Cum moriar, medium solvar et inter opus

Заключительные дни весны рухнули на город новоявленным, несвычным теплом, всколыхнув устоявшееся ледяное спокойствие, вылились из небесного колодца слепящими солнечными лучами. Изредка наведывались прежние хозяева этих мест — хмурые облака, оставлявшие на память о себе моросящий дождь, вслед за которым в небе расцветала озорная радуга. Периодически задувал свежий, прохладный ветерок, отрезвляя навязчивой подсказкой: лето ещё не наступило, хоть и вплотную приблизилось к людским сердцам. Но в целом погода разительно отличалась подкупающим прогнозом от давно укоренившейся здесь и, казалось, не желавшей покинуть ни один закоулок старой крепости, вплоть до Порохового моста через Олений овраг. — Рейнхард, поторопитесь, у меня мало времени. Вы же знаете, я прибыл в Прагу под предлогом проверки системы протектората с последующим составлением доклада. Необходимо отчитаться фюреру не позднее первого июня, следовательно доклад должен быть готов в ближайшие дни. Надеюсь, вы догадались, на что я намекаю, герр Гейдрих? — глава охранных отрядов выразительно склонил голову набок, обращаясь к подчинённому. Со стороны можно было наблюдать, как две абсолютно идентичные фигуры, с разницей разве что в размере, монотонно вышагивали по двору Пражского Града, куда незадолго до нынешних событий прибыл рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Следом за ними волочилась толпа, преследовавшая два отделившихся от нее облака грозным скоплением темнеющих грузных туч, облачённых в серую военную форму. — Я понял вас, господин рейхсфюрер. Всё будет исполнено в срок, — холодно отозвался Гейдрих, укорачивая шаг, чтобы не обгонять обстоятельно вымеряющего поступь шефа. Судя по всему, тот следовал к выходу из крепости, предполагая продолжить дальнейшее инспектирование устройства управляющего аппарата в другом месте. — Пожалуй, я увидел здесь всё, что требовалось для составления авторитетного мнения о структуре вашего ведомства, — беспристрастно заключил Гиммлер. Гора с плеч Рейнхарда не упала, как ожидалось — она, напротив, в них крепко вцепилась растрескавшимся ветвистым подножием: с таким пронзительным равнодушием это было произнесено. — А теперь будьте любезны доставить меня на конспиративную квартиру, чтобы я завершил порученное дело. И освободите уже своих сотрудников, в конце концов. Я всё понимаю, герр Гейдрих, мой неожиданный визит поставил вас в затруднительное положение — пришлось вызывать их в столь ранний час. Но мне вовсе не требуется свита, — рейхсфюрер повёл рукой, невозмутимо указывая на сконфуженную массу людей позади себя. Гейдрих развернулся на месте на каблуках, обратился к подчинённым с указанием и отпустил их. Виноватое выражение не сходило с его лица, с тех пор как он повернулся обратно; он не хотел досаждать шефу. Несколько минут спустя Рейнхард остался наедине с ним, избавившись от угрызений совести. Желая исправиться, он немного обогнал рейхсфюрера со словами: «Следуйте за мной». Выйдя за пределы живописного кружева ворот, Гейдрих направился к припаркованному неподалёку Мерседесу. Но Генрих остановился, ожидая, что Рейнхард подгонит машину непосредственно к нему. — Постойте, герр Гейдрих, прошу вас, я бы хотел, чтобы поднятием крыши вы преобразовали кабриолет в неприметный автомобиль. Мне кажется, что нам с вами не стоит привлекать внимание. К тому же мы находимся не в Германии, сколько раз я говорил вам, что здесь – небезопасно. И воздух всё ещё веет свежим дыханием весны – вы не предусмотрели, что я могу простудиться? Кроме всего прочего, пора бы уже самому научиться заботиться о себе; вы нужны в первую очередь мне, как вбить вам это в голову. Ах, чёрт с вами, я проучу вас как следует. И, возможно, тогда вы задумаетесь! — Генрих демонстративно скрестил руки на груди и встал в позу, достойную римского императора. Рейнхард, совершенно обескураженный, не стал утруждать себя поиском подходящих для ответа на этот монолог слов, справедливо заметив, что в данной ситуации необходимо как можно скорее выполнить все «просьбы», не пытаясь оправдаться. Они не виделись около двух недель, а Генрих уже успел где-то поднабраться терпкой чопорности и черствого высокомерия. Впрочем, порой ему было свойственно переигрывать в своём отчаянном стремлении усилить эффект психологического воздействия. Выглядело это несколько забавно, однако приносило свои плоды, приводило к желаемому результату и действовало всегда безотказно. Гейдрих уже давно смирился с ролью жертвы рейхсфюрерского эмоционального давления и морального насилия. Приведя крышу автомобиля в требуемое положение, Рейнхард подогнал его к ногам терпеливо и упрямо остающегося на прежнем месте Генриха. — Карета подана, — было провозглашено умеренно-язвительным тоном. Рейнхард помог рейхсфюреру раздеться, аккуратно сложил шинели и фуражки на заднее сидение и, распахнув перед любимым начальником дверь, наигранно поклонился. Генрих насмешливо хмыкнул, подхватывая и пронося сквозь весь диалог, как вербальный, так и бессловесный, на неистребимых чёрных волнах сарказма череду взаимных колкостей, и занял предложенное ему место в салоне. Рейнхард опустился рядом; взвизгнул мотор, и треск колёс унёсся по пустынным утренним улицам прочь от старинной площади, дисгармонично сереющей среди затейливых готических изворотов зданий. Устроившись поудобнее, Генрих, будто невзначай, но с не поддающимся сокрытию видом глубочайшей заинтересованности спросил: — Мой верный друг, не соизволили бы вы проинформировать меня о том, куда мы направляемся и сколь скоро прибудем на место? — в голове рейхсфюрера тлел коварный план, но для его безукоризненного воплощения нелишне было осведомиться о рамках, в которые он и его подчинённый были поставлены. Оторвав одну руку от руля, Рейнхард пригладил растрепавшиеся волосы. Его лицо, всегда напоминавшее творение злого мастера восковых фигур, воссияло предвкушающей улыбкой, от которой многим, благосклонно принимавшим его выражение на свой счёт, становилось не по себе. Лишь на рейхсфюрера невозможно было произвести впечатление одной лишь лицемерно-приторной ухмылкой. Он играючи, непринужденно и немного небрежно срывал чудовищную маску безразличия с Рейнхарда. — Понимаете, господин рейхсфюрер, описание, переданное вам в Берлине, не вполне соответствует действительности. Так называемая конспиративная квартира на самом деле является не иначе как «конспиративным коттеджем». На размещение пребывающих в Прагу гостей спонсоры национал-социалистического строя Чехословакии выделили больше, нежели мы рассчитывали, средств. Не могу не отметить, что в этом есть и моя заслуга. Увеличение размера дивидендов было приятной неожиданностью, мы получили возможность арендовать несколько крупных участков в равноудалённых от центра районах города. Периодически наши сотрудники в штатском оплачивают пользование помещениями, сменяются пароли, люди, имена, явки. В результате налаженной работы всего аппарата мы имеем абсолютно чистые, незасвеченные и безопасные дома для пребывания важных персон. Мы рады приветствовать вас здесь, господин рейхсфюрер, но должен заметить, что по моим расчётам нам придётся поскучать в дороге к обители вашего покоя, располагающейся на окраине столицы. Я счёл своей обязанностью отвезти вас в это место на предпочтенный вами срок, но как только вы пожелаете, вы будете доставлены в апартаменты, находящиеся в непосредственной близости от центра. Минутная стрелка не успеет сделать полный оборот, как мы окажемся на месте, — Гейдрих растолковал намётанный им в голове пару мгновений назад план дальнейших действий. И даже ткнул пальцем в предусмотрительно подготовленную карту, указав точку будущей дислокации. Рейнхард извилисто лавировал меж претенциозных, помпезных, эпизодически даже вычурно ажурных сооружений, выгоняя машину на шоссе. Гордость за собственные достижения во благо Рейха в целом и обожаемого рейхсфюрера в частности разрывала довольного арийца изнутри. — Мой дорогой Рейнхард, я могу заверить вас в том, что скучать нам не придётся. Почему бы нам не насладиться обществом друг друга? — Генрих опустил ладонь на колено Рейнхарда, разгладил складки галифе, нарисовал пальцем дугу на внутренней поверхности бедра и стал уже откровенно нахально потакать своей руке пробираться выше по поверхности плотной ткани брюк. Веселясь своему несдержанному ребячеству и дразня, он увлекал подчинённого во в некоторой степени неуместную в данный момент игру страсти и наслаждения. Рейнхард старался не терять самообладание и управление, но его вероломно разоблачали нервно подрагивающие пальцы и зардевшие уши, перекинувшие рябиновый оттенок на скулы. Он был не в состоянии вымолвить ни слова от такой неожиданной дерзости и крайнего бесстыдства. Нежно-беззастенчивые касания, концентрирующие нарастающее желание в одной точке, безжалостно ударяли под дых, доводя до исступления. — Что вы… – Рейнхард не успел осуществить слабую, неубедительную попытку отвратить Генриха от необдуманных действий, как тот уже расстегнул пуговицы галифе и приспустил брюки, насколько позволяло сидячее положении водителя. — Я лишь слегка меняю курс, чтобы наша беседа смогла принять новый оборот. Не забывайте следить за дорогой, мой дорогой, — Генрих иронично усмехнулся скосившему взгляд в сторону подчинённому и нырнул под руль. Спустя мгновение мягкие губы мелькнули жаром по пульсирующей вене. Чередуя интенсивность движений, Генрих откровенно издевался, рискуя спровоцировать аварию. Пальцы тесным кольцом легли у основания возбуждённого органа, держа его в перемещающемся небольшими рывками скользящем заточении. Гейдрих терял контроль над собой с каждым движением, но не смел возразить ни рейхсфюреру, ни себе. Хриплый протест разума периодически слетал с плотно сомкнутых губ. Хваленая выдержка человека с железным сердцем давала сбой под натиском опасных ласк. Прогнозируя скорый финал приятного времяпрепровождения, Генрих замер, сильнее стянув кольцо пальцев. Удовлетворенно облизнувшись, он оторвался от пылающего эпицентра наслаждений всего на пару сантиметров в намерении откинуться на колени Рейнхарда. Но последний на несколько секунд закрыл глаза. Протяжный глухой стон за мгновение до неизбежного. Нога упёрлась в педаль газа, предоставляя судьбе шанс поиграть с жизнями обаятельных немцев. Машина сорвалась в кювет на повороте: неясный, приглушенный удар, за ним – другой, и неуправляемый Мерседес, накренившись набок, крепко, и тем самым спасительно увяз в сырой размягчённой весенней земле. Рейнхард почувствовал грубый толчок в районе груди; придя в себя от резко нахлынувшей боли, он понял, что Генрих потерял сознание, ударившись головой о руль. Кровь из раны над виском стекала тонкой струей на колени, где собственно и покоился «интеллект» рейхсфюрера. Застегнув брюки, Рейнхард выскользнул из-под него, аккуратно придерживая, опустил шефа обратно на сиденье. Стиснув зубы от боли, он выкарабкался из машины и удостоверился, что бензобак цел. Расстелив на земле шинели, Рейнхард выволок раненного начальника наружу и не без труда перенёс его к самодельному настилу. Виня себя во всех смертных грехах, он склонился над рейхсфюрером, который неслышно размеренно дышал, будучи на пару тонов бледнее обычного. Сам Гейдрих дышал тяжело, острая боль пронзала тело при каждом вдохе. Гиммлер тиховодно приходил в сознание. Первое, что он увидел перед собой – расплывающееся обеспокоенное лицо подчинённого. По щеке размазалась скользкая быстро остывающая на воздухе жидкость. Наткнувшись на повреждённую пропитавшуюся кровью область по следам непрекращающейся боли, Генрих поднёс пальцы к лицу. Ещё несколько секунд сгинуло в напряжённой тишине. Он не выдержал и засмеялся, помечая рукав кителя Рейнхарда кровью, оставшейся на руках. Его заразительное хихиканье сокрушало гнетущий страх. Но Гейдрих по-прежнему сверлил начальника недоуменным взглядом. — Ну, что я могу вам сказать, Рейнхард, вы — счастливчик. Если бы это случилось немногим ранее... Впрочем, всё обошлось, так что не хмурьтесь, — Генрих беспечно отмахнулся, и ещё более звучный хохот озарил близлежащие окрестности. Гейдрих невольно усмехнулся: да уж, рейхсфюрер всегда сумеет отыскать нечто хорошее даже в ужасных обстоятельствах, сложившихся по вине его подчинённого. Хотя в этом конкретном случае доля виновности была весьма спорной. — Рейнхард, ну, конечно, больно, чего таить! А на вас, я погляжу, ни царапинки, вот уж хитрец! — Генрих никак не унимался. — Господин рейхсфюрер... пожалуйста, тише, успокойтесь. И прошу меня извинить, что не могу поддержать ваше веселье... Смеяться в данный момент для меня затруднительно, — ответил Рейнхард шёпотом, свистяще втянул воздух сквозь зубы и мучительно поджал губы, держась рукой за грудь. Завидев издали живописную картину происшествия, к героям скоро подоспел полицейский, патрулировавший преодолеваемый ими район города. Осведомился, не требуется ли им помощь. — Нет, мы тут отдохнуть прилегли, идиот! — Гейдрих резко повысил голос, отчего боль пронзила всё тело насквозь, и он согнулся пополам, не издав больше ни звука. Молодой солдат растерялся, оглядев лица и знаки отличия пострадавших, но не решился что-либо предпринять без точного указания. Генрих сел и выпрямился, достав из кармана невыносимо белый платок, тут же экспрессивно окрасившийся пунцом, попросил принести что-либо холодное и аптечку, диагностировав у себя сотрясение мозга и рассечение брови. Полицейский прошёл мимо не позволившего ему поставить себя на ноги Рейнхарда и скрылся за дверью автомобиля. Перед выволокшим запрошенные вещи и обернувшимся патрульным предстала внушительная фигура обергруппенфюрера, придерживавшего шефа германской полиции за пояс, и грозно заявила, теперь уже сдержанным тоном: — Надеюсь, объяснять, куда мы едем, не нужно? — Пожалуйста, принесите из машины кейс и позаботьтесь об её эвакуации, — вежливо добавил Гиммлер, придерживая платок у виска. Путь в больницу, на протяжении которого стояла могильная тишина, был недолгим. В приёмном отделении врачи поставили диагноз высокопоставленным пациентам и отправили их на больничные койки. У Рейнхарда было сломано несколько рёбер, Генрих с профессиональной точностью уже охарактеризовал свои повреждения. Через несколько часов о происшествии узнал фюрер и некоторые другие лидеры нацистского движения. Геринг, сидя в кресле, вдумчиво улыбнулся и мысленно возвестил: «Доигрались, друзья мои». Радио торжественно огласило палату: ...были задержаны британские диверсанты, планировавшие совершить покушение на исполняющего обязанности имперского протектора Богемии и Моравии обергруппенфюрера СС Рейнхарда Гейдриха... Трещина расколола историю на «до» и «после».