их и ощущает, как в груди теплеет от смутных воспоминаний. За свою жизнь он много времени провел вот так, у костра, и потому втайне даже рад, что Мэг вынудила его вернуться. Вечером тут будет очень красиво: черная темень вокруг, и только яркие языки пламени, желто-оранжевые, ослепительные, брызжущие искрами, будут освещать поляну. Кастиэль ждет не дождется вечера. — Пустовато тут, не так ли? Дин. Кас и не слышал, как тот подошел, и теперь не знает, как от него отделаться, потому что желания с ним разговаривать нет никакого. — Есть такое, — скупо отвечает он и больше ничего не говорит. Он надеется, что Дин поймет намек, но тот, кажется, только больше расходится. — Мы — первая группа. Вечером придут остальные, так что сейчас вы заняли самые выгодные места, — улыбается Дин. Кас слышит в его голосе улыбку, ему даже не нужно смотреть на Винчестера. Он никогда не любил таких людей — слишком открытых, слишком… доступных. С Мэг — иначе, Мэг — его совершенная девочка, они долго ходили друг вокруг друга, чтобы наконец хотя бы просто поговорить о возможном свидании. Потом, впрочем, Мэг созналась, что ждала до упора, и если бы Кас отказался, то она просто изнасиловала бы его в ближайшей подворотне. Зная ее, Кас не сомневается в правдивости ее заявления. — Тяжело дался переход? Ах, да. Дин. — Все-таки мы не гераклы, — говорит Кас и снова замолкает, подыскивая слова. Голос пропадает, и он молчит дольше запланированного — Дин хмыкает и отходит в сторону. На его место приходит Мэг — обнимает со спины, целует в плечо, и Кас тут же чувствует себя увереннее. — Ты же все это знаешь, — удивляется она его нервозности. — Я и то себя спокойнее чувствую, а ты какой-то дерганый. Почему? — Ну, я бы сравнил это с велосипедом, но не совсем точная аналогия, — хмыкает Кас. — Представь, что ты была профессионалом в своей сфере, а потом ушла в декрет. И вот выходишь снова на работу, а вокруг все то же, все те же, но все равно другое и как будто чужое. И так же страшно: вдруг не справлюсь, вдруг перепутаю, ведь не практиковался… Ну, как-то так. — Допустим, я тебя поняла. Надеюсь, пример с декретом был не намеком на брак и детей? — в ее голосе — смех, но глаза, уверен Кас, серьезные. Он не видит, потому что она позади, и предпочел бы, чтобы они так и оставались еще несколько минут. — Нет. Я пока не планировал наш брак и появление на свет наших детей. Когда я начну задумываться об этом, я тебе обязательно сообщу. — Как я люблю твою практичность! — восклицает Мэг, и Кас отчетливо слышит в ее словах облегчение. — Пожалуй, мне приятно это слышать, — устало улыбается он и поворачивает к ней голову. Мэг тут же тянется за поцелуем, и он тоже немного подается ей навстречу, и все это выглядит и чувствуется так естественно и привычно, что его немного отпускает. В конце концов, они приехали сюда отдыхать. А воспоминания и ассоциации пусть заявятся к нему, когда они с Мэг вернутся в город, там будет полно времени для рефлексии. — О, голубки, — хмыкает слева знакомый голос, и перед глазами Каса нарисовывается Винчестер, ослепительно улыбаясь. — Через десять минут подойдет вторая группа, потом, через полчаса, — третья, еще через полчаса — четвертая, а затем, в два пополудни, у нас будет обед, и две оставшиеся группы подойдут уже к ужину. Как вам расписание? — Дин подмигивает, и Мэг смеется: — Меня более чем устраивает! Оказывается, свежий воздух очень подогревает аппетит. — Не только свежий воздух, — кивает Дин, принимая более непринужденную позу и перенеся вес на одну ногу, — но еще и физическая нагрузка. Полчаса ходьбы с тяжелым грузом — это большая потеря энергии, организм стремится ее восполнить, и потому вы чувствуете такой сильный голод. — А как у нас будет обед, если кухни еще нет? — интересуется Кас, и Дин переводит на него взгляд. Кас продолжает: — Или группы несут еду для нас всех? — Разумеется, — Дин улыбается одними губами. — Убили по пути кабана и несут с собой, чтобы накормить беспомощных туристов, именно так. А кухня, Кас, уже стоит, и если ты приглядишься, то даже сможешь заметить дым от костра, на котором Эллен собирается готовить еду на весь лагерь. В тоне Винчестера нет ни грамма неуважения, но его вполне достаточно в выбранных им словах. Кас играет желваками, а Мэг посильнее обхватывает его руками и спешно произносит, меняя тему: — А какие у нас будут развлечения? — Подвижные игры с аниматорами, волейбол, вышибалы — тут недалеко есть прекрасная поляна, которую даже разравнивать не нужно. Также тут есть неглубокое озеро. Мисс Мастерс, вы же захватили с собой купальник? — Дин подмигивает ей, и Мэг розовеет от удовольствия. — Для любителей пассивного образа жизни у нас есть большой выбор настольных игр. Все для вашего отдыха. — Это здорово, — тянет Мэг. — Я нереально счастлива, что мы смогли вырваться. Кас поначалу не хотел ехать, — делится она, и Дин прищуривается: — Даже не знаю, какие могут быть причины, чтобы отказаться от такого. — Поверьте, Дин, я приложила уйму сил, чтобы его уговорить. Ничего, это того стоило. Правда ведь? — она бьет Каса кулачком по плечу, и, помедлив, словно лихорадочно пытаясь нащупать потерянную нить разговора, он коротко соглашается: — Стоило. — А кстати, почему ты не хотел ехать? — Работы много накопилось, — покосившись на стоявшего рядом Дина, отвечает Кас. — Очень много. Уйма. — Ну, что ж, я надеюсь, что здесь вы отвлечетесь от работы, а мы постараемся сделать все, чтобы вы расслабились, — весело произносит Дин. — Не сомневаюсь, — мрачно говорит Кастиэль и отводит взгляд. Улыбка на лице Дина блекнет, и Мэг, видимо, почувствовав желание подбодрить проводника, заявляет: — Я очень хотела попасть именно в вашу группу. Ваша квалификация и отзывы в интернете сделали свое дело, я сгорала от нетерпения весь месяц! — Да бросьте, — смеется Дин. — Мне, конечно, приятно это слышать, но моя работа ведь заключается в том, чтобы вас привести и отвести обратно. — Неправда, — улыбается Мэг. — Вы еще и аниматор, я это знаю. Так что вы очень много будете делать для нашего отдыха. — Он получает за это деньги, — сухо комментирует Кас, и Мэг зло отталкивает его от себя: — Да какого хрена с тобой происходит! Извините нас, Дин, — бросает она тому и, дернув Каса за руку, отходит на несколько футов в сторону. — Ты что творишь? Нам тут неделю жить! Ты хочешь, чтобы нам подожгли палатку? — Никто этого не сделает, — раздраженно отвечает Кастиэль. — Мы тут никому на хрен не сдались, поверь мне. Кто-то перезнакомится, кто-то перетрахается, кто-то побратается — как всегда и бывает на подобных слетах. Но всегда есть и те, кто сам по себе. — Это знаешь ты! — гневно выпаливает Мэг. — Черт возьми, Кастиэль! Это все знаешь ты, мать твою, я — в первый раз в лесу! Да я даже наступить на ветку боюсь лишний раз, потому что не уверена, что от треска на меня сверху не рухнет огромная дубина! — Это может произойти в горах, и это называется «лавина». В лесу это невозможно. — Ты хренов бездушный мудак, Кас. Сказав это, Мэг разворачивается, едва не хлестнув его волосами, собранными в хвост, и быстро идет прочь. Ей нужно остыть. Пройдет полчаса — может быть, даже меньше, — и она сама его найдет. Вероятно, им даже не придется возвращаться к этой теме, потому что Мэг просто перекипит и решит забыть. Вероятно, поговорить им все-таки придется, но Кас сможет объяснить свое поведение. Хотя сейчас он не может его объяснить даже самому себе. * * * Они помирились как раз к обеду, и до ужина — включая сам ужин — настроение у обоих неважное. Кас никак не может отделаться от мысли, что напрасно Винчестер видел их стычку — теперь он чувствует себя уязвимым. Посторонний человек не должен наблюдать ссоры между близкими людьми, это опускает отношения в его глазах. Кас совсем не хочет, чтобы Дин Винчестер — да и любой другой — считал, что они с Мэг мало значат друг для друга. Потому что он любит свою девушку, а она — он знает — любит его, и у них двоих есть будущее. В семь часов вечера в лесу довольно темно, но не настолько, чтобы пришлось включать фонари. Туристы сидят на пентагоне — сложенных пятиугольником вокруг костра бревнах, — и постепенно между ними завязывается разговор. Кас не поддерживает тему — он сегодня устал и многое бы отдал, чтобы вернуться в палатку и просто завалиться спать. Только Мэг не оценит такой поступок, и поэтому, для мира между ними, он собирается сидеть до упора, рассчитывая взять свое завтра утром. Мэг не ранняя пташка, в отличие от него самого, но с учетом усталости он выспится как раз к тому времени, когда поднимется сама Мэг. Идеальный, как ему кажется, план. — Чаю? — спрашивает она, и он кивает, протягивая свою кружку. Фиолетовая, с крышкой, на которой нарисована бабочка. У самой Мэг такая же, только желтая. — Что-нибудь сладкое захватить? Пока они были в короткой ссоре, умельцы из бригады организаторов довели до ума поляну: под навесом в пяти метрах от них стоят высокие столы с сухим пайком в виде печенья и чая с кофе. Поэтому он кивает, соглашаясь на предложение, и немного меняет позу, опираясь на бревно спиной и сидя на земле. Вообще — Кас знает — кухня, пентагон, туалеты и умывальники должны готовиться загодя, чтобы не было катавасии при заезде людей. Но в этот раз все не до конца сделано, и это немного напрягает. Впрочем, не настолько, чтобы тут же собрать вещи и уйти прочь. Да и без проводника ему не удастся найти дорогу обратно, потому что, пока он шел сюда, его больше волновал рюкзак, а не ориентиры тропы. — Держи, — Мэг садится на бревно и елозит, устраиваясь удобнее. У нее на бедрах — как и у Каса, и у всех остальных, — удобные сидушки, которые в туристической среде легкомысленно прозвали «поджопники». Без них — никуда, потому что в лесу где только ни приходится сидеть, а с сидушкой — где приземлился, там и мягко. — Спасибо, — говорит Кас, принимая из ее рук горячую кружку. Пар вьется над ней, поднимаясь и истаивая в прохладном вечернем воздухе, и Кас ежится, удивляясь контрасту температур: днем было не продохнуть от жары, а сейчас он мерзнет у костра, кутаясь в толстовку. Справа раздается взрыв смеха, и Кас рефлекторно поворачивает голову на громкий звук: Габриэль, парень Анны, уже завел себе компанию, а сама девушка сидит рядом и довольно улыбается. Он видит еще нескольких людей из их группы и чувствует с ними необъяснимое отдаленное родство. Их объединяет проводник — Дин, который в эту самую минуту взбирается на одно из бревен и берет слово: — Всем — снова — привет-привет-привет! Наконец-то все до нас добрались, — последняя группа пришла не больше часа назад, и на этом пополнение лагеря закончилось, — и можно целый один раз озвучить основные правила поведения. Итак, — Дин мгновенно меняет тон, став непривычно серьезным, — первое: никто нигде не жжет дополнительных костров. У нас их всего два — на кухне и на пентагоне. Нарушение этого правила приведет к лесному пожару, в котором — гарантирую — никто не выживет. Второе: никто ничего не собирает в лесу и тем более это не ест. У нас в команде, разумеется, есть квалифицированный врач, есть медикаменты, и в случае необходимости мы даже сможем вызвать вертолет — счет за его вызов оплачивает виновник торжества, — но никто не гарантирует, что до прилета машины отравившийся доживет. Растения в этом лесу — как и в любом другом — встречаются разные. Кас слушает и ловит себя на том, что кивает, соглашаясь с озвученными правилами. Глупо было ожидать иного от такой профессиональной команды, но тем не менее Кас приятно удивлен. — …никто не ходит купаться в одиночку. И вдвоем тоже никто не ходит. И втроем. Завтра на доске объявлений будет висеть расписание, и вы увидите, что в четыре-пять часов будет централизованный поход на озеро с проводником и спасателем Люком. Люк, покажись!.. Запомните Люка, он может спасти вам жизнь. А может и не спасти, если вы будете вести себя благоразумно и не начнете тонуть. Никаких романтических купаний при свете луны, — в этот момент взгляд Дина точно прошелся по Касу и Мэг. Как будто они были единственной парой! Кас навскидку мог ткнуть пальцем в десяток. — На этом все. Серьезная часть закончена. Туристы аплодируют, и Дин, сделав строгое выражение лица, грозит им пальцем. Многие начинают смеяться, Дин широко улыбается и, когда все затихают, поняв, что на этом не все, снова заговаривает: — А теперь настало время нам всем познакомиться. Я уверен, — ухмыляется он, — что многие уже знакомы между собой, — Дин выразительно смотрит на Габриэля, засиявшего от внимания, — особенно когда рядом есть такие находчивые люди, как некоторые, — Габриэль смеется, и его приятели тут же подхватывают. Кас улыбается и качает головой: может, он и несправедлив к Дину. Этот парень легко общается с ними, в его присутствии и под его управлением даже у него, Каса, почти не возникает желания скрыться-убежать подальше. Для этого нужен талант, который у Винчестера явно имеется. — Раз ты такой ловкий, то с тебя и начнем. — Я — Габриэль, Гейб Милтон, муж вот этой вот девицы, — Гейб качает в сторону Анны головой, и девушка делает якобы недовольный вид. — Мне двадцать семь, я частенько хожу в походы и таскаю за собой Анну, она не жалуется. — Не совсем так, — вступает она, — я перестала жаловаться. И начала получать удовольствие. — Совсем как в истории с сексуальным маньяком, — довольно протягивает Гейб. — Расслабилась, и стало всем хорошо. Собравшиеся начинают хохотать, Анна бьет мужа по руке, тот ловит ее ладонь и примирительно целует пальцы. Кас отводит взгляд и смотрит на Мэг, которая, оказывается, тоже все это видела. Ему становится неловко, и он крепче обхватывает кружку с уже почти остывшим чаем. Он до сих пор не сделал и глотка, а напиток получился ароматный и — по запаху — притягательный. Остальные по очереди называют себя, говорят пару слов о своей жизни, и Кас пропускает их слова мимо ушей, сосредотачиваясь только на тех, кто из его группы. Не считая их с Мэг и Гейба с Анной, шесть человек — плюс четверо из команды организаторов лагеря, — поэтому напрягаться не приходится: Чак, Энн-Мари, Кевин, Гордон, Лиза и Виктор. — Я — Мэг, Мэг Мастерс, финансовый аналитик, в лесу — впервые, — раздается над головой, и Кас вздрагивает, понимая, что он следующий на очереди. Он весь подбирается, напрягается, подыскивая слова, и теряется, когда Мэг замолкает и все смотрят на него. — Э-э-э… Эм… Кастиэль. Кас. Кас Новак, бухгалтер, в лесу не впервые, но после трехлетнего перерыва, — наконец выдавливает он и опускает глаза, чувствуя на себе чужие взгляды. Ему становится неловко, и он отпивает из кружки, приятно удивляясь травяному чаю. Мэг вдруг запускает пальцы ему в волосы, ерошит их, нежно царапает ноготками кожу головы, и Кас млеет от дивных ощущений. Снова раздаются голоса, и Кас отключается, довольный тем, что у них с Мэг все в порядке. Последние капли обиды исчезли, и для этого всего лишь пришлось попасть в неприятную ситуацию с представлением себя публике. Мэг знает, как ему не нравится выступать перед людьми, и потому поддержала. И Кастиэль ей очень благодарен. — А теперь мы, — говорит Дин, и от звука его голоса у Каса самостоятельно открываются глаза. Он тут же находит взглядом Винчестера, стоящего рядом с остальными парнями и девушками из команды. Через секунду, словно дав Касу прийти в себя, Дин начинает представлять каждого из них: — Люк Пеллегрино, Майкл и Рафаэль Гаррисоны, Джоанна — Джо, простите — и Эллен Харвелл, Руфус Тернер, Бобби Сингер, Памела Барнс. И — упс, совсем забыл — Дин Винчестер, ваш покорный слуга. Будем знакомы! Когда они с Мэг возвращаются в палатку, уже двенадцатый час. А ночью начинается дождь. * * * Второй день в лесу проходит странно, и Кас не замечает, как наступает вечер. Он рассеянно оглядывается, с недоверием поглядывая на собственные водонепроницаемые часы, и пораженно качает головой, обнаружив, что уже время ужина. Казалось бы, день тянулся и тянулся, словно резиновый, а спустя час настанет время отходить ко сну. Дождь не прекращается, когда они с Мэг забираются в палатку. Капает и капает, с сосен, вместе с размокшими иголками, слетают неизвестно как появившиеся листья, и вокруг все сырое и мерзкое. Кас старается снять резиновые сапоги так, чтобы не нанести грязи внутрь, и быстро убирает ноги на пенку, дотягиваясь до теплых носков. Но он знает, что и этой ночью будет холодно: по прогнозам обещали, что всю неделю будет солнечно и жарко. А вместо этого — лило без остановки, и оставалось надеяться лишь, что завтра все будет иначе. За сутки без солнца Кас очень соскучился по припекающему теплу и лучам на лице. — Хорошо, что мы взяли дождевики, — мимоходом замечает Мэг, застегивая вход. Она закрывает оба слоя, надеясь, что так будет теплее. У них два спальника, и разумнее было бы спать на одном, укрываясь другим, но так не выйдет, потому что в развороте мешки не настолько широкие, чтобы полностью укрыть их тела. Пресловутый конденсат и проклятое время с четырех до шести утра, самое холодное, черт возьми, унесет все тепло, что они сумеют сохранить. Так что единственный шанс не замерзнуть — положить в ноги бутылки с горячей водой. Но это значит опять возвращаться к костру, а этого Касу очень не хочется делать. Может быть, им хватит свитеров и шерстяных носков? — Это входит в перечень обязательного снаряжения, — отвечает Кас, пожимая плечами. Он забирается в спальник и ждет, пока Мэг заберется в свой. Кстати, им еще повезло, что они вдвоем. Виктор и Чак пришли по одному, и спать они будут тоже поодиночке. Если Кас с Мэг дыханием нагреют воздух в палатке, то парни обречены проснуться с холодным носом, застуженной макушкой и насморком. — Никто не знает, какой может быть погода. Синоптики, мне кажется, никогда так не ошибались. — Они всегда ошибаются, — хмыкает Мэг и поднимает руку, чтобы выключить фонарик, болтающийся в петле по центру. Раздается щелчок, и сразу становится темно. — Хорошей ночи, Мэг, — говорит Кас, затем натягивает шапку на уши и застегивает спальник по самый подбородок. Он просыпается от холода и оттого, что у него сырые ноги. Нет, воды не натекло — палатка дорогая, проклеенная-прошитая, просто вспотел и остыл, за ночь-то. Поворачивает голову — Мэг спит, у нее розовые щеки и вполне довольный вид, хотя спальник ни капли не теплее, чем у Каса. Беззвучно фыркнув на собственную мерзлявость, он трет глаза, пытаясь проснуться, — уснуть все равно не выйдет, когда так продрог. На часах — шесть утра, и для Каса нет лучшего варианта, кроме как, взяв кружку и натянув дождевик, выбраться из палатки и отправиться на пентагон за горячим крепким чаем. — Доброе утро, — бросает он, не глядя по сторонам. Краем глаза замечает, что на бревнах есть кто-то еще, может быть, с десяток человек из восьмидесяти. Но это его не волнует, пока он не согреется. Поэтому он наливает свежей ароматной заварки из закоптившегося чайника и добавляет кипятка. Обхватывает кружку ладонями, дрожа всем телом, садится на бревно и почему-то думает, что они с Мэг совершенно зря взяли одежду для купания. — Не спится? — звучит над ухом, и Кас лениво и медленно приоткрывает глаза, чтобы не сразу сфокусироваться на уставшем лице Винчестера. — Нет, — выдыхает Кас и прячется за кружкой. Дин понимающе кивает и делает глоток из термокружки, затем подкидывает дров в костер и ерошит угли, чтобы равномернее горело и лучше прогревались каны с водой. — Замерз, — констатирует Дин, даже не оборачиваясь. Его голос звучит тихо — лагерь спит или старается заснуть, продрогнув до костей. В любом случае, на пентагоне трое людей из команды — Люк, Майкл и Дин, — остальные четверо из другой группы, Кас не помнит их имен. — Сейчас согреюсь, — отрезает Кас, произнеся это резче, чем хотелось бы. Дин смотрит через плечо и снова кивает, соглашаясь. Кас только сейчас замечает, как тот выглядит: серое лицо, круги под глазами, под темно-зеленым дождевиком, если судить по объемам, — несколько кофт. Оранжевые резиновые сапоги. Кас задерживает на них взгляд и отводит глаза, отпивая чай. Напиток прокатывается по языку, почти обжигая, и падает внутрь, согревая. Становится почти хорошо. — Ты ведь не спал? — Нет. Мое дежурство. Сейчас меня Бобби сменит, а я посплю до полудня. Если получится, — хмыкает Дин. Протягивает руки к костру и медленно сжимает и разжимает кулаки. Касу интересно, куда тот задевал термокружку, а потом соображает, что, скорее всего, повесил на пояс. — Холодно. — Холодно, — вторит ему Кас и вдруг подставляет полупустую кружку с полуостывшим чаем: — Можешь долить? Пожалуйста. Мне кажется, у меня ноги не разогнутся. — Да без проблем, — Дин берет половник и зачерпывает воду из кана. Касу сейчас не видно, но так-то он знает, что на дне посудины — крупинки земли, иголки, попавшие с канистр, когда переливали воду. — Спасибо. — Не за что. Они молчат с минуту, а потом раздаются шаги, и перед ними предстает заспанный Бобби Сингер, борода которого тоже умудряется выглядеть невыспавшейся и замерзшей. Бобби смотрит на Каса — пристально, внимательно, и Кас опускает глаза, — переводит взгляд на Дина, и тот говорит, неловко улыбаясь: — Я спать. С ног валюсь. — Давай, сынок, — со вздохом провожает его Бобби и качает головой. Затем бросает Кастиэлю: — Не спится? — Замерз. * * * Утро проходит как в тумане, мимо проскальзывает завтрак, а следом — обед. Кас хочет спать, но знает, что нет смысла и пытаться: палатка за ночь собрала влаги, и в ней сейчас будет промозгло. Дать ей еще немного высохнуть, и можно будет забраться внутрь и попытаться поспать. Но неизвестно, есть ли в этом смысл. Мэг не сводит с него настороженного взгляда, и Кас думает, что она ждет, будто он начнет высказывать ей претензии за то, что она настояла на походе. Ведь если бы она не вбила себе в голову эту прихоть, то не было бы ни сырого леса, ни хмурых сотоварищей, ни чихающих проводников, пичкающих себя лекарствами с кратковременным эффектом. Касу даже неприятно, что Мэг считает его способным на такое. Но в большей степени ему все равно, потому что он понимает, прислушиваясь к себе, что ему тоже постепенно становится хуже: в носу свербит, в горле першит, глаза начинают слезиться. И самое паршивое, что теперь его морозит, и он, словно памятник самому себе, усаживается рядом с костром, не собираясь никуда сдвигаться до конца света. Или хотя бы до ужина. — Ты бледный, — говорит ему Мэг, усаживаясь рядом. В ее руках — чай и несколько мини-кексов, и она с аппетитом откусывает румяный мягкий бок. — Будешь? Кас морщится и отворачивается, а Мэг придвигается ближе и кладет подбородок на плечо, опаляя щеку дыханием со вкусом вишни: — Что не так? — Все в порядке, — выдыхает Кас и неожиданно закашливается. — Кое-кто врет, — шутит Мэг, но в ее тоне Кас слышит тревогу. — У нас есть лекарства? — Я, кажется, взял что-то от простуды. — Кажется или взял? — Кажется, взял. Посмотри в моем рюкзаке. Или в своем. Должен быть голубой пакет на магнитной застежке, аспирин и что-то от горла там должно лежать. — А ты сиди, — велит Мэг и срывается с места. Кас успевает заметить темно-русый хвост, мелькнувший между деревьями, и тут же снова теряется где-то в сумрачных видениях полузабытья. В ушах шумит, как будто он сидит у моря и волны наползают на песок. Голова — гудит, и тяжелая-тяжелая, так и клонится вперед… — Эй-эй, — слышится рядом, и Кас нехотя открывает глаза. Напротив — зеленые глаза проводника и рассыпанные по его переносице веснушки. Дин больше не такой уставший, и это, пожалуй, хорошо. Но теперь Кас не такой цветущий, и это, пожалуй, плохо. — Что с тобой? — Я, — начинает Кас и замолкает, чувствуя, как пересохли губы. Он быстро их облизывает и пытается снова: — Я вроде как заболел. Мэг сейчас принесет что-нибудь от простуды, я, кажется, брал с собой кое-что. — Кажется или брал? Это даже не смешно. — Вы сговорились, — жалуется Кас и почти срывается в нелепое хныканье, но, опомнившись, не добавляет больше ничего. Теперь до кучи давит на переносицу и стучит в висках. Как-то слишком быстро развивается болезнь, обычно для этого дела в городе тратится как минимум день. А тут — несколько часов, и Каса нужно укладывать и отпаивать, чтобы поставить на ноги. — У-у-у, — тянет Дин и придерживает его рукой. Кас понимает, что его снова качнуло вперед. — Из-звини. — Брось, — озадаченно роняет Дин и подзывает Люка: — Позови Памелу, нужна ее помощь. Пусть захватит градусник и аптечку. Я не могу привести к ней человека, человек на ногах не держится, — раздраженно произносит он, когда Люк пытается возразить. — Давай. Быстро. — Вот, — Мэг появляется из ниоткуда и протягивает — Дину, не Касу — голубой пакет с лекарствами. — Ну, кое-что ты действительно взял, — хмыкает Винчестер, перебирая пластинки с таблетками. — Но нужно послушать Пэм. Врач не говорит ничего нового: да, простыл, да, неприятно, нет, не смертельно, да, насморк помучает. Дает несколько порошков и говорит выпить немедленно, затем выдает пару таблеток аспирина и отправляет в палатку, строго велев накрыться спальником Мэг, которая найдет чем занять себя до ужина, потому что вокруг много девушек ее возраста, да и за водой сходить не помешает. Это все Кас слышит, но не слушает. Голоса — неприятный, но вынужденный фон, пока он медленно поглощает выданные Памелой лекарства. Затем он осторожно поднимается, чувствуя, что его ноги словно деревянные от этого долгого сидения, и нетвердо двигается в сторону палатки. Мэг будит его перед ужином. Кас открывает глаза, когда она его целует, и обнимает ее одной рукой, чувствуя, что озноб прошел и в спальнике, да еще и под вторым, ему за несколько часов стало жарко. И это как никогда приятно. — Как ты себя чувствуешь? — Живой, — улыбается Кас и тянется за поцелуем. Мэг смеется и охотно подается навстречу. Мир явно становится приятнее. — Тебя Гейб потерял, — шепчет девушка. Кас моргает: — И зачем я ему понадобился? — Говорит, что на фоне твоей заторможенности будет смотреться еще более выигрышно. — На фоне моей заторможенности он будет выглядеть как нечто с реактивной ракетой в заднице. — Пожалуй, соглашусь. Мне нравится, когда ты грубый. — Да прекрати, — фыркает Кас, и они оба замолкают, сидя вплотную друг к другу. Кас глубоко вдыхает и тут же закашливается, когда в легких что-то сдавливает, а в горле резко начинает першить. Мэг зачем-то стучит ему по спине, и он пытается не смеяться от нелепости происходящего. Стоит ему остановиться, как вдалеке, с пентагона, слышится звонкое «А теперь поцелуй меня, дорогая, я победил!», и это совершенно точно Гейб. Так что они с Мэг пересекаются взглядами и через секунду начинают громко смеяться. — Да уж, вот только ради этого знакомства стоило приехать сюда. — А Дин? — Что — Дин? — напрягается Кас, и Мэг вздыхает. — Мне он нравится. — Он прекрасно справляется со своими обязанностями, — уклончиво говорит Кастиэль. — А как человек? — Как человека я его не знаю. — Почему ты так против него настроен? — Да почему… Мэг, я не настроен ни против кого в этом лагере. Вчера я устал как не знаю кто и хотел побыть в тишине, а этот неугомонный Винчестер стремился завлечь меня в компанию таких же уставших туристов… — Не совсем так, — мягко возражает она. Затем легко улыбается и встряхивает головой, отчего хвост дергается и волосы рассыпаются по плечам: — Я чувствую, как запахло едой. И тебе нужно поесть. Так что давай, выползай наружу, бери миски и вперед. Хотя ладно, я сама возьму. — Я просто тебя ревную, — выдает вдруг Кас. Мэг замирает в смешной позе — на четвереньках, наполовину в палатке, наполовину — снаружи, и смотрит на него не моргая. — Ты же сейчас не серьезно? — Серьезно, — кивает он. — Я умом понимаю, что ты — моя девушка, и мы любим друг друга. Но он… Он — обаятельный парень, и ты уже от него в восторге, поэтому я чувствую себя не в своей тарелке от вашего флирта. Он безбожно врет, но лучше так, чем потом бегать от Мэг с ее расспросами насчет Дина Винчестера. — О господи, Кларенс! Я сомневаюсь, что кто-то еще смог бы такой возбуждающий момент с ревностью преподнести так, чтобы вместо желания потрахаться я почувствовала стыд, — Мэг качает головой и улыбается, и Кас видит в ее глазах нежность, смешанную с доброй укоризной. — Я буду следить за собой, чтобы ты не дергался лишний раз. — Я не стеклянный, — замечает он, дергаясь и жалея, что заикнулся о ревности. Мэг хитро смотрит на него и вскидывает бровь, ухмыляясь: — Стекло — это очень, очень твердо. Я надеюсь, сегодня ночью мы найдем применение этому качеству. — Эхм, — выдает Кас, не найдя слов. На самом деле, оказывается, сложно сообщить, что по ночам на одном краю лагеря можно услышать, как кто-то чихает в палатке за сто метров на другом. Винчестер не зря говорил, что, если они захотят по-взрослому провести время, им нужно распаковываться как можно дальше от всех. Он уже собирается сказать об этом, но Мэг и след простыл — только расстегнутая дверца беспомощно трепыхается на слабом ветру, так и призывая выбраться наружу и пойти наконец поесть. Лекарства действительно подействовали, и у Каса проснулся аппетит. В лесу всегда темнеет быстрее, и пусть на дворе июль, а на часах около семи — среди сосен сумрачно. Кас привычно хлопает себя по карманам, проверяя репеллент и фонарик, суется обратно за миской и ложкой, но вспоминает, что Мэг взяла посуду с собой. Тогда он выпрямляется и идет к пентагону, чтобы контрастировать с разбушевавшимся — даже отсюда слышно — Габриэлем. Они знакомы всего полтора дня, и то Кас провалялся половину этого времени в палатке, а все равно он чувствует к парню интерес и даже некоторую привязанность. — Касси! — улыбается Гейб и подскакивает, разведя руки в стороны. Замирает в паре футов и, прищурившись, с подозрением спрашивает: — А ты случайно не заразный? — Представления не имею, — пожимает плечами Кастиэль. — И не зови меня, пожалуйста, Касси. Вполне достаточно просто Каса. Хотя мое имя по-прежнему Кастиэль. — Ой-ой-ой, — причитает Гейб и, прижав ладонь к щеке, качает головой. — Кое-кто зануда. Но не беда, мы тебя вылечим! — Мне вполне хватает мисс Барнс. — Она лечит твое тело, а мы постараемся исцелить твое наполнение, которое уже покрылось паутиной и обросло… клубами пыли, как мне кажется. — О господи, — раздается рядом восклицание, и Кас поворачивается в сторону голоса — это Мэг. Она смотрит на него сияющими глазами, полными веселья, и он думает, что ради такого готов потерпеть издевательства Габриэля. — И как, позволь спросить? — включается он в игру, и Гейб просто расцветает: — Тебя надо напоить! Это всем помогает! — Никакого алкоголя, он под лекарствами, — хмуро вставляет подошедший Винчестер. Кас косится на него, не зная, как реагировать, а Дин продолжает: — Даже если бы не был — в лагере запрет на алкоголь. — Скучный здоровый образ жизни, — скисает Гейб. — Неделя здорового образа жизни, мистер Милтон, — безапелляционно говорит Дин, не ведясь на расстроенный вид и печальные глаза. — Всего лишь неделя. Не здесь и не сейчас, Габриэль, — убедительно произносит он. — Вернетесь в город и делайте с собой что хотите, а здесь вы под моей ответственностью. Все вы, — он обводит присутствующих взглядом, и Кас вдруг понимает, что главный в этом лагере — Дин. Что Винчестер не только проводник, но и управляющий походом, и Мэг была права, что выбрала его группу. Неожиданность чистой воды. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Дин, повернувшись к нему, и Кас отвечает не сразу: тот действительно смотрит встревоженно. Это подкупает, и Кас вынужден отвернуться, чтобы получилось равнодушно сказать: — Нормально. — Температура?.. Впрочем, — спохватывается Дин и повышает голос: — Пэм! Тут больной выбрался, осмотри, а? — Конечно, сладкий! — кричит в ответ Памела и через секунду показывается на глазах, неся в руках чемоданчик с медикаментами. Следом за ней в широком проходе между палатками появляются несколько человек с канами, полными горячей свежеприготовленной еды. Кас сглатывает, а Мэг показывает ему их тарелки, словно бы говоря «не переживай, я возьму нам обоим». * * * У костра — хорошо. Иного определения Кас не может найти и, не сводя глаз с языков пламени, лижущих прозрачный воздух, завороженно смотрит, как огонь медленно поглощает дрова. Пахнет хвоей и довольно дымно, но все поднимается вверх, коптя тент, растянутый над пентагоном. Опять идет дождь. Искры разлетаются, когда Майкл, взяв кочергу, начинает ворошить в костре. Пыль стелется по земле, и резиновые сапоги Каса покрываются белесым налетом с черными вкраплениями золы. Он не может отвести взгляд от собственных ног и ради интереса проводит пальцем по обуви, оставляя чистую полосу. От огня печет лицо, но он даже не думает отсесть подальше. Здесь, у бревна, необычайно уютно и совсем по-домашнему. Только контраст ощущений бодрит и удивляет: спине холодно, а груди жарко. Мэг рядом с ним, но Кас почти о ней забывает, то и дело проваливаясь в воспоминания о своих прошлых походах. Его взгляд часто падает на снующего между людьми Винчестера — между бровей у того пролегла складка, вид сосредоточенный и серьезный. Он подходит к своим товарищам по команде, что-то с ними обсуждает, задает вопросы и, получив ответы, отправляется куда-то прочь с пентагона. Кас лениво прослеживает за ним взглядом и вздрагивает, когда на его голову опускается рука. — Ты чего? — интересуется Мэг. Ее голос звучит рассеянно, как будто ей вовсе не важно, что скажет Кас. Может, так и есть, и он не обижается: магия ночного костра действует на всех. В эту самую секунду конус из сложенных дров рушится, и искры взмывают вверх, порыв ветра подхватывает их и относит в сторону вместе с дымом. Это напоминает дыхание дракона, и Кас замирает, завороженный: искры тают высоко и похожи на гаснущие звезды. — Кас? — зовет его Мэг, и он дергается. — Эй? — Задумался, — хрипло говорит он. Встряхивает головой, волосы тут же подхватывает ветер и несколько прядей на макушке становятся дыбом. Мэг фыркает и укладывает их как надо, а Кас удерживает себя от порыва приподнять голову, чтобы подставиться под ласковое прикосновение. Но Мэг понимает его без слов и молча зарывается пальцами в волосы. Касу приятно, но он не издает ни звука, лишь блаженно прикрывает глаза. — О чем? — Обо всем. — Мне стало понятнее, — кивает она, а Кас тихо смеется. — Смотри на огонь, Мэг. Там все ответы. — Да ты рома-антик, — тянет Мэг. — Не замечала. — Не проявлял, — фыркает Кас. — Романтичность до добра не доводит. Они замолкают, и он снова обращает все свое внимание на огонь. Ноги затекли, а копчик стал немного ныть, и Кас меняет позу, подогнув под себя ногу и облокотившись на бревно. — Ты как за барной стойкой, — замечает Мэг. — Не дольешь кипятка? — ловит момент Кастиэль и протягивает девушке кружку. Затем достает из кармана пакетик с колдрексом и сует его ей в руки. — Вот тебе взрывная смесь для моего иммунитета. Удиви меня, детка. — На тебя странно действует свежий воздух. — Есть такое, — тихо говорит Кас ей в спину и потягивается, пользуясь обретенной свободой. — Удобно на земле? — Винчестер тут как тут. Караулит, когда он остается один? Или просто так совпадает? Кас тут же напрягается. — Удобно. — Не по погоде на земле-то сидеть, — качает головой Дин. — Ты и так простужен… — У меня толстая сидушка с термоизоляционной фольгой, так что не думаю, что застужу себе что-нибудь важное. — Осторожнее: если застудишь, Мэг расстроится. — Я полагаю, что мы с ней с этим сами разберемся. — О, — выдыхает Дин. Сжимает руки в кулаки — Кас не видит этого, но замечает, как спрятанные в карманах ладони шевельнулись, — играет желваками и резко вскидывает голову, когда Мэг возвращается с кружкой. — М-м-м-м, — тянет Кас, демонстративно вдыхая ароматный пар, вьющийся над напитком, — ко-о-олдрекс. Дин отходит, и Кас провожает его взглядом исподлобья, не в силах отвести глаза. Мэг откашливается: — Он явно хочет наладить с тобой контакт. — Это его работа. — Кларенс… — Это просто его работа — поддерживать хорошие отношения с людьми, за которых он в ответе. Это, Мэг, очень, очень похвальная черта характера — он принимает ответственность за нас всех и следит за тем, чтобы с нами все было хорошо. — Но? — Но не надо это все проворачивать со мной. Я не в первый раз в лесу, я знаю все, что и как — разберусь тоже, вспомню, мать твою. — Я тебя не узнаю, — вдруг серьезно говорит Мэг. — Ты совсем другой. Здесь и сейчас — ты совсем другой. Кас вскидывает голову, зло сверкнув глазами, и хочет уже спросить, в чем именно он не такой, каким должен быть, но Мэг продолжает сама: — Ты резкий и грубый. Дерганый, агрессивный. Я впервые вижу тебя таким. — Я… — он сглатывает, а потом пытается отыскать правильные слова, которых, как назло, нет. — Я… Мэг, я… — Ты устал, я знаю, — тем же спокойным тоном продолжает она. — К тому же ты заболел. Может быть, на тебя так повлияла смена обстановки — в конце концов, ты три года не ходил в походы, ты отказываешься рассказывать, почему порвал с этим делом, и уже поэтому я могу сделать вывод, что случилось что-то, о чем ты не хочешь вспоминать. И именно поэтому дергаешься как придурочный, набрасываешься на бедного Винчестера, который уж точно ни при чем и, как ты сам постоянно говоришь, просто делает свою работу. Ты приехал сюда отдыхать, как и все остальные, а он — на работе, так дай ему и его команде заниматься своим делом — обеспечивать тебе отдых. Мы заплатили большие деньги за то, чтобы они нас развлекали, — добавляет она зачем-то, и Кас морщится. Потому что Мэг права. — Извини, — говорит он. Она вздыхает и, приподняв брови, немного удивленно произносит: — Не передо мной тебе нужно извиняться. — Я думаю, что перед тобой тоже. — Допустим, — уклончиво отвечает Мэг и приземляется наконец на бревно, так что Кас может расслабленно прислониться боком к ее коленям. Она кладет руку ему на плечи и легонько поглаживает, едва касаясь. Кас совсем растекается рядом с ней, но заставляет себя допить разведенный порошок. — Я надеюсь, завтра погода улучшится. — Дин сказал, что нет. — Сказал? — Да, пока ты спал. Посмотрел по сети — умудрился настроить интернет на пару часов, потом все слетело, а восстанавливать он не стал. Сказал, что такими темпами нас всех зальет, и понадеялся, что все взяли достаточно теплых вещей. А Чака подселили к Виктору, чтобы им теплее было, — со смешком говорит Мэг. — Прекрасно, — хмыкает Кас, — будут греть друг друга холодными ночами. Но если без шуток, то это отличное решение. А… Эм-м, Кевин, Лиза, Энн-Мари? — Да нормально они, — Мэг пожимает плечами и убирает руку. Касу мгновенно становится холоднее, чем было, хотя костер никуда не делся. Словно услышав его мысли, костровой подкидывает дров и ставит на решетку кан с холодной водой. Кто-то из туристов — Кас не узнает, потому что слишком темно, — подходит ко второму, кипящему, кану и черпает половником воду, заливая чай. — Здесь все-таки очень хорошо, — роняет Мэг. — Я рада, что мы выбрались. Даже несмотря на испортившуюся погоду. — Я с тобой согласен, — просто говорит Кас и, прицепив пустую кружку к поясу, кладет руки себе на бедра. Сползает чуть пониже — так, чтобы голова его легла на ноги Мэг, и обращает свой взор в костер. Тот потрескивает, пощелкивает, будто живой, и Кас чувствует, как растворяется в его жаре. Ему кажется, что огонь ему что-то шепчет, зовет его, и вдруг из сердца пламени вырисовывается рука — длинная, ярко-оранжевого цвета. По ней пробегают волны белого, с кончиков пальцев падают искры, на земле превращаясь в звезды. Рука тянется к нему, подбирается все ближе и ближе, и Кас почти боится, но никуда не уходит — его тело одеревенело, но это совершенно не пугает. Он смотрит на огонь, который от него всего в футе, и вдруг поворачивает кисть ладонью вверх. Двигает ее вниз по бедру, ближе к собственному колену, и задерживает дыхание, не зная, чего ожидать: коснется его пламя или нет? Обожжет или нет? Приласкает теплом? — Кх-хм. Кас едва вздрагивает и приоткрывает глаза, щурясь. Замечает, что руки из пламени больше нет. Он моргает, хмурится, понимая, что задремал, и вдруг ощущает, что ноги Мэг недостаточно мягкие. — Ты чего тут сидишь? — раздается шепот. Кас прислушивается, не решаясь показать, что проснулся, и все еще надеется, что уснет обратно, пусть даже в такой странной позе. Дремота все еще не до конца слетела с его ресниц, и он пытается расслабиться. — Да вот, — звучит в ответ, и Кас просто застывает. Потому что вместо Мэг говорит кто-то другой, и голос ему отдаленно знаком. — Кас спит, а Мэг отбежала кое-куда, попросила… Хм. Попросила, чтобы не будить. — Подрабатываешь подушкой? — хмыкает собеседник чуть громче, и Кас узнает Бобби Сингера. — Чш-ш, пусть спит. Мне не жалко. Все равно все разбежались, и я никому не нужен, а у костра ему явно теплее, чем в палатке с конденсатом. — Ну-ну, — судя по тону, Бобби качает головой. — Будь аккуратнее, у него девушка есть все-таки. — Да, я заметил, — равнодушно отвечает Дин. Касается его волос — Кас чуть было не вздрагивает от едва ощутимого прикосновения, и через секунду пытается понять, почему же не вздрогнул. — Не дури, сынок. — Все в порядке будет, — отмахивается Дин. — Ты придумываешь. Ему и так досталось — заболел; ничего не случится, если я немного посижу вот так. — В няньки заделался. — А еще в воспитатели и аниматоры, — фыркает Дин. — Мы это уже выясняли. Иди спи, я скоро приду. Мэг уже возвращается. — Какой смысл был оставлять его с тобой, когда она вернется через пять минут и поведет его в палатку, — ворчит Бобби, и голос его начинает отдаляться, — не страдай ерундой. Тоже мне, балбес. Сингер уходит, и на несколько мгновений воцаряется полная тишина. Потом Кастиэль различает затихающие шаги вдалеке и понимает, что никто на пентагон не идет, что Дин солгал. На миг становится интересно, куда же пропала Мэг, но это чувство быстро замещается другим. Он поднимает голову с колен Дина, выпрямляется у его ног и пару секунд смотрит в огонь, который словно чувствует деликатность момента и горит не так ярко. Дин, давно, видимо, понявший, что Кас проснулся, откашливается — тоже, что ли, простыл? — но не говорит ничего. — Я… — начинает было Дин, и в его голосе отчетливо слышны вина и стыд, но Кас дергает головой, и он замолкает. Но пробует снова: — Кас, я… Кастиэль… — Я должен перед тобой извиниться, — не слушая его, говорит Кас. — Я вел себя нечестно по отношению к тебе, потому что ты прекрасный профессионал в своей сфере. — Да я… — Извини меня. Я был непозволительно груб с тобой, а на то у меня нет никаких причин. И от этого мое поведение выглядит еще более мерзко. — Да Кас… — Я серьезно. Такого впредь не повторится. До самого окончания кемпинга. — В таком случае, у тебя на это достаточно времени, — вдруг хмыкает Дин, и Кас понимает, что хотел бы сидеть к нему лицом, чтобы видеть его эмоции. — Мы завтра уходим. Нет смысла стоять в лесу при таком дожде, вы только заболеете, и повезет, если как ты — простым вирусом, от которого спасет аспирин. Но тут можно подцепить и что-нибудь серьезнее, вплоть до воспаления легких, а цистит до кучи из-за постоянно сырых и мерзнущих ног тоже не подарком будет. — А… — Деньги будут возвращены полностью. — Да при чем тут деньги, — хмурится, резко оборачиваясь, Кас, уязвленный упоминанием о финансах. Это его волнует в последнюю очередь, а точнее, совсем не волнует. Он зарабатывает достаточно для того, чтобы не бросаться на каждый цент. — Почему? — Я же объяснил, — устало произносит Дин и трет лицо руками. У него покрасневшие глаза и снова уставший вид, совсем как утром. — Погода совсем не подходит для кемпинга. Мне все равно, что я потеряю деньги — ребятам я заплачу, а мне все равно. Я не хочу, чтобы у вас всех были проблемы со здоровьем, а они обязательно будут, если мы останемся ждать солнечной погоды. Тут просто становится опасно. Дождь не собирается останавливаться, у многих нет теплых вещей. Кейт и Роб из группы Майкла простужены, еще несколько человек… Ты сам простыл, как ты можешь спрашивать, почему мы снимаемся с места? Завтра после обеда начинаются сборы, и с периодичностью раз в час будут отходить группы. Недалеко есть туристическая база, на которой можно будет привести себя в порядок и дождаться вызванных автобусов, которые отвезут вас в город. — Но… — Но? Ты все еще не согласен? — Да нет, я согласен, но… — В следующем году выберем другое место, — с горчинкой в голосе произносит Дин и прикрывает глаза. — Не думаю, что после такого много кто присоединится, но… Впрочем, тебе не нужно это все выслушивать. — А где Мэг? — Вон идет, — усмехнувшись, говорит Дин, затем хлопает себя по коленям и резко поднимается на ноги. — Завтра большой день, Кас, выпей на ночь аспирин и оденься еще теплее. * * * Кас чувствует слабость, но не показывает виду. Первым делом, выбравшись из палатки, он плетется к пентагону, втайне опасаясь, что костер уже потушили, потому что сборы в самом разгаре, но нет: огонь потрескивает под решеткой, кан с водой нагревается, все как всегда. Удивительно умиротворяющая картинка, успокаивающая именно своей простотой. Наклонившись, Кас заливает кипятком оставшийся с вечера лечебный порошок и, нахохлившись как замерзший воробей, присаживается на бревно. Мимо снуют люди, бегая с вещами, — какой-то парень из группы Бобби появляется из ниоткуда, снимает, наступив на задники, сырые кеды и с наслаждением, отразившимся на лице, засовывает стопы в теплые резиновые сапоги. Кас только тогда обращает внимание на скопленные у костра сапоги и ботинки. Кеды, к слову, парень оставляет тут же, подсунув ближе к костру. Кас дожидается, пока парень не скроется среди палаток, и затем подается вперед, осторожно хватая кеды за шнурки и отодвигая от огня — подошва расплавилась бы минуты через полторы. Лекарство делает мир лучше, и Кас смотрит на часы — большие, водоупорные, проверенные временем и прошлыми походами. На них — одиннадцать часов, три минуты двенадцатого. Кас понимает, что не имеет представления о том, когда именно начнут уходить группы. Хотя он с Мэг и остальными точно пойдет последним, потому что их проводник — Дин Винчестер, а он будет закрывать этот кемпинг. Так что времени у них всех полно, а значит, можно помочь кому-нибудь со сборами, чтобы не сидеть без дела. Глядишь, от движения и ему самому полегчает, да и согреется лучше. И с мыслями разберется, а то за эти дни одна путаница началась. С собственной головой не совладать, совсем уже. — Завтрак? — спрашивает Винчестер, плюхаясь рядом. Бревно чуть качается, и Кас словно просыпается, толком не понимая, от голоса или движения под собой. Он хмуро смотрит в огонь, который звонко потрескивает, и переводит взгляд на Дина, который ослепительно улыбается и явно не имеет ничего общего с собой-вчерашним, расстроенным и уставшим. — Ты поешь, тебе нужно. Твой организм борется с инфекцией, ему нужны силы, поэтому, если придется, я тебя свяжу и буду через воронку вливать куриный бульон. — Здесь есть возможность сварить куриный бульон? — не удерживается Кас от вопроса, чувствуя, как от представленной картинки ему становится немного не по себе, а по плечам и предплечьям бегут мурашки. — …Вообще-то нет, — Дин поводит плечами, словно сбрасывая с себя что-то, и немного смущенно поглядывает на Каса: — Негигиенично, нет условий для хранения быстропортящихся продуктов. По той же причине на столах нет ничего из молочки, а только заварные каши, а обеды и ужины — картошка, крупы и консервы. Зато всегда свежее. — Я догадался, Дин, — Кас, опираясь локтями на колени, улыбается и отворачивается к костру. — Я помню, я же долгое время ходил в походы и на более долгие сроки, так что я знаю, что такое питание в лагере и как легко отравиться испорченной пищей. Ничего, на базе, думаю, все будет в порядке с холодильником и аптечкой, а с бульоном я потерплю до дома. — Умеешь варить? — вырывается у Дина. Кас мимолетно хмурится, потом вздыхает, словно беря себя в руки, и нехотя отвечает: — Умею. Я, Дин, многое умею, за последние годы научился. Но в этот раз бульон мне сварит Мэг. — Что сварит Мэг? — звучит голос девушки, и Касу на макушку опускается острый подбородок, а вокруг шеи тут же обвиваются руки. Он вздрагивает и подавляет сильное желание отстраниться, вырваться из удушающих объятий Мэг, которая точно в эту секунду целует его в висок, затем, не убирая руки с плеч, садится на бревно между Касом и Дином. — Куриный супчик, — говорит Дин. Касу кажется, что в его тоне звучит недовольство, но Винчестер улыбается. — Кастиэль болен, как ты, наверное, заметила, и ему необходимы уход и забота. Ты же его девушка, ты же обеспечишь нуждающегося? — Пожалуй, — неловко смеется Мэг и косится на Каса, мол, что это с Дином? Неожиданно резкие слова в адрес девушки удивляют, но Кас ничего не предпринимает. Он чувствует странную преждевременную усталость, которая появляется перед большим тяжелым путешествием, и не хочет даже шевелиться, предпочитая беречь силы и просто смотреть на пламя. Мэг вздыхает и ссутуливается, приваливаясь к его боку своим, а через миг и вовсе кладет голову на плечо. Дин бросает, что они скоро еще увидятся, и, попрощавшись, громко зовет Люка. — Дин! — вдруг окликает его Кас, резко поворачивая голову. Он ударяется подбородком о лоб Мэг, та вскрикивает и начинает потирать ушибленное место, а Кас ловит взгляд Дина и спрашивает: — Когда начнется отход групп? Так и не спросил, — добавляет он тише, даже не понимая, зачем объясняет такие мелочи. — С полудня, первая группа — Люка. — О, ясно, — кивает Кас. Наступает пауза, и он уже думает, что Дин давно оставил их одних, как вдруг точно над ухом раздается его голос. Так внезапно, что Мэг даже вздрагивает. — Вы, конечно, из моей группы и должны идти со мной, но в качестве исключения я могу попробовать поменять вас местами с кем-нибудь из группы Люка. Вы можете успеть собраться, если начнете прямо сейчас. — Дин… — Если ты плохо себя чувствуешь, то лучше так и сделать, нечего тянуть с простудой. Это опасно, а то, что сейчас дождя нет, совсем не означает, что он не начнется в ближайшие минуты. Зачем тебе лишние часы под дождем? — Дин… — Кас. Я серьезно. — Дин смотрит на него внимательно, взгляд — тяжелый и внушающий, и Кас ловит себя на том, что уже почти согласился на это предложение. В нем, в конце концов, нет ничего незаконного, вопрос исключительно в его, Кастиэля, порядочности. — Это вопрос твоего здоровья. — Это вопрос моей честности, — резко отвечает Кас. — И мне не настолько плохо, чтобы влезать в чужую группу или, что еще хуже, меняться с кем-то местами. Спасибо, Дин, меня трогает твоя забота, но у Памелы есть порошки, а костер не будут тушить до отхода последней группы — нашей, — так что я продержусь. — Гордый, — кривит губы Дин. — Как и… Впрочем, это твое дело. Я настаивать не буду. — Кларенс, — начинает Мэг, когда Винчестер удаляется, — это что сейчас было? — Было, — повторяет Кастиэль. — Что было — то прошло, Мэг, а так, как предложил Винчестер, я делать не буду. Мы сидим до конца. — Да как скажешь, милый. Ты такой суровый, — тянет она и подается вперед, потираясь носом о щеку Каса. Он напрягается, но почти сразу отпускает себя. — Но мне правда нужно что-нибудь съесть. * * * На часах — почти шесть, и Кас относит сначала свой, а потом и рюкзак Мэг к пентагону, под навес. Примерно в три снова пошел дождь, и мелкая изморось постепенно переросла в сильный ливень, который то успокаивался, почти прекращаясь, то снова расходился, как сумасшедший. В данную минуту — затишье, и Кас не глядя идет прямо по лужам, фыркая, когда капли с веток попадают на лицо. Лагерь опустел, из-за пасмурного неба в лесу сумрачно и жутко. Кас смотрит на полянки, где совсем недавно стояли палатки, и чувствует сожаление, что все так быстро прекратилось. Он всегда расстраивался, когда заканчивался поход, но в этот раз все случается внезапно, и эта резкая перемена выбивает почву из-под ног. Они с Мэг вернутся в город, ему придется посетить врача, и затем все снова станет как прежде: Кас будет задумываться о свадьбе, Мэг — флиртовать и вкусно готовить, они обязательно поженятся через пару лет, и в его мир придет окончательный покой. Раньше его устраивала такая перспектива. Сейчас он чувствует, что что-то изменилось, но не может понять, что именно. Мэг — все такая же притягательная и желанная, Кас хочет ее даже сейчас, и если бы была возможность заняться сексом, он бы увлек ее в глубь леса. Но что-то идет не так, и Кас не может сообразить, что именно, и это раздражает. К тому же противно и на одной протяжной ноте болит голова, прямо надо лбом, виски будто что-то сдавливает — он определенно чувствовал себя и получше. В плане здоровья хорошо, что они скоро будут дома. В плане моральном — не совсем. Мэг… Мэг, конечно, не виновата в том, что, сама того не зная, разбередила старые воспоминания. Ассоциации — это уже дело Каса, его собственная память играет с ним, и ничего странного нет в том, что он хочет и разобраться в прошлом, и определиться с настоящим. Быть может, если бы у него оказалась полноценная неделя, он бы все разложил по полочкам. А так, получается, он только приступил к уборке в собственной голове, как приходится оставлять все на полпути. Несерьезный подход. Дин тушит костер, и дым, прибитый к земле дождем и поднявшимся ветром, стелется у самых бревен, осторожно поднимаясь вверх. До Каса доносится запах костра, необычайно сильный именно сейчас, когда пламя погашено. Тенты давно сняты, туалеты засыпаны землей — Кас лично помогал это делать; палатки кухни разобраны и уже спрятаны в рюкзаки. До него вдруг доходит, что они находятся в местности, куда не доехать на машине, а раньше он всегда вставал кемпингом в районах с автомобильной доступностью. И теперь все это придется нести на своих плечах уставшим от плохой погоды людям, замерзшим и простывшим. Но в защиту Дина можно сказать, что никто не знал, что погода так испортится. Что синоптики превзошли сами себя — Кас лично смотрел прогнозы, и о дожде там не было и речи. Только во вторник обещали легкие осадки, и все. А вышло вон как. — Хорошо, что немного успокоилось, — говорит Дин, подходя к их группе. Растрепанный Чак хмуро смотрит исподлобья и выглядит сонным, Энн-Мари кутается в несколько свитеров — в дождевике, накинутом сверху, она напоминает бегемота. Касу немного стыдно за такое сравнение, но воображение оказывается сильнее правил приличия, и, в конце концов, он же не вслух это произнес. — В ливень очень опасно идти, можно поскользнуться. Тропа, конечно, проложена качественно, протянуты канаты, но придется быть очень внимательными. Вы понимаете? Это все очень серьезно, но задерживаться дольше мы уже не можем, начинает темнеть, а в лесу — всегда быстрее. Гейб кажется смешным с огромным рюкзаком за спиной, но выглядит сурово и внушительно. Анна с убранными в пучок красными волосами бледная и взволнованная. Кевин тоже встревожен, но старается казаться спокойным, а вот Гордон презрительно кривит губы и посматривает на Дина с неодобрением. Лиза кусает губы, но в целом в порядке, хотя видно, как ей тяжело. Но тут всем тяжело, ни у кого рюкзак не подвешен к облаку. — Так что? — спрашивает Виктор. — Выдвигаемся? Дин оглядывает лагерь, порыв ветра вздергивает его капюшон, и коричневая ткань накрывает голову. Дин фыркает, сдергивает с лица лишнее и хмуро кивает. — Винчестер, прием, — раздается вдруг из его кармана. — Винчестер, пятая группа на месте, Майкл довел своих. — Отлично, — выдыхает Дин и улыбается. — Шестая, значит, на подходе, так что мы никому не помешаем. Руфус, готов? Выдвигаемся, ребят. Замыкающий группы на этот раз — Руфус, важного вида мужчина с непонятно обиженным видом. Кас мельком скользит по нему взглядом и отворачивается, примеряясь к весу рюкзака — пора закидывать на плечи. От рывка колени подгибаются, и он чувствует, что его по инерции ведет в сторону, но что-то вдруг мешает, и вес за плечами становится меньше. — Осторожнее, — говорит Дин. — Давай, — велит он и помогает продеть руку в лямку. Кас пружинит на месте, примериваясь к тяжести, и благодарит кивком головы, не желая смотреть Дину в глаза. Мэг выныривает из-под руки и, блестя глазами, смеется в предвкушении пути. Кас криво усмехается и разворачивается, следуя за Винчестером, который идет с прямой спиной, с легкостью минуя камни и корни, торчащие из земли. — Нам долго идти? — спрашивает Кас, нагоняя Дина. Тот глядит на него несколько секунд и после паузы отвечает: — С учетом условий — не меньше часа. В хорошую погоду мы шли сорок минут без учета привала, сейчас, я полагаю, времени уйдет намного больше. — Это логично, — соглашается Кастиэль и чуть наклоняется вперед, а затем снова выпрямляется, пытаясь удобнее расположить рюкзак, чтобы давил ровнее, а не точечно, вызывая болезненные покалывания в спине. Между лопаток заныло почти сразу, и это плохо — с учетом времени, нужного на дорогу, он порядочно измучается, пока они доберутся до базы. Да и к черту. Тропа на обратном пути совсем не знакома, хотя недавно они и прибыли сюда ею же. Кастиэль смутно припоминает большой валун, который сейчас присыпан иголками и поблескивает от воды, а до этого, зеленый от мха, стоял под солнцем сухим и шершавым. Припоминает покореженное дерево, в которое когда-то ударила молния — и теперь оно стоит черное, сгоревшее, с кривыми ветвями. А остальное как будто впервые видит, даже ответвления дороги, маленькие тропинки, по которым туристы должны были ходить за водой и — группками — купаться под бдительным оком Люка Пеллегрино. — Ты в порядке? — спрашивает Мэг, нагоняя его, и Кас вдруг понимает, что уже несколько минут идет следом за Дином, отставая лишь на пару шагов. — В каком плане? — В плане самочувствия, — фыркает она. — Хотя вижу, что в порядке, только бледноват, но ничего, я тебя вылечу. — Конечно, вылечишь, — одними губами улыбается Кас. — Ты нарушаешь строй, это может привести к опасной ситуации. В сырую погоду не рекомендуется кучковаться во время переходов. — О, — выдыхает Мэг. — Я не знала. — Я знаю. Поэтому тебе и говорю. — Тогда… — осторожно говорит она, подыскивая слова, но Кас не хочет ее слушать. Меж висков начинает стучать, и он не знает, от болезни это или от ее голоса. Сейчас он не хочет ее слышать, видеть тоже не хочет. И Дина тоже предпочел бы не видеть лет так сто, не меньше. Остальные идут позади, тихо переговариваются, голос Гейба то и дело разрывает тишину, Анна нервно смеется над его шутками, и Кас раздраженно поводит плечами, понимая, что не вправе им что-то запрещать. Но каждое слово отдается в его голове ударом молотка. Незаметно Мэг оказывается за его спиной, и Касу становится немного легче. И в эту же секунду начинается ливень. — Твою мать, — вырывается у Дина. Никто, кроме Каса, этого не слышит, а он никому не скажет, что уловил в короткой фразе — тревогу и раздражение. — Идем дальше, не останавливаемся! Это всего лишь дождь, в конце концов, а наши рюкзаки под плащами, так что все вещи будут в порядке. Не сахарные, ребят, не растаем! Кас ловит себя на том, что согласно кивает, а обернувшийся к группе Дин странно на него смотрит, замедлив шаг. Кас хмурится, поджимает губы и молча двигается вперед, вынужденный притормозить, когда упирается грудью в грудь Дина. — Ты в порядке? — Да вы задолбали меня! — вырывается у Каса. — Я в порядке! А даже если бы был не в порядке, не сказал бы, потому что я не собираюсь подводить всех! Нечего со мной нянчиться! Группа идет вперед, я — член группы, никто из-за меня не будет задерживаться в этом гребаном лесу ни одной лишней минуты! — Воу, — роняет Дин, делая шаг назад. — Как скажешь, боец, в порядке так в порядке. — Спроси меня о чем-нибудь еще, — буркает Кас, когда Винчестер разворачивается и все снова начинают идти по тропе. — Например? — подхватывает Дин. — О погоде? О планах на завтра? Я и без тебя знаю ответы: паршивая и отлежаться. Угадал? — Это была просто бессмысленная реплика, не требовавшая твоего ответа, — вздыхает Кас и трет глаза, в которые словно песка насыпали — печет и щиплет. — Ну и характер у тебя, — качает головой Дин, едва ли не присвистывая от изумления. — Нормальный у меня характер. Кому, как не… Мэг, — зовет он вдруг. — Какие у тебя планы на завтра? — Проваляться в ванной весь день, милый, — задорно отвечает та. — Я бы позвала тебя присоединиться, но ты простужен, тебе нельзя перегреваться. — Ого, — вырывается у Дина. — Да ты горячая штучка, да, Мэг? — Кларенс пока что не жаловался. — Кларенс?.. — Кларенс, — кивает Кас. — Мэг так меня называет время от времени. — Я заметил, но думал, что у меня что-то со слухом, — со смешком произносит Дин. — Это вместо «котика» и «солнышка»? Оригинально, ничего не скажешь. — Он мой ангел-хранитель, — легко говорит Мэг, так, будто рассказывает о ничего не значащей мелочи вроде покупки хлеба на ужин. — Спас мне жизнь. — Это правда? — Дин быстро оборачивается, бросая взгляд через плечо, и Каса словно ошпаривает. Только он не успевает понять, какой именно эмоцией. — Правда. Она говорила по телефону и вышла на дорогу раньше, чем загорелся светофор. Я дернул ее обратно. На этом все. — Не все, — дразнится Мэг. — Ты очень кратко рассказал, дорогой, можно и подробностей добавить. Дин, я стояла и ни о чем не думала — по уши в разговоре была, с моим тогдашним парнем, — Кас замечает, что в нем ничего не дергается при упоминании бывшего, и это непривычно. — Мы накануне поругались, и он решил, что это самое подходящее время позвонить, чтобы помириться, — когда я выхожу с работы. И тут мне показалось, что загорелся зеленый, и я сделала шаг, как вдруг меня сзади дергает этот прекрасный мужчина и прижимает к себе что есть силы. Он обхватывает меня своими руками, сдавливает и выдыхает на ухо: «Осторожнее, вы чуть не погибли» — и правда ведь, в тот момент, когда он меня дернул к себе, мимо пронеслось такси на такой скорости, что у меня чуть юбку не сорвало! — Мэг придуривается, и Кас это слышит, опасаясь, что Дин принимает все за чистую монету. Мэг вообще сама не своя, и узнать от нее историю в таком духе раньше казалось невозможным. Кас потому и обратил на нее внимание, что она вела себя не так, как обычные девушки. Не требовала его постоянного присутствия, не таскала по магазинам, не вытрясала деньги, а просто была рядом. Влилась как-то в его жизнь — они соединились, как две струи, и подошли друг другу как в постели, так и в остальных житейских сферах. Мэг была настоящей, не наигранной, а сейчас в ней говорил кто-то другой. Кас чувствует неловкость перед Дином за то, что его девушка так себя ведет. И сразу же чувствует неловкость перед Мэг за то, что стыдится ее перед Винчестером, которого они никогда больше не увидят. — Ты был таким сильным, Кас, — делится Мэг и наверняка хлопает ресницами, чтобы до конца отыграть взятый образ. Касу противно. — Перестань, пожалуйста, — бросает он через плечо, и Мэг замолкает. Дин хмыкает, не впечатленный, а Кас сжимает зубы и гневно раздувает ноздри, злясь на себя, на Мэг, на всю эту идиотскую ситуацию. На себя в особенности, потому что это бесит — когда не получается разобраться в собственных мыслях, а память то тут, то там подкидывает ловушки и капканы. Дождь продолжает лить, капли задерживаются в ветках, стекают по листьям, падают вниз вместе с иголками, и Кас видит, что рюкзак Дина весь усыпан желто-зелеными соломинками. Вдалеке рокочет гром, и все задерживают дыхание, боясь увидеть слепящую молнию, но нет — небо серое, местами до черноты, но никаких вспышек. Только после громового раската ливень еще больше усиливается, как будто кто-то сверху перевернул огромное корыто, выплеснув все именно на их группу. — Винчестер, Винчестер, это Сингер, прием, — шипит в кармане Дина, и тот поднимает руку, призывая всех остановиться. — Винчестер, мы прошли пролесок, и как только вошли в лес, сразу сошел сель. Идите северной тропой, за нами вам не пройти. — Бобби, вы в порядке? — поднеся рацию ко рту, торопливо спрашивает Дин. — Про сель понял, про тропу понял, сейчас же меняем курс. — С нами все в порядке, мы почти дошли. Сынок, надеюсь, вы нормально доберетесь. Дин кивает, и по нему видно, что он озадачен. Он недолго молчит, потом приоткрывает рот, но снова смыкает губы. Задумавшись на секунду, уточняет: — Бобби, сель точно не обойти? В ответ — шипение рации и неразборчивые шумы с щелчками, и Кас опасается, что связь потеряна. Но — нет, вскоре раздается голос Бобби: — Он снес тропу и ушел вниз, тут просто потоп, в пролеске этом. Вам вообще никак не пройти, по северной вернее будет. — Тогда мы не будем терять время, — говорит Дин. Хмурит брови, кусает губы, но вид — решительный и смелый, так что Кас на миг теряет мысль и просто смотрит на Винчестера. Тот убирает рацию в карман и достает компас, достает навигатор — Кас не мешкает, помогает накрыть электронику дождевиком и подсвечивает фонариком, потому что под тканью темно. — Зачем тебе компас? — спрашивает Кас тихо. — Сравнить показатели, — так же тихо отвечает Дин. — Я не очень доверяю электронике и всегда сверяю по проверенным временем приборам. Кас не выдерживает и опускает взгляд на компас, крышка которого откинута, и на ней изнутри выцарапаны буквы. Он не хочет их читать, но взгляд сам скользит по металлу, цепляет: «Дин я тебя люблю это тебе навсегда твой…». Кас заставляет себя отвести взгляд и моргает, стараясь выкинуть из памяти увиденное. Это личное, причем не его личное, а Дина. Этому компасу лет пятнадцать, и Кас не хочет об этом думать. Но это как удар под дых, нечестный и подлый. — Нам повезло, до тропы не так уж долго идти. И не повезло, потому что земля на пути сейчас превратилась в грязь, будет тяжело, и вообще через северную тропу придется сделать порядочный крюк, но зато это безопасно. На часах у нас, — Дин смотрит на запястье, — ох, семь вечера. Нужно спешить. В темноте мы выйдем к нужному месту, но лучше до такого не дотягивать. — То есть как? — раздается возмущенный голос, и Дин сдергивает с себя и Каса дождевик, представая перед недовольным Гордоном. — И сколько часов нам предстоит плутать? — Эй, парень, — окликает его Руфус, выступая вперед и становясь рядом с Дином и Касом. — Ты бы помолчал. Плутать никому не придется, путь известен, проводник у нас первоклассный, и не его вина в том, что сошел сель, так что попридержи коней и свое бурчание. — Руфус, — осаживает мужчину Дин, и тот замолкает и возвращается в конец группы, по пути грозно зыркая на Гордона, который провожает Руфуса недобрым взглядом. — Я понимаю, что все устали. Я понимаю, что отдых, который вы планировали, пошел под откос, но в этом нет ничьей вины, так сложились обстоятельства. И позвольте мне делать мою работу. Через сель нам не пройти — это потоки воды и грязи, прорвавшиеся подземные течения. В городах подобные смывают мосты и дороги. Вы представляете, что сейчас в пролеске, где просто земля? Сели не случаются в лесах, потому что корни деревьев крепко держат землю, но там, где нет деревьев, во время дождей всегда есть опасность селей. — Окей, — выдавливает Гордон и отходит назад. — Как скажешь, Винчестер, веди. — Остальные не против? — не удерживается Дин — Кас видит, как ему не нравится, что этот разговор состоялся. Группа качает головами, Анна говорит, что доверяет Дину полностью, Гейб кивает, соглашаясь со словами жены. Энн-Мари обнимает себя за плечи и жмется к Чаку, который неуклюже притягивает ее к себе, и Кас думает, что неудачные походы создают пары. И разбивают. Мэг подходит к нему и обнимает, притискиваясь к груди, Кас обхватывает ее руками, кривясь из-за боли, стрельнувшей между лопаток. Лишняя пара часов с такой ношей пользы точно не принесет, как бы потом ему не пришлось обращаться в больницу с повреждением спины. Быть может, то, что он взял на себя часть вещей Мэг, было не такой уж хорошей идеей. Благородной — да, но в отношении здоровья — безжалостной и непродуманной. — Выдвигаемся, нельзя терять время. Сейчас быстро начнет темнеть. — А мы не заблудимся? — осторожно спрашивает Кевин. — Нет, не заблудимся, — спокойно и уверенно отвечает Дин. — Тропа рядом, она обозначена такими же канатами и яркой черно-желтой лентой, нам нужно до нее добраться через лес, навигатор, если не доверяете человеку, покажет путь. Все в порядке, Кевин. Виктор, у тебя есть вопросы? — Нет, Дин, ты специалист в этом деле, не мне влезать со своим мнением, — говорит Виктор и предупреждающе смотрит на Гордона. Тот глядит в ответ, прищурившись, и Кас носом чует неприятности. — Ну, тогда в путь, — легко произносит Дин и первым сходит с прежнего пути, двигаясь глубже в лес. Кас, отпустив руку Мэг, следует за ним. * * * Темнеет быстро. Под тяжелыми ботинками проминается земля, усыпанная тонкими сломанными ветками и старыми листьями. Все это хлюпает, ощущение грязи вокруг не покидает, и Касу противно идти между деревьев, снимая с них сырую паутину. Дин молчит и постоянно сверяется с навигатором, и Кас ловит себя на том, что, несмотря на подозрения Гордона, даже не сомневается — Дин выведет их к тропе. Гордон вообще идиот — сказать при всей группе о том, что не доверяет проводнику, и тем самым зародить в людях страх, что они так и не выберутся из леса. Кас знает больше, чем они, и если бы его спросили, он бы всех высмеял, потому что… Ну, потому что Дин Винчестер определенно специалист высокого класса. Ветка выныривает прямо из сумерек, а Кас слишком погрузился в размышления, и потому не успевает уклониться от острого кончика, который врезается ему в висок. Кас охает и зажмуривается, прижимая руку ко лбу, и чувствует, как по щеке потекло что-то теплое — не нужно быть большого ума, чтобы догадаться: кровь. Кас поджимает губы, досадуя на свою невнимательность, и намеревается двигаться дальше, но вдруг сталкивается с Дином, который, оказывается, остановил группу из-за его царапины. — Неувязок, — раздается из-за спины, и Кас угадывает в этом злобном шипении Гордона. — Замолкни, — обрубает его Мэг, и в ее голосе — властность и ярость. Кас знает, что Мэг злится, и даже знает, что злится она на него, но даже в такой ситуации все равно встает на его сторону. Это трогает и заставляет прятать глаза, а Дин смотрит на него с осуждением и точно собирается обработать рану. — Нужно идти вперед, — говорит Кас, особо не рассчитывая на согласие. Потому что он знает все аргументы, которыми может воспользоваться Дин: опасно, негигиенично, антисанитарно, чревато последствиями. И все равно не хочет, чтобы из-за него тормозила группа. — Это просто царапина, нельзя задерживаться. Темнеет. — Перекись и пластырь у меня в крайнем левом кармане, — игнорируя его слова, произносит Дин, поворачиваясь к нему спиной. Кас, немного помедлив, тянется к его рюкзаку и достает пакет с медикаментами. Отыскав в нем нужное, он протягивает это Дину, и тот, нацепив и включив налобный фонарик, ловко, заученными движениями заклеивает царапину. Кас не смотрит на Дина, потому что ему в глаза бьет свет, но в большей степени это просто оправдание. И Кас малодушно благодарен, что может воспользоваться такой отговоркой. — Спасибо, — тихо говорит он, когда Дин, всунув ему в руки перекись и пластырь, снова поворачивается спиной. — Фонари, кстати, сейчас были бы очень к месту, — повысив голос, восклицает Дин. — Вы же не убирали их далеко? Если так, то самое время достать их из закромов и начать подсвечивать себе дорогу! В ответ раздается недовольное нытье, слышатся стоны — уставшие люди сбрасывают рюкзаки. У них уходит три минуты на то, чтобы снова возобновить движение. Сумерки усугубляются с каждым десятком метров, что они проходят дальше в лес, но со светом это легче пережить. — Сколько до тропы? — спрашивает Кас, а Дин молчит. Затем смотрит на навигатор, прикидывая расстояние и время, которое им придется на него затратить, и едва поворачивает голову: — Минут двадцать, если будем продолжать идти в таком темпе. Потом сделаем привал на десять минут, и уже до упора на базу. — И сколько до базы? — выдыхает Кас, взбираясь на пригорок следом за Дином. Тот шумно дышит, и позади снова звучат стоны и горестные вздохи, но никто, даже Гордон, не произносит ни слова. Кажется, они все, как хреновы агнцы Божьи, отдали себя на волю проводника. — Эй, долго еще до тропы? — кричит Гордон, и Кас понимает, что ошибся. Этого человека ничто не успокоит. — Пока не могу рассчитать по времени, — отвечает Дин Касу и тоже повышает голос: — До тропы при заданном темпе еще двадцать минут ходу! — Долго, — реагирует Гордон, но это все, на что его хватает. Кас настораживается, готовясь к очередному выпаду, хотя понимает: все, что он скажет в таком состоянии, когда из-за усталости и самочувствия слетают тормоза, только усугубит ситуацию. — Потерпишь, — все-таки вырывается у него, но, к счастью, не так громко, как могло бы. Дин хмыкает, но не говорит ничего, только бросает на него понимающий и веселый взгляд. Кас отворачивается, а Дин немного меняется в лице и немного вырывается вперед, чтобы не идти с ним вровень. Ну что ж. Как угодно, думает Кас. Мэг догоняет его, когда они выходят на равнину, и он не удерживается — оборачивается, смотрит назад, на то, как сильно растянулась их группа. Он ожидает, что метров на тридцать, и где-то там, у самого подъема, самый последний, которого подгоняет Руфус, но — нет. Все в пределах семи метров, морщатся, когда яркий свет попадает им в глаза, и Кас поспешно направляет налобник вверх, но не выключает. Не останавливаясь и рискуя навернуться, он спрашивает у всех: — Все хорошо? — Твоими молитвами, — выдавливает раздраженный Гордон, и это действительно оказывается последней каплей. — Не мог бы ты заткнуться? — вежливо просит его Кастиэль. — Все, а не только ты, устали как собаки, все, а не только, мать твою, ты, хотят поскорее выбраться отсюда. Так закрой свой рот и молча выполняй свою часть дела — переставляй свои гребаные ноги! — Да ты осмелел, как я посмотрю? — Гордон ускоряет шаг, а Кас, напротив, притормаживает, чувствуя, как чешутся кулаки. Так и всадил бы этому дебилу промеж глаз. Он разворачивается — рюкзак оттягивает его назад, но он выравнивается и приближается к Гордону, который зло смотрит на него и часто неглубоко дышит. — Ты задерживаешь группу, Гордон. Вернись на место. — Отъебись, — выплевывает тот ему в лицо. — Тебя-то и перекисью полили, и ранку обработали, и в лобик поцеловали — какого хрена, а? Ты-то группу совсем не задерживаешь, мудак неуклюжий, все вокруг него, как… как… — Гордон, — одергивает его Дин. — Вернись в группу, нам нужно идти. — Отъебись, — повторяет тот уже Дину. Кас играет желваками, понимая, что должен держать себя в руках, что сейчас он не вправе делать что-либо и что-либо говорить, что здесь главный — Дин, это его дело и его проблемы. Но Каса всего просто переворачивает вся эта херня с такими выпендривающимися знатоками, как лучше. — Нечего сказать? — Ты не должен так разговаривать с проводником, — говорит ему Кас и вздергивает верхнюю губу, усмехаясь. — От него зависит, выберешься ты из леса или нет. Поэтому, Гордон, будь добр, вернись на свое место, пока чего не случилось. — Например, чего? — Гордон настолько близко придвигается к Касу, что он чувствует неприятное дыхание и морщится, отворачиваясь. — Например, того, что я тебе разобью твой хренов нос, — Габриэль возникает из ниоткуда и дергает Гордона на себя. Гейб успевает отскочить в сторону, а Гордона ведет, он теряет равновесие и чуть не падает, но Кас придерживает его за рюкзак. — Осторожнее, — замечает он. — Не упади. Береги ноги, никто не станет нести тебя, — Кас поворачивается к нему спиной и успевает заметить удивленный взгляд Дина. — Что? — Все пучком, чувак, — улыбается Дин. — Все успокоились? Двадцать минут, ребят, а потом не больше получаса. Если бы был ковер-самолет, нам всем было бы легче, но наше снаряжение — это только стертые ноги. Но мы сделаем это, вы сделаете это, и потом будете с гордостью и содроганием вспоминать, как шли в темноте по незнакомому лесу! И потом никогда больше не запишетесь в мою группу, — усмехается он, а Гейб и тут успевает вставить словечко: — Да я теперь ни к кому другому записываться не буду. И рекламу сделаю: никто, кроме Винчестера, не сделает твой отпуск незабываемым! — смеется он, и Кас смотрит через плечо на то, как Анна ласково ерошит светлые волосы мужа, а Габриэль глядит на нее в ответ и подставляет голову под прикосновение. Кас переводит взгляд на Мэг, та глядит на него пристально и с затаенной болью, и ему самому становится горько. Она тоже чувствует, что все изменилось, но почему — на это даже Кас не сможет ответить. Хотя бы потому, что он не собирается об этом задумываться. — Э-э-э, нет, — говорит Дин. — Я не могу взять на свои плечи такую честь, — смеется он и принимает серьезный вид: — Я торжественно разделяю свою будущую славу с погодой, благодаря которой мы все здесь. Смех, раздавшийся после этих слов, не совсем нормальный, но зато они сбрасывают напряжение. Гордон нехотя отступает, но Каса не оставляет мысль, что он еще сыграет свою роль в сегодняшних приключениях. * * * — Я был бы не прочь узнать, который сейчас час, — голос Гейба разносится по лесу, перекрывая шумящие от порывов ветра деревья. — Мне кажется, что мы идем никак не меньше сотни лет. Я бы даже сказал, ста одного года. Вот ни месяцем меньше. — А пользоваться часами для тебя слишком сложно? — улыбается Кас. Он не видит реакции Габриэля, но судя по тому, как охотно тот отвечает, Гейб рад, что хоть кто-то поддерживает его веселый настрой. Быть может, это именно то, что нужно группе: немного расслабиться, отвлечься от долгого перехода. — Мои часы в труднодоступном месте, Кастиэль, — важно отвечает Гейб. — И ты даже не представляешь, насколько труднодоступном. — Я даже не буду предполагать, потому что мне кажется, что правильный ответ мне не понравится, — качает головой Кас, посмеиваясь. — Но так и быть, раз ты так усердно просишь, вот тебе время, — он смотрит на запястье и удивленно произносит: — Уже четверть девятого! — Да ладно, — выдыхает Гейб. — Я думал, никак не больше семи. Кас недоверчиво фыркает. — Разумеется. Крюк, который они делают, действительно большой. Спасибо паре привалов, которые они все-таки умудрились осуществить, иначе спина Каса просто ссыпалась бы в штаны, а сам он превратился в безвольную желеобразную массу, мечтающую попросту лечь и умереть. Впрочем, сейчас его состояние мало от этого отличается, разве что у него пока еще остаются силы тупо переставлять ноги. Он пару раз запинается, но удерживает равновесие, и ему кажется, что он уже просто робот с заданной программой «дойти до места». Если он выживет под конец пути, то в следующий раз его максимальным испытанием будет автокемпинг где-нибудь на берегу озера. После сегодняшнего его спина вряд ли сможет выдержать что-то посерьезнее пары пакетов с продуктами из супермаркета. Если посмотреть вверх, то среди верхушек сосен можно увидеть в просветах серое небо, а сами макушки, освещенные заходящим солнцем, покачиваются под ветром. Дождь на время перестает лить как из ведра, хотя густая чаща иголок и листьев и так довольно сносно защищает группу от воды. Сейчас, когда нет ничего, кроме шагов за спиной и шумящих деревьев вверху, Кастиэль чувствует, что теряется во всем этом. Группа переговаривается вполголоса — даже у неугомонного Габриэля могут закончиться батарейки. Кас пытается выпрямиться, и его тут же дергает от боли между лопаток. Один особенно настойчивый крючок поддернул его под левую, и Кас пробует наклониться вперед, натянуть мышцы спины, чтобы спазм рассеялся. Но — нет, не помогает, Касу удается только получить по голове верхушкой собственного рюкзака. — Кас? — осторожно окликает его Мэг, и он недоверчиво смотрит в ее сторону — и правда, вот она, идет рядом. Бледная, с лихорадочно блестящими глазами и нездоровым румянцем на щеках. С ее губ срывается пар, и Кас только сейчас замечает, что стало настолько холодно. — Замечательный июль, согласись? — усмехается он. Мэг кривит губы в ответной усмешке и, судя по заметавшемуся взгляду, подыскивает слова. Кас представления не имеет, о чем она хочет с ним поговорить, и ему в любом случае кажется, что сейчас это будет неуместно. Не при всех. — Да уж. Кас, ты… — Я нормально себя чувствую. Понятия не имею, почему, но — правда нормально. Может, лекарство подействовало, оно должно иметь эффект на протяжении трех-четырех часов, прошло пока что два. Ну, с последнего приема. — Хорошо, — расслабляется Мэг. — Я понимаю, что задолбала тебя этим вопросом, но я за тебя тревожусь. А вот это уже необычно. Мэг из тех людей, кто предпочитает не озвучивать свои чувства, а демонстрировать отношение делами. Мэг будет подкалывать и язвить, лупить в больные места, чтобы от постоянного воздействия на них нарос панцирь, но вот чтобы так, вслух?.. Кас дергает головой, сметая мысли, и говорит: — Я понимаю, Мэг. Прости, что я сорвался, я… — Ты простужен и вымотался, я понимаю. Ничего страшного, — слова звучат почти монотонно, как заученная реплика. Мэг покладиста и мягка, и Кас не узнает ее. Гораздо привычнее сильная, дерзкая Мэг, Мэг, которая сама бросится вперед и вырвет глотку противнику. Такая — настораживает и вынуждает обратить на нее внимание. Может быть, теперь и она поймала простуду? Может быть, у нее жар и она терпит из последних сил, а Кас в это время ведет себя как какая-то истеричка и бросается на единственного близкого человека в округе? — Я пойму, если, когда мы вернемся в город, ты не будешь со мной разговаривать из-за сегодняшнего, — улыбается Кас. — А я понимаю, что если услышу еще одно «понимаю», то что-нибудь случится, — вмешивается Дин. Кас зыркает на него исподлобья, но тот уверенно встречает его недобрый взгляд и ухмыляется, снова обращая взор вперед. — Серьезно, чуваки. Санта-Барбара. Будет здорово, если вы избавите всех нас от вашей большой и светлой любви. — Простите? — вырывается у Мэг, и она меняется в лице. Кас любуется ею — настоящей, и чувствует облегчение, что такая — любимая — Мэг никуда не делась. И что Винчестеру сейчас точно достанется острыми как бритва фразами. — А тебе какое дело? — Отвлекает, Мэг. — Да что ты, — расходится она. — Тебя вообще волновать не должно, что происходит между нами с Касом. Потому что это — между нами с Касом, мать твою, и не суй свой нос в наши отношения! — Отвлекает, Мэг, — не останавливаясь, повторяет Дин. — Сначала Гордон, теперь вы воркуете над ухом. — Когда Гейб ворковал с Анной, это тебя не беспокоило, — замечает Мэг. Кас не прислушивается к ее словам — он весь сосредоточился на брошенном ею «не лезь в то, что между нами с Касом», и он уверен, что тут больше, чем кажется со стороны. Неужели догадалась?.. Неужели Мэг увидела больше, чем видит Кас? — Гейб с Анной в пяти метрах от меня, а вы — прямо за спиной, — бросает Дин тоном, говорящим об усталости от всего этого. — Серьезно, ничего личного. — Разумеется, — улыбается Мэг. — Совсем ничего личного, Дин, если опустить тот момент, что ты показываешь иголки, когда я оказываюсь рядом с Касом. Кас сбивается с шага и вскидывает пораженный взгляд на Дина, но бесполезно — перед ним маячит только винчестеровский рюкзак, накрытый дождевиком, на котором в свете налобника поблескивают капли. — У тебя паранойя, Мэг. Мне нет никакого дела до того, что происходит у тебя с твоим парнем, серьезно, — спокойствию в голосе Дина можно только удивляться, и Кас честно удивляется. Если бы на него набрасывалась разозленная девушка, обвиняющая во внимании к ее партнеру, он бы по меньшей мере обеспокоился. Но Дин — нет, Дин равнодушен и даже холоден, и по его голосу и ноткам, вплетенным в ответы, можно догадаться, что именно он думает об уме Мэг. — Я думала, что у меня паранойя, — вдруг шипит Мэг, — я была уверена, что мне только кажется, но ни хрена подобного, Винчестер, ты… — Эй, смотрите! — выкрикивает кто-то из группы, но Кас так отвлечен на диалог рядом, что не распознает, кто именно. Он дергается от неожиданности, и этот кто-то повторяет: — Вон там, слева! Я вижу огни! Группа останавливается, повинуясь общему настроению. Кас приваливается к ближайшей сосне и лениво пытается отыскать пресловутый свет, который как-то умудрился разглядеть Кевин. Поначалу взгляд натыкается только на стволы деревьев, и Кас решает оставить попытки, потому что, серьезно, опять остановка? Из-за какого-то света среди деревьев? — Это огонь? — настораживается Дин. Он точно так же, как все остальные, вглядывается в глубь леса и, не дождавшись ответа, поворачивает голову к Кевину: — Это похоже на огонь? — Нет, — бросает Кевин, вытягиваясь на носочках. Кас думает, что роста это не прибавляет, но черт с ним. — Ровно горит, как будто свет из окна. Далеко, ярдов триста. — Окей, — кивает Дин. — У нас нет времени на паузы, ребят, мы скоро выйдем на тропу, не нужно задерживаться. — Но… — начинает было Кевин, Энн-Мари смотрит на Дина с надеждой непонятно на что, Чак выглядит неуверенно, словно не знает, что и думать. — Что — но? Мы идем к тропе, в том доме живут люди, а вы, как я понимаю, думаете заглянуть к ним на огонек? Вы с ума сошли? — Да почему же сошли, — выступает Гордон. — Я бы, например, охотно скинул рюкзак и отдохнул полчаса в теплом доме. — А ты понимаешь, что это нарушение границ владений? Что мы, судя по всему, проходим недалеко от частной собственности и именно тебе может прилететь солью в зад или задержанием? — Я бы предпочел выяснить это опытным путем, — уверенно заявляет Гордон и направляется в сторону огней. — Серьезно, Винчестер. Не пошел бы ты. — Стоять, Гордон, — властно произносит Дин, и Кас слышит в его голосе сталь. Дрожь проносится по всему телу, но он списывает это на озноб, не желая даже задумываться об иных причинах. Гордон останавливается, повинуясь, и нехотя оборачивается, враждебно смотря на Дина. — Этого дома нет на карте навигатора. Нас — двенадцать уставших человек. — Вот именно, Винчестер, — язвительно говорит Гордон. — Двенадцать уставших. А там можно получить чашку горячего чая и немного отдыха! — Какого, к чертовой матери, отдыха? — рявкает Дин. — Ты вообще соображаешь, что несешь? Ты собираешься вторгнуться на личную территорию семьи, которая, может быть, на отдыхе, которая, может быть, знать не знает о туристах. Ты соображаешь, что они подумают, когда увидят такую толпу? Да они свихнутся со страха! Ты сечешь, что они вызовут копов? Ты хочешь разбираться с копами? — Ты имеешь что-то против копов? — Я не хочу проблем ни нам, ни им! Так что засунь свое намерение в задницу и вернись в группу, Гордон. Серьезно. — Да ни хрена подобного, Винчестер. Кас не выдерживает и подается вперед, чтобы схватить неуемного типа за локоть, но тот резко разворачивается, как только чувствует прикосновение, и со всей дури лупит Каса в скулу. — Да ты охерел, — выкрикивает Виктор и бросается на Гордона, который принимает стойку и готов к нападению. Виктор останавливается в футе от него, передумав атаковать, и пытается воззвать к остаткам разума: — Не делай глупостей. Нам осталось всего ничего, мы через час будем на базе. — Это он так говорит, — выплевывает Гордон. — Я тоже могу сказать, что знаю, как идти. Нихуя, Хендриксон, я лучше у местных спрошу, как добраться до базы. — Не факт, что они знают. — Не факт, что знает он. — Да ты тупой? — вмешивается Гейб. — Дин — квалифицированный проводник, он этот лес и тропы как себя знает. Если он говорит, что мы у северной, значит, мы у северной, значит, нужно вытащить голову из жопы и добить этот переход! Это слишком сложно для тебя? — А я бы тоже отдохнула, — неожиданно говорит Энн-Мари, и головы всех присутствующих поворачиваются к ней. — Прекрасно, блядь, просто прекрасно, — выдавливает Дин сквозь зубы, и если бы Кас не стоял так близко, то не расслышал бы. — Этого только не хватало. — Видишь, Винчестер? Твоя поддержка уменьшается на глазах! — хохочет Гордон. — Ни хрена она не уменьшается, — рявкает Кас. — Если бы ты не был таким дебилом, то догадался бы, что никто не может отколоться от группы! — Вы меня привяжете, что ли? — фыркает тот. — Он не о том, — странным спокойным тоном поясняет Дин. — Я за вас в ответе, за каждого из вас. Я не могу отправить кого-то одного не пойми куда, моя обязанность — довести всю группу до базы. А ты конкретно в этот момент мешаешь это делать. Я не подписывался нянчиться с тобой, Гордон, я должен доставить вас целыми и невредимыми до пункта назначения. Поэтому, пожалуйста, давай продолжим путь. — Не-а, — качает головой Гордон. — Ты не слышал? Девушке требуется отдых. И я его ей обеспечу, — с этими словами он разворачивается и идет в глубь леса, навстречу огням, которые Кас наконец-то замечает. — Ты понимаешь, что подставляешь всех? — негромко спрашивает Дин. — Что сейчас все вместо того, чтобы идти к тропе, пойдут за тобой? — А мне похрен, — подняв руку, Гордон показывает «фак» и, придерживая Энн-Мари за локоть, помогает ей перешагнуть через поваленное дерево, постепенно превращающееся в труху. — Офигеть, — выдыхает Кевин. — Я не хотел, я… Да лучше бы я ничего не замечал, лучше бы я молчал, черт, простите, я не хотел… — Успокойся, — бросает Дин. — Ты не знал. Никто не знал. На минуту воцаряется молчание, и Кас знает: Дин пытается разобраться, что будет дальше. Ему самому непонятно, как можно разрулить ситуацию, которая с каждым мигом становится все запутаннее. Вести группу за Гордоном кажется единственным реальным и допустимым вариантом, потому что уходить без него — нельзя, отпускать людей без проводника — нельзя, это все подсудное дело. Дина лишат лицензии, и Кас, как и сам Винчестер, об этом знает. — Бобби? — достав рацию, Дин пытается связаться с базой, но в ответ раздаются только щелчки и шипение. Связь трещит, шумит, и Кас морщится от неприятных звуков, с каждой секундой все больше огорчаясь, что ответа нет. — Бобби? Бобби, мать твою, ответь… Черт. — Что будем делать? — спрашивает Виктор. Руфус стоит рядом с ним — Кас даже не заметил, как тот подошел. В голосе Виктора клокочет ярость, а Руфус, поблескивая глазами, щелкает костяшками, как будто у него чешутся кулаки и он собирается драться. Кас разделяет его чувства. — За ним идти, что еще, — Дин сплевывает на землю и досадливо морщится, зарываясь пальцами в волосы. — Замечательно, — цедит сквозь зубы Руфус. — Это сколько времени мы потеряем? — До фига, — бросает Дин. — Так, ладно, — хлопает он в ладоши, — собрались, не теряемся. Мы не можем позволить себе потерять бойца, поэтому должны пойти за ним, но потом, я вам обещаю, на базе вы сможете сделать с ним все, что захотите. Дин ухмыляется при последних словах, но Кас не уверен, шутит ли тот. Судя по мрачному взгляду и нехорошему изгибу губ — совсем нет, и он будет первым, кто решится на «разговор» с Гордоном. Впрочем, Кас с ним полностью согласен. Скула у него противно ноет и болезненно пульсирует, но крови нет — Кас проверял, прижимал пальцы к коже. Синяк будет, но что такое синяк по сравнению со всем остальным? Ему вообще везет — сначала поход, потом ссоры с Мэг, потом он заболевает, натыкается на ветку, и как вишенка на торте — удар, замечательно. Со стороны посмотреть — неувязок как есть. — Я даже знаю, что с ним сделаю, — злобно бормочет Гейб, плетясь вперед, к огням. — Я его… — Тс-с-с, — шепчет Анна. — Вот не надо, — огрызается Гейб. — Очуметь, — выдыхает Мэг, и Кас просто молча кивает, не находя ни желания, ни сил говорить вслух. Дин еще раз пытается связаться с базой, но у него не выходит. Пробует сменить частоту, но в этом нет смысла, поэтому он возвращает настройки и досадливо кривится, убирая рацию в карман. Они добираются до места минут за пятнадцать, и, оказавшись на поляне перед домом, Кас чувствует, как у него урчит в желудке. Теплый свет из окон оранжевыми квадратами лежит на земле, дверь в дом открыта и хозяева — трое мужчин — приветливо разговаривают с Гордоном и Энн-Мари, стоя на крыльце. Кас сглатывает, чувствуя острое желание оказаться внутри, погреться по-человечески, снять тяжелый рюкзак и натеревшие ноги ботинки. В идеале — завалиться спать на мягкую кровать после горячей ванны, но в данный момент это нереально. А вот уютный дом с работающим радио — вполне. — …А вот и они, — говорит Гордон. — Всего нас двенадцать. — Без проблем, — кивает один из мужчин. — Я думаю, вы все вымотались и горячий чай будет кстати. Я же прав? — Прав, — Гордон пожимает ему руку и бросает на Дина победный взгляд: мол, видишь, все в порядке, а ты трясся, как заяц. Дин сощуривается и играет желваками, проглатывая оскорбление, затем выпрямляет голову и идет к крыльцу. Кас понимает, что тот намеревается все взять в свои руки, потому что, кем бы Гордон себя ни возомнил, главный в их группе все-таки Винчестер, и ему принимать такие решения. — Дин, Дин Винчестер, — быстро представляется он. — Я проводник. Мы шли мимо и увидели свет… — Да, Гордон нам рассказал эту историю, — хмыкает один из хозяев. Кас тоже подходит ближе, видит, что один из мужчин значительно старше остальных, и предполагает, что это отец и сыновья. Старший отходит в сторону, приглашая их всех в дом, но Дин не торопится заходить. — Что-то не так? — Нас двенадцать человек, сэр, и мы сильно вас потесним. Мы признательны вам за предложение, но мы должны двигаться дальше. О нет, думает Кас. Только не это, черт возьми, ведь он только настроился на уют! — Зачем спешить? Полчаса в тепле пойдут вам на пользу, вы наберетесь сил, — осторожно и мягко уговаривает старший. — Вы больше двух часов таскаетесь по лесу с тяжелой ношей, вы устали, я не сомневаюсь. До вашей тропы тут — пять минут ходу, выйдете без проблем, а там и до базы доберетесь, тут близко. — Все-таки нет. Спасибо, — Кас видит, как тяжело даются Дину эти слова, потому что тот тоже валится с ног. Но, как бы сильно Кас ни желал остаться здесь, он осознает, что потом им будет только сложнее уходить и искать дорогу к тропе, поэтому лучше продолжить путь прямо сейчас. — Может, все-таки останемся? — подает голос Анна. — Полчаса отдыха, и все. Дин? Пожалуйста. У меня ноги отваливаются. — Я согласна с Анной, — говорит Мэг. — Я душу продам за чашку чая и свободную спину. Без шуток. Кас? — Я… — он бросает нерешительный взгляд на Мэг, которая смотрит на него выжидательно, на Дина, который вовсе на него не глядит, и, откашлявшись, отвечает: — Я бы предпочел двигаться дальше. Мы и так задержались. — Из-за тебя и задержались, — бросает Гордон, но Кас не реагирует. Энн-Мари молча смотрит в пол, стоя рядом с Гордоном, и ее белокурые волосы выбились из-под розовой косынки. — И я бы дальше пошел, — произносит Виктор. — Я бы тоже не хотел задерживаться. Отдых, конечно, здорово и все такое, но домой очень хочется, девочки, — говорит Гейб. — Может, ты понесешь мой рюкзак? — роняет Анна. — Потому что у меня нет сил его тащить. — Через полчаса у тебя сил не прибавится, а спина, когда ты возьмешь рюкзак на плечи, заболит сильнее, — ровно отвечает Гейб, и девушка ничего не отвечает. — А может, все-таки отдохнем? — осторожно спрашивает Кевин. — Серьезно, полчаса. Чай, горячий чай, теплый дом — как же хочется-то… Дин вздыхает, на миг прикрывает глаза и быстро смотрит на Чака: — А ты? — Мне все равно. Отдых так отдых, идти так идти. — Понятно, — кивает Дин. Кас поджимает губы, догадываясь, какое решение тот примет. И точно: — Полчаса, ребят. И ты, Гордон, уходишь с нами. Если понадобится, я тебя на цепь посажу. — Договорились, — легко соглашается Гордон, как будто и не было между ними напряженной стычки десять минут назад. Кас уверен, что тот думает, что Дин пошутил насчет цепи, но это не так. И Кас будет первым, кто протянет Дину эту самую цепь. Потому что Гордон реально довыпендривался. — Окей. Мы принимаем ваше приглашение, — сообщает Дин, смотря в лицо старшему. — Как вас, кстати, зовут? — Ох, я не представился? — со смешком спрашивает тот. — Я — Джонс, Генри Джонс. Это — Марти, это — Стью. Стив, то бишь. Стивен. — Отлично. Они заходят в дом, Кас с настороженным любопытством осматривается внутри. Взгляд перескакивает с предмета на предмет, выцепляя незначительные детали: грязную кружевную салфетку на явно сломанном телевизоре, пеструю лоскутную подушку на покосившемся диване в центре комнаты. Старый радиоприемник передает какую-то непонятную волну, но вслушиваться нет желания — от тепла разморило и начало клонить в сон. Но Кас пытается держаться. Дин заходит последним и закрывает за собой дверь. В комнате сразу же становится слишком тесно, но ни у кого не возникает желания пожаловаться на это. Все довольны, кроме, пожалуй, Дина, но вот прямо сейчас это Каса не волнует. — Как раз и чайник поспел, — расплывается в улыбке Генри. — Сейчас принесу вам чайку. Чаек хороший, горячий, крепкий, силенок наберетесь и дальше пойдете. А то не дело это — без сил по лесу таскаться. Потом спасибо скажете, да, ребятки? — Так точно, — кивают Стив и Марти. — Мы частенько тут греемся, по ночам холодно бывает. Отец знает толк в чае, больше никакого не пьем. — Так ерунду же всякую продают, — отмахивается Генри и скрывается за ближайшей дверью. — Дом у нас маленький, но посидеть места хватит. — Все нормально? — спрашивает Кас Дина, но тот хмурится и ничего не отвечает. Кас уже собирается отвернуться, как вдруг Дин хватает его за руку и заставляет приблизиться сильнее: — Я не понимаю, почему этот дом не отображается на карте навигатора. — Наверное, потому, что никто не вбивал его координаты в систему, — осторожно предполагает Кас. — И это тебе странным не кажется? — Люди хотят уединения… — Ты не улавливаешь. На навигаторе отображается любое занесенное в систему строение, а в систему оно занесено, если построено по закону. Этот дом построен незаконно. Улавливаешь, к чему я клоню? Дом — в лесной глуши, не задокументированный, с тремя стремными мужиками. Нам нужно сматываться отсюда немедленно, Кас. — Ну, пожалуй, ты прав, — напряженно говорит Кас. Осознание опасности еще не дошло до его мозга в полной мере, но под ложечкой засосало. — Только как нам отсюда выбраться? — Встаем — и уходим, — говорит было Дин, как вдруг замолкает. — Что-то не так? — спрашивает Марти, мужчина с запутанной бородой и засаленной кепкой на голове. — Все в порядке, — быстро произносит Дин. — Кое-что уточняли по переходу. — О. Могу помочь? — Нет, мы сами, серьезно, чувак, — смеется Дин. — Не лишай меня последних крох самоуважения. Кас фыркает и улыбается. — Серьезно, сейчас лучше не лезь, а то он будет ныть и страдать, что недостаточно хорош. Поверь м… — Кас осекается, поймав взгляд Мэг. Наигранное веселье тут же слетает с него, как листья по осени, и остается только настороженность. — Вот, — в дверях кухни появляется Генри с большим грязным подносом в руках. — Двенадцать чашек, пожалуйста. Наши три не влезли, мальчики, возьмете сами. — Да, пап, — реагируют Марти и Стив. Кас провожает их взглядом, выискивая хоть какой-нибудь намек на опасность, но они — обычные люди, в них нет ничего примечательного. Генри — пожилой, но по-прежнему крепкий мужчина с широкой улыбкой и глазами, спрятанными за толстыми очками. Стив — младший сын, плотный, может, даже полноватый парень с добрым лицом. Кас берет в руки чашку и не торопится сделать глоток, а Дин громко спрашивает у всех: — Как вы себя чувствуете? Группа как один задерживает чай у рта и смотрит на Дина. Тот ослепительно, совсем неискренне улыбается и болтает напитком в руке — мол, ну, давайте, поделитесь. — Эм… — Гейб подыскивает слова и отставляет чашку в сторону. — Ну, я согрелся. Хотя позвоночник сейчас в трусы ссыплется. — Замечательно, — кивает Дин. — Анна? Та замирает и бросает на Дина странный взгляд. Но ему уже не требуется ее ответ, потому что он, как и Кас, замечает, как Мэг отпивает чай, смакует, перекатывая его на языке, и глотает, блаженно прикрыв глаза. Это служит сигналом для всех, и Кас ловит себя на том, что тоже тянет ко рту чашку, но Дин хватает его за руку, останавливая, и глядит умоляюще. Кас застывает. — Что-то не так? — вкрадчиво спрашивает Генри, неожиданно оказавшись за их спинами. Кас мотает головой и делает вид, что пьет, и Джонс уходит, а Дин быстро лезет в карман за рацией, намереваясь предупредить базу. Шипение волны слишком громкое, и Кас закашливается, пытаясь замаскировать звуки, но ничего не получается. Он сомневается, что в доме связь сработает, ведь там, в лесу, контакта не было. Дин успевает сказать что-то вроде «База, S.O.S…», как вдруг слышится удар, Дин вскрикивает и падает, а за спиной чувствуется движение — Касу на затылок обрушивается что-то тяжелое, и он валится на пол. * * * Реальность накатывает на него волнами, синхронно с пульсирующей в затылке болью. Кас хмурится и кусает губы, пытаясь перевернуться из неудобного положения, и упирается ладонью в то, на чем лежит его голова. Под пальцами — мягко и упруго, он приподнимается, пытаясь что-нибудь разглядеть, и взгляд вылавливает уходящие в темноту длинные ноги в знакомых джинсах и кисть с остатками маникюра. Он лежит на Мэг. — Ну вот, плюс один, — нервно говорит она и зарывается пальцами в волосы. — Добро пожаловать обратно, Кларенс. Движение, как назло, отдается стрельнувшей болью, и Кас морщится, прижимая руку к затылку. Там — липко, волосы склеились и колются, как иголки дикобраза, а место удара налилось большой шишкой. — Что… — пробует сказать он, но во рту пересохло, и Кас набирает немного слюны, чтобы хоть как-нибудь смочить горло. Слюна густая, вязкая, с противным кислым привкусом, но, кажется, становится немного лучше. — Что произошло? — Нас всех чем-то накачали, и мы отключились. Вас с Дином вырубили, насколько я могу судить по вашим ранам и состоянию. — Дин?.. Он где? И где мы? И где все? Мэг? — Чш-ш, — усмехается она. Кас все еще не может посмотреть ей в глаза — не получается сесть, и остается только полулежать и слушать, что рассказывает Мэг. В ее голосе — истерические нотки, но она пытается держаться, не ударить в грязь лицом. А может, пока Кас приходил в себя, Мэг уже успела и наплакаться, и накричаться — она говорит хрипло и немного в нос. — Все очень плохо, Кларенс. Нас перетащили в подвал, мы заперты в клетках, выбраться нельзя. Я пробовала, — она прячет ладонь, но Кас ловит ее и притягивает к себе поближе, на этот раз кое-как рассматривая, что остатки маникюра — это слабо сказано, у Мэг попросту под корень сломаны ногти и очень грязные пальцы. — Ну да, — неловко роняет она. — Не получилось. И не получится, там все намертво. Мэг глубоко вздыхает, и по движению Кас понимает, что она откинулась на стену, пытаясь расслабиться. — А Дин? — Дин… Вон там, в углу. Мы тут втроем, — усмехается она. Кас кусает щеку изнутри и чуть не прогибается от тяжести вины, которая в секунду легла на его плечи. Но он должен задать еще один вопрос. — Он в порядке? — Был — да, — вздыхает Мэг. — А есть чем подсветить? Хоть что-нибудь? Кас бросает быстрый колкий взгляд в противоположный угол камеры, где среди теней вроде бы виднеется какой-то бесформенный куль. Лучше бы Дин был жив. Кас хочет проверить, все ли с ним хорошо, но не может и головы поднять, и это паршиво, потому что страх, что там, в углу, лежит просто тело, не отпускает. — Только если лучину найдешь, — хмыкает она. — Нет ни телефонов, ни фонариков. Все вытащили. Я не знаю, сколько мы провалялись. У тебя часы вроде были? — О, часы, — Кас подносит запястье к глазам и пытается рассмотреть время, потом вспоминает и нажимает на кнопку — циферблат вспыхивает ярко-зеленым цветом, и они оба зажмуриваются, отдергивая головы. — Черт, а… Полночь без трех минут. В дом мы вошли около девяти часов. — Почти три часа, — бесстрастно произносит Мэг. — Я так и предполагала. — Кто-нибудь еще очнулся? — Кас наконец собирается с силами и садится, прижимаясь к стене спиной рядом с девушкой. Мэг немного сдвигается к нему, чтобы соприкасаться плечами, и Кас на миг застывает, отмечая это чувство, почти забытое, когда она так близко. Она притягивает к себе ноги, скрещивая их по-турецки, и небрежно кладет ладони на колени, пряча пальцы от скудного света из прохода, виднеющегося за решеткой. Кас бросает взгляд на Дина и прикидывает, достаточно ли оклемался, чтобы до него доползти. — Нет, пока только мы. Я вообще думала, что ты… Ну, что ты не… — Я понял, — спешит сказать Кас, не желая вынуждать ее произносить пугающие слова. Он сам сейчас думает точно так же, как она думала о нем, только о другом человеке. И это мерзко, что он не может себя пересилить. Где-то в глубине подвала раздается слабый стон и едва слышное ругательство. Кас вскидывает голову, забыв о боли, и тут же сжимает виски ладонями, пытаясь утихомирить мучительную пульсацию. Ему кажется, что череп сейчас просто лопнет, и он осторожно, медленно переводит дыхание, понимая, что здесь неоткуда взять таблетку аспирина. Впрочем, при такой муке аспирин мало поможет. Лучше сразу гильотина, проблем меньше. — Эй! — кричит вдруг Мэг без всякого предупреждения, и Кас дергается от неожиданности. — Эй, кто там? — Что за хуйня-я? — протягивает кто-то. — Где я? — Гейб, это ты? — А это кто? Блядь, а, сука-а-а… Анна? Анна, ты как? Народ, что вообще происходит? Что это за место? — Я Мэг, со мной тут Кас и Дин, но он пока еще не очнулся, — кричит Мэг. Кас понимает, что иначе — никак, что они слишком далеко друг от друга, чтобы можно было переговариваться хотя бы обычным голосом, но каждый сраный крик отдается в нем маленьким взрывом. — А где остальные? — Полагаю, что в других… В других клетках. — Зашибись, — восклицает Гейб. — Всегда мечтал. И что делать? — Понятия не имею, — в голосе Мэг прорезаются слезы, и она замолкает, прижимая ладонь ко рту. — Я… Я не знаю, что происходит, я не знаю, что с нами будет, господи… Кас сглатывает, моргает и нерешительно притягивает ее к себе. Девушка, как гуттаперчевая, изгибается навстречу и утыкается носом в плечо, начиная плакать. Кас не знает, что можно сделать, и потому осторожно гладит ее по спине, надеясь, что Мэг скоро успокоится и они попробуют найти выход. Хотя ему кажется, что они вляпались в очень плохую историю и выхода из нее попросту нет. Это в крутых фильмах можно выбраться откуда угодно при помощи каких угодно средств, а здесь — реальность, и засов с тяжелым амбарным замком не получится открыть при помощи заколки. К тому же заколок ни у кого из них и нет — Мэг использует резинки для волос. Кас хочет проверить Дина, взгляд сам собой останавливается на нем, лежащем в темном углу. Кас успокаивает себя и думает, разумно ли просить Мэг, чтобы она убедилась в том, что Дин жив. В конце концов, она сказала ему, что с Дином все было в порядке, так что же он так дергается? Мэг затихает, но Кас по инерции еще с минуту гладит ее, сам того не замечая. Наконец она отстраняется, беря себя в руки, и быстро стирает с лица влагу. — Извини. — Да было бы за что, — тепло улыбается Кас. Мэг сдержанно кивает, принимая его слова, и отворачивается к решетке. Что она там высматривает — непонятно. Тусклый свет настолько мало освещает, что от постоянных попыток сфокусировать взгляд глаза уже устали и начали слезиться. Кас прикрывает глаза и пытается расслабиться, надеясь, что так ему в голову придет какая-нибудь хорошая и реализуемая идея. — Нас убьют? — вдруг тихо спрашивает Мэг. Кас сглатывает, криво улыбается и не знает, что тут можно сказать. — Надеюсь, что нет. * * * Дин все еще не приходит в себя, хотя уже почти час ночи. Кас начинает беспокоиться и все-таки не выдерживает — решается испытать свой организм и подползает к Винчестеру. Кас неуверенно прикасается к нему, пытаясь перевернуть и добраться до пульса, но Дин лежит на животе и в такой позе, что руку к шее не просунуть. Тогда Кас сжимает запястье и в первую секунду пугается до ужаса, когда не улавливает сердцебиение, а потом — все оказывается в порядке, Дин жив. — Ему нужно помочь, — быстро говорит Кас, убежденный, что Мэг обнаружится рядом буквально спустя пару мгновений. Но вместо этого он слышит холодное: — Помогай. — Э, что? — не веря услышанному, переспрашивает Кас и поворачивает к ней голову. Мэг смотрит на него жестко, даже жестоко, и повторяет: — Помогай. Ему же нужна помощь, Кас, — и снова отворачивается. — Ты себя слышишь? — вырывается у него, и он устало усаживается рядом с Дином, так и не выпустив его запястье. Мэг не может этого увидеть в таком полумраке, но Касу все равно кажется, что место соприкосновения их рук просто светится вульгарным «посмотри, посмотри сюда!» и что Мэг все прекрасно знает. — Что-то не так, Кларенс? — Мэг вытягивает ноги и смотрит на него устало-устало. Кас видит только половину ее лица, едва освещенную, вторая половина — в черной тени. Он замечает направленный на него взгляд, горькую складку у рта, закушенную губу, которая вдруг перетекает в неприятную ухмылку, и Мэг опускает глаза, качая головой. — Ты ведь не понимаешь, да? — Чего я не понимаю?.. Я сейчас ничего не понимаю, Мэг, я нахожусь в каком-то жутком подвале, три мужика будут неизвестно что делать, и мне, блядь, очень страшно, хоть я и стараюсь не показывать вида. Я сейчас ничего не понимаю и понимать не хочу, честно. — Окей, — кивает она. — Значит, поговорим потом. Дин выбирает именно эту минуту, чтобы застонать. Его пальцы вздрагивают в руке Каса, и Кас сжимает их легонько, а потом выпускает. Дин пытается поднять голову и перевернуться на спину, и со второй попытки ему удается это сделать. Кас прячет чувство облегчения от того, что Винчестер очнулся, и помогает ему сесть и опереться спиной о стену. Мимолетно касается ее и обнаруживает, что стена — кирпичная и очень холодная. Да и вообще здесь холодно. Потому что они под землей. Черт. Как бы об этом не думать, а. — Кас? — Привет, — хмыкает он. Дин пытается что-то сделать, но Кас не понимает, что именно, пока рука Дина не нащупывает ладонь Каса рядом с бедром и не стискивает изо всех сил. — Мы попали, да? — Думаю, да, — со вздохом отвечает Кас. — Замечательно, — кивает Дин и тут же шипит, скорее всего, от боли. Его вырубили так же, как и Каса, — ударом по затылку, так что голова у Дина должна раскалываться. Судя по всему, так и есть. — Как ты себя чувствуешь? — Кас пытается звучать равнодушнее, но в голосе проскальзывают тревожные нотки. Не факт, что это беспокойство из-за Дина, совсем нет. Это все вместе — и опасность, нависшая над ними, и неизвестность, и страх, и… Ну, да, совсем немного — состояние Дина. Кас отгоняет лишние мысли, обещая себе, что подумает над этим как-нибудь потом, на досуге. — Жить можно. Только осторожно, — со смешком добавляет Дин, а Кас ухмыляется. — Ты в порядке, парень. — Согласен, — в голосе Дина слышна улыбка, и Кас позволяет себе погреться в ее тепле, но потом заставляет себя отвлечься. Хоть на что-нибудь. Они молчат некоторое время, пока Мэг не шевелится, отчего по камере разносится звук шуршания одежды по полу. Кас переводит дух, понимая, что совсем забыл о девушке. Дин смотрит в ее сторону и удивленно спрашивает: — И ты здесь? — Ты имеешь что-то против? — невинно интересуется Мэг, но Кас знает, что за ее тоном скрывается сильная злость. Он думает, как не допустить продолжения ссоры в лесу, и вариантов мало. Один из них — самый, черт, верный, — тупо порешить себя, чтобы эти двое перестали кидаться друг на друга и, обнявшись, принялись оплакивать его бренное тело. Только это все ни хрена не смешно. — Нет, наоборот, — ухмыляется Дин. Кас не видит его мимики, но чувствует все по голосу, и то, что он умеет распознавать эмоции Дина по голосу, очень, очень плохо. — Втроем веселее, м-м-м. Не будем терять время, а? — Ты мудак, — бросает Мэг. — А ты — сучка, — не остается в долгу Дин. — Если бы ты не подыхал, я бы тебя ударила. — Не надо меня жалеть, милая, я крепкий. — Заткнулись оба, — рявкает Кас, не выдерживая. Дин тут же замолкает, а Мэг, удивленная его криком, еще пытается что-то сказать, но Кас не дает ей этого сделать. — Не нашлось более подходящего места? — Не нашлось, Кларенс, — тихо и зло отвечает Дин. — Случая не представилось, а тут видишь как обстоятельства сложились — ну само в руки идет, разве нет? Зачем же терять возможность поболтать о том о сем? — Дебил, — выдавливает Мэг, а Кас просто закрывает глаза и отодвигается от Дина, усаживаясь между ним и Мэг от греха подальше. Он надеется, что если она все-таки набросится на Дина, то удастся ее остановить. Хотя из них троих именно Мэг выглядит самой здоровой и полной сил, и если она сорвется, то Касу придется тяжело. На минуту воцаряется тишина, слышны только шумное дыхание и периодические шевеления — сидеть на твердом полу и опираться о кирпичную стену не очень удобно, тело затекает. Кас думает о тех, кто находится в других камерах, и тревожится, пришли ли они в себя. Чем же их опоили? Это был какой-то наркотик? Или просто снотворное? Будут ли какие-нибудь последствия? Сколько им сидеть вот так, в темноте и неизвестности? Дин оказался прав, и Кас не удивлен. Этот дом хранит в себе секрет, и этот секрет — огромный подвал с клетками для людей. — Так, может, вы мне расскажете, что вас связывает? — голос Мэг напряжен, но в нем слышится вызов. Она имеет на это право. Она имеет право кричать и бить посуду, резать его вещи… Если, конечно, опустить тот факт, что сама же это все и закрутила. Но так думать слишком малодушно, и Кас забивает в себе этот порыв. Он медлит с ответом, и, когда уже собирается открыть рот, Дин его опережает: — Мы встречались. Твою мать. Менее тактично сказать об этом, наверное, нельзя. Кас роняет голову на грудь и думает, как теперь будет выкручиваться. — Встречались? — переспрашивает Мэг. Она чересчур равнодушна и бесстрастна и избегает на него смотреть. Мэг вообще невыгодно сидит — Кас видит ее лицо, но сам он в тени, и по нему нельзя прочитать ни единого чувства. По Дину, впрочем, тоже. — Ага, — легкомысленно подтверждает Дин. Кас думает о том, насколько сильно задета Мэг и что ему придется сделать, чтобы они вышли из этой ситуации с наименьшими потерями. В плане отношений, конечно. Мэг прерывисто вздыхает, не удержав эмоций, и Кас дергается: — Мэг, это… — А почему же перестали? — перебивает она, и Кас это проглатывает. Вместо задуманного он отвечает: — Не сошлись характерами. — Я ему изменил, — говорит Дин одновременно с ним. Кас подносит ладонь ко лбу и качает головой, понимая, что ни черта не разбирается в том, что случилось с его жизнью. — И как это произошло? — любопытство Мэг очень жестоко, но Кас не подает виду. В конце концов, три года — немаленький срок, все должно было зажить и зарубцеваться. Он думал, что так и есть, пока не оказался в этом походе. — Я бы не хотел это обсуждать, — говорит он после того, как Дин не отвечает. — Почему? А я хочу. Он достаточно поковырялся во мне, чтобы ответить на такой вопрос. — Ну я же ему изменил, а не тебе, — Каса дергает от этого небрежного «ему изменил». Он чувствует, как по коже бежит озноб, и обнимает себя руками, с удивлением обнаруживая, что одет. Рюкзаки, судя по всему, просто срезали с плеч — на нем по-прежнему дождевик, под которым — толстовка и пара свитеров, но его начинает колотить так, как будто у него резко поднялась температура. — Ну а он изменил мне, — усмехается Мэг. — Что? — вырывается у Каса, и он вскидывает голову, не веря ушам. — Что ты сказала? — Ах, Кларенс, — тянет Дин. — Заткнись, — бросает ему Кас и снова поворачивается к Мэг: — Что за чушь ты несешь? — Я не могу воспринимать это иначе, Кастиэль. Ты притащил меня в группу к своему бывшему и прыгал вокруг него, не говоря мне правды, — как еще это назвать? — Охренеть, — выдыхает Кас и вскакивает. Камера качается, пол почти бросается навстречу, но он хватается за стену и удерживается на ногах. — Ты вот сейчас серьезно, Мэг? — М-м-м, как интересно, — вставляет Дин, и Кас близок к тому, чтобы его ударить. Он сжимает руки в кулаки и заставляет себя отвернуться, чтобы не сорваться. — Серьезно ли я?.. Даже не знаю. Просто скажи мне, дорогой, как бы ты воспринял, если бы я лежала на коленях у своего бывшего, он бы вытирал мне слезки и снял лагерь только потому, что я простудилась? — Что?.. Что за чушь? Дин подозрительно молчит, и Кас чувствует, что он — один такой дурак, который ни хрена не замечает. — Мозги включи, Кас. Сложить два и два для тебя теперь слишком тяжело? — Мэг издевается, но Кас видит, как сильно она уязвлена. — Я-то, дура, думала, что тебе неприятен лес, неприятно место, неприятны люди… Ты мне на уши капал, что ревнуешь меня к нему. А на деле-то как, а? — она подается вперед и насмешливо смотрит на него снизу вверх. — Кого из нас ты ревновал? — Никого, — огрызается Кас. — О, конечно. — Серьезно, никого, — вступает Дин. Кас настороженно смотрит на него, ожидая подвоха, но и следующие слова вполне нейтральны, поэтому придушить его не хочется. — Мы расстались на такой ноте, что… за три года прошло многое, много всего случилось, он встретил тебя и на поляне нервничал из-за меня, поэтому… Я не ожидал его увидеть. Когда список туристов получил — выпал просто, думал, свихнулся уже. — Но он-то знал, что ты там будешь. Какого хрена, Кас? Почему ты мне не сказал? — Что я должен был тебе сказать? — напряженно спрашивает он. — Что? Что три года назад порвал с туризмом, потому что в собственной палатке нашел собственного парня в чужой ебаной сперме? Это? Что ебашил полчаса по ебаному полю по стоградусной жаре? Это? Это, да, Мэг? — Кас… — начинает Дин, и он — не тот, кого Кас хотел бы сейчас слышать. Воспоминания, тщательно забиваемые в самый глубокий ящик памяти, вырвались, как бешеные крысы, и теперь пожирают его заново. Все как тогда, три сраных года назад, и Кас многое бы отдал, чтобы этого никогда не случалось, чтобы никто и никогда об этом не напоминал. — Захлопнись, — рявкает он, и Дин послушно затыкается. Кас прикрывает глаза и пытается взять себя в руки, и постепенно ему удается успокоиться. Сердце, конечно, стучит как сумасшедшее, кровь несется по венам и его всего колотит, но, по крайней мере, он больше не хочет вырвать Дину кишки. — И вы об этом не говорили? — спрашивает вдруг Мэг, и Кас не верит, что она вообще сообразила задать такой вопрос. — Ты считаешь, что нам было о чем разговаривать? — А ты считаешь, что нет? — Мэг встречает его взгляд своим, заинтересованным, но Касу кажется, что с таким же интересом дети отрывают мухам крылья и смотрят, что дальше будет. Кас не хочет быть такой мухой. — Опустим тот момент, что я не хотел его видеть. Ты взрослая девочка, тебя тоже предавали, ты знаешь, как сильно хочется оказаться от этого человека как можно дальше, на другом континенте, так что не тебе говорить о расставлении точек над «i». — Кас… — Я не хочу тебя слушать. — Дай мне сказать, черт возьми! — кричит Дин, в секунду оказываясь на ногах, нос к носу с Касом. — Ты сбрасывал мои звонки, не открывал мне дверь, исчез из моей жизни, сукин ты сын! Я чуть с ума не сошел! — Замолчи, пожалуйста. Пожалуйста. Я очень тебя прошу. Я забыл о том, что было, забыл, серьезно, просто забыл, у меня появилась Мэг, и у нас все было замечательно, пока она не решила пойти в поход! — в свою очередь выкрикивает Кас. — Пока она не сунула свой нос в мое прошлое и не решила, блядь, что лучше всего его реанимировать! Пока она не решила, блядь, что это так здорово — столкнуть нас с тобой нос к носу именно здесь и именно сейчас! Я не знал, что ты такая сука, Мэг, — качая головой, произносит Кас. — Я не сука, Кларенс. Я — оскорбленная женщина. — Змея ты подколодная, — фыркает Дин. — И сука, да. Куда ж без этого. — Все, что он мог мне сказать, — тихо начинает Кас, сползая по стене на пол, — это: прости, Кас, я не хотел, я напился, ты ведь знаешь, как это бывает, тем более было так весело, а этот парень — он ко мне весь вечер клеился, он ведь не ты, я и не думал, оно просто так получилось… — Я думал, что это ты! — кричит Дин так неожиданно, что Кас вздрагивает и закрывает глаза. — Я думал, блядь, что это ты, потому что в темноте нихуя не понятно было, а вы так похожи, господи, ну похожи, а я был пьяный, да, Кас, блядь, да, я был бухой, потому что мы отмечали что-то, он был так похож на тебя, что я мог сделать, господи… — Не отсасывать ему, может быть? — мертво предполагает Кас. — Не рассматривал такой вариант? — Я не знал, что это не ты! — орет Дин, — я просто, блядь, не знал, слышишь ты или нет?! Вы с ним были одного роста, было темно, он полез на меня сам, и я думал, что это — ты… — Дин закрывает глаза рукой, и его всего трясет — это Кас замечает даже при таком свете. — Но это был не ты, я утром чуть не ебанулся, когда ты разбудил меня, а рядом — этот Джим, или Джейк, или как там его звали, мудака этого… — Джонатан, — подсказывает Кас, и Дин кивает. — Наверное. Я не помню. Ты разбудил нас, у меня очень болела голова, я не соображал, я только пытался понять, почему ты и рядом, и надо мной, какого черта происходило вообще, я не понимал, Кас. Ты послал меня — и правильно послал; собрался и свалил, я пытался тебя остановить, но ты попросил, чтобы меня держали и не пускали, чтобы ты спокойно мог уйти. Ты думаешь, я не помню? Я помню все. Они держали меня, а ты уходил и даже не обернулся, а я… А Дин кричал ему вслед. Рвался из рук и кричал, мол, Кас, Кас, стой, не уходи, стой, ты все неправильно понял. А что тут можно было неправильно понять? — Ты ведь тоже был бухой и проторчал всю ночь у костра. Если бы ты пошел за мной тогда, а не остался с ребятами, то ничего этого бы не случилось. — То есть я виноват? — Нет, господи, нет. Ты не виноват. Я не об этом, я о том, что все могло бы сложиться иначе, если бы ты не отпустил меня одного и мы вместе пошли в палатку. Но ты остался там. — Не совсем, — усмехается Кас. — Я довел тебя до палатки и уложил, затем вернулся к костру. Ты еле ноги переставлял, как бы я мог тебя отпустить? Чтобы ты запнулся обо что-нибудь и навернулся? — Бля-а-адь, — тянет Дин. — Он, получается, залез. — Получается, — соглашается Кас. В груди скручивает, потому что, как бы красиво это ни было описано и рассказано, измена случилась. И ему пришлось многое пережить, чтобы забыть об этих отношениях. — Это все очень трогательно. Но мне кажется, ты думаешь, будто то, что ты, напоровшись, переспал с другим, думая, что это я, что-то изменит. Я прав или я прав? Серьезно, Дин. Ты не можешь быть таким наивным. Или считать меня таким тупым. — Ребят, ну вы даете, — смеется Мэг, и Кас чувствует, как сильно ненавидит ее в этот момент. Смех Мэг неестественный, ломкий, разбивает сумрак подвала и теряется где-то в коридорах, и Кас впервые задумывается, сколько людей сейчас слышали их разборки. — Я думала, что это я дура. Кас ничего не отвечает. — Вы просто… — она качает головой, не в силах найти нужные слова, и Кас очень хочет, чтобы она сейчас заткнулась. Желательно — навсегда. Словно в ответ на его молитвы, что-то скрежещет, и где-то там со скрипом открывается дверь. Они втроем замирают, слушая, как кто-то спускается по ступенькам, и как один вздрагивают, когда рядом с ними оказывается один из хозяев дома. Генри Джонс. Он проходит мимо их клетки, двигаясь дальше, а лампочка, задетая порывом сквозняка, принимается качаться из стороны в сторону. Кас слышит невнятное бормотание Джонса, который идет все глубже и глубже по коридору, и снова вздрагивает, когда мимо них мелькают сыновья. — Вот с этого начнем, — говорит Генри, а кто-то из двух других посмеивается. Касу представляется, как тот потирает руки, предвкушая забаву, и эта картинка ему совсем не нравится. Он замирает, боясь показать, что находится здесь, что живой, — хотя это глупо, потому что деться ему некуда. Но кажется, что если он затаится, то избежит большой-большой беды. — Э-э-эй, — протяжно стонет кто-то, и Кас с замиранием сердца узнает в говорящем Гордона. — Э-э-эй, мужики-и… — Ну-ну-ну, — Генри весел и возбужден, Кас понимает это по голосу. — Не надо так нервничать… Так, держите его. Держите, кому сказал! — рявкает Джонс. — Потащили. — Эй! — кричит Гордон уже более внятно — видимо, приходит в себя. — Отпустите, что вы делаете, куда вы меня тащите! Ублюдки! — Какой резвый, — усмехается Стив, когда они втроем проносят Гордона мимо клетки Каса, — так бы и… — Сейчас, сынок, сейчас. Нам забавы надолго хватит, но спешить все равно не нужно. — Конечно, пап, — слышится уже тише, затем раздается грохот, как будто что-то тяжелое бросили на железный стол, громкий стон Гордона и довольный смех Джонсов. — Отпустите меня! — слышит Кас и переглядывается с Дином, который подошел ближе, и Мэг, которая побелела как полотно. — Отпустите, что вы делаете! Отпустите! — Куда ж мы тебя отпустим, дорогой, — причитает Генри. — Мы еще даже не начали. Касу кажется, что он никогда ни к чему так не прислушивался, что его слух буквально настроился на волну закутка, в который отнесли Гордона. Он начинает мелко дрожать, зубы стучат, по телу бегают мурашки, но он застывает от неожиданного скрежета. Затем раздается пара невнятных восклицаний. А потом начинаются крики. * * * Гордон кричит, до Каса доносится лязганье, мелкие поскрипывания, и он думает, что тот просто пытается вырваться, но не выходит. И не выйдет, если судить по комплекции Джонсов и тому, что Гордона закрепили на столе. Скорее всего, закрепили — конечно же, Кас не может увидеть, что там происходит, но воображение никто не отменял, и перед глазами непроизвольно всплывает картинка, что же там творится. Кас представляет комнату, освещенную чуть лучше, чем их камеры. Лампочка на кривом проводе, под кособоким плафоном, раскачивается, отчего желтовато-грязный круг света скользит по стенам, наползая то на стеллаж с ножами и пилами, то на вешалку для окровавленных фартуков. По крайней мере, так выглядела пыточная в одном фильме, на который Кас однажды наткнулся. Только там был единственный маньяк, который в обычной жизни работал простым клерком, отчего ему легко удавалось заманивать жертв. Ну, и ничего удивительного, что Кас решает воспользоваться этим воспоминанием для того, чтобы оформить картинку. Гордон кричит, не переставая, он уже сорвал голос, и из его горла вырываются хрипы. Кас не знает — может быть, в него что-нибудь засовывают, типа раскаленной спицы, или вырезают что-то на его теле, или выжигают клеймо. Паленым не пахнет — хотя Кас представления не имеет, как пахнет горящая плоть человека, и, правда, предпочел бы не узнавать. Но его мнения никто не спрашивает, и потому, когда после оглушительного вопля Гордона по подвалу разносится отвратительная вонь горелого мяса и сожженной кожи, Кас прижимает ладонь ко рту и изо всех сил зажмуривается, отчаянно желая оказаться где-нибудь. Лишь бы не здесь. — Мамочки, — выдыхает Мэг справа от него, и Кас распахивает глаза, упираясь в нее взглядом. Освещенная половина лица Мэг бледная, белее просто некуда, у нее посинели губы, а глаз как блюдце, и в нем — ужас. По щеке текут слезы, которых девушка не замечает, и Кас знает — это просто шок. Его самого трясет, но он старается держаться, только как тут — держаться, когда ты следующий? — Ой, мамочки… — Чш-ш-ш, — шепчет Кас и, вытянув к ней руку, хватает ее за плечо, притягивая к себе. Мэг валится на него всем телом, ее локоть давит ему в бок, но Кас не издает ни звука, обнимая ее крепче и принимаясь поглаживать по предплечью и спине. Ее дождевик, совершенно сухой, шуршит от его прикосновений, и Кас, не задумываясь, то собирает материал в горсть, то выпускает, распрямляя. — Чш-ш-ш… Тихо, тихо. — Мы умрем, — всхлипывает она и сжимает в пальцах одежду Каса. Дергает сильно, так, что Каса тянет вниз, и тут же расслабляет пальцы, растекаясь всем телом, как будто из нее разом вытащили все кости. — Нас убьют. Нас всех убьют. Я знала, знала, — бормочет она, сползая ниже и утыкаясь носом в живот Каса. — Нет, мы не умрем, — говорит он, — мы не умрем. Нас спасут. Нас уже ищут, нас не могут не искать — мы выпали из графика, значит, поиски уже ведутся, это их работа, Мэг, на базе есть поисковики, они отлично выполняют свою работу. Дин не мог связаться с плохими людьми, все — профессионалы, Дин выбрал лучшую команду, а значит, нас скоро найдут. — Нет, нет, нет, — Мэг мотает головой, и Касу приходится схватить ее обеими руками. Мэг приподнимается, всматриваясь в его лицо, и Кас стирает большими пальцами слезы с щек, размазывая грязь. — Ты не понимаешь? Нас не смогут найти, мы в лесу, мы под землей, мы останемся здесь, Кас! — выкрикивает она, и Кас резко прижимает ее к своей груди, желая, чтобы она замолчала и больше не издавала ни звука. Потому что — услышат, заметят и придут за кем-нибудь из них. — Они нас убьют, — воет она ему в ключицу и бьет по ребрам, извивается на полу, пытаясь достать его ноги своими, пнуть посильнее. Мэг — маленькая, но сейчас она лупит с такой яростью и мощью, что ощущается даже сквозь все слои одежды. — Чш-ш-ш, — он гладит ее по волосам. Прядки выбились из хвоста, лезут под пальцы, он цепляет их, выдергивая, и Мэг, должно быть, больно, но он не может остановиться и продолжает ее успокаивать. Она перестала его колотить и теперь просто плачет ему в плечо, впиваясь пальцами в руку, и жмется сильнее, инстинктивно ища защиты. Кас просто обязан ей эту защиту предоставить, хотя он понимает, что если Джонсам приспичит взять кого-то из них, помешать не получится. Но создать иллюзию он способен. — Все будет хорошо, слышишь? Мы выберемся. Мэг постепенно затихает. Кас хотел бы сказать, что она успокаивается, но так просто не может быть — в такой ситуации ни черта не успокоиться, тут можно только пытаться осознать случившееся и пробовать найти выход. Смиряться нельзя — лучше тогда сразу перегрызть себе вены и сдохнуть, вот прямо здесь, здесь, блядь, и сейчас. Гордон издает очередной громкий крик, ничем не похожий на крик человека. Там, в том маньячном закутке, мучается дикий зверь, в котором вопят инстинкты. Из него выжгли все человеческое, оставив только голую животную натуру, и ему больно, и Касу больно вместе с ним. Он прячет лицо в волосах Мэг и глубоко вдыхает, удивляясь тому, что она пахнет костром. Запах родной, знакомый, любимый, и Кас берет себя в руки, отталкиваясь от воспоминаний. Он улавливает шевеление слева от себя и, к своему стыду, вспоминает, что они с Мэг тут не одни. Что в камере есть еще один человек, который когда-то значил для него очень много и которому сейчас тоже страшно. Кас поворачивается к Дину — осторожно, чтобы не потревожить Мэг, — и пытается выцепить взглядом его силуэт. Получается: тот сидит у стены, скорчившись, уткнувшись лицом в колени, и не двигается. — Дин, — пытается сказать Кас, но голос хриплый, а в горле пересохло. И именно в этот момент Кас задумывается над тем, что у них нет воды, пищи и туалета. Он отгоняет от себя эти мысли, решив обдумать позже, и повторяет: — Дин? — Что? — Кас замечает, как тот приподнимает голову и смотрит на него в ответ. — Что, Кас? Кас медлит, не находя в себе достаточно сил для задуманного. Сглатывает вставший в горле комок, сильнее проводит рукой по волосам Мэг, целует ее в макушку — Мэг коротко стонет на выдохе, и на этом все. Кас возвращается взглядом к Дину, а тот по-прежнему глядит на него, но вряд ли может что-то разобрать в темноте. Кас поджимает губы, а потом размыкает их и, облизнув нижнюю, протягивает руку и говорит: — Иди сюда. К нам. — Кас… — Дин звучит тихо, но Кас знает, что тот хочет возразить ему, и потому повышает голос, торопливо говоря: — Пожалуйста, Дин. — Я не… — Дин. Вздохнув, тот подбирается поближе и садится слева, на расстоянии в пару дюймов. Кас поднимает руку и, схватив Дина за плечо, придвигает к себе вплотную, так, что чувствует его теплое бедро своим. Дин напряжен, натянут весь, как леска, того и гляди сорвется-лопнет, но Кас делает вид, что все в порядке, и Дин ведется на это — расслабляется постепенно, ссутуливаясь и стекая по стене вниз, устраивает голову на плече Каса. Он задерживает дыхание, чувствуя тяжесть головы Дина, и переводит дух, надеясь, что то, как он замер, незаметно. Или хотя бы заметно не так сильно. Дин поворачивает голову, проезжаясь щетинистой щекой по нейлону дождевика, и прижимается губами к плечу Каса, который совсем не хочет знать, о чем Дин сейчас думает. Тот что-то бормочет неслышно, и Кас не слушает, не вслушивается, не пытается разобрать непонятные слова — он кусает губы изнутри, сжимая клыки на мягкой плоти сильнее и сильнее, вздрагивает, проглатывая болезненный стон, и успокаивается, почувствовав на языке кровь. Ранка свербит и щиплет, Кас теребит ее кончиком языка, и это больно, но зато прекрасно отвлекает внимание от того, как близко Дин. Из закутка доносится довольный смех, перемежаемый короткими слабыми постанываниями Гордона. Генри Джонс что-то говорит, но Кас и тут не хочет вслушиваться, хотя, наверное, надо бы — вдруг что-то полезное? Джонсы переговариваются, удовлетворенные содеянным, потом Кас разбирает, как что-то шевелится, затем — громкий хнычущий вскрик, перебивший частые стоны, и такой звук, как будто что-то тяжелое свалили на пол. И сразу же раздается пронзительный низкий стон, от которого у Каса кровь застывает в жилах, а затем — хрипы, и тишина. Джонсы выходят из подвала и запирают за собой дверь, оставляя пленников одних. Кас застывает, когда чувствует, как Дин осторожно, даже нерешительно и робко берет его за руку и переплетает их пальцы. * * * Ночью шел дождь, и сейчас в палатке холодно. Кас просыпается каждые пять минут, пытаясь улечься так, чтобы тепло уходило медленнее, но все без толку — как ни устроишься, все равно через минуту начинает колотить. Ноги замерзли даже в носках, влажность такая, что проникает под одежду, спальник изнутри, кажется, уже полон конденсата, и… — Какого хрена ты не спишь? — голос со сна у Дина хриплый, грубый. Он откашливается, чтобы звучать помягче и не раздражать голосовые связки, и по-прежнему не открывает глаз. Кас не хотел его разбудить, и теперь чувствует вину. Сейчас примерно пять утра, судя по свету, — самое холодное время. — Замерз, — решает не лукавить Кас. Дин хмыкает, обхватывает его рукой и притягивает к себе одним движением, вместе с пенкой. Кас охает от неожиданности, а Дин хлопает рукой по его животу, как любимую собаку, и говорит: — Спи-спи. Еще слишком рано. Кас улыбается и послушно закрывает глаза, надеясь, что на этот раз удастся словить немного сна. И первые минуты он даже чувствует, как начинает засыпать, но озноб опять пробирается по коже, разбегаясь мурашками по телу, и он снова начинает ерзать. Незаметно не получается — он слишком близко лежит к Дину, и тот недовольно ворчит, выдыхая прямо в затылок. Жар дыхания чувствуется даже через шерстяную шапку, и Кас ежится, втайне балдея от того, как стало тепло на несколько секунд. — Ты какой-то неугомонный, — бормочет Дин. — Холодно, ну, — отзывается Кас, пытаясь перевернуться внутри спальника. Вместо этого он неуклюже наваливается на Дина, отчего тот глухо стонет, а затем начинает смеяться. — Ты как хренова гусеница, — веселится он, — без смеха смотреть нельзя! — Сам не лучше, — бурчит Кас и намеренно опять наваливается на Дина, и тот хватает его руками, пытаясь добраться до молнии. — Да я же заледенею! — Я тебе говорил брать другой спальник, говорил, что ночи холодные, — забравшись внутрь, Дин начинает водить руками по груди Каса, опускаясь ниже и ниже, и становится теплее. От движения ли — Кас так извивается, что любая гусеница позавидовала бы, — или возбуждения — черт его знает. — Говорил, а ты меня не послушал, так что получай. Дин наконец добирается до штанов и лезет под резинку, достигнув своей цели. Кас очень боится, что у Дина холодные руки, и уже готов вздрогнуть от ледышек на своей коже, но — нет, пальцы теплые, даже горячие. Дин даже спал, не застегиваясь, и Кас ему отчаянно завидует. — Ты что делаешь, — выдыхает Кас, толкаясь ему в руку. Дин обхватывает член сильнее, давит под головкой, кружит пальцем по нежной плоти, размазывая выступившую влагу. Кас часто дышит и кусает губы, чувствуя, как резко и сильно повысилась температура, и запрокидывает голову, так что может увидеть нависающего над ним Дина. Тот ухмыляется, но по блеску глаз понятно, что ему все очень нравится — и такой Кас, и такое утро, и такие каникулы. Кас, впрочем, тоже в восторге. — Понятия не имею, — с улыбкой фыркает, пожимая плечами, Дин, а Кас тянется к нему за поцелуем. У них обоих утреннее дыхание, но ни один из них не морщится, когда они делят его на двоих. Кас засасывает нижнюю губу Дина, ласкает ее языком, то придавливая самым кончиком, то поглаживая мягко и нежно, прикусывает и отпускает. Дин стонет тихо, наученный прошлыми походами, сдерживается и усиливает напор, начиная двигать рукой быстрее, сжимая сильнее — так, как сейчас и нужно. Кас напрягается, вытягиваясь как по струне, вдавливает пальцы в руку Дина, зная, что делает ему больно, стонет ему в губы и кончает. — Твою ма-а-ть, — тянет он минуту спустя. — Ну просто… Теперь, конечно, можно попробовать уснуть, и у него это точно получится, потому что выделившегося тепла достаточно, чтобы оно не рассосалось за пять минут, но не может же он спать с мокрыми штанами? — Ох, — выдыхает Кас, мучимый тяжелым выбором. Дин обхватывает его рукой и тычется губами в ухо, прихватывает мочку и тут же выпускает с тихим смешком. Кас расслабляется, разрешая себе немного полежать, и Дин, счастливо вздыхая, шепчет: — Знал бы ты, как я тебя люблю. …Кас просыпается, как от толчка, и, наверное, вздрагивает, потому что тихий разговор тут же прекращается. Дин и Мэг замолкают, как пойманные на месте преступления, и Кас тяжело вздыхает, чувствуя, как тяжело на душе из-за приснившегося воспоминания. — Мы не стали тебя будить, — говорит Мэг, и Кас удивленно вскидывает бровь: мы? Серьезно? Он так долго спал, что произошел конец света? В последний раз эти двое хотели перегрызть друг другу глотки, а Мэг — тоже хороша — стравливала их с Дином и смотрела, что будет дальше. Странно, но эти мысли ничего не задевают. Кас не находит в себе ни обиды, ни досады, словно все отошло на второй план и единственно важным остались только они трое. Хотя, может быть, обида еще плещется где-то внутри, но она так несущественна, что не стоит и капли внимания. По крайней мере, Касу с легкостью удается ее отогнать. — Ты же простужен, — Мэг словно оправдывается перед ним, и на секунду Кас чувствует торжество. Наверняка ей сейчас стыдно за ту сцену, и теперь она будет извиняться так, как привыкла — поступками, а не словами. Хотя какими поступками можно извиняться, будучи запертым в клетке, — отдельный вопрос. На смену торжеству приходит досада, потому что больше всего Кас хочет покоя. Голова немного прошла, и, окруженный Мэг и Дином, он согрелся так, что стало даже жарко. Наверное, его просто разморило, потому что уснуть в таком месте, после случившегося с Гордоном, трудно. Кстати, о Гордоне. — Как вы думаете, он жив? — Оттуда не было ни единого звука, — говорит Мэг. Дин все еще не произнес ни слова, но отодвигаться не спешит, и Кас решает не думать об этом. Их пальцы по-прежнему переплетены, и с этим разбираться Кас тоже не собирается. Ему комфортно — так, как может быть комфортно в такой ситуации. Он сильный для них обоих, раз им это нужно. Но что-то ему подсказывает, что Дин рядом не в поиске защиты, а для нее. Искрит что-то такое рядом с ним, что Касу становится спокойнее. Об этом тоже не хочется задумываться. — Мы можем что-нибудь сделать? — спрашивает он. Дин качает головой и пытается отодвинуться, но Кас дергает рукой, удерживая его на месте. Дин остается. — Мы можем поговорить с остальными, но я не вижу в этом смысла, — Мэг спокойна. Она устала — все устали, плюс еще двухчасовой переход, — и ей бы тоже отдохнуть, но по ней видно, что она не уснет. Ее руки дрожат, и она сжимает кулаки, которые тоже мелко подрагивают, и прячет их за спину, словно чувствуя, что Кас за ней наблюдает. — Они в таком же шоке, как и мы. — Ну, зато можно узнать, что они живы, — говорит Дин. Касу настолько непривычно слышать его голос рядом, что он на миг теряется в нем, падая в воспоминания, снова возвращаясь в сон. Он выдергивает себя из прошлого чуть ли не за волосы — спасибо, барон Мюнхгаузен, — и заставляет вслушиваться в слова, а не в звук. — Они живы, — усмехается Мэг. В воздухе повисает зловещее «пока что». Кас ничего не говорит. — Кас, — вдруг начинает Дин. Мэг не двигается, а Кас поворачивается к нему и ждет. — Как… Как ты жил? Без меня. «Плохо, — хочет сказать Кас, — очень плохо, я мечтал о смерти». — Как все. — Я без тебя не жил, — честно отвечает Дин и выпрямляется, сжимая пальцы на ладони Каса. — Я… — Ты серьезно считаешь, что сейчас подходящее время и место, чтобы об этом поговорить? — Кас играет желваками, чувствуя, как мрачное умиротворение сменяется яростью, и сдерживается изо всех сил. Дин перенимает его настроение, а Мэг отстраняется и отползает в свой угол у самой решетки, на этот раз предпочитая не вмешиваться. Спасибо, самое время. — А ты серьезно считаешь, что у нас будет другая возможность? Что у меня будет другая возможность? — Я не думаю, что она вообще тебе нужна, — резко бросает Кас. — Зачем это тебе? Ты сказал, что хотел, дополнил историю моими сведениями, успокоился — и все, забудь. Прошло. — Нихуя не прошло, — рявкает Дин, умудрившись не повысить голос. — Нихуя, Кас, не прошло, не у меня. Вот здесь болит, — он бьет себя по груди, там, где сердце, и продолжает: — Я дышать не могу, я чуть не сдох без тебя, понимаешь? — Не сдох же. — Я искал тебя на улицах, я ездил к твоим родителям, я ходил по твоим друзьям, но никто, никто не сказал мне, где тебя можно найти. Я думал, что ты погиб. Что ты потерялся и умер, я думал, что тоже умру следом, и я подох, блядь, вот в этом самом месте я подох, — он снова бьет себя по груди, а Кас старается держать лицо и ничем не выдать своих эмоций. — Потому что тебя не было. — Ты все-таки меня обвиняешь, — припечатывает он. — Ты винишь меня в своих мучениях, хотя вина тут только твоя. Это ты перепутал меня с кем-то. Ты. Это не я засунул в палатку кого-то, чтобы ты поразвлекся. — Да никого я не виню, кроме себя, господи, — Дин вырывает руку из пальцев Каса и закрывает лицо ладонями. — Я сам все похерил, я знаю это, Кас, но я же не знал. Я не знал, что это не ты, я любил тебя, я всегда любил только тебя, и в тот момент я тоже любил именно тебя. Неужели ты не понимаешь? Неужели ты не мог бы совершить такой же ошибки? — …И ты сейчас на полном серьезе меня об этом спрашиваешь? — Кас поворачивается к нему, как никогда жалея, что в клетке нет света. Он хотел бы посмотреть Дину в глаза, чтобы увидеть настоящие эмоции, увидеть чертову правду, потому что голоса недостаточно. — Да блядь, Кас, ты же тоже не святой, — вырывается у Дина. — Я много чего в жизни совершал, но ни о чем, ни о чем и никогда я не жалел так, как об этой измене. Если бы я мог, я бы мир перевернул, чтобы возвратить ту ночь и не дать себе… — он замолкает, а Кас с такой силой сжимает челюсти, что боится, что зубы треснут. Он не хочет ничего говорить, не хочет слушать, не хочет замечать искренности в словах Дина, но это все проникает ему под кожу и струится по телу вместе с кровью, доставая до самого сердца. «Лю-бишь», — стучит в груди. «Лю-бишь, лю-бишь». — Я. Тебя. Люблю, — просто говорит Дин. — Все это время, все эти годы — я тебя люблю. — Не надо, — выкрикивает Кас. Дин тянется к нему, желая прикоснуться, но Кас отшатывается, падая на грязный пол, и отползает на локтях, забиваясь в угол. — Не трогай меня, пожалуйста. Не надо. Не надо этого всего, пожалуйста, прекрати. Это все — прошлое, оставь это в прошлом, не надо это воскрешать, пожалуйста. — Я ничего не воскрешаю, — Дин качает головой, но не приближается. — Во мне это все живо. * * * Следующая — Энн-Мари. Джонсы вытаскивают ее из клетки под визг и мольбы, а когда проносят мимо камеры Каса, он видит, как девушка извивается, как Генри тянет ее за волосы, заставляя прижимать голову к подбородку, а Стив лезет руками в штаны. Энн-Мари плачет, после нее остается запах мочи, и когда ее приковывают к столу, она так кричит, что Кас закрывает уши руками. Он не хочет это все слышать. Вонь в подвале усугубляется тем, что вместо туалетов они используют самые темные углы камер. Даже Мэг задушила в зародыше смущение и присела в тени, потому что выбора не было. Кас благодарен, что никому не приспичило справить большую нужду — они бы все тогда просто задохнулись. Было бы еще так просто с водой. Энн-Мари взвизгивает с каждым глухим ударом, а когда в дело вступает пила, то и вовсе заходится в непрекращающемся крике. Кас не желает представлять, что с ней делают, но в голову так и лезут картинки вскрытой грудной клетки, или живота, или отпиленных рук и ног. Мэг прижимается к нему так сильно, что Касу кажется, будто она хочет стать с ним единым целым. Раствориться в нем, чтобы не чувствовать всего этого ужаса, всего этого мерзкого запаха, и забыть, что такое вообще могут делать люди. Дин снова оказывается так близко, как только можно, и Кас первым хватает его за руку, в эту секунду прощая все, что между ними было. — Я не хочу умирать, — шепчет Мэг, а Кас гладит ее по спине и бормочет в волосы, что никто не умрет, что все останутся живы, что спасатели уже на подходе, он точно знает. Он чувствует, а у него всегда была хорошая интуиция, и Мэг должна об этом помнить, ведь недаром он выдернул ее из-под машины. Дин тяжело дышит и гладит Каса по ноге, и это не ласка, это не приставание, это простое желание человеческого прикосновения, человеческого тепла. «Ты не один, — хочется сказать Касу, — я с тобой, господи, Дин, я с тобой, до самого конца». — Никто не умрет, нет, Мэг, все выживут, я серьезно, — лихорадочно шепчет он. Мэг колотит так, что она не может говорить, она заикается и глотает слова, потому что слезы мешают ей даже дышать. — Мы останемся живы, Мэг. Он врет — уже умер один, вторая — на очереди, а кто будет дальше — неизвестно. Их троица будет последней, потому что эти уроды начали с самой дальней камеры и постепенно передвигаются к ним, а это значит, что Кас услышит, как умирают остальные, и ему повезет, если его выберут первым, а не Дина или Мэг. Их крики он не переживет. — Я тебя люблю, люблю, люблю, — повторяет Мэг, когда у нее получается что-то сказать. — Прости за все, что я сделала, я не хотела делать тебе больно, прости, Кас, ты же совершенно святой. И он тоже любит тебя, очень любит, и ты его любишь, и, господи, что же с нами со всеми будет. — Ничего не будет, вот увидишь, — отвечает Кас, прижимаясь губами к ее макушке. Мэг вцепилась пальцами в его одежду, держит так, что не оторвать, и давит всем телом так сильно, что даже дышать сложновато, но Кас даже не думает сменить позу. Мэг напугана, она не в себе, ей нужна опора, и у нее есть Кас. — Нас должны искать, — на полном серьезе говорит Дин, и Кас не сразу понимает, что он обращается к нему. Дин тянет его за руку, вынуждая показать запястье, и говорит: — Рация не сработала, это точно, тут какая-то яма для связи. Но мы пропали шестнадцать часов назад, они уже прошли по нашим следам и должны начать прочесывать лес. Сейчас час дня. Нас ищут, Кас. — Так пусть они делают это быстрее, — рявкает он. — Пусть они поторопятся! — Они действуют согласно инструкции, — произносит Дин. — И, поверь, делают все что могут. Я был в поисковой бригаде, я знаю, как они работают. Кас не знает, что на это сказать, и на время ему хватает полученных сведений. Но вскоре он снова поднимает голову и спрашивает: — Ты был в поисковом отряде? — Записался почти сразу, как ты… Мы… — Я понял, — кивает Кас, великодушно спасая Дина от неприятных слов. — И как? — Сложно. Большая ответственность, пить нельзя, посменно и жутковато по лесу людей ночью искать, но по сравнению с этим… — Дин снова не договаривает, но Кас кивает, понимая его без слов. По сравнению с этим любой страх, который они все когда-либо испытывали, просто смешон. Но вряд ли Кас теперь когда-нибудь сможет войти в лес. Если, конечно, выживет. * * * — Что бы ты сейчас делал, если бы был дома? — рассеянно спрашивает Мэг. Она сползла по нему вниз и теперь лежит головой на его ногах, совсем как он — на ней, когда очнулся в клетке. Дин вытянул ноги и ссутулился, напоминая изломанную куклу, без воли и сил. Кас прочищает горло и неуверенно отвечает: — Смотрел бы телевизор, наверное?.. Не знаю, правда. Ел? Время сейчас как раз подходящее, — Кас смотрит на часы и мрачно уточняет: — Десять. Нет, не ел бы, лег бы спать голодным, но после горячей ванны. — А я бы-ы… — тянет Мэг почти мечтательно, — завалилась в клуб с девчонками. Руби, Лилит — мы с ними так давно не виделись, я вот как вас познакомила, так и не получилось пересечься еще раз. Мы бы напоролись и пошли вразнос, и ты бы ничего об этом не узнал. — Мне кажется, я предпочел бы об этом не узнавать, — уточняет Кас и слабо улыбается. — А ты? Дин некоторое время молчит, а потом коротко вздыхает и приподнимает голову, направляя взгляд в свои фантазии. Кас не замечает, как затаил дыхание в ожидании его ответа. — Я бы позвал Сэма выпить пива. В какой-нибудь бар. Сэм. Точно. — Как у него дела? — с теплотой в голосе спрашивает Кас, действительно интересуясь. С Сэмом у него были хорошие отношения, и это был один из немногих людей, с которыми Касу пришлось порвать навсегда после расставания с Дином, и он очень по нему скучал. — Сэмми?.. У Сэмми все отлично, закончил юридический, работает в конторе с громким названием, что-то из серии двух фамилий вместе, я не помню, прости. Не уточнял. Теперь уточню и буду звонить по три раза на дню, — несмешно шутит Дин. А потом Кас понимает, что Дин вовсе не шутит. Он сам ловит себя на желании теперь проверять своих родных — и родителям, брату и сестре будет трезвонить каждую свободную минуту. — Про Иниаса и Эша неинтересно? — О, — вырывается у Каса. Эш и Иниас. Они были тогда с ними в походе, это они держали Дина, когда Кас торопился убраться подальше, и это они пострадали, как и Сэм, — Кас вычеркнул их из своей жизни. И он не уверен, что сейчас имеет право узнавать, как они живут. Но ему любопытно, поэтому он судорожно кивает. — Эш женился. Он встретил Джо, прыгал вокруг нее как не знаю кто, как она согласилась — понять не могу до сих пор. Джо ждет ребенка, они живут в пригороде — в общем, остепенился. После того, как мы… ну, он изменился очень. Помнишь, постоянно бабы были, ночами куролесил, а потом, когда мы все в город вернулись, его не узнать стало. И тут Джо попалась. И хорошо, что попалась. — Понятно, — скудно реагирует Кас. Выходит, их с Дином разрыв хоть кого-то чему-то научил. — Иниас? — Иниас выступает по клубам, ездит по городам, новую группу набрал, репертуар сменил, — Дин задумывается на секунду и продолжает: — Недавно расстался с девушкой. Ну, мы с ним тоже нечасто видимся — не очень пересекаемся из-за графиков, но я думаю, что знаю о нем побольше, чем ты, — и это не укор, а простая констатация факта, поэтому Кас не уязвлен. — У него все в порядке. Я думаю, они хотели бы с тобой увидеться. — Я… Я подумаю. Правда, подумаю. Он не уверен, что Эш и Иниас захотят с ним встретиться после того, как он малодушно от них отказался. Если учесть, что он практически бросил Иниаса, которого познакомил с Дином, который, в свою очередь, познакомил его с Эшем, и они сдружились, и Каса это очень обрадовало… Если учесть, что он, по сути, был ответственен за Иниаса и порвал все, что их связывало, то не будет ничего удивительного, если тот плюнет ему в рожу. Кас знает, что это возможно, потому что, может быть, сам поступил бы так же. А может, понял бы, что другу было настолько тяжело, что он предпочел забыть обо всем, что могло быть связано с бывшим парнем. Кас не смотрел на это с такой стороны, замкнувшись в себе и сфокусировавшись на спасении той части себя, что еще подавала признаки жизни. Когда он встретил Мэг, то уже немного оклемался после разрыва. Все-таки уходить из отношений, которые длились столько времени и казались просто всем, что нужно в мире, не так просто. Они с Дином начали с дружбы, которая через долгие годы переросла в абсолютную любовь, по крайней мере, со стороны Каса… Господи, нет, он не может так думать. Он не может сомневаться в том, что тогда чувствовал Дин, не может считать, что Дин лгал или лукавил, говоря о любви, потому что это несправедливо. Это обесценивает все, чем жил Кас, и так поступить с Дином — и особенно с самим собой — он не смеет. — Знаете, ребят, я приглашаю вас на свидание втроем, — вдруг выдает Мэг. — Я думаю, нам понравится друг с другом… — Господи, о чем ты говоришь? — восклицает Кас, сам не понимая, удивлен он или раздражен. — Ну а что, — хорохорится Мэг, — у меня никогда не было таких приключений, да и после всего, что между нами было, мы обязаны пожениться, между прочим. Я писала при вас, а это, знаете ли, тянет на девятку по шкале допуска в личное! — Ну да, — хмыкает Дин с весельем в голосе, — у девочек проблемы с тем, чтобы писать при ком-то, — он еще и кивает, подтверждая собственные слова, и Мэг запрокидывает руку, пытаясь дотянуться до Дина, который отшатывается, хохоча, а Мэг шарит ладонью около его ноги, надеясь схватить и ударить. Ей лень двигаться, и Кас надеется, что она сможет заснуть. И что Дин сможет заснуть. У них есть несколько спокойных часов — не повезло тому, чья клетка идет сразу за клеткой Энн-Мари, потому что он следующий, и ему точно не удастся поспать. Кас мимолетно ему сочувствует, но прогоняет это чувство, считая, что не вправе такое испытывать одновременно с радостью, что на очереди — не один из их троицы. Когда Мэг утихомиривается, а ее голова тяжелеет, Кас понимает, что девушка заснула. Ее сон неглубокий и неровный, она подрагивает, сучит ногами и сжимает в пальцах его штаны, что-то бормоча, и постепенно успокаивается. До следующего витка сновидений. Дин держится сколько может, но Кас видит краем глаза, как его голова клонится все ниже и ниже, и Дин рискует завалиться на бок в противоположную сторону. Поэтому Кас дергает его на себя, отчего Дин просыпается, встрепенувшись, и смотрит на него, поблескивая глазами, отражающими слабый свет. Кас молча тянет его на себя, практически заставляя придвинуться вплотную, и дальше Дин понимает сам — сползает чуть-чуть и устраивает голову на плече, обхватив руку своими. Дин тоже скоро засыпает, и Кас последним проваливается в сон, прислонившись щекой к щекочущей макушке Дина. * * * Кевин кричит громко, но не так, как кричала Энн-Мари. Может быть, у Энн-Мари просто голос был звонче, и она брала высокими частотами, но в любом случае у Кевина очень мощные легкие, раз он может издавать такие продолжительные стоны. Кас просыпается, когда лязгает замок на клетке Кевина, и парень тут же принимается умолять и скулить. Кас не осуждает — неизвестно, как он сам будет себя вести, когда дойдет до него. Кевин плачет, когда его протаскивают мимо решетки, его узкие азиатские глаза превратились в тонкие щелки, в которых не разобрать черной радужки, а щеки все мокрые от слез и смертельно бледные. Кас успевает это заметить за несколько секунд, что Кевин находится напротив него, и уверен, что будет до конца вспоминать взгляд, которым Кевин на него посмотрел. Ничего осознанного в глазах не было, ужас и бездна, и Кас надеется, что Кевин успел сойти с ума или погрузиться в себя так далеко, чтобы ничего не чувствовать. Или чувствовать как можно меньше. Он не знает, что будут делать с Кевином. Генри Джонс что-то приговаривает, вжикая молнией, бросает несколько слов сыновьям, что-то типа «Держите его ноги», и потом Кевин кричит так, что Кас думает об изнасиловании. Только ему кажется, что парню еще повезло — с Гордоном и Энн-Мари начали сразу с ампутации конечностей. Но Кевин, видимо, показался монстрам достаточно симпатичным, чтобы сразу его не убивать, а сначала хорошенько трахнуть. Быть может, они даже оставят его себе. Кас знает, что, когда выберется, будет ненавидеть себя за такие рассуждения, но сейчас это единственное, что помогает ему оставаться на плаву. Разговаривать с Дином и Мэг нельзя, даже если хочется — инстинкты приказывают затаиться и не отсвечивать, чтобы, не дай бог, никто не узнал, что они тут есть. Что они вообще существуют. Поэтому они вжимаются друг в друга, и Кас представления не имеет, за что держатся Мэг с Дином — может быть, погрязли в воспоминаниях о счастливых днях, может, думают о будущем, а Кас — Кас анализирует происходящее, отключив опцию «Сопереживать». В конце концов, если он все-таки выживет, то наверняка постарается забыть о том, что здесь происходило. Если его память сама не сотрет этот кошмар. Очень хочется пить. Кас пытается собрать хоть немного слюны, но даже этого не получается. На языке появляется что-то густое и мерзкое на вкус, но даже это он проглатывает, понимая, что лучшего попросту нет. У остальных — он уверен — такая же ситуация. — Человек без воды живет трое суток, — говорит, нарушая запрет на разговоры, Дин. Конечно, он тоже проснулся от криков Кевина. Но, как и Кас, как и Мэг, научился справляться с эмоциями, и его голос даже не подрагивает. Только когда парень выводит особенно громкие вопли, Дин вздрагивает, как, впрочем, и Кас. — Мы здесь просидели сутки. Или они принесут нам воды, или… — Не надо воды, — слабым голосом выдает Мэг. — Вода — значит, ссать. Ссать — значит, эта херня доберется до нашего угла, а это отстойно. Нельзя столько ссать. И тем более не надо еды. — Какое интересное направление мыслей, — пытается улыбнуться Кас. Дин фыркает и качает головой. — У них никогда не было такого улова, они могут не знать, что рыбку иногда нужно поливать, — мерзким голосом произносит Дин, а Кас морщится. — Ты вот сейчас отвратителен, Дин, — делится он, — вот отвратительнее некуда, знаешь ли. Фу, блядь, — вырывается у него, когда он чувствует привкус на языке. — Я как будто месяц зубы не чистил, что за гадость. — Все, целоваться не будем, — серьезно говорит Дин, но не выдерживает и начинает смеяться. Кас на секунду замирает, а потом присоединяется к нему, но их смех настолько слабый и тихий, что исчезает спустя полминуты. — А ведь так хотелось, — тянет Кас, ничего не ожидая в ответ, и застывает истуканом, когда Дин еле слышно и как будто в сторону роняет: — Да. — Ну так поцелуйтесь, — недоумевает Мэг. — Когда еще-то. Два идиота же, иначе не скажешь. Кас теряется, не зная, как на это реагировать, потому что — да, хочется. Поцеловал бы Дина. Любого — грязного, вонючего, своего, чужого. Хотя нет, чужого бы — нет. А впрочем… и чужого бы поцеловал, потому что после всего, что было между ними, они никогда не станут друг другу чужими, потому что принадлежат один другому. И не нашлось иного места, чтобы это понять. Дин украдкой вздыхает, точно не собираясь ничего предпринимать, и Кас понимает, что все зависит от него. И тогда он набирает в грудь воздуха, поворачивается к Дину и медленно тянется к нему. Со стороны кажется, наверное, что Кас трусит, а он и трусит, да еще так, что, были бы на свободе, смылся бы куда-нибудь, лишь бы не делать этого. Но тут — другое дело, тут только Мэг и они с Дином, и дальше камеры это никуда не уйдет, и Кас так давно не чувствовал Дина, его рук, его тяжести, его силы. Дин прижимается к нему губами, промазав мимо губ Каса и уткнувшись в щеку. Кас тихо выдыхает, сдерживая волнение и неуместный смешок, и поворачивает голову так, чтобы они наконец почувствовали друг друга по-настоящему. Дин тихо стонет — Кас скорее интуитивно ощущает это, чем слышит, — и размыкает губы. Кас прихватывает нижнюю своими, легко сжимая, вбирает ее в рот и начинает неуверенно, мягко посасывать, щекоча кончиком языка. Дин хватает его за предплечье, притягивая к себе, затем перемещает руку на щетинистую колючую щеку, принимаясь поглаживать скулу большим пальцем, а указательным — массировать козелок. Кас прикрывает глаза, растворяясь в происходящем, вспоминая, как это было раньше, и не находя ни единого отличия. Те же пальцы, те же губы, то же тепло. — Вы просто дебилы, — говорит Мэг, и Кас вдруг обнаруживает, что крепко прижимается к Дину, а тот вылизывает его горло. Он смотрит на Мэг, которая сидит на корточках немного в стороне и выглядит несчастной, но смирившейся. — Мэг… — начинает он, но не договаривает, потому что Кевин оглушительно кричит, срывая голос, дверь в подвал с грохотом распахивается, ударяясь о стену с такой силой, что слышно, как на пол сыплются камни. Крик Кевина обрывается, раздаются выстрелы, которые отдаются таким эхом, что у Каса в ушах начинает звенеть, и этот звон перетекает в пронзительный надоедливый писк. Слышится топот тяжелых ботинок, когда группа людей спускается по лестнице и заворачивает в тот самый закуток смерти. — Стоять, руки за голову! — кричит один из них так властно, что Кас ловит себя на желании подчиниться. — Мразь, стоять, сказал! — Сэр, тут два тела, — слышит Кас как сквозь подушку, — сэр, они… О господи. — Выводите этих, — командует мужчина, и подчиненные следуют приказу. Звенят наручники, раздается несколько неразборчивых реплик, грубое — заслуженное, мать твою! — понукание, и Кас уверен, что Джонсов толкают в спину дулами автоматов. Он бы сам им так засадил этими автоматами, он бы засунул по базуке им в задницы и пальнул бы, чтобы этих тварей разметало по планете и они сгнили под солнцем и дождем. — Э-э-эй! — кричит вдруг Дин. — Э-эй, мы здесь! Э-эй! — Мы здесь! — присоединяется Кас, подползая к решетке и начиная колотить в нее кулаком. Звук — глухой, гудящий, волнами расходящийся по подвалу и совершенно бесполезный, не привлекающий внимания. Но у них есть голоса, и теперь еще и Мэг с ними. — Помогите нам! Выпустите нас отсюда! — Эй! — кричат Гейб и Анна, а Лиза сквозь слезы вторит: — Пожалуйста! Пожалуйста, вытащите нас отсюда! — Пожалуйста! — доносится издалека, и это — Чак. В той же стороне что-то хрипит Виктор, но разобрать не получается. — Эй, парни! — выкрикивает Руфус, — как круто, что вы до нас добрались! Я уж думал, что буду сидеть в собственной моче до самой смерти, — добавляет он, и на последнем слове его голос срывается. И Кас знает, почему, как знают и все остальные. Но их нашли. И это все, что имеет значение. * * * Их выводят на улицу, под ослепительно яркие лучи солнца, и Кас держит Мэг за локоть, помогая ей идти. По-хорошему, ему самому нужна помощь, потому что он ослаб без еды и пищи, но он не может выпустить Мэг и отойти от Дина хотя бы на ярд. Они держатся вместе, и когда солнце оказывается над их головами, Мэг вдруг валится с ног, едва не скатываясь с последней ступеньки, и, не сдерживая слез, целует землю. Кас разделяет ее чувства, но тянет ее с земли, помогая добраться до офицерской машины, и их, как и всех остальных, окружают медики и копы, накидывают на них одеяла, бегло осматривают и сопровождают в кареты скорой помощи. — Как вы себя чувствуете, мисс? — спрашивает офицер у Мэг, и та смотрит на него нечитаемым взглядом. Кас понимает, что она хочет вцепиться копу в горло, но справляется с собой и выдает, криво и совершенно искусственно улыбаясь: — Охуительно. — Сэр? — на этот раз его очередь отвечать на вопрос, и Кас не задумывается над ответом, следя за тем, как медики осматривают грязного измученного Дина, который то и дело поднимает глаза, чтобы пересечься с Касом взглядом. — Все в порядке, повреждений нет, — бросает Кас и пугается, когда коп тянет его к скорой, которая стоит далеко от машины Дина. Тот оборачивается и напрягается, когда не обнаруживает его рядом, и Кас поднимает руку, машет ему, желая обратить его внимание на себя, мол, я тут, Дин, я не пропал. Я не сбежал. На лице того — явное облегчение, и Кас пытается протолкнуть комок в горле, который непонятно откуда взялся, и сейчас ведь, черт возьми, совсем не время для слез, которые просто текут и все. — Садитесь в машину, пожалуйста, сэр, — настойчиво говорят ему медики, когда Кас начинает сопротивляться и выискивать Дина. Неужели тот залез в скорую?.. Кас пытается вырваться, потому что не может вот так отпустить его от себя, нет, только не так, не сейчас, хватит с них обоих. — Сэр, пожалуйста. Вам нужно в больницу. — Я в порядке, — бросает Кас и уже почти вырывается из крепкой хватки фельдшера, как вдруг Дин оказывается рядом с ним, взъерошенный, взволнованный и напуганный. Кас вцепляется в него намертво и замечает, как дрожат у него руки, а Дин держит его за плечи и через секунду уже прижимает к себе. — Мы поедем вместе. Вместе, — убедительно повторяет Дин, когда медик открывает рот. Кас не уверен, что она хотела возразить, но благодарен Дину, что тот не позволил их разлучить. — Мэг? — зовет он, заметив девушку, и та оборачивается, бросается к ним и обнимает крепко-крепко, а потом отстраняется и отходит к одной из машин. Из дома выносят тела, накрытые покрывалами, на которых проступили пятна крови. Кевина выносят на носилках и осторожно погружают в скорую, которая тут же заводится и медленно выезжает с площадки перед проклятой хижиной. Кас оглядывается по сторонам, отходя от Дина на пару шагов, и тот выпускает его, впрочем, не отводя внимательного взгляда. Кас смотрит себе под ноги и тяжело наклоняется, подбирая с земли камень, — его качает, когда он выпрямляется, и он кивает Дину, подоспевшему на помощь. А потом замахивается и с пронзительным воплем, полным ненависти и боли, швыряет в окно дома булыжник, который разбивает стекло и пропадает где-то внутри. Мэг подскакивает к нему, набрав камней, и бросает их туда же, сопровождая каждый криком и слезами. Гейб и Анна присоединяются к ним, Дин тоже встает рядом, и они забрасывают дом камнями и ветками, проклиная тот миг, когда Гордону пришла идея остановиться на полчаса. Кас стирает слезы, и, конечно, размазывает по щекам грязь. Он даже не хочет представлять, как от него воняет, но Мэг обнимает его, рыдая куда-то в подмышку, а Дин снова рядом, и Кас хочет, чтобы так было всегда. Но Мэг снова отстраняется и качает головой: — Я поеду с Лизой, Гейбом и Анной. — Но… — пытается подобрать слова Кас, а Мэг усмехается и, сжав его руку, отпускает, отходя еще на пару шагов. Дин, наоборот, приближается, становясь так близко, что Кас чувствует его живот локтем. Мэг смотрит на них и кивает сама себе, а потом пытается что-то объяснить. — Сначала вы разберетесь между собой, окей? А потом поговорим насчет тройничка, — шутит она и снова начинает плакать. Фельдшер протягивает ей стакан с горячим чаем и помогает забраться в машину, из которой им только что помахали Гейб и Анна, залезает следом, закрывая за собой двери, и скорая трогается, покидая поляну. — Она классная, — говорит Дин, когда двери захлопываются за ними и машина, уютно заурчав, начинает движение. — Мэг. — Я знаю, — кивает Кас. Он понятия не имеет, что еще можно тут сказать, в голове пусто, как будто все вынесло ураганом, и единственное, что ему хочется — вернуться домой, закрыться на сто замков и, спрятавшись под одеялом, забиться в самый темный угол кладовки. Это пройдет, конечно, и темнота теперь долго не будет его радовать, предстоит терапия и визиты к психотерапевту, потому что самостоятельно справиться с пережитым нельзя. Но теперь рядом с ним будет Дин, Кас в этом не сомневается. Потому что если они расстанутся еще раз, то лучше просто застрелиться прямо сейчас. Дин как чувствует — переплетает их пальцы и накрывает сверху второй рукой. Медик на них не смотрит — набирает что-то в шприц, скоро скажет кому-то из них раздеваться, и Касу вдруг становится нестерпимо стыдно за запах, который от них исходит. Он отводит глаза и думает, как скоро окажется дома. — Можно, — вдруг выдавливает Дин и замолкает, будто у него внезапно пропал голос. Откашливается, выжидает мгновение и пробует еще раз: — Можно потом к тебе? — К-конечно, — теряется Кас. — Обязательно. И никуда больше. Дин кивает, опускает взгляд, будто всматриваясь в собственные глубины, и Кас уже забывает, что они о чем-то говорили, как вдруг Дин произносит короткое, но важное: — Хорошо. Кас кивает, наклоняет голову, соглашаясь, и Дин тоже наклоняет голову, они соприкасаются лбами и оба закрывают глаза. Скорую чуть подкидывает на ухабах, пока они выезжают на большую ровную дорогу, и челка Дина щекочет кожу, но ничто в мире больше не имеет значения, кроме того человека, который сидит рядом с ним.