Дух Бойца и хрупкая девушка

      Комната в доме Тао. Возле лежащего на кровати Пайлона стояли Джун и Рен. На лицах обоих можно было заметить всю их грусть и печаль, однако последний чувствовал свою вину в случившемся и просил прощения у Джун:       — Прости меня, Джун, сам не знаю, что на меня нашло! — оправдывался Рен, глядя на духа-зомби. Пайлон находился действительно в плачевном состоянии, что было видно по огромному синяку, нанесенному Тао.       Джун пронзила своего отото недоверчивым взглядом и, немного подумав, тихо проговорила:       — А что, если это повторится? Что будет, если Пайлон уже никогда не станет прежним – здоровым и мужественным духом? Можешь мне это объяснить? — слезы грусти появились на ее миленьком личике, что было практически неприемлемо для властной наследницы Тао.       Отото замолчал и понял, насколько его сестре больно, он решил помочь ей:       — Джун, я знаю, как мы можем вылечить Пайлона. Нет, даже не вылечить, а сделать еще более сильным и могучим! — промолвил он, слегка улыбнувшись.

Дом Фауста. Спустя день.

      Его ужасные глаза, губы, окрашенные в фиолетовый цвет, бледная кожа, пугающе-тусклые желтые волосы, – все это говорило об ужасной внешности некроманта, но при этом его покорная призрачная любовница Элиза сопровождала его всегда и везде, будто увеличивая боевой дух шамана.       Дом Фауста был похож на обычный, не считая того, что когда-то его построили из древней древесины, покрытой темным лаком, - именно это делало атмосферу вокруг этого места еще более мрачной и пугающей.       Некромант сидел в своем кабинете и держал в руках черную ручку.       «Итак, сегодня знаменательный день для меня, Фауста Иоганна Восьмого, ибо я научился оживлять людей с помощью фуриеку. Когда-то я уже делал это на Турнире шаманов, спасая Рена Тао от грядущей гибели, но сейчас я могу это сделать буквально за пару мгновений, используя лишь небольшую каплю из огромнейшего бассейна моего фуриеку! Я только что оживил свою любимую Элизу! Я так счастлив, что не могу описать всю свою радость на каком-то клочке бумаги. Сейчас она стоит напротив моего столика и пожирает меня своим до безумия влюбленным взглядом. Теперь у меня есть новое желание — сделать себя и Элизу бессмертными! Так мы сможем любить друг друга вечно!» — быстро написал он на клочке бумаги, будучи под огромным впечатлением от содеянного.       Элиза молчала и с улыбкой рассматривала своего любимого, радуясь его невероятному поступку. Вдруг в дверь раздался громкий стук, и, услышав тихое «Войдите!» от Фауста, перед шаманом предстали его старые друзья — Рен и Джун Тао, несшие на руках Пайлона.       — Как вы проникли в мой дом, он же охраняется специальным замком, открыть который сможет лишь некромант? — недоуменно спросил он, даже не ожидавший такого вероломного прихода собственных товарищей.       Рен и Джун аккуратно положили Пайлона, находящегося в коме уже третий день, и отото, немного выйдя вперед, начал свою речь:       — Фауст, нам нужна твоя помощь! — умоляюще просил он. — Пайлон уже который день не может встать на ноги, что очень необычно для духа. Нам нужна твоя помощь, пожалуйста, Фауст! — воскликнул ради Джун и ее хранителя Рен, хотя и понимал, что вряд ли когда-нибудь умолял Фауста практически на коленях.       — Вы не ответили на вопрос: как вы зашли в мой дом? — любопытствовал некромант.       — Не было там никаких замков, дверь была открыта… — протянула Джун, которая еле дышала после недавней переноски Пайлона из поляны, куда приземлился самолет Тао, в домик Фауста.       «Как? Дверь была открыта… что-то тут неладное, ибо вряд ли мои друзья стали бы врать» — подсказывал Фаусту его внутренний голос.       Легкий ветерок подул из немного приоткрытого окна, овеяв полумертвое тело Пайлона своим холодным прикосновением.       — Вы как раз вовремя. Сегодня я смог оживить Элизу, как и тебя когда-то, Рен! Я могу не только помочь Пайлону, но также сделаю его живым! — промолвил вечно-грустный Фауст, лицо которого только сегодня смогло приобрести столь редкую улыбку из-за оживления возлюбленной.       Некромант вышел из-за стола, бросив свой взгляд на молчаливую Элизу. Юноша Тао тоже обратил внимание на нее и сказал:       — Фауст, она действительно выглядит как живая! Ты ее, и вправду, оживил?       — Да. Она теперь живет, — радостно проговорил Иоганн Восьмой.       «Похоже, да. А может быть, он сошел с ума? Ладно, все равно нечего делать — придется доверить ему Пайлона» — думал отото Тао, пристально наблюдавший за поведением подружки некроманта.       Фауст подошел к лежащему на паркетном полу хранителю наследницы Тао и пощупал его.       — У него огромные проблемы. Недавно я доказал существование у духов особой энергии – чакры, благодаря которой он может существовать в мире смертных. У него, похоже, эта энергия на исходе! Но для меня нет проблем, чтобы оживить его. Секунда… — бормотал он, медленно впуская свое фуриеку в духа.       «Я разрушил энергию духа? Чакру? Наверное, чтобы это сделать, нужно быть очень сильным!» — радовался Рен, совсем позабыв о другой стороне медали.       — Фауст, а как можно разрушить чакру духа? — спросил Тао.       — Никак, ибо она сама кончается со временем. Кому-то предначертана тысяча лет, а кому-то пара недель. После окончания чакры дух переходит в особый мир — мир Духов. Я чувствую, как у Пайлона заканчивается эта энергия, но ему ничего не грозит — он скоро вновь будет жить, как и его подруга Джун! — говорил Иоганн Восьмой.       — Фауст, ты говоришь неправду! Все духи сразу попадают в лучший мир, а лишь некоторые остаются хранителями! — удивлялась словам некроманта Джун.       — Джун, метать бисер перед свиньей бесполезно! Дух, пока он имеет чакру, живет в мире смертных! — грубо пошутил Фауст.       Через пару мгновений Пайлон очнулся, его кожа приобрела нормальный цвет…       Фауст мило улыбнулся, а его подруга продолжала молча наблюдать за происходящим...