Если ты мой, то я твой

«Меня зовут Юкимура Сейичи. Семнадцать лет, третий класс старшей школы, лучший член клуба рисования и победитель национальных конкурсов. Я легко схожусь с людьми, но иногда они совсем не понимают, что я действительно чувствую. Мой друг не знает, что я в него влюблен». — Юкимура-кун! Расскажи нам, что ты думаешь о только что прочитанном параграфе? Юкимура дернулся непроизвольно, когда услышал свое имя, но потом вспомнил, что это всего лишь учитель, и встал. — Думаю, что когда в начале двадцатого века женщины начали активно бороться за свои права, это сильно расстроило мужчин. Класс рассмеялся, учитель строго посмотрел поверх очков: — Хорошо. Но ты снова витаешь в облаках! К следующему уроку напишешь эссе по сегодняшнему материалу. Юкимура послушно кивнул и сел. Такое случалось с удивительной частотой в последнее время. На занятиях он думал совсем не о том, о чем полагалось, и учителя прощали это только потому, что домашние задания он выполнял с прежним усердием. Юкимура скосил глаза и взглянул на соседнюю парту. Санада как и всегда внимательно следил за уроком — он-то ни разу не получал замечаний от учителя. Юкимура закусил губу и уставился в свой учебник. К третьему классу старшей школы его влюбленность, которая тянулась уже несколько лет, стала практически мучением — Юкимура чувствовал, что скоро все закончится, так или иначе. Просто потому, что сил у него больше не осталось. С Санадой это было похоже на сказку. Однажды в младшей школе Юкимура увидел его на региональных соревнованиях по кендо и потом специально поступил в одну с ним школу в средней. Они оказались в разных классах, но это было не важно — хватало даже редких встреч и возможности видеть его на переменах. Признаться в своих чувствах, которые с каждым годом становились все сильнее, Юкимура не мог. А вот в старшей школе они учились в одном классе и каким-то удивительным образом стали друзьями. Однажды Санада просто подошел к нему и предложил пообедать вместе. — Ты уверен? — удивился Юкимура. — Остальные слишком шумные, — пожал плечами Санада. Юкимура тогда едва сдержал улыбку, но именно так началась дружба. И они вместе обедали, Юкимура иногда приходил на тренировки клуба кендо, но, самое главное, после школы они вместе шли к остановке, чтобы через пятнадцать минут сесть на разные автобусы. Юкимура считал себя самым счастливым человеком на земле — и по-прежнему не решался на признание. Он не сомневался, что получит не просто отрицательный ответ, но и что Санада после этого возненавидит его. Поэтому решил беречь то, что имел. И все же, молчать становилось все сложнее. — Эй, Юкимура-кун! — из задумчивости его вывела одноклассница, они вместе ходили в клуб рисования. — Юкимура-кун, ты можешь попросить Санаду помочь нам? Помнишь, мы обсуждали, кого можно было бы пригласить в наш клуб попозировать? Девочки решили, что Санада-кун просто идеально подходит, все эти спортивные мускулы… Одноклассница улыбалась самым невинным образом, но Юкимура сразу же понял — она влюблена в Санаду. Ну и не только она одна, видимо. — А почему бы тебе самой не попросить? — спросил он. — Как так, он же твой друг, с нами он даже разговаривать не станет. Это была правда. Санада довольно неохотно сходился с людьми, и во всем классе действительно общался только с Юкимурой. — Я попробую, — Юкимура кивнул. Позировать для клуба рисования? Можно предположить, что Санада на это ответит, но Юкимуре захотелось его об этом спросить. *** «Меня зовут Санада Геничиро. Семнадцать лет, третий класс старшей школы, чемпион округа по кендо среди старшеклассников. А еще — мадараруй. К тому же, не самое удачное сочетание — змея и дракон, поэтому мне нужно очень внимательно следить за температурой окружающей среды и собственного тела. Если моя температура упадет ниже тридцати градусов — сердце остановится, и я труп». Санада взглянул в окно — небо затянуло тучами, похоже, скоро будет дождь. Тренировка закончилась, ему пока еще было жарко, но после душа, конечно, довольно скоро температура тела изменится. Санада повел плечами: скорей бы домой, завернуться в одеяло и поспать. Осень была отвратительным временем года, и хотя зима, в принципе, еще хуже, но осень Санада не любил за бесконечные дожди и холодную сырость. День не задался. Во время обеда Юкимура завел дурацкий разговор насчет позирования в художественном клубе, от одного только воспоминания Санаду передернуло. Стоять перед всеми этими девчонками, до отвратительности влюбленными и совершенно безмозглыми, тратить время на такую чушь?! А ведь Санада дружил с Юкимурой, потому что был уверен, уж он-то не станет приставать со всякой ерундой. Все-таки остальные одноклассники, как истинные обезьяны, были удивительно скучными и шумными. Но если Юкимура продолжит в том же духе, придется прекратить общением и с ним. Когда Санада добрался до шкафчиков с обувью, за окном как раз ливануло. — Вот черт, — вздохнул он, зябко поежившись. — Снова забыл зонт, Санада? Юкимура стоял возле своего шкафчика, и казалось, что он только что подошел, вот только Санада в этом почему-то сомневался. — Терпеть не могу дождь, — кивнул Санада. — Знаю. Снова осень. Санаде послышались в голосе Юкимуры какие-то странные нотки, как будто затаенная тоска, но он не стал над этим задумываться. — Слушай, насчет сегодняшнего разговора про рисование... — начал Юкимура, но Санада оборвал его: — Не буду я позировать, сказал же. И знаешь, если хочешь продолжать в том же духе, то лучше не подходи ко мне даже. Я-то думал ты лучше, чем они. Санада раздраженно сунул ноги в ботинки и вышел на улицу, прямо под дождь. Сразу стало противно холодно, поэтому он побежал к остановке, понимая, что даже бег не согреет его. Думать о выражении лица Юкимуры, с которым тот смотрит ему вслед, не хотелось. *** Дождь колотил в окна, в комнату тянуло холодом, несмотря на включенный обогреватель. Раздался стук в дверь. — Я знал, что ты придешь сегодня, — Юкимура впустил гостя. Озябшие руки сомкнулись на его талии, он бережно провел пальцами по мокрым волосам. — Все хорошо, я согрею тебя. *** «Меня зовут Нио Масахару, семнадцать лет. Ничем не примечательный ученик третьего класса старшей школы. Буквально – иногда учителя не замечают, что я был на уроке, а все только потому, что я выгляжу как кто-то другой. Например, сам учитель. Хотя такая шутка сошла мне с рук всего один раз. Ну а еще я представитель какого-то особо редкого вида мадараруев, за что меня любят все, кому не лень, и я от этого, признаться, уже изрядно устал». — Да сосредоточишься ты когда-нибудь или нет?! — Санада с размаху опустил на голову Нио тяжелый учебник. — Ну и гад же ты, Санада, — вздохнул Нио, потирая макушку. — Чего орать-то и драться. Сразу чувствуется мастер спорта. — Ты просил тебе помочь, — Санада скрестил руки на груди. — Так что будь добр, не отлынивай. — Да, да, простите учитель, простите, — Нио сделал скорбное выражение лица и поклонился. Они сидели на школьной крыше, осеннее солнце пригревало, и так и тянуло отвлечься на разглядывание бегущих по голубому небу облаков или на мыльные пузыри. Или — на мысли о Ягю. Впрочем, ради Ягю они здесь и оказались, так что Нио с усилием вернул себя в реальность. — Мы остановились на том, что я такой неправильный мадараруй, что меня все хотят, — сказал Нио, показывая усердие. — Как раз наоборот, правильный, — Санада кивнул. — Слишком ценный. Скажи спасибо своему отцу-лису и матери-обезьяне. И пока Ягю не оставит на тебе свой запах, официально предъявит права, это не закончится. Поэтому, как я уже говорил, есть только два варианта. Первый — вы переспите. Второй — ты научишься подавлять свой запах. Правда, учитывая твой характер, я думаю, что первый вариант куда проще воплотить. — Эх, — Нио вздохнул. — Ягю бы ты это сказал. — Ягю это все знает, поверь. Вообще, не понимаю, что вам мешает. — Это слишком сложно объяснить, — Нио отвел глаза. Рассказывать Санаде о том, что все попытки заняться любовью заканчивались бесславным превращением его самого в лисицу, потому что сумасшедшие гормоны работали как-то неправильно, совершенно не хотелось. — Тогда остается медитация. Приходи завтра перед уроками в клуб кендо, покажу тебе несколько приемов. С утра медитация очень хорошо помогает. Скрипнула дверь, и на крыше появилось еще одно действующее лицо. Нио оно показалось смутно знакомым — этот парень, кажется, учился с Санадой в одном классе, по крайней мере, Нио часто видел их обедающими вместе. — Санада, я искал тебя, — сказал пришедший, удивленно покосившись на Нио. — Так, я пошел, спасибо за все, учитель Санада, увидимся. И, не обращая внимания на протестующие выразительные взгляды, Нио поднялся и пошел прочь. Проходя мимо Юкимуры, он озорно подмигнул ему, получил в ответ недоуменную улыбку, и только вздохнул. Да, определенно, что-то между этими двумя было нечисто. На лестнице Нио получил сообщение от Ягю и мгновенно думать забыл о Санаде и его незадачливом приятеле. *** «Меня зовут Ягю Хироши. Семнадцать лет, ученик третьего класса старшей школы. Президент студенческого совета, один из лучших учеников школы. Мадараруй, высший медведь, хотя даже мои родители до сих пор не могут поверить, что у медведя может быть такой характер. Но лично меня все устраивает». У Ягю было две проблемы. Первая: его возлюбленный пользовался слишком большой популярностью, причем одинаковой и среди мадараруев, и среди обезьян. А вторая: его лучший друг не только страдал от собственного хладнокровия — в прямом смысле, но еще и от собственного тугодумия — хотя вот об этом пока не догадывался. Отправив сообщение Нио, Ягю вздохнул и снова попытался сосредоточиться на учебнике, который читал. В библиотеке было тихо, никто не мешал, и все же Ягю не мог ничего выучить. Отчаявшись, он решил, что пора возвращаться, поэтому и написал Нио — они всегда уходили домой вместе, просто потому, что Нио ночевал у Ягю чаще, чем у себя. — И все равно это ни к чему не приводит, — пробормотал Ягю себе под нос. — Что ни к чему не приводит? — спросил Нио. Он подошел совершенно бесшумно, как делал это всегда — выдавала лисья натура — и обнял Ягю со спины. Ягю глубоко вздохнул, пытаясь успокоить сердцебиение, но когда Нио находился так близко, невозможно было оставаться спокойным. — Ничего особенного. Идем домой. Ягю встал, Нио отступил немного, а Ягю воспользовался коротким замешательством и быстро поцеловал его. — А кто там что говорил про держать себя в руках в школе? — прошептал Нио. — Здесь ведь нет никого. Идем, завтра воскресенье, и сегодня можно лечь спать очень поздно. Ягю взял Нио за руку и повел к выходу. *** Средняя школа, осень. В раздевалке было слишком холодно, температура тела упала — наверное, тридцать три градуса. Может быть, уже тридцать два. Еще немного, и все будет кончено. Сил шевелиться нет совсем, мысли текут вяло, и кажется, что можно отдаться им совершенно, раствориться в этой пустоте небытия. — Эй! Ты в порядке?! Эй! Чей-то голос. Чей? Непонятно. Незнакомый. Руки — горячие, приятное прикосновение ко лбу и к ладоням. Обнимают, куда-то тянут. Что это за запах? Кажется, пес? Нет, что-то другое, гораздо более сильное. Как же тепло, теперь можно и забыться. *** Санада отдалялся, и Юкимура не мог ничего с этим поделать. Это было больно осознавать, но, видимо, настало время, когда нужно просто признать — у них нет никакого будущего. «Может быть, — думал Юкимура, — это не так уж и плохо. Оборвать все сейчас, пока еще есть хоть какой-то шанс вернуться к нормальной жизни». Но обманывать себя не получалось. Жизнь, в которой Санады не было бы даже как друга, Юкимура не представлял. Он вышел на крышу в поисках Санады, потому что в самом начале обеденного перерыва тот ушел куда-то не сказав ни слова, и замер. Санада разговаривал с каким-то светловолосым парнем, Юкимура задумался, но все равно не смог вспомнить, в каком классе тот учится. Разговаривал Санада довольно дружелюбно — судя по выражению лица, да еще и парень тот наклонился как-то слишком близко. Юкимура сглотнул и попытался улыбнуться. Что такого в том, что у Санады появился еще один друг? В этот момент парень заметил Юкимуру, быстро распрощался и направился к выходу. Когда он проходил мимо, Юкимура почувствовал что-то странное, как будто его обдало приторно-сладкой волной, как бывает, когда заходишь в кондитерскую и вдруг понимаешь, что хочешь съесть все эти прекрасные пирожные на витрине. Незнакомый парень подмигнул Юкимуре, и ощущение стало еще сильнее, только от него теперь сделалось не по себе. — Я тебя везде искал, — сбросив морок, Юкимура подошел к Санаде. — Ты так внезапно ушел. Это был твой друг? — Вроде того. Санада не взглянул на Юкимуру, не изменил позы, как будто его недавний собеседник все еще находился где-то здесь. — Слушай, я хотел извиниться за ту просьбу по поводу клуба. Это было слишком самонадеянно с моей стороны, — Юкимура присел рядом. Санада кивнул, показывая, что принимает извинения. Он уже закончил обед, аккуратно сложил свою коробку и поднялся на ноги, собираясь уходить. Юкимура вдруг почувствовал отчаяние — не первый раз это повторялось, и он не имел возможности нормально с Санадой поговорить уже больше недели. От этого было тяжело и горько, и на мгновение Юкимура просто забылся. Он потянулся и резко ухватил Санаду за руку. Ладонь того была теплой, как солнце, и отпускать ее не хотелось. — Подожди… Но Санада резко вырвал руку, отшатнулся и взглянул на Юкимуру так, будто его ударили, и быстро ушел, не сказав ни слова. Юкимура с минуту смотрел в пустоту, потом закрыл лицо руками. Ему очень захотелось, чтобы весь мир перестал существовать. *** От Юкимуры нужно было держаться подальше, но почему — Санада не понимал. В этом чувстве было что-то дремучее, звериное. Санада усмехнулся: а чего еще ожидать от змеи? С Юкимурой было лучше, чем с другими. Иногда, конечно, он раздражал своей мягкостью, улыбкой и голосом, заползающим в самую душу, и Санада боялся его прикосновения. Случайные, они были очень редки — то локтем толкнет в коридоре, то коснется пальцев, передавая карандаш или тетрадь. Но от каждого такого прикосновения Санаду как будто пронизывало током, а в сердце взрывалась маленькая звезда. Самое ужасное, Санада понимал — ему нравилось. Юкимура — обезьяна. Он всегда говорит какую-то художественную ерунду и часами может рассуждать о крыльях бабочки или форме облаков. В кендо, Санада готов был поспорить, он не сможет даже стойку в полном вооружении принять. И он не имеет ничего общего с высшим драконом. Но этот самый Юкимура своими прикосновениями будил в Санаде чувства, которые совсем ему не нравились. Довольно долго, впрочем, их отношения были почти идеальными. В конце концов, из всего класса, да и из всей школы, Юкимура оказался единственным стоящим приятелем — не считая, конечно, Ягю. Может быть потому, что как раз был обезьяной, ведь Санада не очень жаловал мадараруев, думающих только о продолжении рода и правильном подборе пары. От Юкимуры-то хотя бы таких разговоров можно было не ждать. Но в последнее время все осложнилось. — Просто тебе пора уже выбрать пару. Гормоны, Санада, с ними не поспоришь. Это закон природы, — говорил Ягю. Санада не соглашался с ним, но в глубине души понимал, что тот прав. После выпуска из старшей школы одному оставаться будет практически невозможно. — Из тебя выйдет совершенно никчемный дракон-отшельник, имей в виду. Всезнающий Ягю тоже раздражал, но спорить с высшим медведем Санада не стал бы, не такой он дурак. Уйдя с крыши, Санада отправился в клуб кендо. После перемены был урок физкультуры, который, договорившись, можно было заменить тренировкой. Хороший спарринг — вот что было ему сейчас нужно. Выбросить из головы Юкимуру, его улыбку и его прикосновение, от которого сердце до сих пор стучало как бешенное. *** Поезда Нио не любил с детства. Как-то раз он повелся на доброту незнакомца, предложившего шоколадку и уступившего место, и чуть не вляпался в серьезные неприятности — тогда выручил бдительный сотрудник на станции. Позже, когда лисья натура стала брать верх, запах стал привлекать к Нио самых сомнительных личностей, и несколько раз он даже подвергался тщательному облапыванию. Правда, себя в обиду Нио научился не давать как раз после того первого случая, и все извращенцы из поезда выходили изрядно помятыми. Но неприятный осадок все равно оставался. А после встречи с Ягю Нио проникся к поездам если не симпатией, то, по крайней мере, небольшой благодарностью. Это было время, которое можно было провести с Ягю у всех на виду, совершенно не таясь, потому что Ягю отличался убийственным собственничеством. — Это все твой запах. Он меня-то с ума сводит, а представляешь, каково другим? — говорил он. Нио пожимал плечами — представить было сложно. Все, что он знал о запахах мадараруев, это то, что Ягю пахнет как сосновая шишка. Услышав такое сравнение, Ягю долго и совершенно неприлично хохотал, и Нио даже почти обиделся, но, отсмеявшись, Ягю все-таки его поцеловал, и обида прошла сама собой. — Кстати, — Нио положил голову Ягю на плечо, чтобы тот лучше его слышал. Руки Ягю обнимали за талию, спину грело его тепло, и Нио чувствовал удары его сердца, которые, казалось, были громче всего окружающего шума движущегося состава. — Чего? — Ягю смотрел в окно, за которым проплывал унылый городской пейзаж. — Я вчера видел Санаду с каким-то парнем, который, мне показалось, в него влюблен. Санада вообще в курсе? Ягю пожал плечами, Нио усмехнулся — это движение вышло очень странным, учитывая тяжесть его собственной головы. — Санада, может, и догадывается, но парень — обезьяна, так что никаких шансов. — Да? — протянул Нио. — Жаль, он симпатичный, и, к тому же, есть что-то в его взгляде такое, впечатляющее. Руки Ягю сжались чуть сильнее. — Впечатляющее? — Ну, я же не о себе, ревнивый ты мой. Просто подумал, что Санаду это должно впечатлить. Что-то у них родственное в глазах. Нио услышал тихий смешок, и Ягю ответил: — Ты, определенно, видишь больше, чем Санада. И все же, он обезьяна. Признаться честно, мне даже немного жаль, что все так, я и сам симпатизирую Юкимуре. Нио положил руку на ладонь Ягю, их пальцы переплелись. Разговор как-то сам собой закончился, остался только шум поезда и биение сердец. Нио думал о том, как надежно аура высшего медведя защищает его от любой беды. Даже не мадараруи, а обычные люди — как Ягю называл их, обезьяны — чувствовали, что с этим вежливым с виду школьником лучше не связываться, и предпочитали не замечать совершенно неформальных объятий, которые Нио и Ягю позволяли себе в переполненном утреннем поезде. *** Кондиционер сломался с самого утра. Осень уже набрала силу, поэтому температура в школе не поднялась выше шестнадцати градусов. Не очень комфортно, но в целом — терпимо. Ремонтников вызвали — те обещали прибыть к окончанию учебного дня, и школьникам предстояло учиться в бодрящей свежести. Ягю сидел на первом уроке, думая только о Санаде. Тот, из-за какого-то ослиного упрямства, никогда не следил толково за окружающей температурой, и сейчас, наверное, уже переохладился настолько, что не способен пошевелиться. В конце концов Ягю извинился и вышел из класса за десять минут до звонка. Конечно, врываться в чужой класс во время урока никому не позволялось. Но Ягю был президентом ученического совета и справедливо рассчитывал на некоторые послабления. — Прошу прощения, — Ягю едва заметно кивнул учителю и быстро подошел к Санаде. Тот сидел, уронив голову на парту, как будто спал, и на ощупь был холоден, как лед. — Его срочно нужно отвести в медпункт, — сказал Ягю, учитель смог только кивнуть. В такие минуты медвежью натуру чувствовали даже обезьяны. Ягю быстро взглянул на Юкимуру, сидевшего рядом. Тот был довольно бледен и выглядел обеспокоенным. — Юкимура-кун, помоги, пожалуйста. Вопросов Юкимура задавать не стал, в медпункте помог Ягю усесться так, чтобы тот мог греть Санаду своим телом, накрыл обоих несколькими одеялами. — Спасибо, — Ягю улыбнулся. Сейчас он как-то особенно остро ощущал жалость к этому парню, который, в сущности, был совсем не виноват, что родился обезьяной. Дверь громко хлопнула, вбежал Нио. — Я получил! Сообщение! Он как? Живой? Только выпалив разорванную тяжелым дыханием фразу, Нио обратил внимание на Юкимуру, и улыбнулся ему. — О, привет. Юкимура по-прежнему молча улыбнулся и кивнул в знак приветствия. — Санада живой, не волнуйся, Нио. Просто переохладился из-за сломанного кондиционера. Отогреем сейчас и отправим домой. Сегодня здесь оставаться ему просто нельзя. — Я могу еще чем-нибудь помочь? — спросил Юкимура. — Спасибо, ты уже сделал более чем достаточно, — Ягю постарался, чтобы его голос действительно звучал благодарно. В этот момент Санада зашевелился. — Ягю, ты? Какого?.. — Ты снова не следил за своей температурой. Санада отодвинулся, сел самостоятельно и обвел комнату взглядом. Увидев Юкимуру, он отвернулся и кивнул Ягю: — Спасибо, как всегда. Пойду я, на улице и то теплее. Нетвердо встав на ноги, Санада отбросил одеяла, поколебался немного и накинул одно на плечи. Вид у него так был смешной и нелепый, но, похоже, его это совершенно не волновало. Он сделал пару шагов и вдруг пошатнулся, Юкимура, оказавшийся ближе всех, подхватил его, обнимая за плечи. Всего на долю секунды Санада замер в его руках, но потом резко, почти с яростью, дернулся в сторону. Он ничего не сказал, только посмотрел так, что даже Нио попятился. Юкимура же побледнел и, Ягю заметил, крепко стиснул кулаки. Санада вышел из комнаты, не взглянув больше ни на кого. — Мда, — протянул Нио. — Юкимура-кун, прости, это лишь потому, что он не очень хорошо чувствует себя, — Ягю знал, что это оправдание звучит совершенно неправдоподобно, но другого у него не было. — Ничего. Я знаю, что Санада не любит холод. Даже мне сегодня в школе зябко, — Юкимура улыбнулся, но не было ничего веселого в этой улыбке. — Да, — Ягю кивнул и помолчал немного. — Прости. И спасибо тебе за все. *** Наверное, так все и должно закончиться. Оборваться до того, как начнется падение в бездну, остановиться всего за шаг до края. И все же, Юкимура был уверен, он уже давно на самом дне этой бездны, потому что сердце его безнадежно и безраздельно принадлежало Санаде. Которому не было до этого никакого дела. Во время обеда он не пошел на крышу, как делал это обычно, а отправился в школьный двор. Здесь было шумно и прохладно, зато никто не обращал на него внимания. Юкимуре хотелось исчезнуть, раствориться в толпе. — Здесь не занято? Юкимура поднял голову, чтобы увидеть улыбающегося Янаги Рендзи и облегченно улыбнуться в ответ: — Не занято, садись, пожалуйста. С Янаги они познакомились в первом классе старшей школы, даже несмотря на то, что у них не было ни общих занятий, ни общих клубов. И все же с ним Юкимуре было легко, и сейчас Янаги был именно тем человеком, которого Юкимура был рад видеть. Янаги присел рядом — Юкимура выбрал скамейку за школой, с которой открывался вид на стадион и дома за ним. — Ты неважно выглядишь. Не простудился? — в голосе Янаги слышалась искренняя забота. — Нет, спасибо. Это просто недосып. В последнее время кошмары одолевают. Янаги протянул руку и вдруг прикоснулся ко лбу Юкимуры. Тот вздрогнул, но руку Янаги не убрал, а потом кивнул. — Хорошо, жара у тебя нет. Я бы рекомендовал перед сном выпить травяной настой, он успокаивает нервы и улучшает кровообращение. — Спасибо, — Юкимура почувствовал признательность, от простого дружеского участия ему стало значительно легче, хотя тянущая боль в сердце не отпускала. Они закончили обед, разговаривая о каких-то пустяках, после чего Янаги поднялся, но прежде чем уйти, протянул конверт. — Что это? — Юкимура с удивлением взглянул на обычный белый прямоугольник без адреса. — Это признание. Я рассудил, что в такой форме тебе будет получить его удобнее. Ни в коем случае не тороплю с ответом. Хорошего дня. Янаги поклонился и ушел, оставив Юкимуру ошеломленно разглядывать конверт. — Признание, — прошептал Юкимура. От письма он почувствовал едва заметный мускатный запах, показавшийся каким-то совершенно чужим, но приятным. И вдруг сердце его пропустило удар. — Признание! *** Вернувшись домой, Санада упал на диван и закрыл глаза. По телу по-прежнему разливался отвратительный холод, но он не шел ни в какое сравнение с мерзким чувством, скребущимся на душе. Санада закрыл глаза и погрузился в сон. Здесь была пустота. Темная, холодная, но дружелюбная. Она окружала, подбиралась, проникала в сердце и звала за собой. Куда — Санада не знал, только чувствовал, что хочет остаться с ней навсегда. Потом из темноты вступил Юкимура, и Санаду охватило счастье. Беззаботное, захлестывающее с головой, счастье. Он протянул руки, Юкимура сделал ответный жест, и вот Санада уже тонет в его объятиях. От этих прикосновений по телу расползлась теплая истома, дыхание стало размеренным и глубоким, и время остановилось. В этом сне Юкимура смотрел Санаде в глаза, и казалось, что в его взгляде можно видеть далекие звезды и вспышки чужих солнц. В этом сне Санада хотел бы остаться навсегда. — Прости, — сказал Юкимура, — ведь это последний раз. «Почему? Как это, последний?! Ты не можешь меня бросить!» Санада не смог вымолвить ни слова. Юкимура сел, и Санада положил голову ему на колени, почувствовал его ладонь в своих волосах. — Прости, — повторил Юкимура и начал исчезать. Санада вдруг ощутил, что падает, и пропасть под ним бесконечная, а чернота вдруг стала пугающе одинокой. — Нет! — закричал Санада, потянулся и в последний миг схватил Юкимуру за руку. Крик как будто вырвал Санаду из сна, свет ударил по глазам, и единственное, в чем он точно был уверен — он сжимает тонкое запястье Юкимуры, и тот стоит совсем рядом. Живой, настоящий, а не полупрозрачная исчезающая тень. В первое мгновение Санада почувствовал его запах, показавшийся таким знакомым, и успокоился, ведь Юкимура все еще находился рядом. А в следующий миг он отпустил его руку и отпрянул. — Что происходит?! — оглядевшись, Санада добавил: — Где я?! — Прости! — в глаза Юкимуры застыл ужас. И еще тоска. Дверь отворилась, в комнату вошел Ягю, и Санада окончательно перестал понимать, что происходит. — В этом есть и моя вина, Санада-кун, так что я тоже прошу прощения, — Ягю слегка склонил голову. — В чем?! Что, черт возьми… Объясните! Юкимура стоял всего в шаге от кровати, на которой сидел Санада, и почему-то сейчас очень хотелось прикоснуться к нему снова. Хотя какая-то часть сознания напоминала, что это абсолютная глупость и делать этого нельзя. И вдруг взгляд Санады упал на расстегнутый ворот рубашки Юкимуры. На его ключице красовалось небольшое красное пятно. Очевидно, совершенно свежее. Прислушавшись к собственным ощущениям, Санада снова потянулся к Юкимуре, не дождался ответного движения и, привстав на коленях, резко дернул его на себя, повалив на постель, и уселся сверху. Какая-то дикая догадка овладела сознанием, и Санада не мог сомневаться, что она верна. Расстегнув рубашку Юкимуры, не обращая внимания на его протесты, Санада нашел еще несколько свежих пятен. — Это я? — спросил он глухо, глядя Юкимуре прямо в глаза. Тот покраснел и попытался отвернуться, но Санада схватил его за подбородок и силой заставил смотреть себе в глаза. — Это я сделал?! — повторил он. Юкимура только кивнул. Санада отпустил его и отодвинулся подальше. — Послушай, Санада-кун, в этом и правда есть часть моей вины. Просто я думал, так лучше для тебя, и не останавливал… — снова начал Ягю. — Замолчи! — крикнул Санада и указал пальцем на Юкимуру. — Пусть он объясняет! Когда Юкимура заговорил, вопреки ожиданиям, голос его звучал твердо и, кажется, даже счастливо. А Санада слушал и не мог поверить, что действительно провел в его постели столько ночей, что и не сосчитать. Что приходил с дождем, ища место, где можно было бы согреться, и Юкимура никогда не отказывал ему ни в чем. Что действительно начал все сам, хотя наутро не мог ничего вспомнить. И что Ягю не только знал обо всем, но и забирал его после этих ночей, чтобы оградить и покрыть Юкимуру. — Прости, — уже в который раз повторил Юкимура. — Я пользовался твоей слабостью, ведь каждый раз, когда ты приходил, я был счастлив. Даже если ты делал все это неосознанно. — Довольно странная форма лунатизма, — вставил Ягю. — Но, думаю, это можно объяснить твоей драконьей сущностью. Санада со злостью стукнул кулаком по кровати — эффекта это не возымело никакого, только больше разозлило. — Черт, — прошипел он. Выбравшись на улицу, Санада окунулся в мелкий холодный дождь, но на этот раз перспектива переохлаждения его даже радовала. Лицо горело от воспоминаний, а перед глазами все еще стоял образ смущенного Юкимуры в расстегнутой рубашке и с засосами на белой коже. Санаде отчаянно захотелось исчезнуть с лица земли. — Чертова обезьяна! *** В то утро как-то так получилось, что Юкимура встретил Янаги недалеко от школы, и остаток пути они проделали вместе. Не разговаривали, просто молчали, и Юкимура был благодарен за это молчание. Воспоминания о предыдущей ночи были все еще слишком яркими, и он сомневался, что сможет контролировать свои эмоции, даже если заговорит просто о погоде. В школьном коридоре был людно, Юкимура шел, глубоко задумавшись, глядя себе под ноги, когда случайно столкнулся с кем-то и чуть не упал, но Янаги, шедший на полшага позади, подхватил его и помог устоять на ногах. А потом задержал в своих руках чуть дольше, чем следовало в подобной ситуации, и Юкимура снова почувствовал его запах, точно такой же, как на том письме с признанием. — Осторожно, — сказал Янаги. — Спасибо, — Юкимура улыбнулся. И в следующий миг увидел Санаду. Тот стоял в другом конце коридора, но, вне всяких сомнений, видел всю сцену с самого начала. И сейчас смотрел на Янаги с таким выражением лица, что Юкимуре стало жутковато. — Идем, скоро звонок, — Янаги тоже посмотрел на Санаду, но всего на мгновение, и снова перевел взгляд на Юкимуру, наконец его отпуская. — Я сам дойду до класса. Янаги покачал головой с какой-то серьезной решимостью, и Юкимура не нашел в себе сил спорить с ним. В классе Янаги снова схлестнулся взглядами с Санадой. Хотя тот и отвернулся поспешно, но Юкимура все равно почувствовал, как воздух звенит от напряжения. — Зайду за тобой во время обеда, — сказал Янаги, дождался согласного ответа и вышел. Юкимура уселся за парту и закрыл лицо руками. Несмотря на все старания, он понимал, что даже просто находиться с Санадой в одном классе ему тяжело. Потому что тело действительно все еще помнило его прикосновения, пусть и не осознанные. А сердце — ярость и боль, с которой Санада смотрел на него, когда осознал произошедшее. «Можно было бы перевестись», — подумал Юкимура отстраненно. И вспомнил о письме Янаги. Чувства, кратко и емко изложенные на бумаге, тронули Юкимуру. Он никогда прежде не получал любовного послания, которое было бы таким простым и чувственным одновременно. И сейчас, изо всех сил стараясь даже не смотреть в сторону Санады, Юкимура подумал, что если бы ответил на эти чувства, то вполне мог бы стать счастливым. «Только это было бы не честно». *** От Янаги так сильно несло аурой волка, что Санада даже удивился, почему тот не таится. А потом понял — эта демонстрация специально для него. Янаги бережно поддерживал Юкимуру и смотрел Санаде в глаза, как бы говоря: «Попробуй, отбери». Это было невыносимо. Мало того, что выбросить Юкимуру из головы было совершенно невозможно, так еще и этот волк ходил вокруг и расточал свои феромоны. Конечно, на обезьяну они не действовали, но Санада злился — Янаги метил территорию. Его, Санады, территорию. Осознание свалилось на Санаду так внезапно, что он замер посреди улицы. Его тотчас кто-то толкнул, но Санада даже не заметил. Юкимура принадлежал ему. За все эти бессчетные ночи Санада оставил на нем столько своих меток, что ни одна другая тварь просто не осмелилась бы и близко подойти. И все же Янаги — осмелился, откровенно бросил вызов. Санада сжал кулаки и скрипнул зубами, сорвался с места и бросился бежать. Янаги он нашел по запаху в школьном дворе. Тот разговаривал о чем-то с Юкимурой и стоял слишком близко, непозволительно близко. Санада подавил рвущийся наружу рык, подошел к ним вплотную, схватил Юкимуру за руку и оттащил в сторону. — Добрый день, — Янаги поклонился слегка, аура волка полыхнула вокруг него как огонь. — Я думаю, Геничиро, ты что-то перепутал. Этот человек мой. Санада пропустил мимо ушей фамильярное обращение. Задвинул ничего не понимающего Юкимуру за спину и сухо рассмеялся. — Твой? Много на себя берешь, волк. И ведь даже не высший. Что ты можешь мне противопоставить?! — Для начала, его свободную волю, — Янаги указал на Юкимуру. — Ты остался глух к его чувствам, и он ответил на мои. Я не намерен отказываться от подобного подарка. — Это правда? — Санада резко обернулся к Юкимуре. Одного взгляда в его глаза было достаточно, чтобы по спине пробежали мурашки. Юкимура осторожно покачал головой, и Санада продолжил: — Похоже, что ты поспешил с выводами. И, похоже, у тебя проблемы с нюхом. Этот человек, эта жалкая обезьяна — моя. Он пропах мной насквозь! Наверное, Юкимура хотел бы что-то сказать, но Санада не собирался давать ему сейчас на это шанса. Он вдохнул чуть глубже, позволяя ауре дракона возобладать над аурой змеи. Сознание немного помутилось, а потом по телу пробежала сладостная волна ощущения силы. Почти безграничной. — Высший дракон! — Янаги даже отступил на шаг. — Но ты ведь всего лишь змея! — Извини, что разочаровал, — Санада усмехнулся. — Повторяю еще раз. Этот человек мой. Еще раз прикоснешься к нему, и ты труп. А потом схватил Юкимуру за руку и потащил прочь. Где-то в школе мелодично прозвенел звонок, возвещая начало первого урока, но сегодня знания Санаду не интересовали совершенно. Все, чего он хотел, это скорее добраться до дома и снова увидеть на лице Юкимуры смущение, граничащее с возбуждением. *** — Ну и как твои медитации? — спросил Ягю. Нио выдул мыльный пузырь и пожал плечами. — Санада говорит, что уже должны помогать. На самом деле медитации надоели Нио еще до их начала. Он, конечно, исправно приходил в клуб кендо перед уроками, ради чего вставал на час раньше и терял возможность ездить в школу с Ягю. Нио так хотел спать — и, видимо, спать хотела вся его натура целиком — что в поезде его как будто никто не замечал. Конечно, отсутствие попыток приставания Нио полностью устраивало, и, похоже, медитации действительно работали, но он все равно предпочел бы проводить это время с Ягю. — Я думаю, вы с ним на верном пути, — голос Ягю прозвучал как-то странно, как будто подавлено, и Нио резко обернулся. При этом он все-таки выдул еще один пузырь, и тот отправился прямиком Ягю в лицо. — Ой, — Нио тихо хохотнул, наблюдая, как Ягю снимает очки и протирает их платком. — Определенно, на верном, — Ягю надел очки и просто ушел, не сказав больше ни слова. Нио изумленно смотрел ему в след. — Обиделся из-за какого-то пузыря? Это же просто мыло. На следующее утро Санада закончил медитацию раньше обычного и взглянул на Нио с выражением удовлетворения. — На этом, пожалуй, и все. — Все? — Ты настолько хорошо контролируешь свой запах, что я уже ничего не чувствую. Ни лисицы, ни даже мадараруя. Впрочем, насчет последнего можешь не волноваться, этот запах все-таки слегка угадывается, просто невозможно определить вид. Нио зажмурился, прислушиваясь к своим ощущениям — по его мнению, не изменилось ничего. — Вот это да! Спасибо! Честно, не ожидал, что эти дурацкие медитации действительно помогут. Санада взглянул сердито, и Нио поспешил извиниться, а потом побежал искать Ягю — этой новостью необходимо было поделиться. Отыскать Ягю было просто, по утрам он всегда занимался чем-то очень важным и очень скучным в комнате школьного совета и обычно — в одиночестве. Выслушав рассказ Нио, Ягю встал из-за стола, подошел близко-близко и тщательно принюхался, почти уткнувшись в Нио носом. — И правда, ничего не чувствую. Абсолютно. Нио недоуменно пожал плечами: — Это же хорошо? — Может быть. Но как теперь остальные будут знать, что ты принадлежишь мне? — Ягю сложил руки на груди и отступил. Нио прикрыл глаза, сосредоточился, призывая в памяти собственный образ, и вдруг почувствовал, что изменился. Так же, как менялся каждый раз, когда Ягю оказывался слишком близко, вот только в тех случаях превращения происходили без его воли. — Что скажешь? Ягю прерывисто вздохнул и разом растерял всю свою серьезность. Нио не без гордости вильнул хвостом и почесал за ухом: — Думаю, теперь у нас наконец все получится. И уже завтра я буду пахнуть только тобой. *** Когда Ягю впервые обратился к Санаде за помощью, он верил, что другого выхода нет. Нио привлекал слишком много внимания, и Ягю опасался, что однажды, когда его не будет рядом, может случиться что-нибудь действительно плохое. Но когда метод Санады возымел свои результаты, и запах Нио стал постепенно слабеть, Ягю почувствовал, что уже не так уверен в своей правоте. Конечно, поводов для ревности быть не могло, да и если бы Нио вдруг изменил свое решение и ушел к другому, Ягю бы почувствовал этот запах. А Нио просто ничем не пах, так напоминая обычную обезьяну. И все доводы разума не могли победить чувство какой-то глухой и по-детски глупой обиды, копившейся в сердце. Поэтому когда Нио по собственному желанию смог принять свою истинную форму, Ягю понял, что теперь медитации, призванные обучить контролю над самим собой, понадобятся уже ему, ведь до вечера времени оставалось куда больше, чем Ягю хотел бы. А вот ночью Нио продемонстрировал, насколько хорошо в действительности контролирует себя, до конца оставшись человеком. Ягю никогда не чувствовал себя счастливее. Наутро Нио хитро улыбнулся: — Хорошо, что теперь можно не опасаясь ездить в поездах. Никому точно не захочется связываться с маленькой скромной лисичкой, от которой пахнет таким страшилищем, как ты. Ягю и не подумал обижаться. Он смотрел на Нио, лениво развалившегося на постели, и думал, как же долго они к этому шли. Когда они впервые встретились, Нио показался Ягю самым удивительным существом в целом мире. Даже в его человеческом облике сквозило изящество благородного животного, и Ягю просто влюбился с первого взгляда. Теперь же и представить не мог, что все могло бы сложиться иначе. — Эй! — Ягю присел на край, Нио сразу же оказался рядом и положил голову ему на колени. — В школу опоздаем, — пробормотал он, прикрывая глаза, когда Ягю запустил пальцы в его волосы. Ягю не стал отвечать. В это утро ему меньше всего хотелось быть примерным учеником. *** — Я обезьяна? — Это значит, что ты человек. Неудачная ветвь эволюции. — Поэтому я был тебе неприятен? — Не неприятен — не интересен. Но я ошибался. Без тебя ничего не получается. — А запах? — Мой запах давно принадлежит тебе. — И что будет теперь? — Теперь я никогда тебя не отпущу. Даже если ты просто обезьяна. *** Когда Санада проснулся, он сразу же вспомнил подробности прошедшего дня во всех деталях. Некоторые из них заставили его покраснеть и закрыть лицо руками. Юкимура рядом заворочался и проговорил из-под одеяла: — Еще ведь слишком рано для школы, да? — Да, прости, что разбудил. Еще только ночь. За окном высоко в небе стояла огромная полная луна, и Санада подумал, что это первая ночь за многие дни, когда тяжелые тучи не нависают над городом мокрой пеленой. Юкимура откинул одеяло и сел, и Санада не смог сдержать изумленного возгласа. — Что такое? — Юкимура потер глаза и зевнул. — Неужели я так плохо выгляжу? — Да какое там! Ты в зеркало посмотри! Юкимура слез с кровати и босыми ногами прошлепал к зеркалу в ванне. Вскоре оттуда донесся тихий смешок, и Юкимура вернулся под одеяло. — Кажется, от счастья я поседел. — Да при чем тут поседел, у тебя уши! — Санада глянул Юкимуре за спину и добавил: — И хвост! — Это потому, что теперь можно. Мама обещала, что заклятье будет снято, когда я встречу настоящую любовь. Ну, так мне даже больше нравится. Юкимура подергал себя за аккуратное белое звериное ухо. Санада внимательно пригляделся к его ауре и осознал: — Ты ведь высший волк… Я думал, они все вымерли! — Последний в Японии. Моя семья не только была вынуждена отдать меня на воспитание, но еще и скрыть мою сущность. Высшему волчонку одному пришлось бы туго, так что мне внушили, что я обезьяна. Знаешь, а теперь в голове все прояснилось. Хорошо снова быть собой. Санада смотрел на Юкимуру, который щупал свои уши и улыбался самой счастливой улыбкой, которую Санада у него когда-либо видел, и воспоминания постепенно возвращались. Холод раздевалки, и каменный пол слишком близко, потому что упал, а встать никак не получается. Еще немного, и сердце остановится — только эта мысль блуждала в сознании, но она скорее приносила успокоение, чем печаль. И вдруг — тепло, живое прикосновение, оно почти обжигает, но возвращает к жизни. И голос: «Ты в порядке?» — только никак не разобрать, кому он принадлежит. В памяти осталась тень образа настолько прекрасного, насколько недостижимого. Образа высшего волка, последний из которых умер много лет назад. Это был Юкимура. С самого начала и всегда — это был Юкимура. Образ, который Санада берег в своем сердце все эти годы, который неосознанно искал в каждой встреченной собаке-мадараруе, хоть и не надеялся найти. И сейчас Юкимура сидел в его постели, а полная луна бликовала на его изумительно белых волосах. Санада выдохнул и потянулся за объятием. Юкимура не вздрогнул пугливо, как сделал, когда Санада обнял его в первый раз — этим утром. Только прильнул ласково, тоже обнимая и прижимаясь всем телом. Это всегда был только он, и Санада не знал, сможет ли когда-нибудь в этом признаться.