Escape

Был тихий летний день в Лондоне. Люди никуда не торопились. Старый город отдыхал. Жизнь шла своим чередом, размеренно и никуда не спеша. Спешили только люди. Кто-то плыл по течению, кто-то – против. Но это было не так важно. Люди были объединены одним значением, которое имело смысл. Время. Только оно было важным. Цивилизации зачинались, росли, процветали, падали, были уничтожены. Своеобразный круг эволюции, от которого не уйти. Но время. Оно было и всегда будет. Столько историй породило время и столько же стёрло. Оно не щадит никого. Даже столь юные души, которые познали боль, гнев, животную ярость. Такое случилось с Ларой Крофт. В свои двадцать один она познала весь тернистый путь выжившего человека. Человека, который знает цену жизни и умеет её забирать. Лара часто задавала себе вопрос, который мучил её, был занозой в мозгу, которая с каждым днем, каждой минутой, секундой заставляла искать много ответов, но ни один из них не был правильным. Ни один. Почему она выжила? Удача, случайность, что было одной крайностью одной и той же сущности или может просто череда событий, которые привели к тому, что больше сотни человек мертвы, а она тут сидит на веранде Крофт Манор и пьёт чай со вкусом лимона? Неожиданный смешок вырвался из девушки. Вселенная, определенно, та ещё шутница. Только с довольно изощрённым чувством юмора, которое на себе прочувствовал молодой археолог в полной мере. Солнце, которое было столь непривычно на туманном Альбионе, светило и давало энергию всем, на кого попадало. Но юная англичанка подверглась лени и щенячьим глазам Сэм. Её прекрасным миндалевидным тёмно-карим глазам, не таким как обычно бывают у азиатов. Это было неудивительно, Сэмми была наполовину азиаткой и наполовину испанкой, что дало ей такую внешность. Красивую, Лара даже не постеснялась назвать её экзотической. Не в плане диковиности, а в плане того, как восточные черты скромности и внешнего холода, что так присущи японцам, отступают перед горячей натурой страстных испанцев. Лара ухмыльнулась своим размышлениям. Она была влюблена в свою лучшую подругу. Ещё в первую их встречу. Увлеченная девушка из Лондона и дерзкая оторва с американским акцентом и камерой "Никон" в руках и насмешливыми искорками в глазах, позвала её на диско. Судьба любит веселиться. Она может как подарить вам солнце, так и с легкостью его отобрать. Если скептики говорили, что любовь с первого взгляда не существует, то Лара Крофт могла опровергнуть их слова. Девушка, что сейчас находится в её саду, среди старых дубов и каменных изваяний, которая мелькает ярким пятном, что может затмить само солнце, покорила её сердце. Её душу. Не зря её предком была Императрица Солнца Пимико. Мстительный дух с характером истерички. Девушку рассмешило такое сравнение, и она, не сдержав его, рассмеялась. Сэм в очередной раз пыталась поймать в кадр назойливую белку, что то и дело ускользала от неё каждый раз, когда Нисимура хотела сделать кадр. Услышав смех Лары, которая не устояла перед натиском и пошла пить чай на веранду, отдыхая от пыльной библиотеки, Сэм смирилась с тем, что её подруга книжный червь – в прямом смысле этого слова. Она обернулась и посмотрела на Лару. Приятно было видеть, что она снова смеется. Остров убрал всё нежное в ней, но она старалась по-прежнему быть той самой Ларой. Стеснительной, краснеющей, когда её называют " конфеткой ", любящей Джаффо Кейкс и ненавидящей фильм " Акулье Торнадо ". Сэм помахала рукой и медленно направилась к Ларе. Девушка уже устала строить в себе иллюзии, что ничего не чувствует к ней. Она чувствовала. Чувствовала каждой частицей своего тела. Ещё на острове она поняла одно. Услышав голос Лары, взволнованный, напуганный, растерянный, Нисимура поняла одно. Она осознала это. Так ясно и чётко, как гром, который предвещает шторм. Она счастлива слышать, что она жива. Что она в порядке. Второй раз к ней пришло осознание, когда Солярии избили её и кинули прямо в ноги Сэм, которая была связана. Они хотели сжечь её, принести в дар Пимико, они думали, что проклятие спадёт, но всё было не так. Сэм хорошо помнит запах горящей соломы, крови и застоявшегося пота островитян, который как будто пропитал воздух, а ещё, как Лара просила прощения и умоляла посмотреть на неё. В горле появился комок от этого воспоминания. Слёзы практически стояли в глазах, Лара, издалека заметив перемены в лице Сэм, хотела было встать, но Сэм помахала рукой, давая знать, что всё хорошо. Она помнила сожаление в глазах Лары. Золотистые глаза в тот момент пылали болью, гневом. Первобытной яростью, которая смела бы всё на своем пути, не щадя никого, но крепкие руки выживших держали её и заставляли смотреть. И она смотрела. В третий раз осознание не было громом, а лишь мимолетным, но таким чётким и правильным, что Саманта не поняла, как не понимала раньше этого чувства. Лара пришла за ней. Матиас. Безумный Пророк. Он почти отдал душу Сэм, но пришла Она. В грязи и крови, которая была словно второй кожей, и мрачной решительностью в глазах. Но туман гнева в глазах Лары сменился, когда она увидела её. Уставшей, измученной древним предком, но живой. И туман отступил. На его место пришёл дикий огонь. Девушка могла поклясться, что перед ней среди огня и пела Бог Войны. Сам Арес. Кровь на её теле была диковинной бронёй, а горящий взгляд был готов убить на месте любого, кто тронет её. Матиас сказала одну фразу, которая намертво зацепилась в сознании Саманты. "Здесь нет героев – только выжившие". И они выжили, но потеряли многих хороших людей. Грим, Ротт, Алекс. При упоминании Алекса, внутри неё сжался нервный ком. Он был влюблен в Лару, но был слишком стеснителен, чтобы сказать даже пару слов в её присутствии, не говоря о том, чтобы признаться в чём-то. Дойдя до веранды в своих грустных думах, она присела на плетеный стул. Положив себе кусочек тростникового сахара, налила душистого чая со вкусом лимона. – Все в порядке, Сэм? – спросила Лара. Она не хотела, что бы её подруга грустила. – Да, да конфетка, – проговорила Сэм, делая первый глоток ароматного напитка. Как и было сказано раньше, Лара всегда краснела от этого прозвища. Обеих девушек наполнила грусть. Грусть от того, что они не могут сказать, что чувствуют друг к другу. Никто не решался сделать первый шаг. Боязнь оттолкнуть была их главной преградой к главному. Решив начать разговор, Лара вспомнила забавный случай в Амстердаме. Сэм хотела бросить монетку, но случайно поскользнулась и угодила в фонтан. Благо, её камера была в руках Лары – Помнишь, как ты хорошо бросала монетки в Амстердаме? – хихикая, сказала Лара. Теперь настала очень краснеть Сэм. Она не любила вспоминать тот случай. – Конечно, его трудно забыть. Особенно, когда такой сексуальный фотограф был рядом, – томным голосом сказала Саманта. Лара засмеялась, пытаясь разрядить жар вокруг себя. "Она просто шутит. Она не может любить убийцу. Она с тобой только из жалости", – попискивал голосок в голове Крофт. Она настойчиво гнала его из головы, но он не уходил, когда голос с американским акцентом не вырвал из пучины самобичевания. – Милая, не пугай меня. Ты становишься похожа на одну из тех мумий из музея, – загробным голосом проговорила Сэм, и они обе поддались порыву и рассмеялись. Лара посмотрела на неё. Поражаясь, как она тут сидит и пьёт чай с... убийцей. Заметив грусть на красивом лице археолога, Сэм положила руку на её плечо. – Тебя что-то тревожит? – Да, – вымолвила девушка и, собравшись с силами, продолжила: – Я убийца, Сэм. Кровь людей на моих руках. Кровь моих друзей на моих руках, – каждое слово давалось с трудом, но Лара продолжала. Она Крофт. Она скажет всё до конца. Шок и недоумение плескались в глазах Сэм. – Лара, ты не убийца, ты спасла меня. Ты получила ужасные раны из-за меня, – слёзы уже маленькими капельками катились по безупречной коже. "Ты заставила её плакать. Животное". – Лара, я… я не могу молчать. Я люблю тебя. Ты единственный человек в моей грёбаной жизни, кто любил меня не за деньги, не за мою красоту, а за то, что внутри меня. Я люблю тебя, Лара, – слова шли легко, и, взяв ладонь своей подруги, Сэм чувствовала, что та была горячей от того, что держала кружку с чаем. – Я знаю, что эти руки защищали меня. Я знаю то, что они несли меня оттуда с горы. Помнишь? Лара кивнула. – Ты спасала меня много раз. Всё то время, что ты знаешь меня, ты вытягивала мой зад из неприятностей. Я знаю, что эти руки могут не только причинять боль. Эти руки защищают меня от кошмаров. Лара была шокирована. Она думала, что её сердце просто остановится, и она обратится в одно из изваяний, что бренно несли свою стражу у сада. "Она любит меня". Они смотрели друг на друга. Сэм хотела уйти, но Лара остановила её. – Я тоже люблю тебя, Сэм. Всё это время. Шесть лет. На острове ты была единственным, кто не давал мне окунуться в безумие. Я люблю тебя. Сэм не знала, чего ей хотелось больше: плакать или смеяться. Она сделала это одновременно. Уинстон наблюдал счастье госпожи Крофт. Ей повезло больше, чем её августейшим родителям. Они были довольно холодны друг с другом. Но эти двое любили друг друга. Он видел, как две смеющиеся молодые девушки целовались и срывали яблоки. Уинстону была приятна энергичная подруга госпожи Крофт. Они были разными, но дополняли друг друга. Девушки лежали на траве и смотрели на облака. Каждая была в своих мыслях. – Знаешь конфетка, нам надо почаще сюда выходить. У тебя великолепный дом, – сказала Сэм и посмотрела на Лару. Та улыбнулась, и её щёки покрылись нежным румянцем из-за излюбленного прозвища Сэм. – Почему конфетка? – спросила Лара. Сэм пожала плечами и перевернулась к Ларе, оседлав её, она указательным пальцем провела по губам девушки и поцеловала. Лара любила целовать Сэм в её нежные губы, которые всегда были на вкус, как яблоки. Оторвавшись уже от своей девушки, Сэм на ухо прошептала ей: – Просто ты такая же сладкая, как конфетка. И Лара была склонна ей верить.