Папаши

— Почему вы подрались? Молчание. — Я не удивлен насчет Райнера, но всегда рассчитывал на твое благоразумие, Микаса. — Вы у нас всего лишь второй месяц, мистер Смит. — Согласен, для "всегда" не слишком долго, и все же. Тут в дверь воспитательской постучали. В комнату заглянул бледный мальчишка, замотанный в шарф едва ли не по брови. Это был Эрен, слабый, вечно простуженный ребенок. — Можно, мистер Смит? — Подожди, пожалуйста, Эрен. Я поговорю с Микасой, а после — с тобой. Мальчишка упрямо мотнул головой: — Нет, мистер Смит. Это важно! Дело в том, что Микаса из-за меня подралась с этим придурком! Эрвин поманил мальчика и выдвинул ему стул. Он отметил про себя позже разобраться с манерой речи своих детей. Прошло немного времени с его прихода воспитателем в сто четвертый детсад, но он уже начал называть десятерых малышей "своими". — Эрен, я не из-за тебя подралась! — ответила Микаса. — А из-за своих убеждений. Он зря тебя задевал. "Убеждений". Эрвин улыбнулся про себя. Явно одно из тех слов, которые дети перенимают от родителей и употребляют, старательно подражая взрослым. Но Эрен был непоколебим. — Мистер Смит, не ругайте Микасу. Она меня защищала. — Я понял, Эрен. Спасибо за честность. Молодец, что все рассказал. Я не собирался ругать Микасу. Сейчас твоя мама придет тебя забрать. Ты сможешь сам одеться? Эрен серьезно кивнул и собрался было выходить, как вдруг вернулся, стянул с шеи красный вязаный шарф и накинул на шею Микасе, обернул один раз и расправил махрящиеся на концах нитки. — Это тебе, — сказал он, смущаясь. Микаса тоже очень засмущалась. — Он теплый и мягкий. Мама вязала. Вот. На этом мальчик совсем зарделся и поспешил выйти из комнаты. Эрвин сплел пальцы рук и обхватил ладонями колено. — Стоит нам рассказать твоему папе о случившемся? Как считаешь, Микаса? Девочка насупилась. — Он расстроится. — Точно. Но стоит ли эта история того, чтобы скрывать от него? Каждая тайна — это маленький кирпичик. Когда их станет много, вырастет стена. Ты хочешь воздвигнуть стену между собой и папой? — Я не хочу, чтобы он ругался. — Мы с тобой вместе все ему расскажем. Тогда он не будет ругаться. Микаса посмотрела на воспитателя чуть бодрее. — По рукам? — Эрвин подставил пятерню. — По рукам, — хмуро ответила девочка и, помедлив в раздумьях, все же шлепнула ладошкой в ответ. — Что случилось?! — опешил Эрвин, уставившись на Леви в черных очках, но даже так были заметны фингалы под глазами, а в добавок к ним — разбитые губы и ссаженная скула. Микаса тоже округлила глаза и стиснула его руку. — Пап, ты тоже подрался! — Что значит "тоже"? — Леви мгновенно ощетинился, чуть опустил очки и припечатал Эрвина стальным взглядом, хмуро свел брови. А потом присел на корточки, пристально изучая дочку, заставляя ее покрутиться. Микаса, проходя очередные пол-оборота, кинула растерянный взгляд на Эрвина, а тот решил, что Леви в его состоянии пока стоит обойтись без рассказа о драке в детском садике. Они с Микасой сами справятся с этой ситуацией. — Да, у нас сегодня был чемпионат по борьбе на подушках, — ответил Эрвин и столкнулся с недоверчивым взглядом Леви. — И мистер Смит принял в нем участие, — быстро поддакнула Микаса. — А с тобой что, пап? Ни на минуту оставить нельзя. — Споткнулся. Упал. Ударился носом о косяк, — ответил Леви, продолжая сверлить взглядом смущенного воспитателя. — Да ну тебя, — насупилась девочка. Леви убедился, что на Микасе ни царапины, выпрямился и крепко сжал ее ладонь. — Ладно, разведчик, нам нужно спешить на твою тренировку. — Ага, — буркнула Микаса, — сейчас. Только мне надо отойти. На минуточку. Мужчины проводили ее, скрывшуюся за дверью в туалет, взглядами, а потом Эрвин придвинулся к Леви теснее, склонился ниже. — Что на самом деле произошло? — Эрвин еле сдерживался, чтобы не вцепиться ему в плечи. — Чайную пытались ограбить, — мрачно буркнул тот. — Уличная шпана, ничего серьезного. Брови Эрвина взметнулись высоко вверх, и тут он все же сжал плечи Леви в задрожавших от напряжения пальцах, ощупал, хотел тронуть скулу, но не посмел. — Господи, Леви! Ты был у врача? — Да, я в норме, — скривив губы, ответил тот. — Я же просил тебя установить камеру наблюдения, детка. На скулах Леви мгновенно вспыхнул румянец, но сердитое выражение с лица не сошло. — От нее толку... — Ты не на том экономишь, — мягко упрекнул Эрвин. — Вопрос решен, завтра же закажу камеры для твоей чайной. Это не обсуждается, — добавил, строго нахмурив брови, и погрозил пальцем. Леви поджал губы и смущенно отвернулся. А Эрвин воровато осмотрелся по сторонам, отметил, что коридор пуст, и склонился к самому уху, чтобы интимно и с хрипотцой прошептать: — Я очень соскучился, мистер Аккерман. И намерен позаботиться обо всех ваших синяках. Леви поморщился, сердясь из-за своего смущения. — И как только вас подпустили к детям, мистер Смит, вы же волк в овечьей шкуре. Эрвин тихо хмыкнул: — Я представляю опасность только для одного человека. И его я уже сейчас мечтаю съесть. — Тогда приходите сегодня на ужин, мистер Смит. И оставайтесь на ночь. Эрвин коротко погладил Леви по запястью и быстро убрал руку. — Я принесу кое-что забавное. Маленький подарок, в котором вы, мистер Аккерман, будете... — Тшш! Микаса идет. Эрвин тут же отстранился, вернув дистанции приличие. Микаса подошла и сурово посмотрела на Эрвина. Тот умилился этому выражению, фамильной манере хмурить брови и делать взгляд сумрачным и тяжелым. — Микаса, ты не против, если я загляну к вам на ужин сегодня? — миролюбиво спросил он. Микаса пожала плечами, уголок ее губ ехидно дернулся. — Приходите. Я знаю, как вы любите... — она выдержала театральную паузу, — папину стряпню. Мужчины нервно переглянулись. — Пойдем, иначе опоздаем, — поторопил ее Леви. — До свидания, Микаса, — попрощался Эрвин с вежливой улыбкой. — До свидания, мистер Смит, — Микаса обхватила локоть отца, а тот приподнял девчушку так, что пару его шагов она пролетела по воздуху, поджав ноги, а потом приземлилась и бодро зашагала рядом, цокая каблучками лакированных туфель. Эрвин смотрел им вслед, скрестив руки на груди и встревоженно стиснув губы. Он дождался, пока все разойдутся, попрощался с дежурным охранником и направился к парковке, сунув руки в карманы кожаной куртки. Весна выдалась прохладная, ветер ерошил короткие волосы, забирался ледяными пальцами за шиворот. Эрвин сел за руль, думая о том, как будет здорово оказаться в теплом доме Леви Аккермана. А чуть позже — в его постели. Он повернул ключ зажигания и покатил по уже хорошо знакомому маршруту. По пути он заехал в цветочный салон и купил букет тюльпанов. Конечно, он вручит их Микасе, но Леви тоже любит цветы и будет доволен. Для него у Эрвина был еще один подарок, при мысли о котором темнело в глазах, рот наполнялся голодной слюной, а в брюках становилось мучительно тесно. Это были кружевные трусы телесного цвета. Согласится ли Леви примерить их для него? Возможно, будет не в настроении, и тогда с таким экстремальным подарком придется повременить. Эрвин вспомнил, с чего все началось, и невольно заулыбался. Когда он только-только устроился в садик воспитателем, было решено устроить детям день активного отдыха, и все группы отправились в крытый аквапарк. Не занятые в тот момент на работе родители отправились вместе с ними, чтобы помочь воспитателям уследить за шумной ватагой взбудораженных ребят. Эрвин переоделся в плавки и вышел к невысоким горкам, с которых малышам разрешалось скатываться на надувных кругах. Тут он заметил, что Микаса разогналась слишком быстро, не рассчитала свои силы, не удержалась на кругу и с размаху сорвалась в воду. Не помня себя, Эрвин бросился на помощь, прыгнул с бортика бассейна и стремительно поплыл вперед. Все, что он видел, — ярко-красный надувной круг, который взял за ориентир. Там, под этим самым кругом, он со всей силы треснулся лбом о лоб второго спасателя, Леви Аккермана, отца Микасы. В следующий миг они вынырнули, держась за ушибленные места, не обращая внимания на боль и наклевывающиеся шишки, озираясь по сторонам и зовя Микасу. "Я поищу там!" — крикнул Леви, указывая направо. "А я там!" — Эрвин дернулся влево. Они метались по бассейну, а Микаса, как он позже узнал, высунулась из воды у бортика и с восторгом следила за поднявшейся многолюдной бурей, пока наконец с воплем индейца не запрыгнула на шею отцу, едва не доведя его до сердечного приступа. "Разбойница!" — ругался Леви, крепко прижимая к себе дочку, а Эрвин тяжело дышал в стороне. Когда Леви подошел к нему, чтобы поблагодарить за помощь и крепко пожать руку, его будто пробило током. Леви был намного ниже, жилистый и изящный, а рукопожатие его было крепким и теплым. Потом Эрвин, как дурак, пялился на маленькую поджарую задницу мистера Аккермана, выбирающегося на бортик. Вот Леви подтянулся на руках — вода устремилась по красивому треугольнику спины к узкой талии, ягодицы отчетливо прочитались под тонкой мокрой тканью, — вот он уперся в молочного цвета кафель одним коленом, вот легко выпрямился и тряхнул головой, мазнул пальцами по растрепавшейся смоляной челке. Микаса протянула отцу руку, а потом покосилась на Эрвина. Ее взгляд тогда был строгим, словно бы предупреждающим: "Даже не думай". Сзади засигналили. Эрвин так замечтался, что проворонил момент, когда красный сигнал светофора сменился зеленым. Он мигнул аварийкой, извиняясь, и вдавил педаль газа. Эрвин продолжил с наслаждением смаковать историю своего романа с Леви Аккерманом, на который возлагал большие надежды и верил, что у них двоих все получится. Он стал вспоминать свои не слишком завуалированные ухаживания: приглашения на чашечку кофе, совместные походы втроем на утренние детские спектакли, в музеи и парки аттракционов. В последних они, все вместе, неизменно упражнялись в стрельбе из ружей по деревянным уточкам. Леви придерживал тяжелое для Микасы ружье и шептал ей в ухо: "Дыши ровно, кадет. Жди. Жди, когда цель попадет в перекрестие". Раздавался щелчок, и уточка обвисала вниз головой, а Микаса мрачно ухмылялась. В этих рамках все и оставалось до того раза, когда Леви пригласил Эрвина на ужин. Зевающая Микаса отправилась спать, а Леви с Эрвином переместились сперва в гостиную, где освещение было приглушенным, а виски со льдом — приятно расслабляющим, а затем и в спальню. Их первый раз, как и все прочие составляющие романа, был не совсем нормальным. Они так увлеклись, что забыли запереть дверь, и расслышали шаги маленьких детских ножек, когда те раздались почти у самой двери. Леви недолго думая пинком скинул Эрвина с кровати и быстро перевернулся на другой бок, закутываясь в одеяло. "Ой, — сказала Микаса. — У тебя что-то упало, пап?" Лежащий без движения Эрвин подумал тогда, что уж у него-то точно все упало, и, поискав взглядом их одежду, с облегчением выдохнул: вся она валялась рядом с ним, по другую сторону кровати. А Леви сонно потер глаза и пробормотал нечто неразборчивое. "Мне приснился плохой сон, — сказала Микаса. — Я не справлюсь с чудищем одна". "Ну, идем, разведчик. Победим чудище вместе". Леви намотал на Микасу тонкую простынь, соорудив подобие плаща, подсадил себе на плечо и пошагал из комнаты. В дверях, когда Микаса пригнулась, чтобы проехать под арку, он обернулся и незаметно показал жестом высунувшемуся из-за края кровати Эрвину: "Подожди, я скоро". Вот и знакомый домик, совсем небольшой, но ухоженный и даже с аккуратным цветником перед крыльцом. Эрвин увидел, как в любовно высаженных Леви крокусах и гиацинтах роется здоровенная соседская псина, вырывая лапами луковицы вместе с комьями земли. Эрвин собрался выйти из машины и спугнуть пса, когда наружная дверь открылась, и на крыльце показалась Микаса с крайне суровым выражением лица. Она вскинула на плечо игрушечное ружье, не спеша прицелилась и выстрелила в задницу псу резиновой пулькой. Пес взвизгнул и кинулся наутек. Девочка с мрачным видом забросила ружье за спину и придержала за лямку, чтобы то не свесилось до самого пола. Эрвин подождал, пока она скроется в доме, и только тогда вышел из машины. Спустя две недели синяки на лице Леви почти спали. По настоянию Эрвина в чайной лавке установили две видеокамеры, одну снаружи, вторую, скрытую, внутри. Внешней для наглой шпаны оказалось достаточно, и нападений больше не случалось. Эрвин заглянул в окутанное теплым светом и наполненное ароматами чая помещение и увидел за стойкой Изабель, подменявшую Леви. Микаса сидела за столиком у окна и рисовала цветными карандашами. Она посмотрела на Эрвина, а тот, прежде чем подойти к стойке, поднял ладонь в приветствии. Микаса же шлепнула кулачком по груди, изобразив рейнджерский салют, который они изобрели вместе с Леви. — Привет, Изабель, — Эрвин оперся о стойку. — Где мистер Аккерман? — Ушел в подсобку, проинспектировать товар, — ответила Изабель. — Чашечку пу-эра, мистер Смит? Эрвин хотел было предложить свою помощь в подсобке, но решил, что это будет слишком вызывающе. Изабель и так посматривала на него с понимающей хитрецой. — Спасибо. Не откажусь. Получив чашку крепкого чая, по цвету подобного каштановому меду, Эрвин подошел к столику Микасы. — Можно присесть? Девочка кивнула, не меняя сосредоточенного выражения лица. Эрвин отхлебнул чая и посмотрел в окно: там было серо и туманно, по лужам, пачкая борта, то и дело проезжали машины, народу на улице было немного, все в основном предпочли остаться в эти выходные дома. — Что ты рисуешь? — Эрвин немного подался вперед, чтобы подсмотреть. В первый момент Микаса спрятала рисунок под ладонью, но потом, бросив оценивающий взгляд на Эрвина, развернула листок к нему. На белой бумаге были изображены два человечка, одетых в странную военную форму: коричневые куртки, белые брюки, высокие сапоги и зеленые плащи. Еще у них были крылья, одно синее, другое — белое. Один человечек был черноволосым, а другой — тот, что повыше, — блондином. Сбоку от человечков было нарисовано еще одно огромное существо с непропорционально большой головой, выпученными глазами и оскаленным ртом с крупными зубами. Существо напоминало уродливую куклу и было раскрашено равномерно бежевым цветом. — Это разведчики, — объяснила Микаса. — Они сражаются вот с этим гигантом. — Почему у них крылья? — Эрвин подпер щеку кулаком и стал внимательно слушать и рассматривать рисунок, заинтересовавшись историей. Микаса критически посмотрела на него. Ее взгляд говорил: "Как ты не понимаешь очевидного?". Но девочка продолжила терпеливо рассказывать: — Гигант же огромный. И разведчикам нужны крылья, чтобы добраться до него. У них есть острые мечи, я их еще не нарисовала. Ими они могут одолеть это чудовище. — А почему у них белые брюки? Наверняка испачкаются быстро. Микаса поджала губы: — Зато красиво. Эрвин услышал шаги и повернулся к двери, ведущей в подсобку. Леви выглядел скверно. Глаза лихорадочно блестели, а скулы заливал нездорово яркий румянец. Эрвин быстро подошел к нему. — Ты, похоже, разболелся, — потрогал лоб. — У тебя температура. — К черту, — прошептал Леви. — Это все совершенно не вовремя. — Болезнь не бывает вовремя. Давай я отвезу тебя домой. Изабель со всем справится. — Нет. Мне еще нужно отвезти Микасу на тренировку. Эрвин взял его руку в свою и почувствовал, какая влажная и горячая у Леви ладонь, как подрагивают его пальцы. — Не беспокойся. Доверься мне, милый. Леви вскинул на Эрвина усталый взгляд и неохотно кивнул. — Микаса! — позвал Эрвин. — Твой папа приболел. Сейчас мы отвезем его домой, а потом нам придется побыть самостоятельными разведчиками. На лице девочки отразилось беспокойство, но она без лишнего звука стала торопливо собирать рюкзачок, покидала туда пачку карандашей и альбом для рисования. — Изабель, ты сможешь подменить Леви сегодня-завтра? — Да, — кивнула девушка. — Я попрошу Фарлана прийти мне на помощь. Вдвоем мы точно справимся, сколько потребуется. Эрвин тепло поблагодарил ее и повлек Леви к своей машине, усадил, а скорее, уложил на заднее сиденье со всем возможным комфортом. Потом придержал перед Микасой дверь переднего пассажирского и проверил, хорошо ли она пристегнулась. Не удержавшись, он подобрался к Леви и провел ладонью по горячему мокрому лбу. — Потерпи, — шепнул он, но Леви, кажется, уснул, едва принял горизонтальное положение. Обернувшись, Эрвин увидел внимательный, обеспокоенный взгляд Микасы через салонное зеркало заднего вида. — Заедем в аптеку и купим все необходимое твоему папе. И нам с тобой — для профилактики. — Сегодня я лучше пропущу тренировку, — сказала Микаса. — Уверена? Что ж, это хорошее решение. Когда сонный, едва держащийся на ногах от слабости Леви спустился в гостиную, Эрвин с Микасой учились игре в шахматы. — Королева не может ходить, как конь. — Она королева и ходит, как хочет. — Сама посуди, какая королева захочет ходить, как конь? Эрвин обернулся на звук шагов и быстро поднялся, в пару шагов преодолел разделявшее его и Леви расстояние и деликатно взял того под локоть. — Зачем ты встал? Я же оставил уоки-токи у твоей кровати. Мы не хотели мешать тебе спать. Тебе нужно лежать, ты слишком слаб. Морщишься — значит, голова болит. Чтобы избежать осложнений, тебе требуется недели две постельного режима. — Строгого? — вяло улыбнулся самыми уголками губ Леви. — Наистрожайшего. — Мне надо ужин приготовить. — Я приготовлю. И побуду пока у вас. Буду сам возить Микасу в садик. Обо всем позабочусь. Идем наверх. Эрвин повлек Леви в спальню, а там выпутал из промокшей от пота одежды. — Мне нужно в душ, — вяло сопротивлялся Леви. — Пока это слишком для тебя. Подожди. Эрвин вернулся с вымоченным в теплой воде полотенцем и обтер Леви. Когда ладонь скользнула ниже поясницы, Леви с тихим вздохом ткнулся лбом в грудь Эрвину. — Я чувствую эйфорию. — Это после лекарств температура спадает, детка. Сейчас мы тебя переоденем в свежее. Вот так. Давай сюда ногу. Теперь вторую. Леви обнял Эрвина за шею и приподнялся, используя его как опору, а тот быстро подтянул ему до пояса резинку пижамных штанов. — Сейчас будет ужин. Я приготовлю куриный бульон. Пока температура спала, надо поесть. — Не хочется. — Не капризничай, мой маленький, — Эрвин ласково погладил щеку Леви, а потом наклонился, чтобы поцеловать. Леви надавил ему ладонью на лоб, смущаясь и сердясь одновременно. — Кончай сюсюкать. Отстань. Заразишься. — Не заражусь. Помнишь, детям в саду делали прививки? Нас, воспитателей, тогда тоже прививали. А ты вот не захотел последовать нашему примеру. Эрвин перестал говорить и прижался к горячим, потрескавшимся губам Леви, нависая над ним, утонувшим в подушках и укутанным воздушным одеялом. — Здоровяк, — буркнул Леви, не иначе в отместку за нежности. Эрвин снова его поцеловал, а потом хитро посмотрел в затуманенные эйфорией глаза: "Продолжай". И Леви продолжил: — Орясина, — очередной поцелуй последовал, будто подтверждение и согласие с каждым эпитетом. — Высоковольтный столб. Секвойя, — шептал Леви, а Эрвин целовал его после каждого слова, про себя удивляясь разгулявшейся фантазии. Кормить Леви супом они пришли вдвоем с Микасой. Эрвин отдал девочке плошку, и та заявила, зачерпывая бульон и поднося ложку к губам отца: — Не волнуйся, командир. Мы тебя быстро на ноги поставим. — Эй, великан, — Леви потеребил сидящего на краю дивана Эрвина за ухо, а тот с довольной улыбкой положил широкие ладони ему на бедра. — Помнишь, ты горевал, что мы никак не можем раскрепоститься и хорошенько пошуметь? Есть неплохой вариант. Эрен пригласил Микасу в кино. Он идет со своими родителями. Длительность фильма — два с половиной часа. Недалеко от кинотеатра есть крошечный отель с почасовым съемом номеров. — Мы отвезем Микасу в кино, и у нас будет целых два часа безудержной страсти? — Эрвин облизнулся и направил ладони к ягодицам Леви. — Это отличная новость, мистер Аккерман. — Все зависит от вашего поведения, мистер Смит, — строго сказал Леви и тронул подбородок Эрвина, крепко сжал в пальцах, приподнял за него лицо, заставляя смотреть себе в глаза. — Я умею быть послушным, — хрипло ответил Эрвин. На улице было скользко. Выпавший вчера снег весь день отчаянно таял, а сегодня вода замерзла, образовав тонкую пленку на асфальте. Оставалось надеяться, что это последний заморозок марта. Микаса ехала на отцовских плечах, закутанная до самого носа в любимый красный шарф, а Эрвин шел рядом, готовый в случае чего подхватить и ее, и Леви. Подул неприятный колкий ветер. Микаса высвободилась из витка шарфа и накинула один хвост на шею Эрвину, а второй — на шею Леви. На изумленный взгляд обоих мужчин она сурово ответила: — А то еще замерзнете, опять заболеете, придется вас лечить, за вас на работу ходить... Эрвину очень захотелось засмеяться, но лицо ребенка было таким серьезным, что он сдержался и лишь сказал: — Спасибо тебе, Микаса. В супермаркете было традиционно много знакомых лиц. Эрвин заметил родителей Райнера и Бертольда, а затем и самих приятелей чуть поодаль. — Зачем нам шоколадное молоко? В нем нет ничего полезного, — услышал он позади, перестал виснуть на тележке, выпрямился и обернулся. Леви в очередной раз не разрешал Микасе набрать всего того, чего ей хотелось. — Это всего-лишь один пакетик шоколадного молока, давай возьмем его, — с улыбкой сказал он Леви, а тот скривился. — Эти твои игры в плохого и хорошего полицейского. Ты нарочно ее балуешь. Эрвин подкатил с тележкой поближе к Леви. Микаса отправилась назад по проходу, изучая стеллажи с печеньем. — Я и тебя балую, милый, просто ты не замечаешь. Леви сперва приподнял бровь, но потом скосил глаза на тележку, в которой лежали очередной керамический нож для разделки рыбы и бамбуковый набор для заваривания мат-тя. Он нахмурился, но не нашел в себе сил показательно расстаться с ними и лишь буркнул: — Это расточительность. Эрвин слегка приобнял его за плечи. — Это любовь. Леви посмотрел ему в глаза и слегка улыбнулся. — А где Микаса? — опомнился он. Эрвин, забеспокоившись, оставил тележку и быстро прошел до конца ряда. В соседнем отделе послышался шум. Эрвин вбежал туда, Леви следовал по пятам. Там они застали Микасу и Райнера, вцепившимися друг в друга. Бертольд стоял в стороне и не собирался ни участвовать, ни разнимать. — Какого черта, — выдохнул Леви и стремительно рванулся вперед, но Эрвин остановил его и сам разнял детей. — Что случилось, Микаса? — он склонился к девочке, и та прошептала, чтобы Леви не услышал: — Он обозвал моего папу педиком. Глаза Эрвина потемнели. Он отпустил Микасу и крепко взял Райнера за плечо, чтобы отвести в сторону. Ему как никогда захотелось крепко выпороть наглого мальчишку, но вместо этого он осмотрел его тяжелым взглядом, заставив съежиться, и сказал: — Я понимаю, что тебе нравится Микаса, — не без удовольствия он пронаблюдал, как Райнер заливается краской до кончиков ушей и прячет глаза. — Но неужели ты думаешь, что такую умную девочку может впечатлить подобное поведение? Ты обижаешь ее друзей и, что уж совсем непозволительно, оскорбляешь ее отца. Оскорблять кого-то — первый признак собственной слабости. Ты настолько слабый, что не можешь добиться дружбы Микасы, действуя благородно? Мальчишка помялся, а потом сказал: — Ладно. Я не хотел. Не говорите предкам. — Извинись. Райнер досадливо поджал губы, извиняться он не хотел и не умел, но Эрвин сдвинул широкие брови и обернулся, будто бы выискивая в толпе родителей мальчишки. Тогда, глядя в пол, Райнер подошел к Микасе и попросил прощения. — Сэр, вы тоже меня извините. Оба, и Микаса, и Леви, вместо ответа уставились на мальчишку мрачным, подавляющим взглядом. Райнер не выдержал его и пяти секунд, пробормотал что-то невнятное и быстро сбежал. — Почему ты не дал мне его хорошенько вздуть? — возмутилась Микаса. — А я бы добавил, — процедил Леви. — Слово порой бьет сильнее кулака, — ответил Эрвин, но столкнулся с откровенным непониманием во взглядах и синхронно скривленных губах своих спутников, поэтому торопливо достал из кармана бумажку со списком покупок и пробежался по нему. — Как насчет овощей? Ты любишь брокколи, Микаса? Леви волновался, кажется, куда больше дочки. — Она отлично выступит, — Эрвин положил тяжелую ладонь ему на плечо. — Я не сомневаюсь в ней. Я сомневаюсь в судьях. Если они засудят ее, Микаса расстроится. — И тогда тебе придется убить каждого из них, — тихо хмыкнул Эрвин. Леви сердито зыркнул на него и ничего не сказал. — Она сильная и смелая девочка, — попытался успокоить его Эрвин. — Я знаю. И она знает. Поэтому недооцененность может больно по ней ударить. — Не переживай так, малыш. Судьям нет никакого резона засуживать пятилетних детей. И у Микасы есть группа поддержки, — Эрвин указал взглядом на Эрена, которого им поручили его родители и который стоял у самого края трибуны. Из громкоговорителей прозвучало объявление: — Приглашаются претенденты на десятый кю. Вышел строй детишек, одетых в белое кимоно, мальчиков и девочек, серьезных и сосредоточенных. Каждый из них выходил на татами, звонко объявлял название ката и приступал к выполнению. Когда вышла Микаса, взволнованный Эрен сложил ладони рупором и крикнул: — Вперед, Микаса! Представь Райнера! Девочка враз преобразилась, каждое движение и каждый блок стали хлесткими и четкими, будто такая малышка и впрямь могла вести бой с незримым противником. Эрвин ткнул Леви в бок локтем, указывая на юного поклонника. — Посмотри. Прелесть какая. Леви досадливо поморщился и ворчливо ответил: — Только сопливых нам в семье и не хватало. Эрвин мельком погладил его колено и насмешливо заметил: — Не может же всем везти, как тебе. На церемонии награждения Микасу отметили белым поясом с желтой полосой, который выдавался хорошо проявившим себя ученикам со способностями выше обычных. Светящаяся счастьем девочка с разбегу запрыгнула в раскрытые объятия отца. — Я горжусь тобой, кадет, — шепнул ей на ухо Леви, а она громко чмокнула его в щеку. Потом посмотрела на Эрвина, поманила его пальцем и тоже поцеловала. А потом ее обнимал уже Эрен, дети прыгали от радости и восторженно рассматривали новенький пояс. Наконец установилась теплая, ласковая погода, поэтому в зоопарке в воскресенье оказался чуть ли не весь город. Пока Леви стоял в очереди за мороженым, Эрвин с Микасой ждали его у ограды пруда и рассматривали уток. Эрвин поджал губы, чувствуя волнение, но все же наконец решился. — Микаса, я хотел бы обсудить с тобой один важный вопрос. Он касается нас троих. — Ты хочешь сделать папе предложение? — осведомилась девочка, укладываясь животом на ограду и приподнимая ноги, стараясь найти равновесие. Эрвин вспыхнул. Так далеко в своих планах они точно еще не заходили. — Не совсем. Нет. Еще нет. Дело в том, что я очень люблю твоего папу... — Он тебя тоже, — откликнулась Микаса, упираясь в ограду руками и пытаясь подтянуться. Эрвин поддержал ее за талию. — Я очень рад это слышать, — искренне сказал он. — И тебя я тоже люблю. Поэтому хотел бы быть ближе к вам обоим. Мы с твоим папой хотели бы жить вместе постоянно, но не можем принять это решение без твоего одобрения. Как ты на это смотришь? Микаса пожала плечами: — Хорошо. Подошел Леви, осторожно сжимая в руках три ванильных рожка. — Теперь будет чем кормить уток, — он протянул мороженое Микасе. — Пока тебя не было, мы с Микасой обсудили кое-что важное. Она разрешила нам жить вместе. Микаса очень серьезно кивнула, облизывая рожок. — Что? Эрвин, я же просил!.. — Пап, ну хватит, а? Тебе же нравится с ним спать. Леви уставился на дочку, его скулы залил румянец. — Раз мы теперь семья, Микаса, не хочешь ли прокатиться на моих плечах ради разнообразия? — предложил Эрвин. — Конечно, — согласилась девочка. Леви одарил обоих сердитым взглядом. — Сговорились. Эрвин приобнял его на пару мгновений за плечи. — Не волнуйся. Мы со всем справимся. А пока — пошли кормить уток.