***
Мята. Первое, что он почувствовал — это вкус мяты, ненавистный с детства, морозно-горький. (Никогда не любил мяту). Чьи-то губы на его губах. Кто-то делает ему искусственное дыхание. (Поэтому Джим Мориарти всегда жевал мятные резинки). Воспоминание о персонаже вынырнуло из ниоткуда и тут же растаяло. Сейчас не время. Кто-то рядом, кто-то кричит в трубку. Он перевернулся, вот что произошло, перевернулся на своей машине и потерял сознание, он слишком далеко от города, но кто-то его обнаружил. Вдали послышалась сирена. Помощь была близко. Джон снова потерял сознание.***
— Привет! В палату вошел парнишка в серой футболке и выглядывающих из-под джинс зеленых трусах. Джон видел сотни девочек и мальчиков в таких трусах. Поклонники его книг были удивительно однообразны — зеленые трусы, дешевые пиджаки (с обязательным "Вествуд!"), синие шарфики и черные зонты — удивительно, как до сих пор ни одна девица не явилась на автограф-сессию голой. Бесконечные Джимы, Шерлоки, Майкрофты, и, конечно, каждый из них был его самым большим поклонником. Поклонником номер один. — Я Джим. — Джим Мориарти? — улыбнулся Джон, — И вы мой самый главный поклонник? Парнишка покраснел — нет, он просто засиял. — Я видел, как вы попали в аварию. У вас сломаны ноги, вы потеряли много крови. Я делал вам искусственное дыхание, пока не приехала моя бригада. Вы у меня дома, это было ближе, чем до любой больницы, и потом, у меня лучшие врачи в Англии. Джон действительно находился не в больничной палате, больше всего это место походило на комнату в загородном доме. Этот человек, который называл себя Джимом (считал себя Джимом), нашел его на дороге, вызвал бригаду врачей и доставил не в больницу, а к себе домой. Джон вспомнил свой последний разговор с Ричардом и по его спине прошла дрожь. "Я сейчас сочиняю такой роман, настоящая бомба! Представь, популярный писатель попадает в руки сумасшедшей медсестры. Она — его поклонница номер один, она читала все любовные романы, которые он написал. Даже свинью назвала в честь его героини. А ему эти романы поперек глотки стоят, он убил Мизери, свою героиню и никогда не собирался о ней писать. Медсестра настойчива, сумасшедшие могут быть настойчивы, ты знаешь, и писатель вынужден сочинять продолжение, день за днем, как грёбаная Шахразада. Не знаю еще, чем кончится, может, она его скормит свинье. Пока я это не увидел, ничего сказать не могу". Это был хороший замысел, что и говорить. Если бы Джон не видел сейчас перед собой своего Поклонника-номер-один. Если бы три месяца назад он не утопил героя своих книг, Шерлока Холмса, в Рейхенбахском водопаде.***
Если бы шесть лет назад ему сказали, что он сможет ненавидеть Шерлока, он бы здорово разозлился. Во-первых, ненавидеть Шерлока невозможно, во-вторых — и это, пожалуй, главное — Джон тогда сильно устал от кухонной психологии. Да и от профессиональной тоже. Если, конечно, его психотерапевта можно было назвать профессионалом. Да, он ходил к психотерапевту, ему нужно было справиться с тремором и хромотой, и после каждого сеанса чувствовал себя все паршивее. Стэмфорд советовал ее бросить. (Джон, она профнепригодна, тебе надо сменить терапевта). Элла смотрела на него так, будто заранее знала, что он найдет отговорки на все ее советы. Да, я хотел бы снять квартиру, но у меня мало денег. Да, я мог бы снять ее с кем-то вдвоем, но кто захочет со мной жить? Да, но, да, но — эти бесконечные ДА НО, в которых она не видела ничего, кроме сопротивления (Джон, я пытаюсь вам помочь). В тот день Элла предложила ему вести блог. О чем, боже правый, что он мог там написать? "Ничего не происходит"? Опять это "да, но". Тогда она предложила ему писать рассказы. — Я не умею писать, — ответил он, — я бы с радостью, но я даже не представляю, как люди что-то придумывают. — Необязательно сразу приниматься за что-то грандиозное, — сказала она, — вы знаете, как младенцы учатся ходить? Они падают, поднимаются, снова падают. Писательству можно научиться точно так же — (Она говорит о вещах, в которых совершенно не разбирается. Она профнепригодна, Джон). — Например, в начале нашей беседы вы спросили "кто захочет со мной жить?". Подумайте, действительно, кто этот человек. Как он выглядит. Какие у него проблемы. Может быть, с ним тоже никто не хочет жить? Чем он мог бы привлечь вас? И тут произошло чудо. Джон впервые "уплыл". Он больше не видел опостылевший кабинет, он стоял в лаборатории Бартса и нахальный кудрявый брюнет подмигнул ему из-за двери: — Имя — Шерлок Холмс, адрес — Бейкер-стрит, 221b. — Да, — вдруг сказал Джон, — спасибо. Спасибо, Элла. Прощайте. Он встал и вышел из кабинета, забыв трость. Он еще не знал, что в такие моменты, когда поток обрушивается и уносит в далекие просторы фантазии, не стоит переходить дорогу. От своего транса он очнулся только когда услышал скрип тормозов. Такси. Стоило избавиться от психосоматической хромоты, чтобы едва не заработать перелом. — Почему люди не думают? — спросил его высунувшийся из окна таксист, — почему бы им просто не начать думать? Если этот чертовски вежливый таксист хотел вернуть его на землю, затея с треском провалилась. Джон уже видел, как случайные пассажиры выбирают одну из двух пилюль, и каждый выбирал отравленную. Когда он наконец добрался домой, половина истории о Шерлоке Холмсе была готова. Элла ошибалась. Писать учатся совсем не так, как ходить. Это больше было похоже на полет. Тебя столкнули со скалы — расправляй крылья, если они у тебя есть, и лети — или сдохни. Джон полетел.***
На одном из сайтов, куда можно было выкладывать рассказы, "Этюд в розовых тонах" приняли довольно тепло. Сначала было около десятка комментариев, потом, когда Джон закончил историю, комментаторов было около сотни — очень неплохо для новичка. Он радовался этой сотне больше недели, а потом к нему в кабинет зашел Майк с газетой: — Джон, поздравляю, ты теперь звезда! В огромной статье о новом романе Ричарда Бахмана "Всемогущий текст— процессор" несколько строк были подчеркнуты желтым маркером: — Вы читаете современную литературу? Какие книги вам нравятся? — В последнее время я больше читаю сетературу. Конечно, вы можете сказать, что это куча навоза — и будете правы, но там встречаются настоящие жемчужины. Недавно я прочел "Этюд в розовых тонах" Джона Ватсона. Потрясно, просто потрясно. И даже, знаете что я вам скажу? Хорошая вещь. Стэмфорд был прав, Джон действительно стал звездой. Роман, который отметил знаменитый король ужасов, был немедленно напечатан. У Джона даже появился свой литагент — когда это произошло и каким образом, он и сам точно не понимал. Но даже это было не так важно, как его внезапная дружба с Ричардом. Они познакомились совершенно обыденно — Ричард пришел на первую автограф-сессию Джона и оказался единственным человеком, который задавал осмысленные вопросы о романе. Казалось, он единственный из присутствующих прочитал именно "Этюд", а не что-то своё. Талант писателя — довольно редкая ценность, но у Ричарда был и второй талант, едва ли не более редкий: он действительно умел читать. Он читал все романы и рассказы о Шерлоке, но он читал и другие книги Джона. Больше их, кажется, не читал никто. "Белый отряд", "Торговый дом Гердлстон", книги о капитане Шарки — все они не оставляли никакого следа. Кто-то их покупал, конечно, но поклонники и журналисты говорили только о Шерлоке, требовали только Шерлока, еще, еще, больше Шерлока Холмса. Усталость сделала свое: очередная книга с рассказами о великом сыщике получилась по-настоящему плохой. Конечно, критики ничего не замечали, а читатели проглотили бы любую историю, даже если бы Джон взялся переписывать классические романы или блокбастеры, вставляя туда Шерлока (да они так и делали, они готовы были видеть Шерлока повсюду), но Джон видел, что с этой книгой что-то не так. Когда Ричард пришел к нему домой, Джон спросил его: — Рич, скажи мне правду. Тебе не кажется, что моя последняя книга о Шерлоке... ну, какая-то натянутая? Ричард улыбнулся и спокойно, словно говорил о погоде, ответил: — Джон, твоя последняя книга о Шерлоке Холмсе — настоящий отстой. Тогда Джон рассмеялся. — Я собираюсь убить Шерлока. — Это хорошо. Тебе нужно избавиться от него, пока он не завладел тобой полностью, потому что скоро ты возненавидишь его. Я не хочу, чтобы ты ненавидел Шерлока. Лучше ему умереть.***
Даже "этюд" не дался Джону так легко, как "Рейхенбахский водопад". Книга произвела фурор. Ричард прислал ему е-мейл "Ричард Брук!", и чуть позже "Иоганн Себастьян Бах!" Он был хорошим читателем, всегда ловил намеки на лету. В конце концов, это он поспособствовал смерти Шерлока, Джон даже хотел сперва назвать актера, под личиной которого скрывался Мориарти, Ричардом Бахом, и назвал бы, если бы такого писателя уже не было. Шерлок погиб достойно. Он упал в водопад вместе со своим заклятым врагом, Джеймсом Мориарти, гениальным преступником, который преследовал его еще с первой книги. Теперь Джон мог заняться настоящей литературой. Фанаты, конечно, устраивали истерики. Как он посмел убить милого Шерлока? Они писали продолжения сами. На дне водопада был спрятан акваланг. Под скалой была растянута сеть. У Шерлока был страховочный трос. С Мориарти сражался двойник, сам Шерлок сидел дома и пил чай. Теории спасения Шерлока разрастались как плесень. Джон тогда устал настолько, что дал официальное разрешение писать что угодно. "Жените его, убивайте, воскрешайте, делайте что хотите" — сказал он. Впрочем, нельзя сказать, чтобы его особо спрашивали. В последнем интервью он сказал, что хочет взять отпуск, попутешествовать год— другой, и действительно, уехал в Южную Америку. За пару месяцев он написал новый роман о затерянном мире — его лучший роман — и вернулся в Англию. О его возвращении не знал еще никто. Никто не будет его искать. Он в доме сумасшедшего поклонника (может, она его скормит свинье), он даже не знает, как далеко его увезли. Плохи дела.***
— Я могу попросить свой телефон? — Да! Да, конечно, — Джим нажал на кнопку возле кровати Джона, — Молли, принеси телефон. В комнату вошла молодая и довольно миловидная медсестра и протянула Джону его мобильник, разбитый вдребезги. — Спасибо, не нужно... как вы сказали? Молли? — Да. Она твоя сиделка. — Вы назвали медсестру в честь Молли Хуппер? Джим зажмурился от удовольствия как мальчишка, который показывает свою коллекцию бейсбольных карточек кумиру. Как будто звезде бейсбола есть дело до карточек. — Она ухаживала за вами все время, что вы были без сознания. Пока вы не сможете вставать или хотя бы садиться в специальное кресло, она полностью к вашим услугам. — И давно я без сознания? — Около двух недель. Джон... Я могу называть тебя Джон? — Конечно, Джим. Две недели я был без сознания? — Да, ты был на парентеральном питании. Молли дежурила при тебе постоянно. — Спасибо, Молли. Медсестра (он назвал медсестру в честь Молли Хуппер и она отзывается на это имя) улыбнулась и вышла. У этого человека свой собственный реанимобиль и бригада врачей. Он увозит пострадавшего с места происшествия, и врачи считают это нормальным. Возможно, он приказал эвакуировать (приказал уничтожить) и разбитую машину. В любом случае, сейчас лучше сделать вид, что поверил. — В твоей машине я нашел флэшку. Это новый роман? — Да. — Я так рад! Я очень ждал нового романа о Шерлоке Холмсе. Подумать только, я буду его первым читателем! — Это не роман о Шерлоке. Лицо Джима исказилось. Обида, удивление, гнев. — Не о Шерлоке? Но о ком же тогда? — Джим, Шерлок умер. Шерлок погиб на дне водопада. — Я знаю! Поэтому я так жду продолжения. Мне страшно интересно, как он спасся. Это же Шерлок Холмс, он должен спастись, но как? — Джим, Шерлок не спасся. Он утонул. Он погиб, пожертвовав собой, как настоящий герой, он завершил свое последнее дело, он... — Ты убил Шерлока? — Шерлока убил Джим Мориарти. Я всего лишь... — Прекрати! Ты убил Шерлока. Думаешь, я не видел, как умирают люди? Я видел сотни смертей, и большую часть организовал сам. Но в книгах — другое дело, там распоряжается писатель. Писатель — это ты, Джон. Это ты убил Шерлока Холмса! — Джим, мне очень жаль. Он был моим лучшим другом. Джон не ждал, что это сработает, но, как ни странно, Джим умолк. Он молчал несколько секунд, а потом тихим и спокойным (очень спокойным) голосом произнес: — Ты напишешь новую книгу. Книгу, в которой Шерлок будет жить. — Джим, ты можешь написать об этом сам. Я дал разрешение всем поклонникам Шерлока писать о нем что угодно. Ты можешь воскресить его любым удобным тебе способом. — Это не то. Это будет подделка, понимаешь? Фанфикшен, — Джим выплюнул это слово, как кусок тухлой рыбы, — Фальшь. Это будут всего лишь мои домыслы. Я не могу распоряжаться в мире Шерлока. Есть только один человек, который может. И этот человек — ты, Джон. Ты напишешь новый роман о Шерлоке, иначе я прикажу Молли не давать тебе обезболивающие. Джон даже не задумался. Он знал, что такое боль, он мог ее терпеть — до какого-то предела, все могут терпеть только до какого-то предела, и его порог был довольно высоким. Но ради чего? Чтобы спасти товарищей, не проиграть войну, ради мира во всем мире? Да, пожалуйста, сколько угодно. Чтобы не писать книгу о Шерлоке? Вы шутите. — Хорошо, Джим. Я напишу роман о Шерлоке. Джим улыбнулся: — Я знал, что мы договоримся, Джон. Пока ты будешь писать, я могу прочитать твою новую книгу? — Конечно. Может быть, прочитав "Затерянный мир", он забудет о Шерлоке? Впрочем, тщетные надежды. Только не поклонник-номер-один. Этим, кроме Шерлока, не нужен никто.***
Подделка. Фальшь. Фанфикшен. Когда-то давно для Джона эти слова тоже были синонимами. Тогда он уже выпустил второй роман о Шерлоке и писал третий, да еще в нескольких журналах опубликовал десятка два рассказов. В прессе часто писали рецензии на его книги, но лучшие отзывы оставляли фанаты в сети. Проблема была в том, что они писали не только отзывы. — Как, Ричард, скажи мне, как они могут писать о Мориарти, если он еще ни разу не появлялся? — возмущался потом Джон за стаканом виски (он не любил виски, но Рич тогда настоял. Сказал, что Джон сейчас прошел боевое крещение писателя). — Откуда этот старый хрыч? Почему профессор математики? Ладно профессор, но эта рыжая лолитка? Почему они считают, что знают лучше меня, да черт, я сам не знаю, кто такой Мориарти! Фантазия поклонников его потрясла. Каждый придумывал своего Мориарти, но в конце концов основные образы сложились на двух полюсах. Половина фанатов верила, что Мориарти преподает в каком— нибудь крутом университете точные науки (большинство сошлось на математике), выглядит респектабельно и является уважаемым членом общества, ведет двойную жизнь и распоряжается всем преступным миром. Это еще можно было как-то проглотить. Но рыжеволосая нимфетка окончательно вывела Джона из себя. Были и другие версии, например, Гэри Олдмен в роли Дракулы (мало отличий от "Профессора"), брат-близнец Шерлока Холмса, Майкрофт Холмс, сам Джон Ватсон... Увидев последний вариант, Джон выключил компьютер и набрал номер Ричарда. — Привыкай, Джон, — хмыкнул Ричард, щедро плеснув новую порцию, — это любовь. Не стоит воспринимать всё так трагично, я сам проводил конкурс фанфикшена по моим книгам, и, знаешь, иногда присылали такое, что мне никогда не пришло бы в голову, а ведь ты представляешь возможности моей головы. Люди всегда дописывают за кем-то. Фанаты писали продолжения "Властелина колец" и "Гарри Поттера", римляне делали копии греческих статуй, японские поэты из шкуры вон лезли, чтобы писать как китайские. "Реквием" Моцарта дописывали его ученики, и мне нравится результат. Шекспир... — Постой, Рич, — Джон совсем успокоился, — что-то ты темнишь. Положим, я зря так всполошился, но ты-то почему так разошелся? Они что, скинулись по сто фунтов и принесли тебе взятку? Слишком уж рьяно ты их защищаешь. — Да не в том дело, — сказал Ричард и уставился в потолок. — Просто знаешь, Джон, я написал рассказ о Шерлоке Холмсе. С такой интонацией говорят "выходи за меня замуж" или "у нас будет ребенок". Джон расхохотался, не успев проглотить виски (хорошо, что не заплевал Ричарда), и дальше они смеялись уже вдвоем. Рассказ Ричарда "Расследование доктора Ватсона" вышел под одной обложкой с его романом "Блейз" при полном одобрении Джона. Джима Мориарти Джон увидел только в третьем романе, и этот проныра умудрился обмануть не только Шерлока, но и самого автора. Только услышав, как по пустому бассейну разносятся слова "Джим Мориаааартии. Привееет!" Джон понял, кого его герои встретили в лаборатории Бартса. Самое смешное было в том, что профессор математики, нимфетка и близнец не сгинули после выхода "Большой игры". Двое из них пережили даже "Водопад", брату— близнецу повезло меньше: он отправился на дно вместо самого Шерлока. — А самое главное, — сказал ему Ричард тогда, — я сейчас открою тебе тайну, Джон. Никто не имеет власти над твоим миром, кроме тебя. Все, что они пишут, никак не действует на твоих героев и никогда не подействует. В твоих книгах распоряжаешься только ты сам. Это священная тайна писателей, и я дарю ее тебе. И сейчас оказалось, что эту тайну знает еще и Джим.***
Джим набрал код на двери и вышел. Интересно, у него все двери оборудованы такими замками или этой почести удостоился только любимый писатель? Джону хотелось спать. Он лежал в каком-то вязком полубреду, и ему казалось, что он летит в водопад вместе с Шерлоком, Шерлок перепутал его с Джимом — или нет, он же сам убил Шерлока, это он убил Шерлока, он убил своего друга, но ведь это Шерлок, он не может умереть... Следующие два дня он то впадал в забытье, то просыпался, и рядом была Молли, а если ее не было, он мог вызвать ее звонком. Она не разговаривала с Джоном. Выполняла все его просьбы, но не отвечала на вопросы. Возможно, ей это было запрещено, а может, она просто не могла, например, у нее повреждены связки (Джим сам это сделал не говори ерунды зачем бы ему да потому что он сумасшедший). Джим пришел только на третий день. Достаточно было взглянуть на него, чтобы понять: новый роман ему не понравился. — Ради этого ты убил Шерлока? — спросил он, — ради этого... шлака? Угадал: да, именно ради возможности писать такие книги и не отвечать на вопрос "а когда же про Шерлока?" Джон его и утопил. Но сказать об этом было бы большой неосторожностью. — Нет. Я ведь и раньше писал другие книги, Джим. — Ты никогда не писал ничего хуже. Позволь мне уничтожить его. Ты знаешь, я никогда не сделаю этого без твоего разрешения, но ты должен понять... — Конечно. Стирай роман с флэшки, Джим, зачем тебе знать, что на моем домашнем ноуте лежит копия? Уничтожь роман и считай, что оказал услугу человечеству, неужели я лишу тебя этой малости? Джим вставил флэшку в ноутбук и повернул экран к Джону. — Можно? — Да. — Ты мне разрешаешь уничтожить твой роман? — Господи, я сказал же. Да, конечно. — Смотри. Флэшка очистилась за секунду. Потом Джим нажал несколько клавиш. На экране возникло изображение. Похоже было, что кто-то идет по дому Джона с камерой в руке. Кто-то сидит за его ноутбуком. Стирает копию "Затерянного мира". Стирает все документы с набросками и черновиками. Экран погас. — Ты ведь понимал, что я просил разрешения уничтожить сам роман, а не просто стереть копию? — спросил Джим. — или ты сейчас пытался меня обмануть? Джон молчал. ххх Продолжение "водопада" шло медленно: Джон совершенно не представлял, о чем писать. Окей, Шерлок жив, Мориарти мертв, что дальше? Джон не мог ничего придумать. (Такое случается у всех. Писательский затык). Строго говоря, он так и не научился писать — просто в какой-то момент он "уплывал", смотрел цветной фильм о Шерлоке в 5D, а потом садился за ноутбук, чтобы поделиться с миром еще одной невероятной историей. Если поток был слабым и не подхватывал его, лучше было вовсе не писать, он слишком хорошо помнил, с какими усилиями далась ему книга рассказов, и как ему потом было за нее стыдно (настоящий отстой). Правда, сейчас это не играло роли. Сумасшедший поклонник получит свое продолжение, в котором Шерлок выжил. Вряд ли его будут волновать другие вопросы. — Джон, это очень плохо. — Тебе не понравилось? — Мне очень понравилось! Если бы ты завершил так "Рейхенбахский водопад", я был бы счастлив. Но это вранье! Ты пишешь, что доктор Ватсон не пошел в гостиницу, а притаился за скалой и выстрелил в Мориарти, когда тот боролся с Шерлоком. Это очень разумный и благородный поступок, совсем как в первой книге, когда Джон застрелил таксиста, но этого не могло быть. Потому что в "Рейхенбахском водопаде" Джон поверил записке и ушел. Это не настоящее продолжение. Это фальшивка. Еще несколько часов Джон пытался написать начало, потом сдался. Как я оживлю Шерлока? Я же сам обставил его смерть таким образом, чтобы никто не смог допустить и мысли, что он выжил. Это водопад, оттуда невозможно выбраться, что бы ни писали идиоты о тросах и аквалангах! И если я завтра скажу психопату, что не могу воскресить Шерлока, что он сделает? Скорее всего, прикончит меня. Будет считать, что отомстил за любимого героя, раз уж не смог его воскресить. Нужна идея, всего одна, хоть какая-то идея, но черт! И в этот момент в голове Джона раздался знакомый голос: — Джон, ты слишком взволнован. Эмоции мешают тебе думать. Человеческий мозг — как компьютер: попробуй запустить с десяток программ — он зависнет. Успокойся и начинай мыслить рационально. Успокоиться Джону в тот день было уже не суждено. — Шерлок, это ты? — кажется, что-то горячее защипало глаза, — Вот я и сошел с ума. Пусть. Я так рад, Шерлок, пусть я сумасшедший, но теперь у меня снова есть ты. — Не говори ерунды, Джон. Ты не сошел с ума, авторы часто беседуют со своими персонажами, это совершенно нормально. Многие люди всю жизнь мыслят в режиме диалога, если, конечно, это можно назвать мышлением. — Шерлок. Я скучал по тебе. Джон почувствовал, что Шерлок улыбнулся. — Джон, включи ноут и пиши. Сейчас я расскажу тебе, как выжил.***
Психическое здоровье Джона Ватсона ни у кого не вызывало сомнений. В конце концов, он ходил к психотерапевту, она бы что— нибудь заметила (что она заметила бы? Она профнепригодна. Да, но она дала мне самый важный совет в моей жизни. И посмотри теперь, к чему это привело). Она знала, что у него проблемы, но это были обычные проблемы. Как у многих нормальных людей, ничего достойного смирительной рубашки. Ричарду с этим повезло меньше. Кажется, его считали ненормальным не только критики, но и половина поклонников, просто они не видели в безумии никакой проблемы, сплошной диснейленд. Как-то они разговорились о безумии — тогда как раз вышла "Баллада о гибкой пуле" и Ричард так и сыпал теориями о психических болезнях. — Мой психиатр считает меня ненормальным! — сообщил тогда Рич, — А я считаю ненормальным его. При этом я работаю писателем, а он — психиатром, ну и кто из нас сумасшедший? — Что ты ему сказал? — Ничего особенного. Сказал, что ненавижу мозгоправов — я и правда их ненавижу. Ты же не думаешь, что я стал бы рассказывать ему, о чем думаю на самом деле? Представляю его лицо, если бы я рассказал ему про форнитов. — Про кого? — Когда я еще печатал на машинке, мне иногда казалось, что там живут маленькие эльфы. Они приносят вдохновение. Поэтому когда я покупал новую машинку, я ставил ее рядом со старой и уходил из комнаты на минутку, чтобы форнит мог перебежать. — Знаешь, я скоро начну соглашаться с твоим психиатром. Ты действительно в это верил? — Джон, я рационалист. Эта вера стоила мне одной минуты — если форнитов нет, я ничего не терял, а если они есть — я выигрывал. Нужно брать любое убеждение, если оно приносит пользу, это знают спасатели, летчики и охотники. Отказываться от всего, что приносит вера, только потому, что она не соответствует реальности — для этого нужно быть чокнутым идеалистом. ххх Сейчас Джон понимал Ричарда как никогда. Сумасшедший он или нет, разговаривает ли с ним Шерлок или это защитная реакция его уставшей нервной системы — какая, ко всем чертям, разница? Шерлок помогал ему. Шерлок не только рассказывал историю у водопада, он разговаривал с Джоном. Если вспомнить, что разговаривать с сиделкой Джон не мог (на самом деле мог, просто разговор получался очень односторонний), то ему пришлось бы выбирать между Джимом и полным одиночеством. Стокгольмский синдром — слишком вязкая штука, достаточно поддаться один раз... Благодарение богу (или кому-то еще), что у него теперь был Шерлок! ххх Несколько страниц новой книги Джим скинул на флэшку и унес к себе. Джон ждал вердикта. Что, если ему не понравится? Да ладно, ему не может не понравиться, это была прекрасная история, она и самому Джону нравилась до безумия (кто сказал что-то о безумии?). Сцена встречи с Шерлоком после трех лет (обморок Джона, обморок миссис Хадсон, как в старые добрые времена) была восхитительна — просто расплакаться можно от умиления. Она должна понравиться Джиму. Должна понравиться настолько, чтобы он захотел читать еще, потом еще — до тех пор, пока у Джона не срастутся кости, пока он не сможет встать на ноги, и тогда (и тогда он убьет тебя) совершенно необязательно. Может быть, это я его убью. Пискнул кодовый замок и вошел Джим. Он криво улыбался и моргал часто-часто (просто расплакаться можно от умиления). — Джон! Это так прекрасно! Та сцена, когда Шерлок приходит домой и снимает грим — (расплакаться от умиления) — а его рассказ про водопад! Я знал, что в прошлой книге мне показали не все. Не всю картину. Когда он уползал по тропинке и в него летели камни, я так переживал, но я знал, что он справится. Это же Шерлок Холмс! Джон вдруг почувствовал себя счастливым. Глупость какая — из-за того, что поклонник-номер-один (психопат) так эмоционально отозвался на его историю, ему захотелось немедленно писать продолжение, удивлять, очаровывать, рассказывать... — Это только начало, — сказал он, — ты даже не представляешь, Джим, что ждет тебя впереди. Ты даже не представляешь, Джим. Расплакаться от умиления.***
Если бы Джон сейчас начал вести блог, он день за днем писал бы туда одну и ту же фразу: "ничего не происходит". Он был в плену, он разговаривал с воображаемым другом (всего лишь с персонажем, Джон, не преувеличивай), он писал свою последнюю книгу (может быть, действительно последнюю) — и все же не происходило ничего. К своему удивлению, привыкнуть к ситуации оказалось очень просто. Да, он прикован к постели, но и в больнице было бы не лучше. Да, Джим уничтожил его роман — его лучший роман, но — давай скажем это вслух — даже лучший роман все же не стоит жизни. А без Джима Джон погиб бы, это было несомненно. Судя по шрамам, он тогда и правда истекал кровью, счет шел на минуты. Живой писатель может написать новый роман, мертвый не напишет уже ничего. Может быть, это стокгольмский синдром все-таки захватил Джона в свои цепкие объятья, может быть, это был просто здравый смысл. Да, Джим говорил о сотнях смертей, которые устроил, но кто из мальчиков и девочек в зеленых трусах (или дешевых пиджаках) не говорил такого? Если их послушать, все они только и занимались, что убийствами, грабежами, устройством терактов, похищением заложников. Все это просто игра — может быть, и Джим просто играет? Он, несомненно, очень богат, возможно, он — один из беглых олигархов, нашедших приют в Англии (Англия в последнее время кишела беглыми олигархами), он случайно встретил любимого писателя и спас ему жизнь (тут повезло обоим), он до сих пор не сделал Джону ничего плохого (а роман — может, это был не такой уж и хороший роман, я мог его переоценить). Однажды, спустя неделю, поздним вечером, Джим и Молли вкатили в комнату инвалидное кресло. — С Рождеством! Только тогда Джон вспомнил, что наступил канун Рождества. Молли помогла Джону сесть и ушла (бедная девочка, она сидит здесь, вместо того, чтобы праздновать с друзьями) (В Бартсе постоянно кто-то дежурит в Рождество и не плачет по этому поводу. Профессия обязывает. К тому же, наверняка ей хорошо платят). Джим принес глинтвейн и печенье, они болтали о какой-то ерунде (Джим обычный парень, совершенно свой, что я напридумывал о нем?) И тут Джону пришла в голову мысль, достойная Эллы. — Джим, — сказал он, — ты ведь сказочник? Сочини для меня сказку. Прямо сейчас. Элла когда-то объясняла ему, что люди, сочиняя сказки, всегда говорят о себе. Он тогда выдал что-то вроде "Жил один человек, с которым ничего не происходило. Он жил, жил, и не заметил, как умер". Может, Джон и не психолог, но точно сможет понять что-то про Джима. Какую сказку тот расскажет? "Жил один придворный, который поссорился с королем и сбежал в дальние страны?" "Одного мальчика всегда обижали в школе?" "Жил один волшебник, который мечтал стать злодеем?" Лицо Джима изменилось. У Джона перехватило дыхание, когда он понял, что видит: расфокусированный взгляд, непроизвольные движения губ — Джим "уплыл". Джон понял, что чувствуют герои мыльных опер и болливудских фильмов, когда видят у незнакомца такую знакомую родинку на щеке. — Жила-была принцесса... — начал Джим. Принцесса? Что, правда? Не мальчик, которого обижали в школе? — Когда она была маленькая, старый придворный волшебник предсказал, что ей нельзя смотреться в зеркало, ибо ее папа-король умрет. — Ух ты, — сказал Джон, — неожиданно. Джим, казалось, не слышал. — И не было вокруг нее зеркал, и никогда она не видела своего отражения... Он что, просто взял и рассказал сказку? Без отсылок к своему прошлому, без намеков? — А потом папа все равно от старости помер. и она решила посмотреться хоть разок в зеркало. Но она тоже была уже старой и ничего хорошего там не увидела. Так и не узнала она, какой красивой была в юности. Джим словно очнулся, посмотрел на Джона и добавил: — Мораль: нечего было верить всяким старым хрычам. — О... — протянул Джон, — это, ммм, грустно. Но почему она так легко поверила? Если этот придворный никогда не предсказывал ничего стоящего... — Извини, — помрачнел Джим, — конечно, зря я стал рассказывать. Это же ты у нас писатель. Черт, кажется, Джон, сам того не зная, ударил по чему-то очень больному. — Нет, нет, что ты, это очень красиво. И печально. Просто я думал, тебе будет приятно поговорить об этом. — Это сказка, о чем тут говорить? — вздохнул Джим, взял свой бокал и вышел, — с Рождеством, Джон. Счастливого Рождества.***
— Молли больше не придет. Это была хорошая новость. Джон настолько поправился, что мог садиться в кресло и переползать с него в кровать, он мог полностью себя обслуживать, еще две— три недели — и можно будет снимать гипс. — Ты ее застрелил? — спросил он Джима (шутка!) — Да, конечно. И ее, и бригаду реаниматологов. Обожаю убивать тех, кто приносит мне пользу, я же маньяк! Джим был свой парень, свой в доску. Правда, он все еще закрывал дверь Джона на кодовый замок, но Джон уже понял, что и это — просто игра. Всего-то нужно — угадать код. Проверить дом. (Вызвать полицию) Шерлок, зачем? Да, надо признать, из них троих только Шерлок был полностью в своем уме. Кого это волновало? Когда Джим уехал (из окна было хорошо видно, как его машина скрывается за горизонтом), Джон подъехал к двери. Пароль мог быть каким-то словом, сочетанием цифр, но как узнать точно? Sherlocked? 1895? Maggie? 221b? Если он будет перебирать все пароли, которые когда— либо упоминал в книгах, ему не выбраться до следующего года. Нет, пароль должен быть несомненным, единственно возможным. — Дверь, Джон. — Что дверь? Я вижу, что это дверь, мне нужен пароль. — Джон, — в голосе Шерлока слышалось безграничное терпение, — я не могу тебе его подсказать, я всего лишь твое альтер эго. Просто прислушайся к подсказке: дверь. — Мда. Конечно, персонаж не может быть умнее своего автора, он ведь живет в его голове. Конечно, ждать от Шерлока подсказок — глупо. Почему Джон надеялся, что воображаемый друг сможет подсказать ему... стоп. Дверь. Чтобы открыть дверь, ему нужен был ключ от всех дверей. Тот самый код, который оказался грандиозной фальшивкой. Чередование нулей и единиц, которое он написал ритмом пальцев Мориарти. Потом этот код растащили на значки и футболки. 1000100000001000000100000001000100 Дверь открылась. Все двери на первом этаже были с кодовым замком. Джон выбрал одну наугад. Сработало. Ключ от всех дверей. (Я смогу сбежать отсюда прямо сегодня зачем мне сбегать) Комната Шерлока. Это была настоящая комната Шерлока. На каминной полке лежал череп, на столе в беспорядке были разбросаны ноты, в кресле лежала скрипка, он что, воспроизвел полностью всю обстановку из книг? Чокнутый. Но безобидно чокнутый. Это было даже мило. В следующей комнате царил Хаос. Книги — современные издания и инкунабулы, сказки братьев Гримм на немецком — возможно, первое издание, сказки Матушки Гусыни — может быть, тоже первое — лежали повсюду. Книги в дорогих переплетах, книги с гравюрами, он что, читает их все одновременно? Рисунки, карандашные наброски — Шерлок в смешной шляпе, рядом Джон Ватсон — а Джим прекрасно рисует! Ноутбук на столе. Залезать в чужой ноутбук нельзя — какого черта, он влез в мой ноут, он стер мой роман! Пароль опять подошел. На рабочем столе находился только один ярлык. Джон кликнул. Таблица. Первая графа — "Пилюли". Список имен, около сотни человек, возле каждого указано, какую именно пилюлю он выбрал (он что, пытался проверить, что возьмет абсолютное большинство людей и выяснить, какую взял Шерлок?) В конце графы написано "Корреляции нет". Джим играл в эту игру с сотней человек и ни один даже не сообщил в полицию, никто даже не написал в блоге — Джон бы знал. Напротив каждого была написана причина смерти. Упал с лестницы, свернул шею. Выпила чай с ядом — самоубийство. Он убил их всех просто чтобы выяснить, какую пилюлю выбрал Шерлок? Он играл в эту игру со случайными людьми — и немедленно уничтожал каждого из них, так, что никто не успел рассказать о сумасшедшем таксисте, который предлагал им сыграть в модифицированную русскую рулетку. Дата. Это случилось сразу после того, как Джон дописал "Этюд" на сайте. Джим читал его еще тогда. Джим сошел с ума еще в тот момент, когда смертельно раненый таксист прохрипел "Мориарти". Он же так хорошо рисует, — подумал вдруг Джон, — неужели и его не приняли в какую-то художественную академию? После 1945 следовало бы принять закон, обязывающий художественные академии принимать всех. Чтобы уменьшить число возможных жертв. Имена, суммы, причины смерти, имена обвиняемых. Ни разу ни одно из имен заказчиков не совпало с именем обвиняемого. Джим читал "Этюд" на сайте. Джим стал работать преступником-консультантом. Взрыв самолета, два миллиона фунтов. Смерть новорожденного брата девятилетней заказчицы — три фунта (детям — скидки). Джон просматривал список, все дальше и дальше, проматывал десятки имен, читал, снова проматывал. Сомнений не было. Это я. Я создал Мориарти.***
Однажды он все же спросил Ричарда, что тот чувствовал по поводу "Ярости". — Я знаю, что не виноват, — сказал Рич, — это не я отвечаю за насилие в школах, это не моя вина, что несовершеннолетний смог достать оружие. Иногда я вспоминаю, что при допросе он говорил, что не читал мою книгу. Здорово на это надеюсь. Но если моя книга спровоцировала хотя бы один такой случай, лучше бы ей никогда не быть написанной. И ведь знаешь, Джон, это была и правда хорошая книга. Джон тогда еще подумал, что не сможет пережить, если его книги спровоцируют хотя бы одну смерть.***
Книги о Шерлоке были и правда хорошими книгами. Но если они пробудили к жизни Джима Мориарти... К черту всё. Нужно убираться отсюда, нужно сообщить в полицию. Джон подъехал к внушительной входной двери и набрал тот же самый код. Дверь не открылась. На маленьком табло над кнопками кодового замка высветилась надпись: "Нет никакого кода, идиот".***
Если Джим и заметил, что Джон смог проникнуть в другие комнаты (что значит "если", Джон? Конечно, он заметил. Он рассчитывал на это!), то не обмолвился об этом ни словом. Катастрофа произошла на следующий день. Джон писал очередную главу, при этом тщетно пытаясь придумать способ бегства, когда в его комнату зашел Джим, белый как покойник. В руке он держал раскрытую книгу, которая,казалось, вот-вот упадет из его рук. У него сердечный приступ, успел подумать Джон, пусть у него будет сердечный приступ, тогда можно будет забрать у него мобильник, вызвать полицию, пусть он умрет прямо сейчас! Джим двигался странно, словно шел по дну реки, а вместо воздуха вокруг была вода. Он сейчас упадет. Боже, сделай так, чтобы он упал. Джим не упал. Он провернулся к Джону и глухим голосом с каким-то недоумением спросил: — Сумасшедшая медсестра? Черт, наверное, что-то с Молли. Она не смогла больше хранить тайну своего работодателя, она позвонила в полицию и сообщила, что по такому-то адресу находится пленник. Знаменитый писатель Джон Ватсон. И Джим ее убил, конечно. Как же иначе. — Что-то с Молли? — спросил Джон. И тут Джим слетел с тормозов. — Я спас тебе жизнь! — кричал он, — я спас жизнь тебе, я спас жизнь Шерлоку! Как ты посмел? Чего тебе не хватало? У сумасшедших бывают обострения, вот перед нами пример. О чем он? — Ты был моим гостем! Я так тобой восхищался! — он что, плачет? — Предатель, ничтожество, как ты мог такое обо мне сказать? — Что сказать, Джим? — Не притворяйся! Я же, боже мой, я выполнял все твои желания! И у меня никогда — слышишь ты, у меня никогда не воняет изо рта! Может быть, вчера Джон неловко поморщился от этого вечного запаха мяты? (У него уже была мысль воскресить в книге заодно и Мориарти — без всяких объяснений, просто чтобы он на минутку показался где-то на улицах Лондона с апельсиновой или клубничной жвачкой во рту. Может быть, это внесло бы разнообразие в привычки Джима). — Джим. Я. Ничего. Не. Понимаю. Объясни мне, о чем ты говоришь? — Об этом! — Джим бросил книгу Джону в живот. На обложке был портрет полной женщины с безумным взглядом. "Мизери". Черт! Рич написал эту книгу — ну конечно же написал, когда у него возникает идея, он пишет очень быстро. — Я вижу, ты сразу понял, да? — Джим, это не я. Он говорил мне раньше. Еще до моей поездки. Идея у него возникла еще тогда. — Вранье. Как ты вышел на связь с ним? В твоем ноуте нет модема. У тебя нет телефона. Что ты сделал? — Ничего. Ты же сам видишь, я не мог ничего сделать. У меня нет возможностей. — У вас телепатическая связь? — Джим, ты же умный человек. Ты не можешь верить в такую чушь! — Знаешь, Джон, я не верю в Бога. Но если увижу его, поверю. И не буду ходить и говорить, что Иисус — это особые эффекты. И если я вижу, что ты смог выйти на связь со своим другом... — Я не выходил на связь, Джим, что ты несешь? Ты сошел с ума? — Я знаю, что ты считаешь меня сумасшедшим, Джон. Всегда знал. У тебя все написано на лице. Правда, я не знал, что ты относишься ко мне так. Я думал, что заслуживаю хотя бы благодарности. Я не думал, что ты такой урод. Если здесь появится хоть один полицейский, дом взлетит на воздух. Даже если в это время здесь буду я. Мне все равно. Джим вышел из комнаты. Через несколько минут Джон увидел, как его машина несется по дороге. Может быть, решил развеяться. Может быть, убить кого— нибудь с горя. Джон читал "Мизери" и покрывался холодным потом. Вся история спасения, их разговоры, все было именно так. Но описание Энни Уилкс его потрясло. Теперь понятно, почему Джим так оскорбился. (Теперь я никогда не посмею его попросить сменить сорт жвачки. Он же убьет меня на месте). Пусть он псих, но кто бы не распсиховался на его месте? Ооох, Ричард, спасибо за подарок.***
Джим пришел к нему только на следующий день. Он почти успокоился, но больше не излучал дружелюбие, как раньше (даже когда грозил отобрать обезболивающие, он, оказывается, был довольно мил. Даже когда он уничтожал роман, он был вполне вменяемым. По сравнению с этим). — Джим, — сразу же сказал Джон, — я прочитал книгу. Это просто выдумка. Ты не ломал мне ноги, ты не отрубал мне пальцы, ты прекрасно обходился со мной, это не про тебя. Да ты сам вчера говорил, что у меня все видно по лицу. Просто посмотри мне в глаза и слушай внимательно: я никак не сообщал Ричарду о том, что произошло. Вообще. И — самое главное — ты же знаешь, что у тебя и правда никогда не пахнет изо рта. Это не про тебя. Это просто совпадение. — Cовпадение? Там наши с тобой разговоры — дословно! Таких совпадений просто не может быть! — Но я клянусь тебе, что он рассказывал мне эту идею еще черт знает когда! — Ярость, — сказал вдруг Джим. — Что, прости? — "Ярость". Это уже было с ним. Он предсказал тогда стрельбу в школе. — Да! Вполне возможно. Может быть, у него есть талант предсказывать какие-то события. Иногда. Очень редко. Вокруг ведь нет вампирских городов, толп зомби и разумных автомобилей. Тогда он угадал все в точности, сейчас — во многом ошибся. А может быть, все проще. Это совпадение, Джим, простое совпадение. Джим пару раз моргнул. Кажется, до него постепенно доходило. — Это точно не совпадение, — сказал Джим, — Может быть, он может предсказывать. Но что, если он может творить будущее? Об этом ты не думал? Как "Всемогущий текст-процессор"?Тогда получается, что это он вызвал перестрелку. И это он послал тебя ко мне. Как интересно. Да, похоже, следующим пленником определенно будет Ричард Бахман. Тогда Ричард напишет короткий рассказ о том, как Джим Мориарти подыхает в страшных мучениях, пожираемый крысами, и станет так. Хорошо бы. — Знаешь, Джим, совпадения все-таки бывают. Например, когда моя машина перевернулась, ты оказался поблизости. Разве это не совпадение? — Нет, — сказал Джим, — конечно же, нет. Нет? Он все подстроил? Как мне раньше не приходило в голову, конечно же, это он подстроил аварию, чтобы забрать меня в плен, — Джон почувствовал, как в нем снова просыпается ненависть и заполняет его полностью. — Это не совпадение, Джон, — сказал Джим и впервые за эти два дня улыбнулся, — это чудо.***
Ночью, лежа в постели, Джон мысленно к Ричарду: — Дорогой Рич. Если у нас с тобой и правда есть какая-то связь. Если ты можешь сейчас слышать мои мысли. Пожалуйста, сделай одно чудо. Подари мне талант телекинеза или возможность метать взглядом огненные шары. Словом, сделай что— нибудь. Прекрати все это, прошу.***
Как оказалось, телепатом Ричард не был. На следующий день ничего не изменилось. И на следующий. Джон писал продолжение, Джим заходил каждый вечер забрать на флэшку получившиеся за день страницы. Он не заговаривал с Джоном, и Джона это более чем устраивало. Что они могли сказать друг другу? "Ты маньяк, чертов убийца, я должен тебя уничтожить" против "Я знаю, что ты видишь во мне Энни Уилкс" — произносить эти фразы не было необходимости, они висели в воздухе, как электрические разряды, еще немного — и воздух начнет потрескивать. Я ненавижу тебя. Я знаю. Я знаю, что ты знаешь. Никаких загадок, всё ясно как божий день.Если где-то и была телепатия, то именно здесь. В конце концов книга подошла к концу. — Завтра я напишу финал, — сказал Джон, — и что дальше? — Дальнейшее — молчание, — процитировал Джим, — я, конечно, могу пообещать, что отпущу тебя. Нет, правда, без обмана. Ты не знаешь, где я живу, ты не сможешь сообщить обо мне в полицию, даже если очень захочешь. Что ты им скажешь — я был в одном доме неизвестно где, посреди деревьев? Только ты уже сам этого не хочешь, я же вижу. Тебе не нужна свобода, тебе нужно уничтожить меня. Решить твою проблему. Нашу последнюю проблему, Джон. Джону было нечего возразить. Сама мысль о том, что он будет спокойно жить в Лондоне, ходить в гости к Ричарду, знакомиться с девушками, пока Джим Мориарти убивает людей, была нелепой. Он должен убить Джима, Джим это знает, Джим постарается убить его раньше. Ночью Джон метался в полусонном бреду, только на сей раз он видел не водопад. Он видел себя, бросающего на Джима печатную машинку, как Пол Шелдон. Но Джим всегда уворачивался, и Джон вспоминал, что он сидит в инвалидном кресле (кости почти совсем срослись, но на ногах еще был гипс), а потом вспоминал, что никакой печатной машинки у него нет. Он печатал на ноуте, вот если бы у него была машинка, как у Пола Шелдона — и кошмар начинался заново. А потом он проснулся, и первое, что увидел, была стоящая на столе печатная машинка. — Это тебе, — фыркнул Джим, — подарок. Исполнил твое последнее желание. Ты всю ночь так жалобно ее просил. Я подумал — раз ты так ее хочешь, бери. Почему бы не уравнять наши шансы? Когда все козыри в моих руках, игра теряет всякий интерес. — Уравнять шансы? — не поверил Джон, — Джим, ты правда думаешь, что это так называется? — Почему бы нет. Я ведь не знаю, как ты будешь ее использовать. Может, у тебя талант баскетболиста и ты сразу попадешь мне в голову. Может, напечатаешь какое-нибудь заклинание. Может, тебе помогут маленькие эльфы, сидящие внутри. Для справки, это бывшая машинка Ричарда Бахмана. Последний владелец купил ее за три тысячи фунтов на аукционе — дешевка, конечно, но ведь и Бахман — не Хэмингуэй.***
Джон напечатал слово "конец" и смотрел, как Джим переносит копию себе на флэшку. — Знаешь, что я сделаю с твоей книгой, прежде чем зайду к тебе с бутылкой шампанского? — Знаю. Зальешь в интернет. — Нет, это было бы просто, слишком просто. Тогда роман затеряется. Он будет выглядеть просто еще одной фальшивкой. Я пошлю его твоему редактору и литагенту с твоего адреса, с приветом из Мексики и разрешением на публикацию на любых условиях. Может быть, сегодня вечером не будет ни меня, ни тебя, но Шерлок снова выживет. Он должен выжить. Джим ушел, и Джон уставился на печатную машинку. Как он мог ее использовать? — Шерлок, — сказал он, — у нас есть немного времени, чтобы попрощаться. Потому что я не собираюсь упускать свой шанс. Ничтожный шанс, но уж какой есть. А это значит, я могу умереть через полчаса. Я хочу, чтобы ты знал, я счастлив, что у меня был ты. За эти шесть лет с тобой я прожил больше, чем мог бы прожить без тебя за полвека. Я хотел бы попросить у тебя консультацию, но — перед смертью не время врать — ты же знаешь, я всегда подыгрывал тебе. Я сперва сам придумывал преступления, потом оставлял улики для тебя, а потом приходил ты и находил их. Вряд ли у тебя сейчас получится выдать хорошую мысль, но если ты можешь — давай, это наш последний шанс. Внезапно он понял, что Шерлока нет. Шерлок внимательно слушал его, но после слов об уликах просто исчез. Ушел. Придется встречать смерть одному. Ну, хотя бы умру психически здоровым. И тут Шерлок вернулся. — Джон, — сказал он, — ты прав только в одном: у тебя нет шансов. Ты не сможешь придумать план, ты не сможешь обмануть его, у тебя все видно по лицу, ты просто не умеешь хорошо врать. Поэтому я пригласил того, кто может помочь. Специалиста по безнадежным случаям. Джон понял. Тот, кого привел Шерлок, излучал такую самоуверенность, такую решимость и самовлюбленность, что сразу стало ясно: проблема уже решена. — Джим Мориарти, — раздалось в голове у Джона, — привееет! — Джим, — прошептал Джон, — старый ты лис, я так рад тебя видеть! Джим (настоящий Джим, тот что был внутри) смотрел на него своим снисходительным взглядом "ты превратил плохую ситуацию в безвыходную, а теперь тебе понадобился я". Но он улыбался, и это было главным, и Джон улыбался вместе с ним. — Вы оба, — негромко приказал тот-Джим-что-внутри-головы, — вон отсюда. Игра началась. У Джона потемнело в глазах.***
Джон пришел в себя. Жив. Никаких повреждений. В глазах мелькали цветные точки, и пришлось хорошо проморгаться, чтобы оглядеть комнату. На столе стояла пустая бутылка из-под шампанского и печатная машинка (значит, я ей так и не воспользовался). А на полу лежал Джим с простреленной головой. — Не трогай его пистолет, — сказал Шерлок, — судя по положению тела, это самоубийство. Твоих отпечатков там нет, незачем их добавлять. Жив. Вместе с Шерлоком. Джон посмотрел на часы — семь вечера. Джиму (его Джиму) хватило восьми часов, чтобы заставить психопата выстрелить себе в рот. Но как, Холмс? Это был не вопрос, просто цитата из его книг, но Шерлок откликнулся. — Втерся в доверие под твоим лицом, потом сказал что-то, после чего тот не захотел жить. И, судя по мятному вкусу у тебя на губах, я понимаю, как именно он втерся в доверие. Если ты наклонишься, наверняка увидишь на полу презерватив, не давай полиции найти его, ты ведь так настаиваешь на своей гетеросексуальности. — Он что, действительно.. — Джон, подумай логически: если это был ты — значит, ты этого сам хотел, и тебе не о чем переживать. А если это был не ты — значит, с тобой ничего не произошло. Выбери ту версию, которая тебе больше нравится, и достань у него из кармана мобильник. — Шерлок, только один вопрос. Почему печатная машинка? — Джон, ты же помнишь, что говорил тебе Ричард: "Если на сцене висит ружье, оно должно выстрелить. Поэтому я вешаю на стену ружье — и, пока все смотрят на него, обрушиваю на дом град из камней". Нужно было просто отвлечь его внимание — что может быть лучше, чем потенциальное орудие убийства? Звони в полицию, и не забудь предупредить, чтобы приехали в штатском. Его распоряжении о взрыве дома может быть не отменено.***
К одиннадцати вечера Джон был уже дома. Конечно, ему еще не раз придется давать показания, но самое важное он успел сообщить, а сейчас для полиции главным был ноутбук с таблицей преступлений. Кажется, за один завтрашний день Скотланд Ярд раскроет больше преступлений, чем за прошедшие шесть лет. Джон лег спать. У себя дома. Какая роскошь, еще вчера он был свято уверен, что это ему уже не суждено. Вопрос "что он ему сказал?" вертелся в его голове, не давая покоя, но в конце концов усталость взяла свое. Ему снилось, что он стоит за тонкой занавеской во дворце и наблюдает за принцессой. Она протягивает руку к этой занавеске, затем отдергивает, затем решается и снимает ткань. За тканью было зеркало. Из зеркала смотрел на нее Джон. Нет, не так. Это она была в зеркале, а он снаружи, и сейчас, увидев его взгляд, она поняла это. Ее лицо изменилось, это уже Джим (психопат) смотрит и не может поверить, что он — всего лишь отражение, а губы Джона произносят: — Фальшивка. И потом: — Подделка. Психопат смотрит ему в глаза, долго, изучающе, но видит там то, что и должен — настоящего Джима Мориарти. Единственного. А потом стреляет себе в рот.***
На следующее утро, пока его история не стала достоянием всех газет, он позвонил Ричарду. — Джон, это ты? Откуда звонишь? Как Южная Америка? — Прекрасно, но я вообще-то уже вчера вернулся в Лондон. Приходи в гости. Ему нужно было поговорить с Ричардом, но он совершенно не представлял, с чего начать. "Рич, не сочиняй больше книг"? "Сочиняй только про вампиров и зомби"? Ну хорошо, а если его новые книги вызовут к жизни вампиров и зомби — что делать тогда? "Рич, у тебя такой странный дар... ну, не то чтобы именно дар — скорее проклятье"? Всё не то. — Боже, Джон, что у тебя с ногами? — Долго рассказывать. Проходи. Расскажи, как ты тут? — Неплохо. Недавно издал "Мизери" — помнишь, я рассказывал тебе сюжет? А вчера утром мне пришла в голову новая идея! Представь, писатель, обычный человек, ну вот как ты — или как я, — пишет об архизлодее. Тот всегда уверен в себе, дьявольски умен, даже грациозен, ну ты понимаешь. И постепенно он замечает, что персонаж захватывает его сознание. Сперва одно затемнение, потом другое, персонаж совершает убийства... Я даже уже знаю название — "Темная половина". Не придумал еще только, чем кончится. Может, у них будет симбиоз. Может, в конце концов персонаж захватит его сознание полностью... Джон, что с тобой? Ты так побледнел! Джон молчал. И вдруг в его голове раздался вкрадчивый шепот: — Если ты захочешь убить его, Джон, я дам тебе консультацию.