Жги огонь, поджидай гостей

      Надо было привыкнуть, что я теперь не Яна, а Таюя. Хокумон но Таюя. Какое странное имя, язык себе сломаешь, пока выговоришь. Я выпустила из рук осколок и закрыла лицо руками, наплевав, что они все в царапинах. Чёрт. Мне было хорошо там, где я жила. Родители, друзья и приятели, учёба, вполне комфортная жизнь… а что ждёт меня тут? Орочимару, битвы, смерть. Как-то… излишне неравноценно. Я еле удержалась от желания взлохматить себе волосы, вовремя вспомнив, что руки не слишком чистые. Оно, конечно, на красной шевелюре заметно вряд ли будет, но само осознание того, что твои волосы в крови, — это немного… неприятно.       Я вздрогнула, внезапно услышав негромкие шаги. «Ой-ёй, похоже, кого-то хватились, — подумала я, нервно хихикнув. — Или просто поздновато отреагировали на звук бьющегося стекла». Судя по характерному поскрипыванию и тому звуку, с которым обычно рука скользит по перилам, поднимаются именно по лестнице. Но… Лестница? В подземелье Орочимару? Это что-то из разряда фантастики. Я совершенно детским жестом потёрла глаза. Мне ведь можно, я ведь ребёнок… Теперь. Стопроцентный пяти-шестилетний ребёнок, внешне — точно.       Поморщившись из-за толчками приходящей боли в руках, я, чуть покачнувшись, поднялась на ноги, буквально пятым чувством ощущая, что неизвестный уже поднялся или спустился на мой этаж. Чёрт-чёрт-чёрт… Неизвестность пугает. Я завертела головой и, быстро найдя раковину с краном, метнулась туда, резко включая воду (всё довольно обычно, поворачиваешь одну ручку — холодная, другую — горячая) и тут же издавая сдавленное шипение, слишком уж холодная вода.       Я поспешно смывала с рук красные разводы, с давно забытым детским страхом ощущая, что к той комнате, где я сейчас нахожусь, кто-то уже подошёл совсем близко. Ха, а ведь, казалось, взрослый уже человек… Боюсь, что в мире шиноби разговор короткий? Или просто нервничаю? Скорее всего, и то и другое. Я осмотрелась, подмечая, что ванная, хоть и небольшая, оказалась очень уютной. Только вот… я наткнулась взглядом на пол и схватилась за голову, еле удержавшись, чтобы не вскрикнуть, когда по ранкам прошлись отдельные волосинки. Это, чёрт, как травой или бумагой поцарапаться… Но это сейчас не важно, важно — осколки! Я завертела головой, но уже ничего не успела предпринять: распахнулась дверь.       — Таюя-чан, ты что тут… — я в буквальном смысле зависла, смотря на почти точную копию себя в возрасте примерно четырнадцати лет, разве что волосы собраны в две аккуратные косы да выражение лица миролюбивее. — Таю… Что тут произошло?! — вскричала она, нахмурившись, по-видимому заметив разломанное зеркало. «М-да, нехорошо получилось». Я прижалась к раковине, с непонятным ощущением рассматривая девушку и совершенно ничего не понимая. Где я? Кто я? Я что, не Таюя вообще? Нет, она меня назвала именно Таюей.       — Ну, я… — неуверенно промямлила я, надеясь, что этого хватит. А потом спохватилась и вытянула свои руки ладонями вверх, с надеждой смотря в глаза своей предположительной сестре, слишком уж подозрительной была похожесть. — Вот! Таюя-чан хочет обработать ранки*, — сказала я и сама удивилась своим словам, еле удержавшись, чтобы это удивление не выразить. Разговаривать от третьего лица? Вы серьёзно? Но, судя по лицу девушки, всё совершенно нормально. Раз нормально, не будем волноваться о такой ерунде. Мне волноваться о другом надо.       Но всё же, довольно интересно. Вроде бы говорю на родном, великом и могучем, но губы шевелятся не так, исторгая абсолютно непонятные мне звуки. И чужая речь воспринималась тоже странно: вроде бы слышу что-то лишь отдалённо знакомое (спасибо аниме с субтитрами), но одновременно понимаю, что же она говорит. И это вызывает странное, неприятное ощущение. Словно в мозг этот перевод впихивают. Впрочем, как я уже говорила, волноваться надо о другом. Главное — не спалиться.       Девушка пробурчала что-то неслышное и оттого непонятное и, подойдя ко мне, присела рядом на корточки, беря мои ладони в свои руки и скептично осматривая. Я затаила дыхание, чувствуя, как бешено в груди колотится сердце. Пожалуйста, сделай что-нибудь и уйди, а я попробую призвать память Таюи. Я же попаданец, мне полагаются плюшки. Наверное… Чувствуя тонкие холодные пальцы на своих ладонях, тихонько зашипела и, неожиданно для себя, даже захныкала. «Ох… как стыдно», — подумала я, отводя взгляд и чуть краснея. Пальцы замерли на одном месте, а потом я почувствовала, будто руки погрузились в прохладную воду. Осторожно перевела взгляд обратно, на ладони, — и остолбенела. Лёгкая зелёная дымка покрывала руки сестры (она же сестра, верно?) и заодно мои.       Это было волшебно. Даже не то, что боль постепенно уходила, оставляя после себя желание почесать кожу, которое, вскоре, тоже начало пропадать; скорее, я восхищалась именно самим фактом использования чакры. А ведь медицинская, помнится, ещё и не простая. Обычная чакра, насколько я помню, должна быть голубая, медицинская — вот такая зелёная, даже нежно-салатовая, и ещё точно была красная. Вроде. Я тяжело вздохнула и попробовала осторожно начать:       — Онэ-сан**?.. — я попыталась вытянуть свои руки из рук девушки, но, наткнувшись на тяжёлый взгляд и поджатые губы, застыла. Похоже, она зла. Я, впрочем, тоже была бы зла, если бы что-то в моём доме разбил младший член семьи. Только у меня младшего не было, был только племяшка, да и тот — образец послушания и миловидности.       — Имото***, — она сжала мне руки, как-то даже отчаянно вглядываясь в глаза. Я сглотнула. Странный взгляд. Настолько странный, что мне было от него не по себе. — Не надо так делать. Больше никогда не делай ничего настолько необдуманного и глупого и говори поменьше, старайся не проявлять свой характер. Особенно там. Поняла?       Я несколько потерянно кивнула, совсем ничего, впрочем, не понимая. О чём она? Где это таинственное и внушающее уже сейчас нехилые опасения «там»? И ещё множество вопросов, на фоне которых известие о том, что эта девушка действительно моя сестра, просто терялось. Я опустила глаза в пол, но настойчиво продолжила тянуть руки обратно, и меня, наконец, отпустили. Сестра смотрела со странным выражением лица — то ли виновато, то ли отчаянно. Чуть вздрогнув, я поспешно отвела взгляд и даже, кажется, немного отодвинулась. Не люблю, когда на меня пристально смотрят, а уж такой взгляд любого бы испугаться заставил. Девушка слабо улыбнулась и встала.       — Думаю, нам стоит убраться, как считаешь? — она встала на ноги, потянулась и красноречиво указала на небольшую такую кучку осколков. Все остальные, как показал быстрый осмотр, были разбросаны по комнате. И как это я умудрилась ни на что не напороться, когда бежала к раковине? Не иначе как везение.       — Думаю, стоит, — всё же кивнула я, почти с детским восторгом двигая пальцами. Они слушались отлично и даже не болели, не чесались и вообще не проявляли признаков аномальной активности. Я только покачала головой. Магия вне Хогвартса, не иначе. — А мы не поранимся?       Вопрос, кстати, очень даже в тему. И я, и сестра были босиком. А осколки-то острые даже в мире шиноби, где на все законы плевали с высокой колокольни. Впрочем, грех жаловаться. Могла бы и в Блич попасть, вот уж где действительно плохо. Но сестра почему-то только усмехнулась и невозмутимо прошествовала в сторону самой большой кучи, даже не смотря на ноги. Я моргнула, заметив, как она особо смачно наступила на мелкую острую фиговину. Ничего. Даже крови нет, за выражение лица не стала бы ручаться, она стояла ко мне спиной. Пока я переживала крушение своего мира (более-менее спокойно, видимо, уже поняла, что наступил песец), девушка довольно быстро собрала всё в небольшую кучку. Я машинально завертела головой в поисках совочка, но меня цепко схватили за плечи и быстро вытолкали из ванной.       — Онэ-сан, а что это было? — восторг даже подделывать не пришлось — ну круто же! Ходить по, выражаясь мудрёно, враждебной поверхности дорогого стоит. Вроде, в оригинальной аниманге они ходили по деревьям и воде, так почему бы не ходить по стеклу? Логично? Логично. Но как это работает? В каноне всё было очень ясно и понятно: к дереву прилепляешься, над водой держишься. Последнее я ассоциировала у себя почему-то с маслом, которое всегда на поверхности. — А можно научить Таюю-чан делать так же?       Когда мы оказались в другой комнате, я постаралась как можно незаметнее осмотреться. Как стало тут же понятно, это — та самая комната, где я очнулась. Кровать, шкаф, большое окно, почти всё — тёмное, мрачноватое. Коричневый, чёрный, кое-где всполохи серого и ещё какого-то светлого цвета, я не разглядела, так как меня очень быстро повели к другой двери, плавно переместив руки с плеч на запястье и крепко сжав. Я скривилась, так как ощущения оказались не из приятных. Свободы мне!       — Ну, — она замолчала, ведя меня в сторону лестницы, не давая рассмотреть ещё парочку дверей на площадке, — наверное, тебя научат. Так что… да и не успею я. Таюя-чан, хочешь кушать? — внезапно перевела она тему. Я склонила голову на бок, в мимолётном порыве проводя по перилам и слыша знакомый звук. Не лакированные. Можно, при ну очень «удачном» стечении обстоятельств, подсадить себе занозу. Отвлёкшись от таких, бесспорно, важных дел, как рассматривание и исследование перил, я надула губы.       — Нет, не хочу.       Странно даже, что ребёнок из меня вылепливался очень легко. То ли во мне умер гениальный актёр, то ли я немного сошла с ума на почве того, что оказалась в другом мире, то ли это хвалёная «плюшка» от высших сил. Слабая какая-то плюшка, если честно. Мне бы бессмертие, как у Хидана, или кеккей генкай… Или вообще в Цунаде попасть. Вот уж кто самая крутая женщина мира.       — Куда мы идём? — поинтересовалась наконец я, когда мы спустились на первый этаж. Сестра немного грустно улыбнулась и чуть разжала захват на запястье, а я задумалась над причиной такого контроля. Неужели раньше я пыталась сбежать? Да и вообще, если подумать, какая-то слишком тихая реакция была на разбитое зеркало. И просьба «не показывать свой характер»… Похоже, я и вправду очень буянистая. Забавно. Всегда была самой обычной, а попала на место Таюи.       — Родители хотят с тобой поговорить. Завтра ты уже уезжаешь, имото. Ты же собрала вещи? — она устало на меня посмотрела, а я смогла лишь кивнуть. Это просто попадание высшего уровня! Восьмидесятого, нет, сотого уровня!       Но, с другой стороны, меня не заподозрят. Переволновалась девочка, с кем не бывает. И зеркало разбитое на истерику можно списать. И, судя по тому, что я в будущем — подчинённая Орочимару, я, кажется, даже знаю, что это за таинственное «там» и почему оно внушает такие опасения. Но тогда почему я к нему отправляюсь? Это странно. Генома не имею, богатств особых вроде тоже за моей душенькой не числится, а если и числится — так я даже не наследница, ведь у меня есть старшая сестра. Зачем я этому Змеиному саннину? Или у меня какие-нибудь способности есть? Типа супер-крутой контроль чакры, или огромные запасы её же? Я почувствовала, как похолодели кончики пальцев. Если так, то это очень плохо. Потому что чакру я чувствовать не умею и вообще ничегошеньки не знаю. Хотя… могу пророком поработать.       Мы в молчании дошли до двери, и сестра отодвинула оную в сторону. Забавно… я проследила взглядом за бледным рисунком дерева (кажется, даже сакуры) и, глубоко вздохнув, шагнула внутрь. Так, о чём болтать с родителями будем? И вообще, что за люди мои родители? Надеюсь, нормальные. Но с моим везением… Я моргнула, заметив, что сестра сумела прошмыгнуть в комнату раньше меня, но, подумав, что всё так и надо, пошла за ней.       Комната оказалась довольно большой по сравнению с моей, и на другом конце, у противоположной стены, сидели двое. Как можно было легко догадаться — мама и папа, очень уж мы были похожи. Разрез глаз и вообще лицо от матери, а цвет — от отца. По крайней мере, смотря на темноволосую, синеглазую и довольно смуглую женщину, я поняла именно это. Остаётся только надеяться, что именно такой, кошачий разрез глаз будет и у меня, когда я вырасту. У сестрёнки-то глаза немного другой формы, более округлые. А вот мужчина был внешности менее экстравагантной — самое обычное лицо, разве только короткие волосы имели цвет такой же, как и у меня с сестрой.       Даже забавно, что я так быстро привыкла. Сестру Таюи называю сестрой, её родителей — своими родителями, и даже о ней уже, вроде как, отзываюсь как о себе. Забавно и несколько грустно. Быстро же человек может к чему-то привыкнуть. Я послушно встала прямо перед родителями и сцепила руки за спиной, выпрямляя спину. Осанка — превыше всего.       — Таюя, милая, — первой начала женщина, с сочувствием и болью глядя на меня. Я спрятала взгляд в ответ. — Прости… пожалуйста, прости нас с папой.       Она резко подбежала ко мне с другого конца комнаты и, опустившись на колени, обняла. Я зажмурилась, испытывая двоякие ощущения. Вроде бы, мне должно быть не по себе, ведь обнимают совсем не меня, а Таюю. Этой женщине я абсолютно чужая, по крайней мере, по духу. И даже не испытываю к ней никаких тёплых чувств, потому что вижу в первый раз. Возможно, будь у меня чуть больше времени, то я бы что-нибудь да успела. Но раз мне уже собирать вещи надо…       — Таюя, пожалуйста, не надо буянить там, хорошо? — я вздрогнула, заслышав голос мужчины. Мягкий и негромкий, даже приятный. Когда он успел подойти? — Отогакуре — не то место, где будут молча сносить разные выкрутасы. Лучше в какой-то момент просто промолчать и не нарываться, — он присел рядом с мамой и положил руку на плечо, серьёзно вглядываясь в глаза. — Мне очень приятно, что ты будешь шиноби, но, честно говоря, хотел я совсем… не такого.       Мне в руки что-то вложили, и я машинально сжала предмет и повертела его в руках, пристально разглядывая. Из светлого дерева, небольшой настолько, что даже у меня почти получается обхватить его двумя ладонями. А на крышке и стенках вырезан узор из ломаных линий. Странный узор, но мне нравится. Резкий, но на светлом дереве почти незаметный. Нет, мне определённо нравится. Пальцы прошлись по поверхности ещё раз и, перевернув шкатулку, я тупо уставилась на дно. Печать.       Отец встал и потянул за собой мать, которая смотрела на меня чуть ли не с глухой безнадёжностью в глазах. Я сглотнула. Это… слишком странно, чтобы придать мыслям форму, но у меня такое ощущение, будто эта женщина уже видит мою смерть. Неприятно.       — Таюе-чан нравится узор, — я попыталась улыбнуться, но не вышло, настолько велико было волнение. Я даже мысленно поблагодарила высшие силы, что руки не задрожали — первая в моей жизни «магическая» вещь! Я склонила голову набок, стараясь разглядеть неожиданный подарок ещё лучше и, всё так же вертя шкатулку в руках, нечаянно её уронила. — Ой, — присев, чтобы её поднять, я в странном порыве мимолётно посмотрела наверх (оценить потолок, не иначе) и чуть не уронила свою первую «магическую» вещь снова. Там кто-то сидел. На потолке, то есть. И у этого «кого-то» была маска, из-за которой странная неопределённая мысль настойчиво заскреблась в мозгу. Так и не поняв, что же это такое, я быстро встала обратно на ноги.       — Не думаю, что нам дадут связаться друг с другом, так что даю тебе это. Для связи. Захочется что-то написать — пиши и клади в шкатулку. Потом просто посылаешь чакру, и письмо приходит нам. А самое главное, — отец чуть улыбнулся, — если ты не берёшь её в руки, она становится обычной. Забавно, верно?       Я покивала, с ещё более заметным интересом разглядывая подарочек. Нет, ну это же действительно очень классно! Хотя на фоне отправки в Отогакуре — ничтожная мелочь. Но я же ребёнок. Мне свойственно приуменьшать опасность и радоваться мелочам. И пофиг, что руки дрожат, я ведь почти не играю, для меня такие штуки — что-то из ряда вон выходящее.       Рядом совершенно бесшумно, а оттого и неожиданно возникла сестра. Мне всё же интересно — как её зовут? Я что-то пробурчала себе под нос и попыталась засунуть шкатулку в карман тёмно-синих шорт. Не получилось. Закатив глаза, я хотела было сказать уже что-то по поводу «неудобности ваших подарочков», но прикусила язык. Я пятилетняя малявка, какой сарказм, какая ирония?       — Имото, пойдём, — сестра осторожно потянула меня в сторону выхода из комнаты, а потом, пряча глаза, тихонько продолжила: — Ты можешь пойти в свою комнату. Подумать, например. Я бы на твоём месте поступила именно так. И… собери вещи, правда. Они не передумают, — она грустно улыбнулась. Я кивнула и потопала вверх по лестнице, всё ещё вертя в руках шкатулку и стараясь двигаться тише. Признаться, меня впечатлили совершенно неслышные шаги отца и сестры. Может, и он шиноби?       Кстати, о шиноби. Интересно, а сестра и отец заметили того человека на потолке? Явно ведь ниндзя, раз к потолку прилепился. Помнится, ниндзя так умели. Только что он тут делает? Зачем скромная и пока что ни на что не годная я каким-то ниндзя? И вообще, кто это?..       Я зависла, так и не донеся руку до ручки своей двери. Маска. Шиноби. Прилепился к стене. Одежду я не заметила, но, бьюсь об заклад, это какая-нибудь жилетка или плащ. Я открыла дверь и спокойно зашла внутрь, рассудив, что стоять на пороге с протянутой рукой — глупо и подозрительно. АНБУ? Я кинула шкатулку на кровать и запрыгнула следом, рухнув спиной на самое надёжное место в мире и приняв форму «звёздочки». Нет. Слишком глупо думать, что меня могли посетить такие высокопоставленные персоны. Я просто брежу. Лучше уж жить без всех этих заварушек, хотя, кажется, мне просто-напросто не дадут. А ведь не такой уж и важный для сюжета персонаж! Ууу, Кишимото, ну нельзя же так.       Итак, что мы имеем? Пятилетнюю или даже шестилетнюю девочку, совершенное незнание именно своей жизни и полную бесполезность в плане того, что я — ни капли не шиноби. Зато у меня есть волшебная шкатулочка, серьёзные опасения насчёт ближайшего и не очень будущего, просто знание этого будущего и, конечно же, страх. Потому что я не знаю, как поступать. Или отправлять письма, или не отправлять письма. Мне, конечно же, не сложно, но вдруг Орочимару по-тихому прирежет? Типа, «девочка, шпионить в Отогакуре не положено», а ведь отправку писем именно так могут охарактеризовать. Не хотелось бы. С другой же стороны, вдруг это будет важно «для сюжета»? Возможно ведь, что Змеиный саннин решит как-нибудь воспользоваться этой штукой.       Я скатилась с кровати и, вздохнув, направилась к шкафу. Во-первых, утро вечера мудренее, а за окном как раз день… Эм, не важно. Решать буду завтра или в процессе складывания вещей. Полная воодушевления, я направилась к шкафу и распахнула его. Ну, одежда, давай собираться. Я напяливать на себя наряд а-ля «от Орочимару-сама» не собираюсь.