From one to ten

— Мне мама в детстве часто заваривала чай с малиной, когда я болел. Я сидел весь день на диване и смотрел фильмы, — вдруг неожиданно произнес собеседник Майкрофта, оторвав взгляд от очень «занимательной» новой колонки в городской газете. — Очень жаль, что я не ценил её заботу, — на этой печальной нотке русоволосый и закончил свою фразу. Джастин поморщился. Боль пронзила грудь парня. То ли от совершенно не греющих душу воспоминаний, то ли от осознания очевидного. Начинаешь ценить, когда теряешь. — Да ладно, Бибер, что ты нюни распустил? Или хочешь сказать, что теперь тебе тоже свойственна эта «осенняя печаль»? — рассмеялся Майк, допивая свой кофе. На лице, и так постоянно сияющего, блондинчика сверкала легкая улыбка, которая едва ли не становилась улыбкой во все тридцать два зуба. — Я уже не знаю, что мне свойственно, старик. Серьезно. Меня убивает то, что я делаю не пойми что. — Ты имеешь ввиду, что вообще ничего не делаешь? — Да, спасибо, что напомнил. Кареглазый обиженно отвернулся от своего постоянного собеседника. На улице сегодня было намного лучше , нежели вчера. Было довольно облачно, но солнце всё же пробиралось сквозь этот густой дым и давало Джастину чуточку надежды на действительно хороший день. И, о черт, так жаль, что люди, на которых Бибер смотрел сверху вниз, не радовались хорошей погоде. Унылые лица, опущенные вниз головы, бесстрастные глаза, смотрящие под ноги — они все одинаковы. Это толпа людей, не видящих никакого смысла в этой жизни. Сейчас, ранним утром, они идут на работу, которую будут ненавидеть, даже когда уйдут на пенсию. После работы они придут в их одинокое, пустое жилище, которое даже домом назвать нельзя. И знаете что? Это даже стабильностью назвать нельзя. Все это, описанное ранее, — одиночество. Но вдруг все печальные мысли быстро расплылись, как и облака от солнца. А все это случилось благодаря одной очень интересной картине: Росс держала на руках, на вид, трехлетнюю малышку, мило беседуя с симпатичной девушкой-подростком. И, к большому удивлению парня, эта маленькая малышка на руках Эбигейл была очень похожа на нее. В голову Джастина лезли очень странные мысли. Это ее дочь? Если да, то, черт возьми, это странно. В смысле, не то, чтобы Джастин был шокирован такой новостью, просто Эбигейл не выглядит как девушка, которая готова выносить это маленькое чудо... И вообще, она не особо походит на готовую к материнству особу. Хотя, кто знает. Бибер, ошеломленно нахмурившись, отвернулся от окна, дабы поскорее избавиться от этих вопросов, которые никак не заканчивались. — Ты чего? — заметив явно не свойственный Биберу взгляд, спросил Майкрофт. — Да так, ничего. Просто там чуть человека машина не сбила, — решил соврать тот. Он подумал, что будет выгоднее пока не говорить об этом никому. Мало ли, может, если предположения Бибера являются верными, Эбигейл хочет сохранить это в тайне. Не прошло и больше шести минут, как в коридоре вдруг послышался топот, и в скором времени в поле зрения этих двух ребят появилась блондинка, которая недавно держала на руках ребенка. Сегодня она была одета не так нелепо, как при их первой встречи. Волосы сероглазой были собраны в высоких хвост, на теле красовалось черное деловое платье, подчеркивающее ее хрупкую фигурку. Похоже, Бибер ошибся на ее счет в тот раз. — Здравствуйте, — блондинка уверенно подняла свой подборок, миленько улыбнувшись уголком губ. — Да ладно тебе, детка, что так официально? Расслабься, — захохотал Майк, забегав глазами по городской газете. — И что за дерьмо эта новая колонка? Отстой. Я предлагал ему лучше. — Ты пишешь статьи? — заинтересовано дернула бровью она, встав поближе к блондину и тоже нахмурившись, читая эту , как говорилось раньше, очень «занимательную» колонку. — Ага. И уж получше этого. — Что же, это здорово, — улыбнулась Эбигейл, сев на коричневое кресло в кабинете. Она закинула ногу на ногу, после этого взглянув на Бибера. Мягкий, излучающий свет, взгляд встретился с дерзким взглядом карих глаз. На секунду ей показалось, что тот пытается вспугнуть ее. Стало очень тихо, как будто Эбигейл оказалась где-то на глубине океана, где в такт волнам покачивались водоросли. От такого удовольствия хотелось прикрыть глаза и навсегда запомнить момент, наполненный сладкой тишиной и молчанием. Но, как говорится, удовольствие не вечно. Резкий удар бумаги о деревянный столик разнесся по всей комнате. Блондинка мигом распахнула глаза, вот уже в который раз встретившись глазами с совершенно спокойным взглядом Джастина. — Что можешь сказать об этом? — спросил Бибер, кинув свой взор на те самые бумаги. Глаза девушки забегали по фотографиям улицы, дома, трупов. Две маленькие девочки и мать одиночка. Перерезанные сонные артерии. Казалось, все вроде бы и не так уже и загадочно. Возможно, какой-то убийца просто-напросто ворвался в дом. Но по показаниям четко видно, что двери были закрыты, отпечатков не найдено. — Я бы поговорила с соседями… — Я сделал это в первую очередь, — недовольно буркнул Бибер, скрестив руки. Он зол? Скорее всего, раз уж люди считают, что он не сделал элементарных вещей. — Ну, наверное, ты не спросил всех. Сходим еще раз?... — настойчиво улыбнулась Росс, смотря на Джастина, который улыбнулся в ответ. И, черт, хорошо, что Росс не знает того, что он только что не улыбнулся, а показал свои белоснежные зубки. Как собака, готовая в скором времени растерзать свою жертву. Из уст ее собеседника летит «Конечно, почему нет?», хотя на самом деле он думает «Сама потом пожалеешь». На улице становилось немного прохладнее, ветер всей своей несуществующей душой жаждал своими холодными руками прикоснуться к разогретой коже людей. Деревья покачивались друг другу в такт, смахивая со своих листьев капли недавнего дождя. Эбигейл была уверена, что у нее что-то получится, а Бибер уже желал вцепиться этой дамочке клыками в шею.