***
Рванная, ассиметрично подстриженная каштановая голова. Длинная шея, склоненная к плечу голова и задумчивый взгляд. Пальцы машинально выстукивают по губам незнакомый, тревожно рваный ритм. Он невольно ловит вниманием эти движения, скользит по очертаниям худого детского лица, абсолютно забыв обо всем остальном. За что и поплатился. - Двадцать семь! - оглушительный крик совпал с резким ударом под дых. Так он узнал, что этого странного существа с рыжеватым огнем в глазах зовут "Двадцать семь".***
тогда - Ку-фу-фу. И смех. Рвущийся изнутри с ураганом эмоций и чувств. Пальцы дрожат. По щекам что-то течет. Горькое. Соленое. Пряное. И так больно. Везде. До надрыва, до звенящей внутри пустоты. Чужие цепкие пальцы резко дергают за подбородок, ловко отводят мокрые пряди волос. И вот, шершавый язык скользит по щекам Мукуро. - Слезы и кровь, - тихий вздох. Внезапный, сильный захват и чужое, незнакомое тело прижимается к нему. В странном жесте заботы или утешения. А может в попытке задушить. - Все, - тяжелый вздох прямо над ухом, - хорошо. Чужие руки сильнее прижимают его руки к холодному кафелю прозекторской. Мальчик вздрагивает, вырывается и давится тишиной. Он не может кричать, только смеяться, кусая губы до ран. Там, в другой стороне лежат детские тела. Не живые и не мертвые. Гниющие изнутри. И еще совсем недавно, он проснулся на таком же столе. - Все хорошо, Шестьдесят девятый. И спустя несколько минут, а быть может и часов, вымотанный, замерзший, опустошенный, мальчик, наконец, встречается взглядом с тем, кто все это время держал его над Летой. Прозрачно светло-карие глаза, словно впитавшие в себя все оттенки осени и янтаря. - Двадцать семь, - сипло, рвано, будто разучившись говорить. Человек, такой же ребенок как он, медленно качает головой, наклоняет лицо так близко к нему, что синеволосый мальчуган ощущает теплое дыхание на своих губах. - Тсу...на... еши. Мукуро вдыхает эти звуки, как дым, как неясный туман. - Тише, малыш. Реальность, холод пола, тела... все расплывается с этим насыщено синим маревом почти равнодушных слов.***
сейчас Рокудо Мукуро. Шесть путей мертвеца. Это имя он выбрал сам. Еще в том месте, где его кровь отвергнула саму себя. То самое место, которое Джошима и Чикуса единогласно называют "Ад". Мафия их предала. Вполне логично, что они хотят отомстить. И нет, виновата не только их семья, так легко возложившая их души на алтарь высоких амбиций и надежд. Невиновных в мафии нет. Без поддержки других семей их клан не смог бы добиться столького. Сильные, по нечеловечески сильные пальцы в темных перчатках перекатывают пули в руках. Кулаки сжимаются. Мукуро закрывает на миг глаза. Джошима и Чикуса спокойно ждут, что он решит. Открытые глаза и полыхающий иероглиф, обещающий кому-то свой персональный Ад. - Мы направляемся в Намимори,- на губах иллюзиониста расползается жутковатая улыбка. С тихим приглушенным звуком на пол падают оплавленные, смятые в комки, пули Подчинения.***
- Шестьдесят девять! Тишина. - Шестьдесят девять! Тишина и не по-детски озлобленный взгляд из-под неровной челки синих волос. Удар по лицу, разбитая губа и уже привычный привкус крови во рту. - Твое имя - Шестьдесят девять! Удар в живот, по касательной, так чтоб не задеть важных органов и ничего не сломать. Судорожный болезненный вздох и кашель. - Ты все уяснил? - рывок и тяжелый взгляд. Но мальчишка не смотрит на него. Его взгляд устремлен куда-то за плечо воспитателя. Там стоит мелкий блондин со шрамом поперек переносицы. Стоит, тихо давясь слезами и смотря на него с мольбой. У его ног, содрогаясь в конвульсиях, закусив зубами костяшки руки, лежит другой ребенок. "14" и "49". И... он смиряется. Тяжело сглатывает ком, а также все то, что рвется изнутри вместе со словами проклятий и жаждой убить. - Мое имя - Шестьдесят девять. Чужое, омерзительное лицо перед ним сияет торжеством. " Когда-нибудь... клянусь, всеми демонами преисподней... Когда-нибудь я разорву тебя на шестьдесят девять кусков".***
тогда - Молчи. Повелительный взмах. Предупредительный взгляд. Он послушно молчит, тревожно всматриваясь в окружающую их сумеречную хмарь. Там, на краю восприятия, передвигаются тени, а иногда звучит неясный строй тихих голосов. Потом все замолкает. Вокруг становится немного уютней и теплей. - Все, - тихий вздох, в котором "шестьдесят девять" тонко улавливает облегчение и усталость. - Тсунаеши, - бледные губы растягиваются в улыбке. Она, теперь он знает, что это странное, почему-то помогающее ему существо женского пола. Ребенок, может чуть старше его самого. Здесь же, в этом месте она всегда выглядит намного взрослей. Шатенка внимательно, даже как-то подозрительно, смотрит на него. А потом улыбается, от чего у мальчишки перехватывает дыхание от восхищения. - Это хорошо, что ты еще не разучился улыбаться искренне. Длинопалая ладонь неловко падает на макушку, потом снова и еще раз. Мальчик не сразу осознал, что тот захват и эти легкие удары по макушке тоже своеобразные попытки ободрить. Неловкие. Грубоватые. Настоящие для Тсунаеши, отвыкшей кого-то обнимать.***
сейчас - Почему?! Яростный, непонимающий взгляд и четкие очертания желваков на лице. Мукуро рвано дышит. Глаз пылает, привычно обжигая зрительный нерв фантомной кислотой. В этом мире даже сила не дается просто так. - Почему ты делаешь это все?! - Ты не поймешь! - рычит в ответ иллюзионист, взмахивая трезубцем. Он не имеет права проиграть. Потому что это не то, что он может позволить себе. Вся его сила, все остатки души и память, не дают ему оступиться назад. Карие глаза смотрят с каким-то странным выражением. А Мукуро не здесь. Он снова там и тогда. И этот бой не против претендента на титул Десятого. Нет, это намного большее. Чикуса до боли в руках сжимает кулаки. А Джошима незаметно подтягивается ближе к нему. Они оба напряжено наблюдают за развернувшимся действом. Оба готовые в любой момент поддержать иллюзиониста, пусть даже это будет последним, что они когда-либо смогут еще.***
Худощавая шатенка выглядит почти девушкой. Она внимательно смотрит на то, как ее подопечный сплетает нити Тумана в свои первые в жизни иллюзии. Иногда "Шестьдесят девять" оборачивается, смотрит на нее, а потом продолжает свои тренировки. Тсунаеши странная. Даже по меркам того Научно - исследовательского центра, где их держат вместо лабораторных мышей. Она чаще всего молчит. Особенно в реальности. Но здесь... в месте, между реальностью и сном, где мечты и силы сплетаются воедино, Тсунаеши совсем другая. Однажды Мукуро все-таки спросил, почему... - Небо взрослеет быстрей, - с какой-то надломленной интонацией произносит она, снова до боли, прижимая его к себе. Сердце в груди мальчика тревожно бьется. Пусть это и иллюзия и на самом деле его тело в очередной раз спит под действием новых препаратов. Мукуро тревожно.***
тогда - Я забыл свое имя, ку-фу-фу. Голос не слушается и нервно дрожит, но даже так, его слова звучат как приговор. Так ему думается. Тсунаеши привычным жестом наклоняет голову к плечу. Смотрит прямо, внимательно, сканируя его своим пламенем Неба и Тумана одновременно. "Шестьдесят девять" заворожено следит за оранжево-синими нитями, пружинисто сплетаемыми в их совместном сне. - Это конечно плохо, но мы можем придумать тебе новое имя. Ты... позволишь мне? Протянутая к его плечу рука. Юный иллюзионист на мгновение зажмуривается, шипит сквозь зубы и резко, на выдохе, со злыми слезами на глазах, звучит его "да". Сильные, привычные объятия аккуратно прижимают его к теплому телу, пахнущему карамелью и смолой. - Рокудо Мукуро. Я буду звать тебя Рокудо Мукуро. С моего родного языка это имя можно перевести, как шесть путей мертвеца. И звонкий, двойной смех устремляется вверх к сине-оранжевым небесам.***
сейчас - Этот глаз... - Да, - Мукуро щерится в широкой, ехидной ухмылке. - Рокудо Мукуро это я. И однажды я захвачу твое тело, Вонгола Джудайме. Ему плевать на место Хранителя и кольцо. И на заточение в Вендиче тоже плевать. В конце концов, не в первой. Он просто не мог. Не сумел. Не так его выучила Она. Бросить Чикусу и Джошима одних? Или эту девочку, которую он назвал Хроме? Нет. Больше никогда. Свою семью он не бросит. Сильнейшего иллюзиониста, прошедшего все круги Ада, не трогает чужое опасение и страх. Он еще сможет отомстить. Вонголе. Мафии. Всем. " Сильнейшая семья, стоящая во главе Альянса? А где вы были, когда нас убивали, как расходный материал? Где было ваше хваленое благородство и честь?! Неет. Вы такие же, как те. Вам просто лень марать руки самим". Мукуро обещал, что отомстит. За тех, кто был до него, но так и не вышел из адских врат.***
- Сколько тебе лет? - Спи, Мукуро. - И все же. - Десять, как и тебе. - Но, - шокировано, неверяще. - Небеса взрослеют быстрей. Спи.***
тогда - Двадцать седьмая! Тсунаеши! Почему?! Захлебываясь кровью и слезами, Мукуро, баюкал в своих руках то, что еще совсем недавно было его другом и наставником. - Все, - судорожный, булькающий вздох, - хорошо. И улыбка окровавленными губами. - Мой маленький туман. В следующее мгновение в лабораторию вбегают люди, кто-то хватает Мукуро, а он вырывается, кричит, зовет Тсуну, срывая голос. Пламя Тумана полыхает во всю мощь. В ходе очередного эксперимента ученые имплантировали пламя Тумана к носителю совмещенного пламени. Попытка была признана провальной во всем.***
сейчас - Мукуро-сама,- дрожащий голос и слезы в темно-синих глазах. Иллюзионист устало кривит губы в жалком подобии улыбки. Девочка сжимает плечи, опускает взгляд, нервно мнет край юбки. С трудом поднявшись, Мукуро подходит ближе к ней и... обнимает. Аккуратно. Бережно. - Все хорошо, моя Хроме. И... прости. Легкий поцелуй в лоб и обмякшее тело в руках иллюзиониста. Нити Тумана филигранно и изящно изымают воспоминания из памяти его медиума. Его воспоминания это совсем не то, что стоит перекладывать на Хроме.***
Однажды все изменилось. Просто в какой-то момент, Мукуро осознал, что кроме Тсунаеши и остальных, с которыми ему порой удавалось поговорить, у него больше никого нет. Общее предательство. Они были преданы собственной кровью и семьями. Общая боль. Ненависть. И страх. Кровью и пламенем... слезами и жаждой жить... Повенчаны, прокляты, объединены. Но даже среди всех остальных, для Мукуро Тсунаеши была особенной. Важной. Нужной. "Она должна жить", повторял он день изо дня.***
тогда - Почему? Не крик, так, шепот. Онемевшие пальцы держат трезубец в руках. -Ты не поймешь, - равнодушный взгляд и такой же пустой голос. Мукуро кривится, будто видит перед собой нечто отталкивающее. Омерзительное. Впрочем, так оно и есть. - Почему?! Резкий замах и опавшие каштановые волосы и царапина на скуле. - Ты не поймешь. Я должна была. Мукуро невесело усмехается, давясь, упиваясь своей обидой, болью, чувством преданности. Чел... Существо перед ним не вызывает ничего кроме удушающей ненависти. - Должна? Ку-фу-фу, - вкрадчиво ядовитые интонации удаются Мукуро на ура. - Что же... многое становится понятнее, Двадцать седьмая. Последние слова он буквально выплевывает ей в лицо. Разворачивается и уходит. Обрывая все нити, которые когда-либо связывали его с этой... предательницей. А в реальности, объект "27" был признан удачным, а после переведен из разряда объектов в младшие лаборанты.***
сейчас Пальцы Мукуро подрагивают. Внутри теплится, сгибается в сотни жгутов, нечто, не поддающееся расшифровке. Страницы с нервно истеричным звуком перелистываются. Имена. Графики. Схемы. Доклады. Личные дела. Номера и... фотография. Которая падает на пол вместе с иллюзионистом. - Тсунаеши. На изломе. Не веря. Мукуро ощущает, как вокруг него сгущается пустота.***
Боль. Мельтешение красок и образов. Глаз невыносимо горит. Так словно, кто-то пропустил через зрительный нерв высоковольтный заряд электричества. - Мукуро-сама! Реальность становится четкой слишком резко. Вокруг хаос. Искры на концах оборванных проводов, тусклое мерцающее освещение, запах гари, подпалины на стенах, перевернутые столы и ... тела. Кровь. Трупы. Да и он сам весь в крови. - Мукуро-сама, - торопливо произносит "14", - Нам надо бежать. Скоро... Иллюзионист резко поворачивается на голос, смотрит внимательно, а блондин замолкает. - Ваш глаз, - с оторопью произносит мальчишка. - Вы готовы пойти за мной? Сорок девятый деловито подбирает вещи с пола, а потом кивает. Где-то в другом конце здания раздается взрыв. И они бегут, срывая дыхание, бегут прочь... Окровавленные пальцы Мукуро крепко сжимают самый реальный трезубец. Прощальный подарок...Тсунаеши.***
тогда - Почему?! Зачем?! - крики, от которых сотрясается вся реальность. Мукуро смотрит. Не может отвести взгляд. То, как грациозны на самом деле его руки. А иллюзии, подпитанные еще и пламенем Неба творят чудовищные вещи. Расправу. Долгожданную месть. Иллюзионист и был бы рад этому, если бы... Не ощущение, как истощается Воля, как натужно звенят нити пламени. Все, вместе складываясь в единое чувство. Тсунаеши, взявшая под контроль его тело, истощает саму себя. Он уже простил ее "предательство". Он был готов на все, только бы... - Не делай этого! Остановись! Пожалуйста! Он кричал, он звал и просил. Барабанил, атаковал своим пламенем Тумана прозрачный барьер в собственном сознании. - Не, - рыдание, - не убивай себя! Не останавливай меня одного! -Прости. Другого способа покончить со всем этим нет. - Должен быть! Слышишь?! - Ты еще слаб, мой маленький туман. Но обязательно станешь сильнее. Я это знаю. Ты сможешь защитить себя и свою семью. Я ... верю, она у тебя еще будет. - Ты и есть моя семья, - тихие слова и....оборвавшиеся со звоном нити связи Мукуро и Тсунаеши. А после боль и оглушающая пустота, будто вырвали часть души.***
теперь Наверно он выглядит странно. Ему плевать. Прямо сейчас, абсолютно плевать на всех. И пусть только хоть кто-то попытается вмешаться. Удар. Парирование. Взмах. Небесное пламя проходит слишком близко. Иллюзионист встряхивает длинным хвостом синих волос. Его противник силен. Изобретателен, а также весьма искусен. Но... в его движениях. В этом диком сочетании Неба и Тумана, Хранитель Вонголы ощущает что-то знакомое. Белая форма и такие же белые волосы... В прорезях маски горят нечеловечески яркие янтарные глаза. Наконец, собравшись с мыслями, Мукуро удается сделать то, что он и планировал. Плащ и маска падают.***
- Мое... задание... уничтожить Хранителя...Рокуд... Равнодушный и слишком знакомый голос той, которую он столько лет считал умершей. И в эти мгновения ненависть к мафии и Бьякурану в частности зашкаливает внутри Мукуро, тем самым делая его сильнее. Полярная сова тумана летает над ними. Атаки чередуются одна за другой. Мукуро старается не задеть ... её. Ран на ней и так сполна.***
В какой-то момент, они оказываются так близко друг к другу, что можно увидеть собственное отражение в чужих глазах. И уловить неясную тень в оранжевом пламени. А потом... Хранителю Вонголы наконец-то удается проникнуть в разум Тсунаеши, снося все барьеры и блоки.***
- Все хорошо. Все обязательно будет хорошо. Он неловко, заполошно гладит ее по спутанным белым волосам и накладывает одну иллюзию за другой. Кровопотеря очень большая. - Я не знал, ку-фу-фу. Правда, не знал... Я был уверен, что ты мертва. Понимаешь?! Я чувствовал твою смерть и тот взрыв. Если бы я только знал. Всхлип и соленые поцелуи в горячий, покрывшийся испариной лоб. - Все будет хорошо. Ты только верь мне, ладно? А помнишь Джошиму и Чикусу? Представляешь, они пошли за мной. И даже потом, помогли выбраться из Вендиче. Ты была права, ку-фу-фу. Я нашел свою семью. Да и... Вонгола не так уж плоха. Твой братец Базиль очень на тебя похож. Теперь моя очередь тебя защищать. - А потом, - судорожный вздох, - А потом, я научу тебя гулять по воде. Ты слышишь, меня, Тсунаеши? Ты только выживи. Не смей бросать меня во второй раз. Пушистые ресницы трепещут, а потом... - Как скажешь, мой туман. И Мукуро был уверен, впервые в жизни, непоколебимо уверен, что теперь все будет хорошо.