Фламандцы

Несмотря на раннее утро, агенты Эй-Экс уже собрались в кабинете начальницы почти в полном составе — за исключением тех, кто отсутствовал в Риме. Профессор задумчиво грыз мундштук незажженной трубки. Одуванчик широко зевал. Крусник мирно дремал, предусмотрительно спрятавшись за Стрелком, и периодически всхрапывал. Леди Катерина, сияя, точно майское солнце, сообщила подчиненным: — Господа, у меня для вас две новости. Хорошая — завтра состоится открытие выставки фламандской живописи. Ответом ей стало гробовое молчание. Звенящую тишину нарушили только два звука: тяжелый вздох Мечника и настырное жужжание одинокой мухи. Мгновением позже назойливое насекомое опустилось прямо на нос Авеля. Тот оглушительно чихнул и проснулся. — А какая же плохая? — осторожно уточнил Профессор. — У меня всего два пригласительных. Так что со мной сможет пойти только один из вас, — герцогиня Миланская казалась искренне огорченной этим фактом. — Пожалуйста, решите до вечера, кто это будет. И постарайтесь не передраться! *** Выйдя из кабинета, агенты, как по команде, уставились на Профессора. — Почему, чуть что, так сразу Уильям? — возмутился тот, правильно истолковав их взгляды. — Сколько можно? В прошлом году были прерафаэлиты, до того — Дали. Нет уж, хватит с меня! Шедевры мировой живописи уже поперек горла! И насильственно окультуриваться я впредь отказываюсь! — Что это хоть за фламандцы? — почесав косматый затылок, поинтересовался Одуванчик. Мечник вручил ему альбом с работами Питера Брейгеля-младшего. — Тоже родом из Антверпена, — меланхолично пояснил он, откинув с лица прядь золотистых волос. — Раз это твои земляки, то, может, ты и пойдешь? — оживился Одуванчик. — Нет, нет, и даже не уговаривайте! Мне они еще в детстве надоели! Каждый год с классом на экскурсии ходили. — Скука смертная, — констатировал Леон, пролистав с десяток страниц. — Мужики, деревья… и ни одной голой бабы! Нет, тоже не пойду. Во! — осенило Одуванчика. — Пусть она с братом идет! — Не получится, — грустно отозвался Профессор. — Кардинал Медичи весьма предусмотрительно слег с гриппом. — С другим братом? — Тоже не выйдет. Его Святейшество в прошлом году упал в обморок, увидев «Офелию», прямо на глазах у дипломатов из Альбиона. В общем, неудобно получилось. Врачи потом сказали — синдром Стендаля. — А Трес? — Трес и так будет, в качестве телохранителя госпожи Катерины. Однако искусство он воспринимать не может, эмоций не испытывает, поэтому полноценным спутником не считается. Ему даже пригласительный не нужен, — пояснил Уильям. — Авель до сих пор не высказался. Значит, он и пойдет! — предложил Мечник. Все остальные были «за». Кроме самого агента Крусника, разумеется. — У меня тоже этот… как его… синдром Стендаля! — заявил он и попытался симулировать обморок. Профессор скептически покачал головой, приводя его в себя. — Дорогой Авель, ты уж прости, но из всего хоть сколько-нибудь красивого здесь только отец де Ватто. А ты при его виде в обморок никогда раньше не падал. Поняв, что симуляция не удалась, Авель горько вздохнул и сказал: — Ну, раз уж все равно никто не хочет — то давайте разыграем билет! В подкидного. Кто проиграет, тот и пойдет. Так будет справедливо. Идея остальным агентам показалась довольно-таки заманчивой. Собравшись в лаборатории Профессора и вооружившись колодой карт, мужчины приступили к делу. Правила были просты: победитель выбывал и дальше в розыгрыше пригласительного не участвовал. Профессор, непрерывно дымивший своей трубкой, играл сосредоточенно и спокойно, время от времени что-то тихонько шепча — видимо, просчитывал комбинации. Одуванчик горячился, громко нецензурно ругался и периодически обвинял оппонентов в жульничестве. Мечник тоскливо вздыхал, выкладывая на стол очередной козырь. Авель, тасуя колоду, то и дело ронял карты. — Кто вообще разрешил сдавать этому недотепе?! — не выдержал Одуванчик. — Зато он точно мухлевать не сможет, — резонно возразил Профессор. Первый кон выиграл Уильям, чему оказался несказанно рад: хотя бы в этом году ему не придется насильственно окультуриваться. В следующем круге выбыл отец де Ватто. Одуванчик заметно нервничал — вероятность того, что смотреть на скучных фламандцев придется ему, все возрастала. — Ага! Я выиграл! — возопил Авель, торжествующе бросая одну из последних карт на стол, а две оставшиеся пытаясь положить «на погоны» Леону. Однако, когда отец Найтроад поднял руку, из его рукава выпорхнуло еще три карты. — Ах ты, засранец! Жулик! — Одуванчик схватил Авеля и за грудки и хорошенько встряхнул. Из сутаны агента Крусника выпало еще с десяток карт. — Катала! Шулер махровый! — Леон продолжал трясти несчастного, припоминая все ругательства, которые выучил в армии и тюрьме, и попутно придумывая новые. Агенты попытались оттащить разошедшегося Одуванчика от его жертвы, но в результате лишь сами угодили под раздачу. — А говорили — мухлевать не будет! А-а-а-а! Да чтоб вас всех! Я требую переигровки! — Все больше распалялся Леон. А в гневе он был поистине страшен. — Господа, ну я же просила вас не драться и попытаться решить вопрос мирно! — леди Катерина величественно вошла в кабинет, держа в руках стопку билетов. — Тем более что теперь в спорах просто нет необходимости — благодаря моим связям в Министерстве Культуры я добыла пригласительные для всех! От неожиданности Леон ослабил хватку. Авель, пользуясь случаем, выскользнул из его медвежьих объятий и спрятался за спиной начальницы. — Уильям, вы ведь такой ценитель живописи! Все никак не могу забыть нашу прошлогоднюю дискуссию об «Офелии» Миллеса. Жаль, что пришлось ее прервать из-за того происшествия с Алеком… Я просто не могла позволить, чтобы вы пропустили эту замечательную выставку! — герцогиня Миланская протянула Профессору один из билетов. Тот, поняв, что от судьбы не уйдешь, закурил интенсивнее обычного. — Хьюго, вы тоже обязаны пойти, ведь вы и Питер Брейгель родом из одного и того же города! Мечник в очередной раз вздохнул, смиряясь с неизбежным. — Леон, у вас так редко бывает возможность приобщиться к прекрасному — так не упустите же этот шанс! Тем более то, с каким пылом вы пытались отобрать пригласительный у Авеля… Вы точно хотите пойти сильнее остальных! «Ну, может, хоть в соседнем зале что-нибудь интересное будет, какая-нибудь Маха обнаженная, например! Или хоть античные скульптуры…», — попытался утешить себя Одуванчик. Начавшие багроветь синяки под обоими глазами у отца Найтроада тоже немного подняли ему настроение. — Авель, думаю, ты не захочешь отбиваться от коллектива! — с этими словами госпожа Катерина вручила пригласительный и ему. Отец Найтроад снял очки и принялся тереть их полой сутаны так яростно, что треснули обе линзы. — Ну что вы! Не стоит благодарности! — она окинула сияющим взглядом лица подчиненных. — Это ведь так прекрасно — и к высокой культуре приобщимся, и коллектив укрепим! Общение в неформальной обстановке крайне важно для поддержания здорового психологического климата на работе, — герцогиня Миланская лучезарно улыбалась. — Жду вас завтра, в одиннадцать, форма одежды — парадная! И не опаздывать! — А оставшиеся билеты для кого? — спросил Профессор. — Для инквизиторов, конечно. Отличная возможность наладить отношения между отделами, как считаете? Только я им завтра с утра занесу, чтобы брат свой пригласительный обчихать не успел! При мысли о том, что Инквизиция окультуривания тоже не избежит, на душе у агентов сразу стало как-то легче.