***
Несколькими днями ранее… — Cherie, ты какая-то напряженная. Может встретимся вечером в более спокойной обстановке? — Гамбит подмигнул девушке напротив, за что получил в свою сторону очередной взрывающийся сюрприз в виде маленькой бомбочки. — Заткнись, дубина! Ты меня раздражаешь! — рявкнула блондинка на креола, готовя новую порцию взрывчатки. — Гамбит, заканчивай развлекаться! — выпалил вываливающийся из соседнего помещения Бишоп, где тут же и пропал, вновь схватившись с противником. — Как скажешь, mon ami, — француз ловко увернулся от очередной мини-бомбочки и заряжая карту, приблизился на максимально близкое расстояние к истеричной блондинке, никак не хотевшей сдаваться. Девушка оказалась к его удивлению проворной и ловкой и в один прыжок сбила креола с ног, заваливая его на живот и придавливая коленом горло. Гамбит, не растерявшись, мигом стряхнул с себя фурию и, откатившись в сторону, быстро вскочил на ноги. — Обычно, я не бью дам… — хотел было сказать он, но не успел и толком ничего понять, как та вновь подлетела и целясь ногой ему в пах, снова что-то закричала. Гамбит вовремя поймал ее за ногу и крепко сжимая сапог, погрозил блондинке пальцем. — Даже не думай об этом, petit. Блондинка хотела ответить ему, но дернув ногой, поняла, что не может ничего сделать, а в следующий момент кто-то ударил девчонку по голове и та завалилась на пол без чувств. Гамбит же так и остался держать в руках ее ногу. Сразу за поверженной стояла Домино. Довольная собой, девушка продемонстрировала креолу приклад своего автомата. — Так не честно, cher. Мы только начали веселиться, — Гамбит обиженно посмотрел на Нину и выпустил, наконец, чужой сапог из руки. — Не расстраивайся, малыш. Со мной удача всегда на твоей стороне. Глядишь — найдешь себе еще подружку на выходе, — Турман подмигнула французу, явно намекая на что-то, отчего креол тут же расплылся в улыбке. — Как у вас? — вернувшийся Бишоп осмотрел товарищей и поверженную девицу на полу. — Как видишь, — ответил креол, поджигая сигарету. — У тебя? — Украденное забрал, — Бишоп похлопал по карману, в котором находилась заветная коробочка. — Можем выдвигаться домой. — Что с этими? — поинтересовалась Домино. — Оставим тут. Больше сунуться в Институт они не посмеют. На выход! — скомандовал Бишоп и все трое направились к выходу. — По дороге осматривайтесь. Я отрубил вампиршу, но кто знает, какие еще сюрпризы ожидают нас в этом месте. Иксмены быстро передвигались по заброшенному зданию полуразрушенной фабрики, ставшему домом для мелкой группы мутантов, промышляющих воровством и внимательно оглядывались по сторонам. Было видно, что обосновались они здесь давно, ведь внутри было полно обжитых помещений. Кое-какие были складами, другие — жилыми комнатами, остальные либо завалены каким-то хламом, либо пустовали. С потолков постоянно что-то капало на голову, то ли вода из ржавых труб, то ли неисправная канализация. Поморщившись, Гамбит вошел в очередное помещение и присвистнул от количества нагроможденных здесь ящиков, но проверять, что в них находится в данный момент, не было ни времени, ни желания. Засмотревшись, креол не заметил как за что-то запнулся и тут же начал рассматривать помеху на пути, которая, как ни странно, оказалась человеком. Наклонившись, чтобы проверить жива или нет находка, креол перевернул тело и опешил от увиденного. То, что это была женщина, он сразу понял, еще как только увидел распластанную на полу фигуру, а вот в то, что это оказалась Шельма, креолу верилось с трудом, и он неотрывно смотрел на знакомое лицо и разметавшиеся по грязному бетонному полу каштановые локоны. -Что ты здесь делаешь? Спохватившись, наконец, француз резко наклонился к девушке и приложил ухо к груди. Сердце билось, что безусловно не могло не радовать, но она была без сознания, хоть видимых ранений на теле и не было. — Шельма! Шельма! — не получив ответа, креол принял единственно верное, как ему на тот момент казалось, решение — забрать девушку с собой. Не важно, как оказалась она в логове воровской шайки мутантов (это он попробует выяснить позже), но оставить ее теперь, когда она так неожиданно нашлась, точно не мог. Без лишних церемоний Гамбит взвалил бессознательную Анну на плечо и направился к выходу. — Гамбит, когда я говорила о девушке на выходе, я не имела это ввиду, — возмущенная Турман указала пальцем на женский зад и свисающие с плеча креола ноги. — Знаешь что, Домино, — Гамбит попытался сделать невинное выражение лица, — А ты и вправду приносишь удачу! Нина на последнюю фразу ничего не ответила, лишь покачала головой. — Если серьезно, креол, зачем ты тащишь на борт эту девчонку? — Бишоп непонимающе смотрел на незнакомку. — Ты хоть знаешь, кто она такая? — Моя будущая жена, mon ami. — Она хоть знает об этом? — усмехнулась Домино. — Пока нет, cher, — креол развернулся у трапа и посмотрел на ошарашенных друзей. — Так и будем стоять? Мне бы не хотелось, чтобы она умерла до свадьбы. Бишоп с Домино переглянулись, не совсем понимая, что происходит, но поспешили подняться в самолет за французом и его случайной находкой.***
Не сказать, чтобы Анна была очень рада своему внезапному возвращению в Институт, но и особого огорчения не испытывала. Старые друзья встретили ее дружелюбно и все выспрашивали, где же она пропадала столько времени и надолго ли вернулась. Кстати на последний вопрос девушка лишь неопределенно пожимала плечами. Вот и сейчас, сидя в кресле в пункте управления Опасной Комнатой, она не могла ответить Логану, как скоро собирается покинуть особняк. — Останься хоть, пока вернутся твои силы. Та вампирша здорово ослабила тебя. — Я еще не решила, Логан. Не собиралась я возвращаться в Институт. — Так значит, уедешь все же? — Да. — Чтож, не буду уговаривать остаться. Помнится в последний раз мне это не слишком хорошо удалось. — Твоей вины в моем уходе нет. Так было нужно. — Ты хоть креолу перед уходом спасибо скажи. — Креолу? Он здесь? — Это он нашел тебя в том убежище. — Я… Я не знала. Чтож, значит перед уходом поговорю с ним. Логан кивнул. Мари развернулась к дверям, собираясь пойти к себе. — Шельма, — окликнул в дверях Джеймс. Анна остановилась. — Я рад, что ты здесь. Мы все скучали. — И я скучала, Логан, — Шельма улыбнулась напоследок и направилась в комнату.***
Реми даже в страшном сне не мог представить себе такой пытки. В полнейшем смятении мужчина расхаживал по комнате взад вперед, не в силах принять какого-либо решения. Он знал, что Анна прогонит его едва ли переступит порог ее комнаты, но и не видеть ее было выше его сил. Чего стоило ему не сорваться и не побежать к ней, словно верному псу к хозяйке. Если бы только эта женщина знала, что творится с ним, когда она рядом. Какую бурю противоречивых чувств вызывает в его душе. И надо же было нарваться в том убежище именно на нее. Из всех женщин мира больше всего он желал и не желал увидеть ее. Только ее он любил и ненавидел так сильно, что хотелось выть от своего бессилия. Что он мог сделать еще в этой жизни, чтобы она наконец поняла: его жизнь без нее — проигранная партия, расклад, не имеющий смысла. Как объяснить упрямице, что без нее его жизнь лишь медленно тянущийся временной отрезок, лишенный всякого смысла и постоянный риск в надежде, что очередное задание станет последним. И кто сказал, что если любишь — надо отпустить! Нет! Если любишь — нужно быть рядом с любимым человеком. К чему эта пытка, если знаешь — она тоже не равнодушна. Она тоже любит. — Не спится, креол? — внезапно появившаяся на пороге Шельма застала француза врасплох. Он только хотел затянуться сигаретой, а та заглянула в приоткрытую дверь. Так и не поднеся сигарету к губам, парень молча изучал свою гостью, которая все еще ждала ответ на свой вопрос. — Гроза сказала — ты у себя, и я решила заглянуть, потому что не видела тебя днем. — Да. Я был занят, — соврал Лебо, туша обгоревшую сигарету в пепельнице. А разве мог он сейчас признаться, что специально прятался весь день в гараже за оранжереей Ро, словно мальчишка, впервые влюбившийся и не знающий, что делать с новым чувством. Только в отличие от того мальчишки, креол любил уже давно, а скрывался от Шельмы лишь потому, что надеялся — та снова сбежит, как только очнется, а он продолжит свое существование в Институте, в полной уверенности, что Шельме от него ничего не грозит, и он не станет маньяком-насильником. Сейчас уверенность в том, что все обойдется — лопнула, как стекло, и Гамбит уже не был уверен в том, что устоит. Жаль, что Шельма не эмпат и не догадывается, что в ее присутствии он становится безвольным человеком, иначе ее и в городе бы уже не было. — Можно пройти? — робко спросила девушка. Видимо, игра в гляделки ей надоела и она, наконец, решила продолжить разговор. Получив утвердительный кивок, Мари прошла в комнату. Реми закрыл дверь за гостьей и поспешил повернуться к ней лицом. В комнате царил полумрак, и он с жадностью вглядывался в каждое движение девушки, медленно передвигающейся по спальне. Анна остановилась у тумбочки и взяла в руки фоторамку с их общей фотографией. — Все еще хранишь ее? — спросила она, улыбнувшись креолу. — Моя тоже по-прежнему на своем месте, — договорила девушка и поставила рамку обратно. — Удивительно, как Ро удается поддерживать порядок в таком огромном особняке? Даже спустя столько лет она не теряет надежды на мое возвращение и держит комнату в том виде, в котором я ее оставила. — Гроза — ангел-хранитель для Института. Трудно представить это место без нее. Также, как и без Профессора, — Гамбит подошел к окну и теперь был в паре шагов от Шельмы. — Так же, как и без Росомахи, без Джин или Циклопа, — говорил креол, смотря на закат за окном. — Так же, как и без тебя, Шельма, — после последней фразы француз пристально посмотрел на бывшую Иксменку. Анна смутилась и опустила взгляд, а креол, тем временем, подошел к ней, и теперь девушка макушкой чувствовала его прерывистое дыхание. Реми волновался. Она знала. Но почему? Неужели после стольких лет и всех ее поступков, он до сих пор… Мари знала, что он хочет спросить, и не хотела более оттягивать оглашение своего решения, хоть и понимала, что после этого француз возненавидит ее еще больше. — Я не останусь, Реми. Завтра вечером уеду из города. Повидаюсь с Куртом и уеду. В глазах Гамбита блеснул недобрый огонек. Мари отметила, что лицо парня стало жестким, а на скулах заходили желваки. Гамбита разозлило услышанное и, отступив на шаг, девушка немного кашлянула. Ее пугал этот пристальный взгляд и молчание. — Я собственно зашла поблагодарить тебя, — Анна робко подняла взгляд на парня. — Хотела поблагодарить за то, что не оставил умирать у тех мерзавцев. Напрасно Шельма ждала хоть какой-то реакции от Гамбита, лицо которого оставалось непроницаемой маской. — Реми! Реми! — позвала она, не веря, что тот ничего ей не скажет в ответ. — Ну хорошо, благодари, — сказал он тихо и улыбнулся, отчего Анна с облегчением вздохнула. Ее до ужаса пугал молчаливый Гамбит. — Спасибо, тебе, — улыбнулась девушка в ответ и пожала рукой ладонь креола. Ох зря она это сделал. Словно вспомнив что-то, француз вдруг распахнул глаза. Теперь уже его рука крепко сжимала маленькую ладошку Шельмы и, не найдя по привычке мягкой ткани ненавистных зеленых перчаток, пальцы креола скользнули по нежной коже. А в следующий миг Анна вообще уже мало что соображала в объятиях Гамбита, так быстро притянувшего ее к себе, и теперь его губы безумно блуждали по ее оголенным плечам и шее. — Реми, нет… — прошептала Анна и тут же замолчала, ощущая на губах вкус очередного безумного поцелуя. Голова кружилась от каждого прикосновения, и какое-то время Шельма даже пыталась отвечать на ласки. Безумств Лебо охватило и ее, и теперь, и она с жаром впивалась в его губы, цеплялась пальцами за широкие плечи и очнулась лишь тогда, когда руки креола начали поглаживать ее бедра. — Нет, Реми! — собрав всю силу, Мари оттолкнула от себя распаленного француза. Тот без лишних слов отстранился, позволяя девушке прийти в себя. — Прости, но это ничего не изменит. Все станет только хуже, — выпалила запыхавшаяся Шельма, пытаясь убрать с глаз растрепавшиеся волосы. — Я завтра уеду, и это не изменить, — сказала она так, будто пыталась убедить в своих словах не только его, но и саму себя. Реми в ответ лишь снова улыбнулся и, взяв Мари под локоть, проводил к двери. — Да, ma cher, тебе лучше уйти, — добавил он и прежде, чем та что-либо смогла ответить, выставил за дверь.***
Сказать, что Мари чувствовала себя плохо на следующий день — ничего не сказать. Настроение было отвратительным и чувствовала она себя самым мерзким существом на земле. Но почему? Только ли из-за того, что произошло вечером? Девушка лишь на несколько дней снова оказалась в Институте, а ее голова уже была переполнена вопросами, не имеющими ответов. Чего пытался добиться лягушатник этим вечером? Действительно ли он так безумно ее любил, или же это была банальная слабость в связи с отсутствием ее сил? Впервые за много лет Шельма засомневалась в правильности своих действий. С одной стороны, хотелось бежать, и бежать срочно. Подальше от лягушатника и мыслей, что он вызывал. Подальше от сомнений. Но, с другой стороны, она понимала, что теперь просто не сможет оставить все как есть. Затянувшаяся за годы рана снова кровоточила, и Мари понимала — теперь на ее исцеление понадобится еще больше времени и сил. А еще в голове постоянно слышался голос Курта, а разговор с ним этим утром то и дело прокручивался в мыслях: «Прислушайся к сердцу прежде, чем сказать ему прощай». И Шельма решилась на еще один разговор с креолом. Она должна была что-то понять прежде, чем покинуть особняк навсегда. Что-то очень важное для себя. В то время, когда девушка вышла на улицу, во дворе было очень шумно. Подростки затеяли веселые игры у бассейна и на спортивной площадке. Кое-кто из Иксменов присматривал за ними со стороны. Одним из наблюдателей в это время как раз был Гамбит. Сначала Шельма обрадовалась, что не пришлось его долго искать, как днем ранее, но одного взгляда на креола хватило, чтобы понять — разговора не будет. Гамбит абсолютно игнорировал ее, делая вид, будто увлечен игрой молодых мутантов. Выругавшись за свое бессилие (иначе Анна уже давно бы схватила креола за шкирку и заставила говорить) девушка побрела по знакомой дорожке в сторону от особняка. Ноги сами несли ее по тропинке и вскоре уже Мари стояла перед оранжереей Ороро за которой, как она еще надеялась, находились заброшенные гаражи, ставшие складом старой мебели и прочего барахла, более Иксменам ненужного. Оглянувшись, Мари посмотрела на особняк. Отсюда голосов детей почти не было слышно, лишь темные фигурки мелькали в своей веселой игре. Убедившись, что никто ее не видит, Шельма направилась за оранжерею. Она даже и не надеялась на чудо, но, когда перед глазами предстал старый заброшенный фургон, девушка радостно кинулась к нему. Немало усилий пришлось приложить, чтобы отворить старую ржавую дверь. Раньше она и не задумывалась, как оказывается это сложно. Но, навалившись на нее в третий раз, Мари, наконец, проникла внутрь. Дневной свет тут же сменился сумерками затемненного помещения, но даже это не помешало девушке увидеть, что ничего вокруг не изменилось. Все то же маленькое, зарешеченное окошко с серой занавеской, старый диван, исполосованный когтями Логана, черное обшарпанное пианино без крышки, пара стульев и еще какой-то хлам в углу, в темноте она не могла различить, что там. Девушка прошла вдоль пианино, перебирая пальцами клавиши и наполняя нежилое помещение звуками. И все же, не таким уж заброшенным был этот фургон. Кое-кто сюда таскался, как поняла Мари, когда взгляд зацепился за початую бутылку виски у дивана. Следом за догадкой явился и сам хозяин бутылки, сопровождающий свой приход громким хлопком двери. Анна даже не обернулась, прекрасно зная, кто пожаловал в её тайное убежище. — Помнишь, ты учил меня танцевать здесь? — спросила девушка, перебирая пальцами две клавиши на инструменте. — Каждую минуту с тобой, — прошептал голос уже где-то над её ухом, а потом его ладонь накрыла её, заставляя простенькую мелодию прекратиться. — Почему? — Анна резко обернулась, заглядывая в самую глубину алых огоньков напротив. — Ты знаешь ответ, — просто ответил креол. — Я тебе не верю, — возразила девушка и тут же оказалась стиснутой в объятиях француза. Казалось, у нее вот-вот треснут ребра — с такой силой прижимал он её к себе. Раньше Шельма понятия не имела, насколько силен Гамбит на самом деле. Теперь они поменялись местами. Губы креола уже касались кожи за её ушком, что-то шептали на непонятном французском и вновь целовали. — Реми, перестань, — попыталась воспротивиться Анна, но как обычно это бывало, француз с первого раза не расслышал. Жаркие поцелуи продолжали осыпать её кожу, заставляя задыхаться от внезапно появившегося в теле желания. — Реми, прошу тебя. Я… Не надо… — девушка отстранилась от Гамбита. — Не надо. Я не хочу! — слова сами срывались с её губ. Она не лгала говоря их. Ведь после этого Гамбит оставит её, получив наконец желаемое, и как бы она не любила его, как бы не желала, но быть брошенной не хотела. Но креол думал по-своему и отпускать Шельму не хотел. Он вновь преодолел расстояние, разделяющее их, чтобы продолжить начатое. Девушка что-то сбивчиво говорила ему, объясняла, в какой-то момент у нее даже началось что-то вроде истерики. Крича «не трогай меня» и колотя его кулаками по спине, Шельма пыталась вырваться из объятий. И хоть и была сейчас не при своей силе — доставалось Гамбиту хорошо, но это все равно никак не могло изменить его решения: «Сегодня Мари будет моей. Хочет она того или нет. А если она станет моей сегодня, то станет моей навсегда». Француз ухмыльнулся своим мыслям, чем еще больше напугал и без того перепуганную Шельму. — А ну пусти меня, извращенец! — завопила Анна, когда увидела идиотскую ухмылку на его лице, но вместо того, чтобы послушаться, Реми еще больше увеличил напор. Его руки теперь ни на миг не выпускали желанное тело из объятий. Губы исследовали шею девушки, а когда она укусила его за губу во время поцелуя, тот и вовсе озверел. Одним движением руки Гамбит разорвал пуговицы на блузке Мари, а другой отправил ненужную более тряпку лететь в пыльный угол. Возмутиться Шельма не успела, так как ее рот вновь накрыли губы креола. Она чувствовала вкус его крови из раскушенной губы, но чем больше сопротивлялась, тем сильнее настаивал Реми. В какой-то момент его язык проник в ее рот, исследуя каждый уголок. Анна задохнулась от жгучего желания, а дальше уже и сама начала отвечать на поцелуй. Теряясь в эмоциях и ощущениях, девушка не заметила, как ее подхватили за бедра и повалили на диван, только когда креол придавил ее своим весом, испуганно расширила глаза, а он лишь улыбнулся ей победной улыбкой. — Ах ты, сукин сын! — выругалась Мари и попыталась снова сбежать, за что моментально поплатилась своим лифчиком и брюками. Возмущенно ругаясь, девушка снова начала отбиваться, но чертов креол не хотел сдаваться, продолжая ласкать ее тело. И целуя чуть ли не каждый миллиметр кожи, заставлял сладостно вздыхать. Анна не спорила, ей до ужаса хотелось его, всегда хотелось, но что-то заставляло бежать без оглядки. Вот и сейчас, когда тело выгибалось навстречу, разум по-прежнему протестовал и вел борьбу сам с собой. Шельма готова была разрыдаться от досады. Ну почему она просто не может быть счастливой? В тот момент, когда Гамбит начал стаскивать с нее последнюю оставшуюся вещь, Мари снова возмущенно забилась в истерике. Хотя к ее же недоумению сам француз оставался почти одет — не было на нем только футболки. Реми то и дело целовал девушку, заставляя молчать и наслаждаться. Анна всхлипывала, но отвечала на ласки, и когда немного успокоилась, Реми нежно провел ладонью по ее бедру. Анна в это время отвечала на его поцелуй, но стоило только Гамбиту прикоснуться чуть выше, и она испуганно распахнула глаза. Ей снова нужно было сбежать от наглого извращенца, и как только предприняла попытку — тут же оказалась вдавлена в диван. Креол без лишних церемоний раздвинул ноги Шельмы. Та застонала от досады, понимая, что, проиграла, и, закрыв глаза, приготовилась к самому худшему. Начитавшись и наслушавшись от подруг, что первый раз — это ужасно больно, Мари еще сильнее зажмурилась. Но ничего не происходило и никто больше не придавливал ее к дивану. Нет, он никуда не ушел, он просто устроился у нее в ногах и теперь целовал дрожащий живот и бедра, целовал нежно и ласково, но, когда Анна попыталась сдвинуть ноги, снова настойчиво их развел, а затем последовал нежный поцелуй туда. Шельма порывисто вздохнула, почувствовав язык креола у себя между ног. Никогда прежде ничего подобного не испытывав, девушка не знала, что делать. Было приятно и необычно то, что он делает, и поначалу Шельму очень смущало то, что Гамбит видит ее в такой позе, пока, наконец, его ласки не стали приносить удовольствие. Плохо соображая, она могла лишь вздыхать да теребить его волосы на голове, а потом в глазах и вовсе потемнело, а тело забила мелкая дрожь. Реми же, пока девушка стонала, испытав первый в жизни экстаз, переместился вверх и медленно скользнул в ее лоно. Анна снова застонала, а тот поспешил накрыть ее губы новым поцелуем, заглушая стоны, и, сделав несколько движений, тоже замер. Какое-то время они оба лежали молча. Мари отвернулась от него на бок, не желая встречаться взглядами. Собственно, Гамбит к этому сейчас и не стремился. Привстав, парень скинул наконец с ног ботинки и спущенные брюки, а потом достал откуда-то из-за дивана старенький плед. — Крыса болотная! — возмущенно проворчала Шельма в тот момент, когда он стал ее укрывать. — Ненавижу тебя! Гамбит лишь весело засмеялся, продолжая укрывать девушку и обняв ту за талию, прилег рядом, шепча на ухо: — И я тебя, cher. И я тебя…***
Зря Мари ждала, что Гамбит бросит ее после первой же ночи, и сколько не считала его законченным мерзавцем, но почему-то именно он сделал обиженное лицо, когда явился к ней на следующий день к обеду. Да, она не уехала и, более того, провела с креолом всю ночь в том фургоне. Они так и уснули в объятиях друг друга, а рано утром девушка сбежала, моля ржавую дверь фургона скрипеть по тише. К обеду она уже так замучила себя самоедством, что когда на пороге комнаты показался креол и с кислой миной произнес: «Я тебе не позволю меня бросать» — готова была броситься ему на шею, но не подала виду. Хотя он скорее всего итак все понял. С того дня отъезд Анны постоянно откладывался, причем откладывал его креол и самым наглым образом. Шельма больше не сопротивлялась своим чувствам, стараясь быть счастливой каждое мгновение, а Гамбит… Тот смотрел на нее вожделенным взглядом каждую секунду, словно ему и вечности рядом с ней не хватит. Иксмены вопросов об ее отъезде больше не задавали и старались делать вид, что ничего не замечают. Так продолжалось четыре дня, пока однажды Анна наконец не почувствовала такой знакомый прилив сил. Ее дар вернулся и, почувствовав это, девушка довольно улыбнулась. Пришло время мести. — Ты искала меня, cher? — войдя в комнату Шельмы, Гамбит сразу же приблизился к девушке, что сейчас сидела в кресле. Присев на корточки рядом с ней, креол сжал ладонью колено любимой, что по какой-то причине грустила. Реми отметил, что и одета она как-то по-другому… По-старому? И перчатки на руках Анны не предвещали ничего хорошего. Гамбит поднял взгляд на девушку, встречаясь с зелеными глазами. — Мои силы вернулись, Реми, — проговорила та, тут же пряча лицо за белой прядью. — И? — переспросил креол. — Что «и»? — не поняла Мари. — Что с того? Теперь все по-другому. Мы вместе, — Гамбит присел на край подлокотника кресла и успокаивающе погладил Шельму по волосам. — Реми, у меня такое чувство, что ты и вправду дурак, — возмутилась Шельма, подскакивая с места и отлетая к окну. — Пойми же, мои силы вернулись. Ты снова не сможешь прикасаться ко мне, — Анна смотрела на неподвижно сидящего креола. Тот, задумавшись, почесывал подбородок, но в следующую секунду просиял и, подняв указательный палец вверх, воскликнул: — Есть же презервативы! Cher, мы спасены! Не зная, что сказать на подобное, Шельма подошла к французу и постучала пальцем по виску. — Ты не исправим, — сокрушенно вздохнув, девушка покачала головой, а креол, поднявшись на ноги, приобнял любимую за талию. — Когда же ты поймешь, cher, — начал он с совершенно серьезным видом, — Что не разлюблю тебя никогда. — Ты и вправду будешь со мной, не имея возможности прикоснуться? — Анне не верилось в последние слова креола, но она чувствовала, что тот говорит вполне серьезно. — Об этом мы поговорим, когда я очнусь, — заявил вдруг француз и резко притянул к себе ничего не подозревающую девушку. Вот только вопреки его заявлению, сознание креола покидать категорически не хотело, а поцелуй продолжался больше положенного, что заставляло Гамбита серьезно задуматься. В конце концов, отстранив от себя Шельму, он уставился на нее непонимающим взглядом. — Скажи, ma cher, почему я еще не в коме? По лицу Шельмы блуждала довольная улыбка. Теперь девушка была до конца уверена в чувствах креола и, счастливо улыбаясь, снова придвинулась к парню. — Маленькая месть, сладкий. — Может все же объяснишь? — Это так важно теперь? — спросила Мари и, получив отрицательный ответ, прильнула к губам любимого.