Наземное

Когда Питер Пэн влетает в каюту через приоткрытое окно иллюминатора, размазывая по лицу слезы, и начинает махать из стороны в сторону своим кинжалом, Джез Хук устало опускается в капитанское кресло. Мальчишка делает еще несколько резких движений, после чего оружие с глухим стуком падает на пол. Хук знает, что теперь можно подойти к заплаканному Питеру, обессиленно стоящему на коленях, и взять его на руки. Тяжесть чужого тела кажется уютной и правильной, как будто с их последней подобной встречи не прошло полутора десятков лет. - Почему они уходят, Джез? Почему они всегда уходят? За пятнадцать лет Хук так и не сумел найти ответ на этот вопрос. Он молча опускается на диван и прижимает к себе худое тело. Капитан прекрасно знает, что произошло: сегодня за Питером отказалась лететь очередная – как ее там? Вэнди? Мари? Рози? – ‘мама‘, оставив мальчишку с разбитым сердцем. Медленно отводя в сторону прядь рыжих волос, Хук будто неспециально задевает концом крюка веснушки на скулах. Ему безумно хочется посмотреть, что будет, если смешать алый цвет крови с бледно-золотой кожей Питера, но он останавливается. Еще не время. - Почему они выбирают не меня, а какое-то там ‘будущее’? Они не понимают, что я тоже могу в нем быть? Хук притягивает мальчишку ближе, с каким-то мазохистским удовлетворением отмечая, как он ворочается, удобнее устраивая голову на его груди. Питер кажется ему непозволительно худым и отчаянно легким – именно таким, чтобы можно было без проблем парить над землей. В отличие от него тяжелый и приземистый Хук никогда не сможет подняться в небо, но когда Питер поджимает под себя замерзшие ноги, удобнее устраиваясь в его объятиях, Хук чувствует, что взлетает. И ему чертовски не хочется падать. - Я устал, Джез. Я больше не хочу приводить их сюда… Питер никогда не повзрослеет, а значит никогда не перестанет драматизировать – Хук усвоил это давно. Но сейчас он с отвращением чувствует, как в нем вопреки здравому смыслу разгорается надежда. Он на секунду прикрывает глаза и позволяет себе представить, что Питер действительно остался в его каюте, что он забыл Лиззи – Анну? Хлою? неважно – и путь в туманный Лондон… Хук приходит в себя, когда всхлипы сменяются мерным дыханием: Питер, свернувшись калачиком, спит у него на руках. Хук улыбается, проводя пальцами здоровой руки по волосам цвета обжигающего огня, разглаживая их и приводя в порядок. Он знает, что уже завтра свежий ветер с Залива Русалок взъерошит их легким порывом, забирая из рыжей головы тоску и грусть. Питер взмоет в небо и помчится к своим мальчишкам, оставляя позади угрюмое судно и его капитана. Уже завтра… Но сейчас Питер свернулся у него на коленях и заснул, спрятав заплаканное лицо где-то под воротником атласной рубашки. И Хук с наслаждением понимает: этого мгновения у него никто не отнимет.