Три облома и одно свидание

Чувака у барной стойки, неторопливо дымящего сигаретой и, время от времени, прикладывающегося к толстопузому стакану, Лешка заприметил сразу – тот был самым крутым в «Лагуне». Не самым здоровым, или там, в коже и с наколками, а… Короче, Лешка не мог этого объяснить, но этот мужик в простой темной водолазке и обычных классических джинсах реально выглядел охуенным крутаном. И Леха сразу понял, что именно с ним он и трахнется в свой первый раз. Но, несмотря на твердо принятое решение, у Лехи взмокло под мышками и противно сжимался желудок, когда он упрямо перся к своему будущему ебарю. Да, ебарю. Лешка уже взрослый мужик и должен называть вещи своими именами. Опять же, никакого другого слова, точного и без сопливостей, он придумать не смог. Ну не бойфренд же, или «мой парень», или «молчел», как за глаза называла своего хахаля сеструха Лизка. Ебарь – грубо, зато честно. Ему ведь это и нужно: встретиться, поебаться и разбежаться. А отношения, любовь-морковь: ну, это тоже хорошо, но Лешке уже восемнадцать, а он еще девственник. И если будет дальше щелкать клювом, так им и останется. Диалог с внутренним «я» помог немного успокоиться. К выбранному мужику Леха подкатил почти не мандражируя и даже умудрился довольно нахально попросить прикурить. Но мужик не повелся, насмешливо хмыкнув прямо в лицо Лешке. Он уже ощетинился, приготовившись огрызаться, что не маленький и курить ему можно. И пить тоже. И трахаться. Да, трахаться… Однако не пришлось: мужик, не говоря ни слова, достал из кармана спички и протянул их Лехе. От неожиданности Лешка поперхнулся, но решился завязать разговор, пытаясь выглядеть сексуальным и опытным одновременно: – А зажигалки нет? – От волнения голос дал петуха и он, смутившись, пробормотал: – Зажигалкой-то удобнее. Мужик снова полез в тот же карман и молча протянул зипповскую зажигалку. Леха, малость ошалев от такого поворота, прикурил. Мужик рассматривал его почти равнодушно, не только не пытаясь познакомиться, а даже заговорить хотя бы из вежливости. Немножко от иррациональной обиды, но больше от страха, что все на этом и закончится, Лешку понесло: – Пиздатый карман у тебя: все, что не попросишь есть. Хочу чупа-чупс, – он развязно улыбнулся, – люблю сосать. Может, угостишь? К ужасу Лешки, мужик насмешливо ухмыльнулся и, сунув руку в карман, вытащил вишневый чупа-чупс. Получив леденец, Лешка так обалдел, что запихнул его в рот, забыв развернуть обертку. – Ты потратил три своих желания, – заявил мужик, кинул на барную стойку купюру и ушел. Растерянный и огорченный Леха, потыкав пальцем в меню, набрал себе разных затейливых коктейлей и устроился за самым дальним столиком. К нему, такому одинокому и, несомненно, симпатичному, постоянно клеились всякие мудаки, но Леша неизменно посылал всех на хуй – они мешали ему горевать: подумать только, этот урод прокатил его с первым трахом! Он даже не захотел перекинуться с ним парой слов… да он вообще ничего не захотел, просто взял и свалил, козья морда. А ведь Лешка хорошенький, все Лизкины подружки так говорили. И он готовился! Все прочитал, и… подготовился, короче, хотя это была довольно хреновая штука. Леша икнул, всхлипнул, и приложился к веселенькому трехцветному коктейлю, твердо намереваясь расслабиться и не думать про всяких говнюков, которым он, видишь ли, не понравился. Как, ну как Лешка мог не понравиться?! Он же такой… пиздец, какой охуительный, вот! А тот мудила импотент, наверное. Да, точно! Но все равно жалко, такой мужик – и импотент. На следующее утро Леша не мог вспомнить, как он добрался домой и почему у любимой рубашки оторван рукав, а на шее два синяка и здоровая царапина, а еще – куда делась его зарплата и та драгоценная заначка, что хранилась в потайном кармашке на самый крайний случай. Но то, что он так и остался «нетронутой целочкой», помнилось четко. И это было обиднее всего: Леха ужас как старался, столько потратился, и голова лопается, и тошнит его, и болит все. Все, кроме задницы! Ну вот что за непруха! *** О своей неудаче Лешка думал еще четыре дня, а потом обида как-то стала подзабываться. Будь у него какая лишняя денюжка, Лешка, может, опять зашел бы в тот бар, ну или другой какой, и развязался бы со своей девственностью. Но, к сожалению, даже на необходимый минимум из сигарет и бомж-пакетов ему пришлось занимать у Ларина. Вернее, пойти на бартер – тот припер жрачку и сиги, а Лешка теперь должен был подвозить его до работы на своем скутере. Это еще хорошо, что Лехе по случаю перепали две канистры с бензином, а так бы и сам пехом таскался бы, и от голодухи маялся. И вот как-то ехали они с Сережкой по Балыхинской, а перед ними мужик на спортивном велике, так резво педали крутил, Лешка аж засмотрелся. На светофоре они остановились, и Лешка не удержался – подъебнул велосипедиста: «Ходули не болят?» Мужик обернулся, бросил: «На здоровье не жалуюсь!» – и умотал. А Лешка обомлев, застыл на светофоре, как полный дебил – мужик-то оказался тем самым, из бара. Бля, вот ведь чума, узнать его Леха со спины не узнал, зато запал на него по новой. Потому и ляпнул про ноги, а сообрази он быстрее… Эх, ну вот что за непруха! Однако на этом страдания Леши не закончились. Ровно через неделю на том же самом светофоре его догнал новенький серебристый гелендваген и пристроился сбоку от скутера. Лешка показал водителю «фак», а чего он, педрила, правый обгон творит? Правила для всех одинаковы! Водительское стекло этой ебенячей вундервафли сразу же опустилось, и тот мужик, что из бара, ну, тот, что с великом, Лехе ехидненько так: «Вазелин не весь потратил? На физиономию хватило? А то смотри, обветрится ведь, девушки любить не будут!» – и по газам. А Лешка опять на светофоре, как последний лох, симфонию из автомобильных гудков остался слушать. *** Получив аванс, Лешка сделал стратегический запас из макарон, картошки и сигарет, а с той жалкой кучкой, что осталась от и без того убогой суммы, понесся в знакомый бар. Он проторчал там целый вечер, с одним стаканом колы, сделанной, видимо, с добавлением божественного нектара, иначе откуда бы взялась такая цена? И следующий вечер он провел в том же баре. И следующий… И еще один… А потом не пошел, устав от ежевечернего разочарования и домогательств мудаков, разной степени ебанутости. Следующим отстойным утром, Лешка вышел на балкон, чтобы покурить, и чуть не проглотил сигарету от возмущения: на его скутере преспокойно сидел тот мужик с гелендвагеном-велосипедом-из бара, и весело скалился, глядя на него полуголого. Скорее от смущения, чем от реального раздражения, Лешка крикнул ему: – Чо расселся? Охуел совсем? Мужик засмеялся: – Наконец! Я уж думал, что ты не выйдешь. Поехали, подброшу тебя до офиса. Заодно и поговорим нормально, – и подмигнул. Так быстро на работу Леха никогда не собирался, от волнения не попадая ногой в штанину и застегиваясь не на те пуговицы, поскольку его голова была занята совершенно другим. В ней крутился целый хоровод мыслей: «Бля, за Серегой заезжать или обойдется? А куда вечером?.. Вот же хрен моржовый, и узнал-то ведь, где живу. Мент, что ли? Или вообще фсбшник какой? А, фигня, главное, что не импотент!»