До смерти

Лазарет заняли повредившая ногу Робин и, как ни странно, Усопп. Всех прочих Чоппер разместил в каюте на полу. Транспортировкой раненых занимались Нами, Луффи, которому, кстати, тоже досталось немало, и Брук, каким-то чудом вышедший из воды сухим. Сознание Зоро тогда ускользало, а сил совершенно не было чтобы, уцепившись за реальность, попробовать расслышать в ней голос повара, а тем более отыскать его взглядом. Они почти проиграли тот бой. И первым делом, очнувшись и не обнаружив кока рядом, Зоро направился туда, где повар точно мог быть. Санджи скользнул мимо него взглядом, когда Зоро протиснулся в дверной проем и плюхнулся на диван. Шум ливня, громогласным эхом отражавшимся от стен пещеры, где они стали на якорь, остался по ту сторону двери. Дозорные, должно быть, сражались с непокорными волнами и своенравным ветром где-то у берегов острова, так что Мугивары были сейчас в безопасности. - Чего не спишь? – пробасил Зоро, с трудом овладев языком. Хотелось смочить горло водой, а лучше чем-то погорячее, но для этого нужно было встать с дивана, а требуемые для этого силы уже ушли на то, чтобы прийти сюда. - Тебя ждал, - огрызнулся кок, хотя в его уставшем голосе и сгорбленной спине было больше усталости, чем злости. Его голова и левая рука были перемотаны, а на правой покрылись черными выпуклыми кровяными сгустками царапины и ссадины; кое-где на голом торсе серели свежие синяки. Кок был в порядке, пусть и относительном, он был живым и целым, сидел, чуть согнувшись, и придерживал забинтованной ладонью сползающий с голых плеч пиджак. Зоро фыркнул и раскинул руки в стороны, демонстрируя свою открытость и наличие себя в принципе. Санджи улыбнулся уголком рта. Более теплыми и радостными улыбками его лицо пестрело в присутствии любой мало-мальски симпатичной бабы, но сейчас кривой изгиб его губ, так же, как и изломанная линия его ключиц, принадлежала только лишь Зоро. Кок с какой-то безропотностью скинул на стул свои брюки, демонстративно небрежно стянул нижнее белье и, вооружившись бутылью с маслом, скользнул на диван к мечнику, уже оголившему свой член. Он особо не сопротивлялся, ложась на Зоро сверху и позволяя мечнику оглаживать свою спину по позвоночнику от основания шеи до межягодичной щели, только судорожно вздохнул и плотнее прижался грудью к груди, и сжал его руку, когда зеленоволосый проник внутрь смазанным пальцем. Санджи укусил Зоро на бицепс, сильно обслюнявил место укуса, потерявшись в ощущениях пальцев внутри себя и позабыв глотать слюну. Из него нельзя было вытянуть ни стона, ни всхлипа, и старпом нарочито грубо пихал три пальца до самого основания в чужой зад, ощущая через повязку кожей груди, как сердце блондина сбивается с ритма, а его самообладание улетает в тартарары. Санджи дышал судорожно и прерывисто, словно испытывал боль, но его лицо, показавшееся из-под растрепавшейся челки, когда блондин поднял на него мутные, словно опьяненные лихорадкой глаза, было расслабленным и красным. Затем он отстранился, и прежде, чем старпом предпринял попытку перевернуть его на спину, безапелляционно заявил: - Ты в пострадавших, сегодня я сам. У него был какой-то невообразимый талант переворачивать все с ног на голову, но Зоро не собирался ему мешать, даже, когда кок вполне сноровисто направил в себя его член и медленно насадился. Конечно, Ророноа был уверен, что руководи процессом он, дело бы пошло лучше и, пожалуй, доставило им обоим куда больше удовольствия, но стоически терпел заунывно-плавные движения повара на себе. Кок поднимался с трудом и опускался медленно, лишь одобрительно выгнул шею, когда Зоро выкрутил ему соски, но его член окруженный завитками светлых волос все еще оставался полувставшим, сморщенным и каким-то равнодушным к происходящему действу. Санджи не позволил прикоснуться к себе, перехватил руку старпома прежде, чем она накрыла его пах, и соскользнул с члена мечника, позволив ему кончить себе на живот и бедра. Он тяжело дышал, сидя у Ророноа на коленях, и все еще сжимал пальцами его руку, с таким сосредоточенным лицом, будто всерьез отсчитывал каждый пульсовой толчок. Зоро молча рассматривал его, красного, растрепанного и неудовлетворенного, и думал о том, что обычно кок проявлял больше смущения и нежности в мгновенья их близости, а сегодня был отстранен, холоден и не чуток, насколько мог быть не чутким мужчина, которого только что трахнули в зад. - Хочешь, я возьму у тебя в рот? - неуверенно предложил старпом, когда кок, босо прошлепав в сторону раковины, принялся смачивать водой салфетки и обтирать себя. Санджи покачал головой. Зоро сел на диване. - Ты нормальный? - конечно, это следовало трактовать, как "Все хорошо?" или "В порядке ли ты?", но Ророноа не умел и не хотел быть ласковым или вежливым, или каким бы то ни было еще. Зоро был просто Зоро, а кок был просто коком, и это была главная и единственная причина, почему их притягивало друг к другу, заставляло оголяться, слипаться и распяляться в этих пошлых и грязных телодвижения. Они были "просто", и зеленоволосый не собирался ничего усложнять. – Эти ребята были неплохи, – скомкано проговорил Санджи, обращая свой взгляд куда угодно, лишь бы не задеть мечника. – Даже фруктовик… – Просто застали врасплох, - Зоро замолчал. Голое плечо повара напряглось, но тут же расслабилось. Кок откинулся на спинку стула и закурил. Если бы он не стоял истуканом и не пялился в небо в тот момент, когда дозорные напали, не было бы никакого «врасплох», но Санджи наверняка и сам знал об этом. Зоро не собирался его винить. – Я видел смерть, – вдруг признался повар, и Зоро вздрогнул. В холодно-синих глазах блондина будто отбросили тень антарктические льды. – В каком это смысле? Типа, как кто-то сдох или в смысле старуху с косой? - Ты совсем больной что ли? – Санджи нервно дернул бровью. – Ни то, ни другое, конечно. Он выдохнул дым через нос. Запах сигарет плотно заполнял собой пространство комнаты, будто намекая мечнику, что ему здесь больше нечего делать, что кок желает остаться один. Это глупо, ведь Санджи и раньше видел умирающих. Зоро взглядом ощупал руки блондина от запястий до локтевой ямки, которые и так, словно слепок из воска до последней молнии шрама и родинки, были врезаны в его память, отмечая каждую новую «деталь». Что бы кок там ни видел сегодня, это должно было быть достаточно впечатляющим, чтобы он позволил себе пропустить столько атак по рукам. Не удивительно, что у него так и не встал. Уже покидая охладевший и потерявший потребность в его присутствии камбуз, Зоро вдруг понял, что не заметил ни одного фруктовика среди нападавших. Кок зябко закутался в свой пиджак утром, все еще не скрывая полученных царапин тканью рубашки. Робин сумела встать, благо сила ее фрукта позволяла ей отрастить дополнительную конечность для удобства передвижения. Выглядела она забавно, но Мугиварам было совсем не до шуток. Погода прояснялась, за пределами пещеры стихли раскаты грома. Их надежное убежище собиралось скоро перестать таковым, а они все еще были не в лучшей форме. – Если выведем Санни в море и потопим их корабль, то сможем уйти, – предложил Френки за завтраком, в приглушенном свете камбуза морщина между его сведенных к переносице бровей была почти не видна. – Их наверняка сууупер потрепало за время шторма. – Доделаем работу погоды, – воодушевилась Нами, – и свалим. – Убегать нехорошо! – качнул головой капитан. Его глаза горели обидой за поражение и предвкушением уже придуманной им в его голове победы. – Глупо проигрывать каким-то дозорным, а потом еще и убегать. – Потопление вражеского судна – это тоже стратегия! – возразил повар. – Пираты и дозорные – естественные враги. Способ, которым мы достигнем победы, совершенно ничего не меняет. Мы либо уйдем, либо, в конце концов, они найдут нас здесь, и мы окажемся в ловушке. По коку было совершенно непонятно, считал ли он так на самом деле или вступился за этот вариант плана, потому что за него голосовала навигатор, но разглагольствовал он логично. И все же, когда Робин приняла сторону капитана, настаивать на своем мнении он не стал. Только зыркнул на мечника исподлобья не то в поисках поддержки, не то рассчитывая нащупать в нем оппонента для продолжения спора, но любое из его возможных ожиданий Зоро не оправдал. – Мы можем напасть на них и с корабля и на суше, - вывел он компромисс. – Полагаю, почти доведя дело до победы, они на этом не остановятся. Будут прочесывать лес и, если их корабль еще наплаву – курсировать вокруг острова. Мы не малоизвестны, чтобы они могли обойтись лишь предположением о нашей смерти. План Луффи понравился, и возражающих против не нашлось. Море в пещере казалось совсем черным, будто чернила. Оно булькало, облизывало и качало спущенную на воду шлюпку, Зоро ступал в нее неуверенно и с опаской. Кок плюхнулся рядом грузно, устало, будто растерял из тела все кости, но потом вдруг выпрямил спину, уставился взглядом на выход из пещеры, на границе которого темная вода превращалась в лазурную синь. Зоро чувствовал, что коку не хочется покидать безопасное черное горло скалы – так сильно, что если бы Завитушка вдруг завопил о болезни «я-не-могу-это-сделать» старпом не удивился бы. Санджи молчал. Составлявший им компанию третьим, Луффи, преисполненный энтузиазма, взялся грести сам. Справился он не сразу: то не мог задать комфортный для себя темп, от чего лодку подкидывало, как на ухабах, то, задорно хохоча, вел их по кругу, но отдавать весла категорически отказывался. Зоро понимал, это решение ему диктовала забота – какая-то особая, капитанская, ведь вчера из всего Монстр-Трио именно он остался стоять на ногах, и потому особенно не настаивал. Комментирование действий Мугивары и рычание в его адрес превращали их вылазку в увеселительную прогулку, уменьшали внутреннее напряжение и беспокойство наполовину. Повару это не помогало. Он провожал скрывающийся в тени пещеры Санни пристальным и тоскливым взглядом, а стоило судну выплыть наружу, закурил дрогнувшей рукой и нервозно задергал коленом. Мечнику это и бы и не помешало особо, он привык даже спать при любом шуме вокруг и действии, но дерганье кока отдавалось по шлюпке вибрацией, а это при неумелом гребце грозило им перевернутой лодкой, и Зоро решительно сжал дрожащую ногу ладонью. Санджи вздрогнул, уставился на мечника гневливо, но потом вдруг обмяк, расслабился, и даже свесил предплечье с борта, демонстрируя абсолютное спокойствие, чему Ророноа, конечно же, не поверил. Он знал все уловки блондина, все его взгляды, улыбки и чуть уловимые вздохи. Кок нервничал, и, по мере их приближения к берегу, нервничал все сильней, что было на него совсем не похоже. Повар боялся чего-то, но упрямо к этому шел, сам ведь вызвался в группу "суши", и Ророноа не мог взять в толк, что стало причиной его страха. Зоро упустил что-то, еще вчера, когда Завитушка вел себя странно, пытался намекнуть, но из собственной гордости, этой, мать его, напыщенной гордости не решился сказать прямо, а старпом не понял, не выслушал и не спросил. Ведь он блондину не жилетка, но кок и не стал бы плакаться. Выслушать стоило. Солнце ползло к зениту, на голубизне неба не было ни тучи, ни облака, будто вчерашняя и продолжавшаяся утром буря была лишь галлюцинацией. Пещера отсюда была невидна, скрытая зубами скал и обрывистым нависающим над водой берегом, она позволяла Санни покинуть ее недра практически незаметно. На своем детище в море Френки чувствовал себя, как настоящая гигантская рыба, так что момент, когда чернеющий силуэт на водной глади вражеского корабля пойдет ко дну оставался вопросом времени. Вдвоем Зоро и Луффи заволокли судно на сушу, пробороздив траншею. Кок деланно равнодушно окинул взглядом возвышающийся над ними лес и наклонился вытряхнуть набравшие песка ботинки – сапоги Ророноа и сланцы Мугивары были куда более удобной обувью для прогулок по пляжу. От острова несло густой, омерзительно-липкой тишиной. Кок оглядывался на старпома, когда они шли вдоль береговой линии, но ничего не говорил. Его сведенные к переносице брови, обеспокоенно поджатые губы, и постоянные развороты в сторону мечника жутко раздражали. Это его неприкрытая тревога напоминала Зоро ужимки кока вокруг его обожаемых меллорин, только без выкриков и комплиментов. Повару явно требовалась хорошая трепка, возможно, с последующим переходом в горизонтальную плоскость, но сейчас ситуация не терпела даже самого мало-мальски агрессивного спора. Они собирались напасть со спины, а, значит, до определенных пор им следовало оставаться бесшумными и незаметными, если бесшумность и незаметность вообще могли как-то сочетаться с участвующим в операции капитаном. Луффи до сих пор был тих, но чертовски взбудоражен, что выдавала его подпрыгивающая походка и напряженная спина, виднеющаяся уже далеко впереди.У плана Зоро был один существенный недостаток: Мугивары не могли знать точно, остался ли на месте лагерь дозорных, на который им не посчастливилось наткнуться вчера, или уже мобилизовался, и в таком случае Нами и остальным предстояло принять на себя бой с полным составом неслабых солдат. Но пока существовал хоть малый риск встречи с неприятелем, им следовало оставаться острожными, и Ророноа от души старался быть таковым, но кок отвлекал. Зоро бесился. Монки Ди свернул в лес совершенно неожиданно для него. Можно было предположить, что Луффи просто помнил дорогу к лагерю и планировал напасть из-за кустов, но старпом подозревал, что в предопределении своих действий Мугивара руководствовался лишь чутьем. Луффи оглянулся на отстающих лишь раз и помахал им рукой, но не сбавил шагу, и его красная рубашка еще какое-то время маячившая впереди меж стволов деревьев, облаченных в кружева папоротников и прочих темно-зеленых кустарников, скоро исчезла. Ророноа и Завитушка остались в растерянности вдвоем, и, осознав всю тягостность ситуации, кок с досадой харкнул на землю и закурил. Прохладный лесной запах листвы и мха разбавил тяжелый въедливый дым. – Какого черта ты полз, как улитка? – шикнул на него блондин, вытянув изо рта сигарету, чтобы вместе с горьким выдохом выплюнуть обвинение. – Мы потерялись теперь, бестолковая ты Плесень! Договаривались же держать вместе! Где нам теперь Луффи искать? Зоро пожал плечом, находя возмущения повара, в общем-то, сущей глупостью. – Не маленький, корабль найдет, – отозвался он, а кок нехорошо сощурился. – Не то, что ты, – съязвил он, но вдруг осекся. Кусты слева от них зашуршали и замерли. Кок и мечник переглянулись. – Луффи? – неуверенно позвал Санджи. Судя по отсутствию отклика, в листве прятался не капитан. Кусты зашуршали активнее, в просвете веток мелькнуло белое одеяние, но стоило Зоро дернуться рукой к катанам, объект исчез и, по всей видимости, бросился наутек. – Это ловушка, – проговорил кок, оглядываясь. – Мы пойдем за ним, и на нас нападут. – Ясен перец, так и будет, – фыркнул зеленоволосый. – Но не последуем, не встретим их вообще. И еще неизвестно, может, Луффи нужна помощь. Санджи согласно кивнул, но с места не двинулся, над чем-то напряженно раздумывая. Артерия на его шее, взбухшая и посиневшая, часто пульсировала, проблески света через густую листву мелкими пятнами ложились ему на лицо. – Что такое, кухарка, – Зоро оскалился, - неужто струсил? – Пошел ты! – глаза кока нервно бегали по земле, будто он лихорадочно что-то соображал. – Если не пойдем сейчас, потеряем из… – Держись за мной, - глухо проговорил Санджи. - Что? – не сразу вникнув в суть озвученной коком команды, переспросил мечник. – Держись. За. Моей. Спиной! – отчеканил блондин, и прежде чем Ророноа, успел возмутиться, рванул в кусты. – Просто признай, что любишь поворачиваться ко мне задом! – крикнул ему в спину взбешенный мечник, но блондин проигнорировал его выпад. Он вообще мало на что обращал внимание, слепо несся вперед, и с увеличением дистанции между ними, Зоро, бывшему не столь быстрым и сноровистым на ногу, начало казаться, что повар и вовсе пытается оторваться от него, как от хвоста. Однообразность ландшафта быстро сделала свое дело, кок потерялся из виду вскоре, а Ророноа, тяжело дыша, замер посреди молчаливо-угрюмого леса. Мачты деревьев и разнотонная зелень рябила в глазах до головокружения, Зоро чертыхался и проклинал засранца-повара. Из-за его эгоизма он сам и Луффи могли попасть в беду, а Ророноа потерял путеводную нить, ведущую к стану врага. Уже почти отчаявшись, Зоро собирался ринуться в любом направлении наугад, понадеявшись на везение и интуицию, но за спиной зашуршал папоротник. Деревья в безветрии были немы, курчавые ветви шелестели призывно, и, оголив мечи, старпом двинулся на этот зов. Он прошел сотну метров, прежде чем, из-за ствола показалось лицо дозорного – густые брови, крупный нос и ехидная усмешка. Ророноа совсем не разглядел его глаз, они показались ему короткой вспышкой, и бросившись на мужчину с воодушевленным рыком... Зоро споткнулся о тело. Он пропахал носом землю и набрал в рот еловых игл и прогнившей прошлогодней листвы, и, когда встав и отплевавшись, не обнаружил врага, со злостью повернулся к раскинувшемуся на земле коку. – Какого хрена разлегся? – гаркнул он… и голос внезапно сел. Глаза Санджи были широко раскрыты, холодные и стеклянные, они отражали синеву неба, как зеркало, а может быть, были такими голубыми на самом деле. Губы кока были слегка приоткрыты, но из них не выходило дыхание, а его грудь, замершая и одеревеневшая, не двигалась совсем. Зоро отступил назад ровно на шаг, и, упершись спиной в ствол дерева, съехал по нему на землю. На этом его способность к движению почему-то закончилась. Кок был мертв, старпом знал это совершенно точно. Его сердце билось глубоко в груди одиноко и больно, и не нужно было прикладывать пальцы к шее повара в поисках пульса, мечник знал, на расстоянии чувствовал, что его нет. У Ророноа онемели ноги, старпом перестал чувствовать их совсем. Кровь шумела в ушах, перекрывая все возможные звуки. Он был легкой добычей сейчас, пригвожденный к земле внезапным бессилием, мечник был просто подарком для охотников за головами или дозорных. Как мышь, попавшаяся в мышеловку из-за куска сыра, Зоро попался. Его персональная ловушка захлопнулась, связала его по рукам и ногам, отдавила ему хвост, руки и ноги, раздробила ребра и размозжила позвоночник желчью утраты, этим опустением, разгромом в голове и душе – Ророноа не мог и представить себе, что существует подобная боль. Он задохнулся вдохом, слезами, застрявшими где-то поперек глотки, а перед глазами стояло одно: Санджи, передающий ему тарелки, Санджи, смеющийся и пляшущий вокруг меллорин. Санджи, протягивающий ему руку, дерущийся с ним, улыбающийся с ним и дерущийся снова. Целующийся жадно, прилипающий всем телом, жмется, елозящий вспотевшей, горячей кожей по коже, телом по телу, курящий, дерущийся с ним опять. Это терялось, блекло, пропадало ощутимо почти физически. Кок ускользал, исчезал из памяти мечника, будто упущенная сквозь пальцы вода. Будучи мертвым телом, Санджи стремительно погибал в самом Зоро, вытекал из него по капле, чередой воспоминаний, проносящихся мимо, будто сам старпом терял жизнь. Санджи, язвящий, губами находящий его губы, грубящий. Санджи, готовящий онигири специально для Зоро. Санджи, забирающий у него саке. Санджи повсюду – в камбузе, в ванной, обнаженный в вороньем гнезде, в мандариновых зарослях, лукаво выглядывающий из-за веток. Санджи везде. Санджи был мертв. Он лежал на земле, неподвижный, будто ненастоящий, а Зоро сидел и не мог шелохнуться, парализованный не то страхом, не то осознанием неотвратной потери и не находил в себе смелости и силы подойти к коку и обнять. Обнять и сказать ему хоть бы слово, хоть бы слово из тех, что он заслуживал, но не получал от мечника никогда. Грудь сдавило что-то тяжелое. Горло спалось, и Зоро потерял право вдоха. Кок был мертв, кок был… Мир перед глазами качнулся, на живот Ророноа полилась что-то горячее. Он разглядел на своей белой майке черную кровь, прежде чем разглядел тело дозорного над собой, из которого она хлынула. Пальцы мужчины на шее Ророноа конвульсивно сжались, он охнул и что-то невнятно прохрипел, а потом рухнул на мечника издохшей тушей. Зоро скинул его с себя, с трудом овладев не слушающимися руками, а потом перевел взгляд на повара – живого и здорового, но бледного и испуганного. Его грудь часто вздымалась, а руки, сжимающие одну из катан старпома, дрожали. - Он начал тебя душить, хорошо, что у него не было ножа, хотя тут ведь были твои катаны… – сбивчиво лепетал кок. – Может, сила его фрукта ослабляет его… Он даже не слышал, как я подошел… Зоро медленно и глубоко вздохнул. Позади блондина лежало поваленное дерево, уже полусгнившее и поросшее мхом – та преграда, что опрокинула его на землю и вынудила уронить оружие. Принятая им за повара вопреки какому-либо логическому объяснению, бросившая его в огонь и лед ада, она была лишь прелой деревяшкой, не имевшей ничего общего с Санджи. Он застыл и сдался, позволил почти убить себя, поведясь на обманку, как, наверное, повелся вчера Завитушка, позволив себя поймать и предрешив тем самым исход стычки с дозорными. – Это ведь... это ведь… Ты видел все это, да? Эту смерть? – весь ужас, прячущийся за надломленным голосом блондина, за его поведением ночью и сегодняшним утром Ророноа теперь понимал. Он поселился в старпоме накрепко, остужал в венах кровь, и вместе с ее током стремился к сердцу, кусая его до рваных неизлечимых ран. Зоро теперь все понимал, и так некстати ревностно задался вопросом, кого именно в своих видениях видел кок. Может быть, Нами или Робин, а, может быть, всех Мугивар? Спрашивать было страшно. Мечник желал малодушно быть единственным погибшим в видении повара. Сцепив до скрежета зубы, он поднялся на ноги, и, подойдя к блондину, забрал меч из его послушно разжавшихся рук, и не удержавшись, взял повара за крупно подрагивающую ладонь. – Это ведь не видение из будущего или вроде того? – бледные губы Санджи, похоже, его мало слушались. – Ты ведь… не умрешь? Зоро облегченно вздохнул. – Ты ведь видел ее? – переспросил кок. – Свою смерть? Ророноа фыркнул и, кажется, против воли сжал руку повара до боли. – Не видел, – убедительно сообщил он. Завитушка удивленно моргнул. – Ничего я не видел. Никто не умрет. Над лесом раздался победный клич Мугивары. Пока они разбирались здесь с одним фруктовиком, Луффи нашел остальных дозорных, и, похоже, не оставил им шанса. Услышав голос капитана, Санджи словно очнулся, на его лице мелькнуло осознание. Растрепанная светлая, как сукно, челка закрыла его глаза, кок хрипло выдохнул, почему-то краснея лицом. Он вызволил свою ладонь и, круто развернувшись, пошагал прочь, видимо, в направлении вопля Луффи, так шустро, будто искренне верил, что прервав ставшую вдруг скользкой тему, мог стереть только что произошедшее и сказанное, присыпать землей и похоронить страшной тайной. Но Зоро не собирался ничего забывать. Он двинулся вслед за поваром, и, цепляясь взглядом за его неестественно выпрямленную спину, как-то отрешенно подумал, что готов следовать за ним до самой смерти. А, может быть, даже после.