На заре разбудит пение кузнечиков. Всё по-прежнему, Но весь мир стал иным. Где заиграют яркие краски? Если смотреть на траву слишком пристально, В капле росы можно увидеть весь мир - Об этом ли поют цирикию?
Он проснулся на рассвете. С первыми лучами солнца, чувствуя, что эта ночёвка должна быть последней, и в следующий раз нужно обязательно найти убежище. От пронизывающего до костей холода ломило суставы. Если бы нытик Риому не пришёл к нему ночью, утром они бы оба околели. Хотя... Осознав, что Риому удобно лежит на нём, используя его тело вместо матраса, асин тихо скрипнул зубами и мысленно ругнулся. Кое - кто всегда найдёт как устроиться. Наглость Риому просто не знала границ, точно так же, как его непрекращающийся махровый эгоизм. Лёгкостью принц не отличался, так что причина, по которой Лейду так тяжело дышалось во сне, да и, вообще, всё тело затекло, была хотя бы более - менее понятна. Ему захотелось столкнуть с себя этого ублюдка. Причём, сделать это каким-нибудь непочтительным образом, например, натолкав инея за воротник одежды. Но он не двинулся, продолжая лежать и вбирать в себя чужое тепло и странное чувство, которое дарило это непривычное ощущение близости. Запах чужой кожи и еле уловимый аромат, исходивший от волос, что сейчас накрыли обоих блестящим живым водопадом. Протяни руки - и запутаешься пальцами, не сразу найдя выход. Удивительное ухоженное великолепие, за которое многие из женщин, не задумываясь, отдали бы целое состояние. Риому имел привычку поливать себя духами, но его настоящий запах - лёгкий, волнующий аромат кожи - невозможно было спутать ни с чем другим. Некая невидимая харизматичная аура, столь притягательная, что на мгновение в ней захотелось утонуть. Голова принца покоилась на его плече, а губы касались шеи, обжигая дыханием. Во сне Риому согрелся, и теперь был тёплым, почти горячим, позволяя себе распластаться животом на теле Лейда, словно нахальная лягушка, раскинувшая лапы...Внезапно Лейд осознал, что они соприкасаются обнажённой кожей. Его одежда была аккуратно распахнута, точно так же, как и многочисленные одеяния Риому, в которых принц напоминал многолепестковую хризантему. Часть его халатов благополучно покоилась под спиной асина, в то время как сам Риому оставался лишь в одном тонком кимоно, пояс которого был бесстыдно развязан. Лейд и сам не понял, отчего задрожал, задышав чаще, и почему в животе всё сжалось в тугой узел, стоило Риому лишь слегка поёрзать на нём, заставляя их тела соприкасаться так непозволительно интимно. Оказалось, что одна ладонь принца придавлена его спиной, превратив их позу в объятие, разъединить которое можно было, лишь приподнявшись. Лейд не стал этого делать, позволяя себе остаться, и, более того, он, наверное, сошёл с ума, раз вместо того, чтобы спихнуть с себя этого трусливого недоноска, невесомо обнял его в ответ, украдкой наслаждаясь собственным кощунством. У него были женщины. Это было бы странно, если бы их не было. Он познал женщину в пятнадцать лет. Кайсё всегда говорил, что снятие сексуального напряжения - одна из потребностей человеческого тела, лишать его которой нет никакого смысла. Но никогда ему не приходилось обнимать мужчину. И даже в голову не могло прийти, что подобного рода близость может так взволновать. Тем более - близость Риому, от одного вида которого Лейда начинало, если не колотить, то ощутимо так перетряхивать. Сейчас, когда Риому спал, когда он молчал и не двигался, его присутствие воспринималось удивительным образом иначе. И оно не было неприятным. Если бы Лейд мог, он бы продлил это чувство до бесконечности. Он не мог его продлить, и поэтому сейчас просто старался запомнить его. Впитать в себя до капельки, чтобы потом, однажды оказавшись наедине с самим собой, там, куда никогда не заглянет вездесущий кайсё, позволить себе украдкой воспроизвести его в памяти и погреться в этой трогательной, уютной защищённости, которая заполняла подобно лёгкому приливу. Асин осторожно провёл ладонью вдоль спины, коснулся шелковистых волос. Сжал прядь, навсегда вбирая в кулак ощущение дивной, шелковистой мягкости. Риому пошевелился, проводя губами вдоль его горла, потёрся щекой, двинул ладонью, завозился во сне. Лейд замер с бешено колотящимся сердцем. Риому скользнул вдоль его тела, пытаясь устроиться поудобнее. Лейд испугался. Это было слишком остро, слишком возбуждающе. Если Риому проснётся, натолкнувшись на его утренний стояк... В любой другой ситуации Лейду было бы всё равно, но в данном случае - равносильно быть застигнутым за чем то неприличным. И именно поэтому Лейд попытался выбраться. Осторожно, стараясь не разбудить. - Трус, - сказал Риому отчётливо, двинув губами рядом с его ухом. - Трус. - повторил он и, выпрямившись, посмотрел на асина осмысленными, абсолютно трезвыми глазами, в которых не было ни единой капли сна. Лейд задохнулся. Именно так и чувствует себя вор, застигнутый на месте преступления. Но ведь он ничего не делал. Он не успел ответить, потому что Риому наклонился и поцеловал его, рывком сдёрнув вниз ставшие чересчур тесными штаны, и обхватывая ладонью то, что ещё вчера вечером так утончённо и сладострастно пробудил движением лишь одной подушечки пальца. Воспоминание об этом помутило рассудок, и, вместо того, что бы отшвырнуть его прочь, Лейд разомкнул губы, усугубляя поцелуй. Позволив собственным ладоням жадно проскользнуть вдоль чужих боков и спины, ответить на объятие и замереть в нерешительности, которую Риому смёл одним ответным движением. Он приспустил свои брюки, одновременно стягивая штаны Лейда ещё ниже, и положил его ладонь на свой вставший член, давая понять, что нужно делать. Наверное, это следовало прекратить, но Лейд не смог, с тонущей звериной страстью впиваясь в жаркий, с готовностью вобравший его язык рот, позволяя себе сойти с ума и погрузиться в пучину этого сладкого сумасшедшего блаженства. Кусать чужие плечи и шею, слыша лёгкий звенящий смех, перемежающийся невесомыми стонами удовольствия. От одного вида этого развратного лица и жадных, пожирающих его собственное тело глаз, у Лейда сносило крышу. Риому раздевал его с таким видом, словно разворачивал долгожданный подарок. Подарок, который он очень долго хотел, и вот теперь, борясь с собственной нетерпеливостью, заставляет себя не спешить, и наслаждаться каждым мгновением. Лейд едва не свихнулся, не понимая смысла этой задержки. Уж кто - кто, а Риому имел достаточно возможности, чтобы налюбоваться на него со всех сторон. Но выражение этих глаз... Наверное, это стоило того, чтобы увидеть, и, может быть, позволить себе не спешить, хотя впервые на своей памяти Лейд утратил самоконтроль настолько, что, кажется, пытался выпрыгнуть из собственных штанов. Ублюдок Риому не дал этого сделать, подчинив его плоть настолько, что Лейд даже двигаться не мог, плавясь, словно глина в руках умелого мастера, хватая воздух ртом, чтобы не задохнуться. Он никогда не думал, что секс может быть чем - то иным, чем получение удовольствия для собственной разрядки. Он знал как ласкать женщин и многие женщины ласкали его. Но всё это было так бесцветно. Риому каждое движение наполнял такими красками, что было просто странно, что Лейд не кончил до того, как его одежда улетела на траву. Ледяной воздух обжигал пылающую кожу, делая ощущения невероятными. Риому не давал ему замёрзнуть, растирая, разминая, лаская каждый миллиметр его кожи, неуловимо ускользая из его рук каждый раз, когда асин пытался стянуть с него одежду. Ему хотелось видеть его, вернуть ему хотя бы тень собственного удовольствия, но по какой - то причине Риому уклонялся от его ласк, перехватывая его ладони, до тех пор пока асин не сдался, устав бороться с этим непонятным упрямством. Думать над причиной этого странного поведения было абсолютно невозможно, потому что в мозгах образовался восхитительный пустой звон, постепенно перешедший в барабанную дробь, когда Риому принялся уже не ласкать, а садировать его языком, не забывая награждать лёгким укусом, при переходе на каждый новую точку рубежа. Когда он добрался до истекающей головки и - ну абсолютно по сволочному - пропустил главное блюдо, нахально уходя на бедро, Лейд чуть не убил подлую скотину пяткой. Увидев выражение его лица, Риому прыснул, а затем начал откровенно ржать, подтверждая давший трещину вердикт, что принц - редкостный ублюдок. Асин окаменел лицом, мысленно выругался, пытаясь сесть и растерялся, осознав, что хохочущий Риому внезапно стиснул его, прижимая к себе, зарываясь лицом в его шею, целуя, целуя, целуя. В лицо, губы, подбородок, скулу, горло. Вплетаясь пальцами в короткий ёжик волос на голове, превращая их в воронье гнездо. Губами стирая невольно причиненную обиду, стараясь не смеяться, но неуловимо вздрагивающие плечи выдавали его с головой. Но невозможно было противостоять этой безудержной, пугающей ласке. Лейд тонул в ней, не понимал её, задыхался от этого наполняющего чувства, которое разрывало его изнутри, потому что, кажется, это было то, что он не мог вынести, и если бы не сумасшедшее возбуждение, которое требовало разрядки, он бы вскочил и убежал, даже если после этого обрубил бы собственные ноги, за то что предали его и позволили уйти от такого. Словно понимая его состояние, Риому больше не смеялся. Он был удивительно серьёзен и лишь лёгкая магнетическая улыбка, продолжающая блуждать на изломанных губах, никуда не желала исчезать. С этой лёгкой странной улыбкой, Риому оказался сидящим за его спиной, целуя шею, бродя губами вдоль косточек позвоночника, лаская живот и ствол, мечтающего взорваться члена. Но каждый раз, предвосхищая этот момент, Риому находил какую - то скрытую точку, одно нажатие на которую позволяло продолжать эту пытку вновь и вновь. И когда Лейд был готов умолять, он развернул асина к себе лицом, посмотрел странным взглядом и решительно надавил на его затылок, опуская голову вниз. Осознав, что Риому желает получить от него, Лейд напрягся, не уверенный, что готов ублажать его так. Риому раскинул ноги, продолжая выжидательно давить на его неуловимо сопротивляющийся затылок. Они встретились глазами. Риому облизнул губы и чуть прикрыл веки, в которых сейчас читалась просьба и - одновременно - нечто неуловимое дающее понять, что если Лейд откажется, то заканчивать ему придётся самому. В какой - то момент асин готов был поступить именно так. С неуловимым вздохом Риому скользнул вниз, поднимая Лейда, притягивая его к себе, чтобы найти его губы. - Тебе не кажется, что это было нечестно? - шепнул он со смешком и, не дав сообразить, опрокинул асина на траву, накрывая взрывом невероятных ощущений, от которых перехватило дыхание, и небо внезапно упало вниз, став всего лишь точкой, сосредоточенной во вселенной чужого рта, который, в отличие от него, оказался более милосерден. Когда Риому опустился на него, Лейду показалось, что время остановилось. Они выпали из пространства, потому что в этой реальности, в этом мире, не могло произойти ничего подобного. Стремительно надрывались цирикию, вплетая стоны сверчков в чужое надрывное дыхание, обрываясь на миг, вибрируя единой нотой блаженства и распадаясь на тысячи утончённых звуков. Почему раньше он никогда не замечал, как прекрасны могут быть эти песни, тая в себе тысячный неуловимый смысл? Они взлетали и падали в бесконечность. Каждый звук отдавался в груди, становясь огнём пульса, взрывом в ушах. Движение, бесконечное как сама вечность, на пике которой сосредоточены жизнь и смерть. Стремительный круг. Вверх и вниз, в слиянии инь и янь. Красное над головой, жёлтое на земле. Роскошный водопад волос на алебастрово-бледной коже, стекающий по сползающему с плеча кимоно, бесконечно белому, сложному как лепестки хризантемы. Надрывная свирель. Раз, ещё раз. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Невозможно оторвать взгляд от застывшего лица, покрытого жемчугом пота. Риому двигался на нём, горячий, восхитительно тесный. От наслаждения хотелось кричать. Он не кричал, потому что асин должен уметь сдерживать эмоции. Поцелуй, спасающий собственные прикушенные до крови губы. Укус. Ещё один. О ками, он же смеётся. Смеётся даже сейчас. Впиться в чужие губы, смять, чтобы стереть эту бесконечную победную ухмылку. Сорванный стон. Языки сплетаются, словно совокупляющиеся змеи. Они и есть змеи. Движение бёдер Риому, танцующего бесконечный танец на кончике его пылающего хвоста. Кажется, цирикию сошли с ума, пытаясь петь для них свою гармонию. На краю сознания, на грани мира, в отсутствии звука, рождая блаженство. Раз за разом. В ослепительном сиянии ледяного неба над головой, в отражении пылающих глаз. "Ну, скажи мне, что я урод", - сказали они. Если бы Риому мог мыслить, они непременно сказали бы так. "Ты - бог..." Но в такой момент слепых зрачков, расширенных от страсти, невозможно ничего понять. Движение навстречу друг другу. Слияние кожей. Скользить по бедрам, непрекращающейся судорогой ладоней, вцепиться в чужие пальцы в приближающейся агонии, не отпускать, стиснуть до боли. Снова движение. Вверх вниз. Круг. Инь и янь, меняющие цвета с алого на золотистый, с жёлтого на красный. Не имеет значения в чём выражена противоположность, если она стремится стать единой. Агатово-чёрные волосы, превратившиеся в оживших змей, белоснежная маска лица, и движение, новое движение, родившееся в широко распахнутых глазах. Быстрее. Ещё быстрее. Мир сменяется ночью и днём, рассыпаясь частичками мелькающих всполохов. Алое и золотое, чёрное и белое, инь и янь - в бесконечном нарастающем круговороте ритма. Вверх и вниз. Убивая. Наслаждение, которое невозможно выдержать. Вверх и вниз. Быстрее. Ещё быстрее. Стать движением, частью чужой вселенной, отражение собственной белой вспышки на дне распахнутых глаз, которые приближаются, приближаются так неотвратимо близко, чтобы поглотить...крик... Кажется, он закричал. Но, наверное, это было неправдой. Асин не станет кричать, и сдавленное ответное шипение Риому тоже вряд ли можно было принять за крик. Змея излила свой яд, и другая змея пожрала её губы, орошая ядом в ответ. Тишина. Пронзительная тишина, в которой, кажется, уже больше нет звуков. Их не может быть. Совершенная симфония, после исполнения которой, даже цирикию, кажется, жаждут смерти... Они содрогались раз за разом, словно тело пронзали десятки молний, и не сразу после наступления оглушающей тишины пришло успокоение и забвение. Остаться так...Навсегда. Так глупо. Снова начали петь цирикию. Неужели им всё мало? Интересно: могут ли цирикию плакать? Риому лежал на нём, восстанавливая дыхание, уткнувшись лицом в его плечо, слизывая стекающие капельки пота. Они лежали в тишине, почти несколько минут. А затем принц приподнялся и поцеловал лишь один раз, скользя ладонью по щеке. Может ли чужая рука быть столь требовательной и нежной одновременно? Странная мысль. Пальцы надавили на скулу, заставляя Лейда повернуть голову. Глаза снова встретились в бесконечно долгом немом разговоре. Риому снова пытался сказать или спросить его о чём- то, но Лейд не понимал - ведь это был всего лишь сон. Когда рождается понимание, сны, как правило, имеют привычку исчезать. Риому потёрся об него носом, улыбнулся неуловимой улыбкой, и отстранился, давая понять, что пора вставать. И просыпаться. Лейд лежал на земле и непонимающе моргал глазами. Если бы кайсё увидел его в этот момент... А, впрочем, имеет ли смысл постоянно думать о кайсё? То, что произошло, могло обозначать лишь одно. Лейда ждёт смерть. Если кто нибудь узнает. Но вряд ли Риому понимал это. Иначе бы он не попытался сделать то, что заставило асина потерять рассудок. Но даже если бы принц знал... Разве ему было хоть какое - то дело до жизни своего слуги? Случившееся между ними - не более, чем прихоть. Прихоть его высочества, который так отчаянно скучал, что решил перепихнуться с асином ради скуки. Ведь не мог же Риому...на самом деле... Принц сладко потянулся, словно сытый довольный кот, и поднялся гибким движением, отправившись умываться и оставляя Лейда одного осознавать случившееся. Он больше не прикоснулся к нему. Лишь снова улыбнулся, этой своей странной мечтательной улыбкой, расшифровать значение которой не смог бы не только Лейд, но и сам великий кайсё. Когда принц вернулся, асин был полностью одет и сидел на камне в состоянии, близком к лёгкому паническому шоку. - Хватит думать. - Риому подошёл к нему, кладя руки на плечи и притянув к себе собственническим движением, свойственному любовникам, поцеловал сомкнутые закаменевшие губы. Отстранился на секунду, смерив неподвижное лицо асина оценивающим взглядом и неуловимо пожал плечами. - Ты придаёшь слишком много значения подобным вещам. Мне начать тебя уговаривать? - Это ты придаёшь им слишком много значения. - Лейд отвернулся с тщательно непроницаемым выражением. - Мне всё равно. - Понятно... - показалось или нет - в лице Риому что-то изменилось. Оно словно неуловимо потемнело, но затем стало прежним. - Нам пора отправляться в путь, - напомнил принц мягко. Лейд кивнул, выражая согласие, и тогда Риому опустился на валун. - Но сначала ты накормишь меня, а потом понесёшь, - повелел он непреклонным тоном. - Иначе я никуда не пойду. - Сдурел? - со злостью спросил Лейд, начиная понимать, что действительно. Ничего не изменилось. Это было бы странно - думать, что подобные вещи могут что - то изменить. Так думают женщины и дураки. Но в клане Саи дураки не выживают. Странно чувствовать себя дураком. Обманутым дураком. Но, наверное, это лучше, чем осознавать себя лицемером. - Ну, - глаза принца прищурились. - Просто я подумал, что если ты хочешь получить свои деньги, ты постараешься сделать всё возможное, чтобы я остался в живых. И если ты будешь вести себя достаточно благоразумно, то я позволю тебе доставить меня в Дагон без особых неприятностей. И, может быть... Его рука потянулась к Лейду и остановилась, откатываясь обратно, словно натолкнувшись на невидимое препятствие. - Поторопись, если хочешь, чтобы мы поспешили, - манерным тоном закончил принц. Лейда ощутимо заколотило. В какой - то момент он остро пожалел о случившемся. Но, в то же время, при воспоминании об этом внутри всё начинало сладко ныть, а сердце заходилось как сумасшедшее, щедро сдобренное памятью ладоней, которые до сих пор горели в том месте, где он прикасался к этой божественно атласной коже. Вот только повторение этого безумия вряд ли было возможно. А, если бы даже и было бы возможным, Лейд не позволит этому произойти. Словно подчёркивая, что ему наплевать, и подобные вещи являются тем, что входит в рутинные развлечения принца, Риому снова вёл себя как распоследняя скотина. Впрочем, когда бы он был другим? Накормив его остатками припасов и оставшись голодным, асин вновь посадил принца на закорки. Риому издевался над ним, продолжая изводить его словами и прикосновениями, но теперь ощущать его близость было мучительно. А слова ранили в два раза сильнее, потому что разум упорно не хотел смиряться с фактом того, что их может произносить человек, с которым может быть так удивительно хорошо. Риому, шутя, открыл перед ним ворота рая, и столь же легко захлопнул их, заставляя Лейда ещё сильнее запутаться в себе. Неужели он настолько слабый и никчёмный, что ему могло прийти в голову строить иллюзии? Лицемер. В отличие от него, Риому хотя бы был честен. - Осторожнее! - капризно протянул Риому, когда забывшись, Лейд забыл убрать ветку с его пути, и она едва не хлестнула принца по щеке. - Хочешь убить меня? - жарко выдохнули ему в ухо. Самое обидное заключалось в том, что до пробуждения у реки Лейд не осознавал чувств, которые вызывает в нём принц, а сейчас он прекрасно понимал, что каждое движение этого красивого ублюдка на собственной спине отзывается болью в паху. Он хотел Риому. С самой первой встречи, он безумно желал этого прекрасного недоноска, даже если отрицать это было так удобно. - Было бы неплохо, - буркнул Лейд и зашипел, осознав, что Риому гуляет пальцами по его груди. - Не смей трогать меня! - Какие мы нежные, - недовольно пробурчал принц, но руку не убрал, - Сегодня утром ты был совсем не против того, чтобы я тебя трогал. И, кажется, тебе ооочень понравилось. Неуловимым движением Риому переместил ногу, кончиком ступни потеревшись о его пах. - Я уже сказал, это не имеет значения, - ровным голосом отозвался Лейд, мечтая пришибить недоноска об дерево. - Тогда с чего ты так бурно реагируешь? - принц подул ему в ухо, разочарованно убирая ногу на место. Кажется, он ожидал более сильной реакции. Что ж. Хотя бы эмоции Лейд всё ещё мог держать под контролем. - Мне нравиться тебя трогать, Лейд, - сообщил Риому, - И я буду трогать тебя столько, сколько захочу. - В мои обязанности входит доставить вас живым, принц, - проговорил асин, сходя с ума от этого насмешливого дразнящего тона, в котором не было ни капли тепла. - Если вы продолжите в том же духе - я свяжу вас. И всё последующее путешествие вы проделаете именно таким образом. Произнеся это, Лейд внезапно осознал, что нашёл выход. Лишь подосадовал на себя за то, что подобная мысль не пришла ему в голову раньше. Это бы избавило от множества проблем. Но, с другой стороны, мог ли он так поступать с принцем? За одно то, что простой асин посмел говорить с его высочеством в подобном тоне, ему следовало отрубить голову. - Какая страшная угроза. Почему у Лейда каждый раз оставалось стойкое ощущение, что Риому попросту смеётся над ним? - Наверное, стоит прислушаться. А если я буду сопротивляться, ты меня побьёшь? - поинтересовался принц. Лейд не мог видеть его лица, но был уверен, что Риому улыбается. - Хорошая идея. Хотя убить было бы более правильно. Лейду было уже наплевать на то, что Риому скажет или подумает о нём. Риому сам перешагивал через все границы и барьеры, не желая соблюдать никакой дистанции, так почему же он, Лейд, должен соблюдать её? - Какой ты кровожадный, Лейд, - со вздохом сказал принц, но чувствовалось, что Риому продолжает насмехаться. - Если бы ты не был моим охранником, я бы подумал, что ты хочешь меня убить, - заметил он невинно. Лейд уже привык к выходкам Риому, и поэтому не сбился с шага, хотя эта фраза пронзила его сознание, подобно брошенному копью. Он действительно собирался убить Риому. Но, несмотря на всю неприязнь к этому несносному парню, это знание больше не приносило облегчения. Наоборот, оно внезапно оказалось удивительно неприятным и тяжёлым. Когда Риому, решив, что на сегодня Лейд получил достаточную порцию издёвок, наконец заткнулся и замолчал, устроившись головой на его плече, мысль о его смерти стала почти болезненной. Всё - таки Риому прав. Ему стоит меньше думать. Но теперь, по какой - то причине, не думать было удивительно сложно. Хотя, наверное, так было проще всего. Не думать. После общения с Риому он не представлял, как сможет показаться на глаза кайсё. Рядом с Риому было невыносимо. Но, представив как хорошо, наконец, будет отвязаться от него, Лейд внезапно ощутил себя почти голым. И удивительно уязвимым. Это было странное ощущение. Словно, пробив его эмоциональный барьер, Риому снял с него кожу. Вот только до обидного больно, что он ничего не пожелал дать взамен. Через какое - то время Риому сообщил, что устал сидеть на его спине и пошёл сам. Впервые за два дня их совместного пути. Лейд обрадовался. Таким образом они могли двигаться гораздо быстрее. И лишь спустя некоторое время ощутил непривычную щемящую пустоту. Они шли стремительно и бесшумно, продвигаясь вперёд с неожиданной для этого путешествия скоростью. Риому не жаловался, хотя в любую минуту Лейд с радостью готов был подставить ему поясницу. Разумеется, он ни за что на свете не признался бы в этом даже себе. Но Риому не жаловался, с ослиным упрямством взяв выбранный асином быстрый темп. В отличие от Лейда, он производил некоторое количество шума. Может быть, именно поэтому цирикию перестали петь. Удивительные насекомые, которые кажутся вездесущими в своей мифической приспособляемости к различной среде обитания. Даже у водоёмов, среди роящихся светлячков, неугомонные кузнечики выводили свои скрипки до самого окончания осени. Зимой цирикию погружаются в сон. И людям приходится рассчитывать самим на себя. Некому предупредить их о приближающейся опасности. И только северный ветер иногда словно доносит далёкие отголоски уснувшего до весны стрекотания. Способны ли кузнечики видеть сны? Что им сниться зимой? Есть ли у них душа? Но вряд ли цирикию могут иметь душу. Бессмысленные насекомые, существование которых столь быстротечно.С приходом зимы Я не плачу о тебе, мой кузнечик. Земля, укрытая снегом, сохранит твой сон. Весной вновь раздастся пение цирикию, Прогоняя тоску глупца. Отчего же так щемит сердце?