ㅤㅤㅤㅤПока я держу удар, тяну сигарету, курю взатяг, Молись обо мне святому Мартину, хранителю всех бродяг.
Нельзя сказать, чтобы он был чересчур верующим. Для человека, интересующегося наукой, атеизм является самим собой разумеющимся уже по умолчанию. Однако бывали в его жизни моменты, когда мысленно или же вслух он обращался к высшим силам или выдыхал изумленное: "Мадонна!..". Не потому, что ожидал помощи свыше. Просто не мог подобрать другое выражение к таким случаям. Временами демоны нашептывали ему что-нибудь. Демоны, которые появлялись то тут, то там в поисках дураков и утопистов. В мире, где мы живем, не должно быть слабых мест. Только не у Хаято Гокудеры. Но демонам было всё равно, кого соблазнять и кого подталкивать к краю пропасти.Молись обо мне непорочной деве, сожги за меня свечу. Я сам не умею, вообще не в теме. Сам я только молчу.
- Не поднимай голову, Хаято! Не поднимай! - шепот такой горячий, что у Гокудеры и в мыслях нет ослушаться. Он в ответ лишь прищуривает глаза, по-прежнему уставившись в пол, пока Ямамото занят его шеей, задиранием футболки и стремлением доставить удовольствие им обоим. Во взгляде Гокудеры - страх и желание, одинаково сильные. Это если он поднимет глаза. Не поднимет. Что-то в Евангелие от Матфея пошло не так, и без того путающийся в заповедях Гокудера запутался еще и в самом себе. Хотя он был не из тех людей, которые не понимали происходящего. Не из тех, кто стал бы сомневаться, правильно ли он поступает. Однако на деле вышло, что определенные вещи всё-таки способны были вызывать в нем эти самые сомнения. Вещи и, в частности, люди - Ямамото Такеши, дважды придурок. Гокудера, наконец осмелившийся поднять лицо, тут же натыкается на серьезный взгляд карих глаз. Ямамото уже кажется спокойным. Куда более спокойным, чем он сам, дрожащий непонятно от чего, пытающийся угомонить демонов в голове. - Смотрите-ка какой похуист, - хмыкает он почти с обвинением в голосе и снова щурит глаза. Ямамото смеется, почти всхлипывает ему куда-то в шею, щекоча дыханием собственные засосы, оставленные в спешке и в желании - сильном, как взрыв над Хиросимой. В голове у Хаято крутятся строчки какой-то очень популярной молитвы, но он не помнит ни названия, ни ее начала. Он может только прижиматься к Ямамото ближе, комкая в руках его футболку, сминать ткань, поглаживая талию в каком-то непонятно-внезапном желании зайти слишком далеко. Если у Гокудеры когда-нибудь и был ремень безопасности, то сейчас он был отстегнут. Молекулы разлетелись на миллиарды миллиардов атомов, и теперь он их никогда не соберет. Неупавшая Бастилия оказалась захваченной. Белый флаг еще не поднят и не развевается над крепостью, но Гокудера уже чувствует внутреннее ликование в грудной клетке напротив, кажется, способное прожечь и одежду, и его самого. Ямамото гребаный Такеши. Идиот из твоих представлений об идеальных людях.ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤТак будет, я знаю, и это просто, и это совсем немного. Читай за меня этот "Pater noster", пока я ищу дорогу.
Виски обжигает изнутри, близость Ямамото обжигает словно смертельная радиация, и Хаято начинает задыхаться от слишком большой дозы. Непосильной, чтобы он смог ее вынести. Он выглядит спокойным, хотя на самом деле таковым не является; он выглядит ошеломленным, и таковым он является. Но Ямамото делает что-то невероятное: он касается губами его уха, а пальцами - обнаженной поясницы, и начинает шептать что-то, отчего Гокудере хочется закрыть глаза и больше никогда ничего не слышать кроме этого сбивающегося голоса. Словно все миллионные крошечные вселенные в нем собрались в одну большую, и нет больше хаоса с беспорядочно возникающими планетами-мыслями. "Святая Дева...". Хаято прислушивается к внутренним голосам. Демоны молчат.Пока я гадаю по старой карте, на пальце кручу медяк, ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤПроси за меня у святого Мартина, ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤзащитника всех бродяг